- Юленька, солнышко, дома ты можешь высказаться, как угодно, но ругаться при новых в нашей компании людях, как биндюжник в Неапольском порту...
- В Одесском. - машинально поправила дядюшку Нина-средняя. - В Неаполе они называются иначе и ругаются по-итальянски.
- Да причем тут ты? - заявила Юлия. - Сказанное относится исключительно к твоей бывшей теще. Толик, она тебя обманула. Вера Егоровна так ненавидела свою падчерицу, что готова была пуститься во все тяжкие, лишь бы искалечить ее жизнь. Тогда была первая попытка. Четыре года спустя - вторая, а в этом году - третья, и последняя.
- Падчерицу? - удивился баритон.
- Да, дорогой. Вера Егоровна приходилась ей не матерью, а мачехой. Пока поверь мне на слово, а дома я тебе все расскажу подробно и покажу документы.
- Толик, ты уверен, что Вера Егоровна, рассказывая тебе о моей неверности, назвала имя предполагаемого соперника? - спросила Анна Михайловна.
- Да. Она сказала, что ты встречаешься с Николаем Лялиным, мужиком, который по возрасту тебе в отцы годится.
- Странно. Я познакомилась с Николаем, когда Лизаньке было уже три годика. Он делал ремонт в квартире деда. Она говорила, что этого мастера ей порекомендовала наша домработница Клава. Что скажешь, Юленька?
- Скорее всего, для убедительности генеральше хотелось назвать зятю имя твоего мнимого любовника. Никого из вашего окружения она назвать не могла.
- Почему?
- Она побоялась бы, что Толик пойдет выяснять отношения с мужиком, и обман раскроется.
- Толик не пошел бы...
- Она этого не знала. Ей нужно было назвать такое имя, обладателя которого он гарантированно не нашел бы. Вероятнее всего, она спросила Клавдию, а та назвала ей имя своего односельчанина, за некоторое время до этого перебравшегося в Москву.
- Похоже. - согласилась Анна Михайловна.
- Юленька, получается, что Лиза - моя дочь? - спросил Анатолий Александрович.
- Да, дружок.
- Леня, ты можешь организовать анализ ДНК, чтобы Толик не сомневался в своем отцовстве? - спросила Анна Михайловна.
- Конечно, могу.
- Организуй, пожалуйста.
- Аня, можешь не стараться - я верю Юленьке.
- Я настаиваю!
- Получается, что я по навету тещи поступил, как подонок?
- Получается. - ответила Анна. - Только не нужно всю вину возлагать на Веру Егоровну. Если бы тебя не пугали трудности, ты бы не сбежал. Если бы ты действительно любил меня, то рассудил бы, что не тот отец, который родил, а тот, который вырастил и воспитал. Ты хотел легкой жизни, поэтому тебе было выгодно усомниться в своем отцовстве и сделать то, что ты сделал. Сейчас тебе выгодно свалить всю вину на мою мачеху, чтобы семья не считала тебя подлецом, и ты это делаешь.
- Сколько ненависти. - пробормотал Анатолий Александрович.
- Нет, Толик. Нет у меня к тебе ненависти. Раньше была, а сейчас, когда я вижу, как ты наказан за содеянное, мне жаль тебя. Ты несчастный человек. Ты украл у себя целую жизнь – Лизину жизнь. Ты не видел ее первой улыбки, не присутствовал при том, как она сделала первый шаг, не слышал, как она сказала первое слово, не прожил вместе с ней день за днем ее детство, не рассказывал ей сказки, не пел колыбельные, не ответил ни на один ее детский вопрос, не отвел ее в первый класс, не радовался ее успехам, не видел, как она взрослеет, не встретил после выпускного бала, не переживал, когда она поступала в институт, не набил морду жестоко обидевшему ее подонку, не выдал замуж, не был счастлив ее счастьем и много еще чего "не". У тебя в жизни сплошные "не", а ты об этом даже не задумался.
- Ты кое-что забыла. Я был первым ее начальником, я научил ее профессии, я защищал от интриганок.
- Совсем не от отцовской любви. Она тебе безумно нравилась, и ты мечтал затащить ее в постель. - сказала Юлия Николаевна.
- Ты знала об этом?
- Да, а еще я знала, кем приходится тебе Лизанька, и старалась удержать тебя, чудака, от страшного греха единственным по-настоящему действенным способом. Догадываешься, каким?
Анатолий Александрович горестно кивнул головой, молча встал, вышел из-за стола, тяжело опустился в кресло-качалку и затих.
Продолжение следует...