«Нет ничего тайного,
что не сделалось бы явным,
и ничего не бывает потаенного,
что не вышло бы наружу.»
Ев. От Марка 4:22
Холодным ноябрьским утром Лаврову позвонил Игорь. Детектив тут же понял, что что-то случилось, ибо его друг-криминалист никогда не звонил, будучи занятым. Голос Игоря в трубке дрожал, словно тот был очень взволнован.
- Я сброшу тебе адрес, куда нужно подъехать, - говорил он. – Будешь удивлен.
- Меня сложно удивить, - небрежно ответил Лавров. – Это очень срочно? У меня клиент сидит.
- Да, срочно! Серов хочет тебя видеть.
- Скоро буду, - Лавров окончил разговор и обратился к худому высокому мужчине, что сидел в кресле напротив него. – Итак, Вы считаете, что прах Вашей бабушки – нее ее прах.
- Ну, я же говорю! – взмахнул руками мужчина. – Ее подменили! Я в прахе разбираюсь, я сам в крематории работаю. Моя бабушка была другого цвета, когда ее насыпали.
- Вы просто не разглядели, - Лавров встал с кресла, взяв телефон. Смс с адресом от Игоря уже пришла. – Мне пора идти, так что прошу освободить помещение.
- Но как же моя бабушка! – взмолился клиент.
- Это слишком скучно для меня, - без тени сожаления ответил Лавров.
Выпроводив клиента, все еще внутренне смеясь над его бредом, Лавров направился к метро. Дорога лежала в Выборгский район, в частный сектор. Сначала на метро, потом на автобусе, потом пешком. В который раз Лавров сокрушался, что у него нет машины. Однако это сожаление наступало только в те моменты, когда ему приходилось отдаляться от центра, где можно везде дойти пешком и найти короткий путь. Рационально он понимал, что с его работой машину лучше не иметь. Машину можно легко выследить, узнать наиболее частую траекторию ее перемещения, что Лаврову было совсем не на руку. К тому же, машина в этой жизни ему не светит.
Адрес привел его на стройку. Лавров увидел будущий двухэтажный дом на восемь квартир. Такие дома возводятся быстро, около трех месяцев, за счет небольшого объема и легких экологически чистых материалов. Этот дом строился из дерева, закрепленного металлическим каркасом. И все бы ничего, если бы не полицейское оцепление по всему периметру стройки, не пускающее толпу зевак на расстояние меньше двадцати метров.
Лаврова поначалу тоже не хотели пускать, однако он представился и назвал цель своего визита, после чего пролез под ленту. Перед недостроем он увидел несколько криминалистов, ползающих по грязи в поисках улик. Игоря среди них не было. Войдя в дом, ароматно пахнущий сосной, лишь усилившей свой запах от осенней сырости, Лавров поднялся на второй этаж и нашел там Игоря, со своим напарником с полиции и лейтенанта Серова, старательно не смотрящего на тело в углу.
Машинально кивнув на услышанное в свой адрес приветствие, Лавров на автомате подошел к телу. Он не слышал и не замечал ничего вокруг. Тело манило его. Да, его трудно удивить, он уже многое повидал. Но с таким он еще не сталкивался.
- «И, придя на место, называемое Голгофа, дали Ему пить уксуса, смешанного с желчью. Распявшие же Его делили одежды Его, бросая жребий; и, сидя, стерегли Его там; и поставили над головою Его надпись, означающую вину Его: Сей есть Иисус, Царь Иудейский» .
Мужчина был распят точно так, как сын Божий. Прибит за руки к конструкции из досок, напоминающей крест, обнажен. Просто шикарно. Такого Лавров еще никогда не видел.
- Ты веришь в Бога? – спросил Серов, услышав, как Лавров читает отрывок из Евангелия наизусть.
- В мире слишком мало любви и благости, чтобы их можно было расточать воображаемым существам, - ответил Лавров, не отрывая взгляда от тела. - Кто нашел тело?
- Строители, - ответил Серов. – Утром пришли на работу и увидели. Сказали, это Краснов, директор «Рэдстрой», компании, которая строит этот дом.
- За что же его так? – Лавров задал риторический вопрос, но Серов этого не понял.
- Говорят, на этом месте церковь стояла, а «Рэдстрой» выкупил ее, снес и теперь дом строит. Вообще это были даже руины церкви, они не были нужны ни городу, ни РПЦ. Преступление явно на религиозной почве, но серьезных причин я к нему не вижу.
- Потому что ты снова смотришь не туда, - ответил Лавров, подойдя к телу совсем близко и всматриваясь в него. В нос ему ударил резкий запах водки. – Лейтенант, снимите уже тело с креста. Оно оскорбляет мои атеистические чувства.
Вскоре два санитара труповозки пытались разными инструментами оторвать гвозди, держащие тело на кресте. Гвозди глубоко засели в дереве, и сделать это было не так просто. Когда, наконец, им это удалось, и тело аккуратно сняли, Лавров заметил на его спине длинные кровавые полосы. Его били кнутом, прежде чем распять.
- «Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его », - вновь вспомнил Лавров Евангелие. – Лейтенант, это очень похоже на обожествление жертвы.
Подошел Игорь, который до этого прочесывал все углы в поисках всех улик. В руках, защищенных перчатками, он нес какую-то карточку.
- Нашел в карманах его одежды, - сказал он. – Убийца почему-то не забрал ее, хотя…
- …палачи делили одежды Христа, и их не должно быть, - закончил за него Лавров.
- Откуда ты так хорошо знаешь священные тексты? – удивился Игорь. – Ты же атеист.
- Читал как-то, чисто ради интереса, - небрежно ответил он. – Что это за визитка?
- Психотерапевт, доктор Воскресенский. Наверное, Краснов ходил к нему на сеансы.
Игорю показалось, что Лавров на мгновение сжал губы. Возможно, это было лишь игрой света, он не мог точно сказать.
- Я сам поговорю с этим доктором, - решительно сказал он, обратив-шись затем к Серову. – Лейтенант, думаю, Вы и сами раскроете это дело. Я лишь возьму на себя пару Ваших обязанностей, чтобы дело пошло быстрее.
- Ну да, Лавров, - кивнул он. – Начальство сильно давит. Если в городе появилась фанатичная секта, вся общественность будет на ушах стоять. Журналисты, например, уже пронюхали, прямо перед тобой прогнали.
- Сначала надо узнать, что за личностью был этот Краснов, - Лавров смотрел куда-то вдаль, погруженный в свои мысли. – Может, эта, как Вы говорите, секта, не просто так выбрала его. Возможно, он сам состоял в ней, и решился на распятие добровольно. Так что поезжайте в «Рэдстрой», поговорите с его подчиненными. А я поговорю с его психотерапевтом. Кстати, куда вы повезете тело?
- Ольге, конечно, - пожал плечами Серов.
- Примерно час по пробкам до морга, два-три часа на вскрытие, - бормотал Лавров. – Днем пусть мне позвонит, скажет результаты.
С этими словами Лавров умчался со стройки, мельком посмотрев адрес на визитке. Это не то место, где он ожидал увидеть доктора Воскресенского.
Визитка привела его в центр города в одно из старинных зданий, полностью отданных под офисы. В одном из офисов психотерапевт организовал частный кабинет для приемов. Зайдя в него, полностью проигнорировав замечание секретарши, что прием по записи и вообще нужно представиться, Лавров погрузился в светлую умиротворяющую обстановку, обволакивающую покоем пациентов. Сам же доктор Воскресенский сидел в кожаном кресле за столом. Услышав, что кто-то вошел, он резко поднял голову от истории болезни, увидев Лаврова и мелькавшую за его спиной секретаршу.
- Куда Вы? – возмущалась она. – Он сейчас занят!
- Не нужно, Леночка, - сказал ей доктор. – Это мой старый знакомый, ему можно. Здравствуйте, Олег Евгеньевич. С чем пожаловали?
Воскресенский был самой доброжелательностью. Десятилетия работы с психическими расстройствами научили его улыбаться и говорить спокойно в любой ситуации, даже если пациент бросает в тебя стулом. Лавров мало что мог о нем сказать. Он никогда не говорил с ним о его жизни, а дедукция с этим опытным психологом не работала. Все, что он знал, так это то, что Воскресенский специалист с тридцатилетним стажем, двадцать из которых точно проработал в психиатрической больнице на Скворцова-Степанова. По его виду, пожалуй, любой определил бы в нем врача. Воскресенский всегда носил немного потрепанный, но все еще хороший костюм из советской эпохи, из нагрудного кармана которого непременно блестели стеклами очки-половинки, выглядел опрятно и никогда не давал повода усомниться в его работе.
- Я бы хотел поговорить про Краснова, - напрямую сказал Лавров. – Он лечился у Вас.
- Врачебная этика не дает мне права распространяться о своих пациентах, - покачал головой Воскресенский.
- Дело в том, что его нашли сегодня на стройке. Распятым. И мне, как частному детективу, доверили это дело.
- Так Вы продолжили практику? – оживился доктор. – Очень интересно. Значит, мои усилия не были напрасны.
- Давайте не будем об этом, - оборвал его Лавров. – Я так же могу спросить, почему Вы оставили больницу, в которой проработали столько лет?
- Я решил заняться частной практикой, - немного помрачнев, ответил Воскресенский. – Однако про Краснова я ничего не могу сказать. Дело в том, что он не мой пациент.
- Тогда откуда в его кармане оказалась Ваша визитка? – насторожился Лавров.
- О, все очень просто, - улыбнулся психотерапевт. – Недавно он приходил ко мне с предложением нанять меня психологом для его компании. Он считал, что это было бы полезно для корпоративного духа. Я бы раз в неделю проводил там тренинги, а сами сотрудники могли бы в случае их личных проблем обращаться ко мне за счет компании.
- Благодарю и за это, - сказал Лавров, выслушав его. Нет, он пошел в неверном направлении. Воскресенский просто случайный человек.
Ожидая результатов от лейтенанта, Лавров поехал в морг к Ольге. Скоро она должна закончить вскрытие. Ему не давал покоя запах водки, исходивший от тела. Если убитого напоили перед распятием этим заменителем уксуса и желчи, то это действительно был ритуал. Связываться с сектой Лаврову совершенно не хотелось. Это уже работа профессиональных служб, а не одного человека.
Ольгу он нашел в лаборатории, когда она уже делала анализ крови жертвы. Когда Лавров вошел, она лишь обернулась через плечо, держа пробирку в руках, и без приветствий и любезностей, сказала:
- Я почти закончила, тут делать нечего. Его сначала выпороли плетью, я насчитала…
- …девяносто восемь ударов, - перебил ее Лавров. – Одиннадцатая Страсть Христова.
- Да, - Ольга удивленно уставилась на него. – Выходит, все сделано по Библии?
- Евангелие, - поправил ее Лавров. – Убийство было совершено по Евангелие. Не слово в слово, но смысл тот.
- Больные какие-то люди, - удрученно сказала Ольга. – Он еще жил, после этих девяноста восьми ударов и прибивания к кресту. Но после такого, конечно, долго не живут, так что он мучился не более часа.
- А с кровью что? – спросил Лавров. – Я почувствовал запах алкоголя от тела.
- Только что закончила, - ответила Ольга. – Кровь совершенно чиста, ничем его не поили. Тело смочили каплями водки и оставили, оттуда и запах.
- Это не совсем по Евангелие, - нахмурился Лавров. – Значит, убийца или группа убийц делали все под алкоголем.
- Может, белочка? – предположила Ольга.
- Белочка случается у алкоголика дома, - возразил Лавров. – Что господин Краснов делал ночью на своей стройке? Это не случайность.
Тут Лаврову позвонил лейтенант Серов. Просил приехать, чтобы он поделился своими открытиями. Пришлось Лаврову покинуть Ольгу, оставив ее наедине с пробирками, и поехал на Литейный.
- Вот что я узнал, - говорил Серов позже в своем кабинете. – Многие сотрудники отзываются о Краснове как о мерзкой коррумпированной твари. В том числе, прораб на этой стройке недоволен, что им пришлось строить на месте церкви.
Лавров закатил глаза.
- Сдались ему руины какие-то. Какая разница?
- Ну, сказал, нельзя на намоленном месте строить, грех, - ответил Се-ров. – Он верующий, в церковь ходит. Но он не выглядит неадекватно, как, например, фанатичные бабки, которые матом кроют, если не так крестишься.
- То есть, он православный, но без православия головного мозга, - заключил Лавров. – Да, лейтенант, такую жесть он не мог сотворить.
- Не мог, конечно, - подтвердил Серов. – Он совсем не агрессивный и довольно миролюбив. Да, он недоволен, что церковь снесли, но работает ведь, и не спорит. Еще мне посоветовали поговорить с главным архитекто-ром. Говорят, Краснов хотел его уволить, так как тот пьет на работе. Но он сам это отрицает, ибо он о себе высокого мнения. Сказал, только на нем большинство проектов и держится, и никуда от этого не деться.
- Нет, он тоже не мог убить начальника. По крайней мере, не таким способом. Что-нибудь еще есть?
- Да, вспомнил. Прораб жалуется, что на стройке почти каждую ночь происходит вандализм. То окна побьют, то стены разрисуют, то просто нагадят. А на охрану контора денег не выделяет. Они в местное отделение полиции заявления писали сколько раз, но без толку. Оттуда приходит ответ, что вандалов нашли и все в порядке, но они все равно гадят. По мне, так они просто работать не хотят.
- Лейтенант, - медленно произнес Лавров, уставившись куда-то мимо него. Верный признак работы его головного мозга. – Я хочу взглянуть на эти заявления. Возможно, это действительно секта. Сначала они в течение долгого времени просто проводили там время, но сегодня ночью все это закончилось ритуальным убийством.
- Черт, ты прав, - воскликнул Серов. – Нужно сообщить всем отделам в области. Лучше сразу по стране. Это может снова повториться.
- Нет, нельзя, - оборвал его Лавров. – Ты сам сказал, что лишняя шумиха ни к чему. Это дело и так пахнет широким общественным резонансом. Нужно как можно быстрее найти виновных и забыть об этом.
Вскоре Лавров снова был в северной части города у неприметного, как и все полицейские участки в Петербурге, отделения. Показав дежурному расписку от лейтенанта о том, что он его доверенное лицо, Лавров хотел уже пойти искать нужные заявления, но дежурный сказал:
- Можете не трудиться. Их поймали вчера ночью. До сих пор в обезьяннике сидят. Пока штраф не заплатят, так и будут сидеть.
- Кто они? – спросил Лавров. Оба знали, что это вандалы, но детективу нужны были подробности.
- Да ребята местные, - махнул рукой дежурный. – Шатаются на этой стройке от нечего делать, ничего особенного.
- Они вчера человека распяли, это тоже ничего особенного? - саркастически ответил Лавров. И, насладившись произведенным эффектом, добавил: - Я бы хотел с ними поговорить. Это можно устроить?
Замешкавшийся от шокирующей новости дежурный провел Лаврова в обезьянник. Типичная картина. Два пропитых алкоголика, один бомж, и пара молодых людей, по виду, не спавших всю ночь, уже смирившихся со своим заключением. Остальные вандалы, видимо, все-таки заплатили штраф.
- Начальник, отпусти! – взмолился один из парней, увидев дежурного. – Мы ничего плохого не делали!
- Ну да, рассказывайте, - пробубнил дежурный. – Третий раз вы уже ничего плохого не делаете, да только всегда здесь сидите. Так, к вам тут детектив частный пришел, советую честно ответить на его вопросы.
- А если ответим, отпустишь? – в глазах парня появилась надежда.
Дежурный замялся, не зная, как реагировать. Положение спас Лавров, красноречивым взглядом заставивший его принять решение.
- Так и быть, - сдался дежурный. – Но еще раз попадетесь – без штрафа не отпущу.
- Спасибо, начальник! – обрадовался парень, а затем спросил Лаврова: - Так что случилось-то?
Лавров оглядел парней с ног до головы. Черные ветровки, армейская обувь, бритые головы. Из-под расстегнутой куртки одного выбивалась черная футболка с белым рисунком православного креста и фрагментом девиза «Православие или смерть». Православные экстремисты. Раньше Лавров никогда не сталкивался с ними вживую, да и слышал о них мельком. Он никогда не относился к таким людям серьезно. Отмороженная на религиозной почве молодежь даже веселила его своей абсурдной идеологией. Этот факт только укрепил убежденность Лаврова в том, что эти ребята могли убить Краснова.
- Ничего не случилось, - с напущенным безразличием сказал Лавров. – Распять человека, это ведь обычное для вас дело.
- Что?! – глаза экстремиста округлились, но Лавров этому не поверил. – Когда?
- Сегодня ночью, на стройке, которую вы так активно громите, - ответил детектив. – Пришли рабочие утром, а там человек на кресте висит. Их начальник, между прочим. Вот я и думаю, кто бы это мог быть, если ночью в этом месте задержали группу экстремистов? Нетрезвых, к тому же?
Про нетрезвость Лавров добавил после того, как говоривший с ним парень дохнул через решетку перегаром.
- Да не мы это, серьезно! – в голосе экстремиста появились агрессив-ные нотки, и это Лаврову не понравилось.
- А чем докажешь, что это не вы? – Лавров говорил откровенно, заставляя экстремиста нервничать еще больше.
- Да блин, мы просто бухали, и все! Вон у мусора спроси. Может его позже распяли, но это не мы!
- Труп был облит водкой, которую вы вчера употребляли, - возразил Лавров. – Вы выступаете против сноса церкви, которая там была, и потому делаете это. Нашли организатора этого сноса и жестоко убили, от души поглумившись. За это можно пожизненно уехать. Судья даже в расчет не возьмет, что вы были пьяны. Ну что, я прав, дело закрыто?
- Черт, я не стукач, - проговорил экстремист, все больше на себя злясь. – Это все она, старая ведьма. Баба Лида. Она угрожала нам порчей, если мы не защитим святое место.
- Порчей? – Лавров даже поднял одну бровь. – Серьезно?
- Да ты бы ее видел! Она реально ведьма! И живет в крайнем доме у леса, развалюхе такой. У церкви постоянно ошивалась, пока ее не снесли. После этого у нее совсем крыша поехала, все время орет про демонов и язычников.
- И убийство тоже она могла совершить?
- А кто же! Клянусь, это не мы, нам это нафиг не надо!
- Ясно. Ладно, парень, я слово держу. Тебя и твоего товарища выпустят, но с подпиской. Потому что учти, если ты хоть где-то наврал, я об этом узнаю. Это моя работа, уж извини.
Лавров вышел на улицу, остановившись на пороге отделения. Сырой липкий туман моментально попытался проникнуть под пальто детектива, опутать его своими холодными щупальцами. Эту бабку нужно найти, обязательно. Но один он туда не пойдет, раз она настолько неадекватна, как ее описали. Нужно как-нибудь выманить с работы Игоря, без его поддержки там делать нечего.
Через час Лавров и Игорь шли по частному сектору в сторону леса, к домику сумасшедшей старухи. Добрые люди подсказали, как к ней пройти, но в сторону двух мужчин все равно долетели косые взгляды и подозрительные шепотки.
Нужное место они нашли без труда. Кроме этого покосившегося и осевшего домишки, других не было. Краска настолько выцвела, что изна-чальный цвет дома угадывался с трудом. Окошки маленькие, мутные, кое-где выбиты камнями местных ребятишек. Покосившаяся калитка, не закрывающаяся от старости, скрипела и покачивалась на ветру.
Лавров и Игорь осторожно переступили порог этого страшного дома. За забором оказался такой же не менее запущенный двор. Старый сарай, каким-то чудом еще не завалившийся на сильно накренившийся бок, гора хлама тут и там, мусор. Обстановку дополняло тихое позвякивание, доносившееся с разных мест. Лавров подошел к одному из источников звона. Бабка делала какие-то подобия музыки ветра из стекляшек, камешков и веток. Несмотря на это, над входной дверью висела любовно спрятанная под стекло икона Богоматери, а на самой двери нарисован краской крест.
- Лавров, смотри! – позвал его Игорь, успевший заглянуть за дверь сарая.
На земляном полу, прямо перед кое-как державшейся на одной петле дверью, лежал синий строительный комбинезон, заляпанный кровью, и спецовка. Лавров поднял ее и перевернул, прочитав на спине надпись «ОАО Рэдстрой». Он едва успел пошарить по ее карманам и извлечь оттуда пустую пачку из-под каких-то таблеток, как его окликнул визгливый старческий голос:
- Прочь, демоны, язычники, слуги Сатаны! Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа…
Перед ними стояла та самая баба Лида. Вандалы были правы, она сумасшедшая. Ее и без того некрасивое лицо исказила гримаса гнева вперемешку с безумием, длинные седые волосы разметались по плечам, выбившись из-под платка. Одета она была в какие-то старые лохмотья. В одной руке держала распятие, потрясая им перед детективами, а в другой – полупустую бутылку дешевой водки, периодически из нее отхлебывая.
- Баба Лида, мы не демоны, - Лавров говорил успокаивающее, как обычно говорят врачи в психбольнице. – Мы два детектива. Хотим узнать про церковь, которая здесь была.
- Церковь! – вскричала баба Лида. – Язычники разрушили церковь! Они выгнали отсюда Бога, разрушив его дом! Господь покарает их! Берегитесь гнева Божьего!
Она долго еще кричала, осыпая проклятиями вперемешку с матом всю округу, но Лавров и Игорь уже не слушали ее. Они поспешно удалились, пока старуха не пришла в себя. Больше они все равно от нее ничего не добьются, но Лавров решил: под нее стоит копать, несмотря на то, что вряд ли она могла прибить взрослого мужчину к кресту. Но кто знает, на что способны люди в таком состоянии.
- Раз ее знает вся округа, то в отделении она тоже должна была засветиться, - на ходу рассуждал Лавров. – Должен быть хотя бы раз, когда ее приводили в полицию вместо психбольницы.
Они вернулись в участок, и Лавров спросил дежурного про бабу Лиду. Тот, услышав про старуху, содрогнулся.
- Я ее до сих пор помню, - сказал дежурный с суеверным страхом. - Когда ее первый раз привели, она била себя хлыстом по спине и ругалась матом на каких-то бесов. Она в самом деле больная. Стоит на учете на Скворцова-Степанова.
- Почему же она не находится там постоянно, раз она настолько не-адекватна? – спросил Лавров.
- Так она все время сбегает! – развел руками дежурный. – Не знаю как, но ее месяц не видно, а потом опять тут как тут, в своем сарае. Может, она и вправду ведьма, раз ее вся больница удержать не может.
- Ну, это мы выясним, - пообещал Лавров. – Игорь, поезжай на Скворцова-Степанова, попробуй узнать о ней подробнее.
Вскоре Игорь приехал к одноэтажному мрачному зданию из красного кирпича дореволюционной постройки. Чтобы проникнуть в архив сумасшедшего дома, Лавров притворился бы студентом или аспирантом, которому нужен материал для научной работы. Но Игорь привык действовать не настолько витиевато. Поэтому он просто показал свое полицейское удостоверение, и его без вопросов проводили в архив.
- Да, я помню эту пациентку, - ответила старшая медсестра на вопрос Игоря о бабе Лиде. – Если Вам нужна ее история болезни, то ее полное имя Ладожская Лидия Ивановна. Я бы помогла с поисками, но у меня пациенты, сами понимаете.
Игоря оставили в архиве, посоветовав сообщить, когда он закончит. Длинные ряды стеллажей с журналами повергли его в уныние. Так он до вечера не управится. Здесь лежали истории болезней, по меньшей мере, за четверть века. Однако полки были хотя бы помечены буквами, что немного облегчало задачу.
Найдя букву «Л», Игорь стал перебирать все журналы, выдвигая их с полки, читая обложку и вновь задвигая. Журналы стояли по алфавиту, и потому дело шло быстрее, чем он ожидал. Вдруг рука его наткнулась на журнал с надписью «Лавров Олег Евгеньевич» напротив пометки «имя пациента». Игорь не знал отчества детектива, однако все остальное совпадало. Заинтересовавшись, он открыл журнал.
С прикрепленной к досье черно-белой фотографии на Игоря смотрел его друг, моложе, чем сейчас, с худым, осунувшимся лицом, с пустым, потухшим взглядом. Он лечился в психбольнице? Быть того не может! Листая историю болезни, Игорь опустился за стоявший в архиве стол, зажег настольную лампу и принялся читать.
Лавров был обычным ребенком. Жил вместе с родителями и сестрой, старше его на шесть лет. Ходил в детский сад, потом в школу, всегда был общительным, имел много друзей. У него всегда было нестандартное мышление, и его врачи приписали как предпосылку к случившемуся позже отклонению.
Тысяча девятьсот девяносто девятый год. Лаврову десять. Он живет в частном доме на окраине Петербурга. В тот день родители ушли в гости к соседям через два дома, оставив его с шестнадцатилетней сестрой. За время отсутствия родителей не должно было ничего случиться, однако судьба распорядилась иначе. Лавров помнил, как в дом вломились какие-то бандиты, ударили по голове сначала сестру, потом его. Он кричал и видел, как сестру повалили на пол двое, и то, что было потом, сломало его. Тот, кто держал Лаврова, ударил его по голове еще раз, и он потерял сознание. Очнувшись, он увидел мать, рыдающую на спине отца, кружащих около него врачей, милицию и тело, накрытое белой простыней, заляпанной кровью, лежащее на месте сестры.
После этого он замкнулся в себе, стал агрессивным, друзья покинули его, ибо он отвергал все их попытки помочь. Тогда он впервые попал на Скворцова-Степанова, в руки доктора Воскресенского. Лаврову поставили диагноз «психологическая травма с последующим неврозом, социопатия». В психбольнице он провел около месяца, за который врачи смогли излечить социопатию, но так и не смогли полностью восстановить его личность.
Второй раз Лавров лег в эту же больницу добровольно, диагностируя у себя нервный срыв в двадцать три года. К этому времени его разрушенная личность не помешала ему окончить университет и заняться детективной практикой, способности к которой у него в полной мере раскрылись после психологической травмы. В университете он понял, что нужно работать над собой, чтобы избавиться от своих психологических барьеров: опасливому отношению к мужчинам, избегание женщин, боязнь любых отношений. Ему это удалось. У него появился лучший друг, Ольга, и несколько приятелей из неформальной среды. Он даже построил отношения с девушкой. Как он сказал своему психотерапевту Воскресенскому, это была самая большая ошибка в его жизни.
Лавров расследовал свое первое серьезное дело, пока еще самостоя-тельно, без наводки полиции. Он искал способы доказать, что один из влиятельных людей Петербурга является опасным преступником, и почти преуспел в этом, пока девушку Лаврова не убили с особой жестокостью прямо на его глазах, точно так же, как его сестру. Тогда общество решило, что он бессердечный холодный человек, ведь он, несмотря на это, засадил злодея за решетку и закрыл дело. Но никто, даже Ольга, не имел представления, каких усилий ему это стоило. Закрыв дело, Лавров отправился на Скворцова-Степанова, где позволил себе полностью погрузиться в наступившую депрессию. Особенно когда он узнал, что его девушка была беременна. Он не видел жизни, не видел света, хотел сначала умереть, потом вовсе бросить детективное дело. Только доктор Воскресенский смог его вытащить из этой ямы сильнейшей психотерапией. Лавров выписался, став тем, кем является.
Потрясенный Игорь закрыл журнал и долго смотрел на обложку, пытаясь осмыслить прочитанное. Лавров всегда казался ему сильным человеком. Видеть столько жестоких смертей, в одиночку противостоять преступному миру, это совсем не просто. Но за этой оболочкой расчётливого, со своими странностями человека, скрывалась настоящая душевная драма. Игорь никогда не подозревал, что Лавров настолько самоотвержен в работе, насколько хочет заглушить свою душевную боль. И теперь его не удивляло, почему он вечно одинок, игнорирует все знаки внимания, которые время от времени оказывает ему Ольга, и даже с ним, с Игорем, до сих пор соблюдает дистанцию, держа его в папке «приятели», не раскрываясь для него полностью. Лавров просто не хочет жертвовать близкими людьми, иначе в третий раз он может навсегда остаться в море безумия. И чтобы никто не смел попрекнуть его в слабости, он отгородил себя от всего мира за маской мизантропа.
В кармане куртки завибрировал телефон. Игорь машинально нажал на кнопку, и чуть не оглох от голоса Лаврова, раздавшегося в тишине больничного архива.
- Ты нашел информацию про эту бабку? – спросил у него Лавров деловым тоном. На фоне был какой-то шум. Видимо. Детектив шел по улице.
- Пока нет, ищу, - быстро ответил Игорь, мысленно ругая себя. Он совсем забыл.
- Найдешь – приедешь ко мне на квартиру. И еще. Узнай, почему доктор Воскресенский больше не работает в больнице, - сказал Лавров и сбросил вызов.
Этот звонок будто отрезвил Игоря. Нужно сделать то, за чем он изначально пришел. Положив историю болезни Лаврова на место, Игорь стал судорожно перебирать все журналы по очереди. Наконец, он нашел журнал с пометкой Ладожская Лидия Ивановна. Перенеся его к столу, Игорь вначале пытался внимательно читать его, чтобы запомнить как можно больше, потом забил на это занятие и сфотографировал все страницы на телефон, чтобы потом показать их Лаврову.
Выйдя из архива, Игорь нашел старшую сестру, сообщив ей, что нашел то, что хотел.
- У вас в больнице раньше работал один врач, доктор Воскресенский, - напоследок сказал Игорь. – Он работал здесь очень долго, а сейчас уволился. Не знаете, почему это случилось?
- Ну, он не уволился, а его уволил главврач, - выложила все начистоту медсестра. – Он постоянно пил на работе, пациенты жаловались. А почему Вы спросили?
- Просто я слышал, что он хороший специалист, - ответил Игорь, на ходу подбирая слова. – И как-то странно, что его не было в списке врачей.
- Специалист он хороший, не спорю. Однако я считаю, что водка в работе с душевнобольными – серьезное нарушение врачебного этикета.
Покинув больницу, Игорь незамедлительно отправился к Лаврову. Для себя он решил, что не будет делиться своим открытием касательно детектива. Реакция Лаврова непредсказуема, и лучше не рисковать. Поэтому, приехав к нему на квартиру, Игорь поделился множеством страниц, сфотографированных на телефон, которые Лавров стал внимательно изучать.
- Что ты так долго делал в психбольнице? – вдруг спросил Лавров.
- Искал эту историю болезни, конечно, - напрягся Игорь.
- Найти что-то в систематизированном архиве можно за десять минут, еще пять – на фотографирование страниц. Ты был там час. Игорь, тебя укусил ленивец?
На это Игорь решил промолчать. Он боялся, что Лавров сейчас устроит допрос и докопается до истины, но тот лишь вздохнул и принялся читать историю болезни дальше. Видимо, он понял, что повышенным интересом к больничному архиву сдаст свою тайну с потрохами.
- Мир тесен, - сказал Лавров, прочитав все страницы до конца. – Ее лечил доктор Воскресенский.
- Тот, который… - вырвалось у Игоря.
- Да, который дал свою визитку Краснову, - перебил его Лавров, и Игорь мысленно вздохнул. Воображаемая мина не взорвалась. – Он лечил ее шизофрению, но видимо, не вылечил. Прописал ей амитриптилин.
- Какие-то таблетки?
- Эти таблетки, - Лавров бросил на стол пачку из-под таблеток, кото-рую нашел в спецовке. - Они, как и любые антидепрессанты, противопоказаны лицам с алкогольной зависимостью, которая у нашей больной есть. Если эти таблетки запивать водкой, что видимо, баба Лида часто практикует, то происходит расстройство центральной нервной системы, галлюцинации, мании. Человек утрачивает связь с реальностью, как Алиса в одной компьютерной игре.
- Вот почему баба Лида настолько неадекватна, - произнес Игорь.
Лавров кивнул.
- Не только она, - сказал он, и это обескуражило Игоря.
- То есть? – не понял он.
- Серов говорил, что в «Рэдстрое» есть пьющий архитектор, которого Краснов собирался уволить. Сначала я не придал этому значения, но спецовка и таблетки говорят сами за себя. Едем на стройку!
Оказавшись в северной части города третий раз за день, Лавров начинал чувствовать себя здесь как дома. Привычной дорогой он вместе с Игорем отправился к стройке. Тело убрали, криминалисты закончили свою работу, и строители приступили к работам. Как он и ожидал, прораб и архитектор находились на объекте. Они разделились, чтобы одновременно опросить и того, и другого. Лавров взял на себя прораба.
- Ну да, я принимаю это лекарство, - сказал он, когда Лавров спросил его про амитриптилин. – Мне его врач прописал.
- Какой врач? – осведомился Лавров.
- Воскресенский, психотерапевт, - ответил прораб, после чего Лавров стал слушать его очень внимательно. – Дело в том, что я много нервничаю по пустякам, и мне это необходимо.
- Надеюсь, Вы не мешаете его с алкоголем.
- Я и не пью, разве что рюмочку по праздникам, - эти слова прораба успокоили Лаврова, и он мысленно вычеркнул его из своего списка. – Вот только знаете, есть одна проблема. Это лекарство мне сейчас не по карману. Доктор дал мне пока одну пачку из своих запасов, но это в долг.
- То есть, Ваш лечащий врач тоже принимает амитриптилин?
- Ну, да, а что такого? Это ведь тяжелая работа, каждый день выслушивать все эти жалобы. Я бы так не смог.
- На этом все, более Вас не задерживаю, - сказал Лавров и развернулся к Игорю, который только что подошел. – Игорь, узнал что-нибудь?
- Да, только я позже расскажу, когда мы уйдем отсюда.
Они вышли за территорию стройки и остановились за воротами. После этого Игорь рассказал:
- Архитектор тоже принимает эти таблетки, уже давно. И то, что он пьет на работе, оптимизма не добавляет. Он на самом деле очень нервный. Только я спросил его, ходит ли он в церковь, так он сразу взбесился и стал меня выгонять.
- Выходит, много кто может быть к этому причастен, - произнес Лав-ров.
- Но ведь спецовка, - сказал Игорь. – Это точно кто-то со стройки.
- Тогда как она оказалась у сумасшедшей старухи? – покрыл козырем Лавров. – Любой мог ее взять, они же все время на стройке лежат. Утром в качестве криминалиста ты все проверил?
- Да, - кивнул Игорь. – Все, что нашли, собрали и вывезли.
- А что именно?
- Блин, мне сейчас весь каталог перечислять? Я не помню, это надо смотреть.
- Тогда поехали, посмотрим, - Лавров зашагал в сторону дороги. – Меня не отпускает чувство, что я что-то пропустил. Я слишком долго любовался на тело, не обращая внимания на остальные детали. Даже я могу работать из рук вон плохо. Но сначала заглянем на эту помойку.
Лавров остановился у мусорных баков, совсем рядом от стройки. Весь строительный мусор оставался за воротами, откуда его вывозили на машине. Эта же помойка была обычной, для местных жителей.
- Зачем тебе это надо? – удивился Игорь. – На стройке ребята облазили и свалку, там ничего нет.
- Игорь, ты даже не представляешь, сколько интересного я находил в обычной помойке, - Лавров уже примерялся, как лучше залезть в бак. – Будь я убийцей, я бы прятал сюда все улики, потому что брезгливые менты ни за что сюда не полезут.
Он запустил руки в бак и стал разгребать мусорные мешки. Затем остановился, и внимательно посмотрел на Игоря.
- Почему не помогаем?
- Да я это, на шухере, - смущенно ответил Игорь. – Вдруг кто пойдет, а я увижу.
- Не умничай. Лезь.
Вздохнув, Игорь переместился к соседнему контейнеру и запустил туда руки. Омерзительное занятие. Как Лавров делает это так же просто, как завязывает шнурки? Один из мусорных мешков лопнул, и по руке Игоря потекло что-то склизкое и вонючее. Он брезгливо поморщился и покосился на Лаврова. Тот не обращал на него внимания, и, казалось, даже с удовольствием копался в мусоре. Наконец, Игорь не выдержал, и сказал:
- Все, я посмотрел. Нет здесь ничего.
- А у тебя и не было, - неожиданно ответил Лавров.
Игорь встал растерянный, раскрыв и закрыв рот, ибо у него пропал дар речи. Наконец, он выдавил:
- То есть, как не было?
- Когда ты еще даже не притронулся к мусору, я нашел в своем баке эти строительные перчатки, - Лавров вытащил руки из контейнера, держа в них пару грубых перчаток со стройки, покрытых капельками крови. Понаблюдав немного за реакцией Игоря на это известие, как меняется его выражение лица с растерянного в агрессивное, он громко рассмеялся: - Видел бы ты свое лицо!
Игорь хотел было обидеться, и даже ударить Лаврова, но быстро смягчился. Во-первых, на психов не обижаются. А во-вторых, Лавров заставил его лезть в мусор не со зла, а чтобы показать, что в этом нет ничего страшного, и это обычная часть работы детектива.
- А теперь серьезно, - сказал Лавров, дождавшись, когда Игорь выскажет ему все, что тот о нем думает. – Эти перчатки однозначно надевал убийца, чтобы не оставлять следов. Их можно смело добавить к спецовке. Подкладка. На ней есть волос, который упал с его головы. Седой волос. Игорь, дай мне пластиковый пакетик. Отнесем его Серову.
- А не проще отнести его экспертам, чтобы они взяли ДНК? - предложил Игорь.
- Чтобы ждать результатов три недели? Мы раскроем это дело за день и без этого анализа. Работали же как-то люди сто лет назад, когда всего этого еще в помине не было.
Игорь раскрыл пакетик, и Лавров положил туда волос. Он был средней длины.
- У той бабки волосы были длиннее, - заметил Игорь.
- Он мог упасть и с той части головы, где они короче, - ответил Лавров. – Зато мы точно знаем, что не архитектор, так как он лыс.
Игорь настаивал, чтобы они сразу пошли к Серову и сдали ему бабу Лиду, но Лавров вначале пожелал взглянуть на снимки всех улик, которые криминалисты нашли на месте преступления. И он не ошибся. На одном снимке как можно крупнее был запечатлен фрагмент необтесанной доски с небольшим пятном крови.
- Это кровь убийцы, - заключил Лавров.
- Как ты это понял? – осведомился Игорь.
- На теле жертвы я подобных ранений не заметил. Убийца случайно обтерся об необработанное дерево и повредил руку, после чего надел перчатки. Баба Лида размахивала бутылкой и крестом, и я, в отличие от тебя, успел заметить, что у нее руки целые.
- Правда? – Игорь округлил глаза. – Я был уверен, что это она. Двинута на религиозной волне, запивает психотропные препараты водкой, известна на всю округу.
- И все же, это не она, - ответил Лавров. – Поехали со мной, я покажу тебе настоящего убийцу.
- Вот он, наш герой, - немного погодя Лавров показывал пальцем изумленному Игорю на того, кто совершил жестокое убийство по библейским мотивам. – Вам ведь самому лечиться надо. Не так ли, доктор Воскресенский?
Они стояли в его кабинете, совершенно не обращая внимания на тря-сущуюся от возмущения секретаршу. Доктора Лавров и Игорь застали за приемом пациента, и тот, сидя в кресле напротив стола, решительно ничего не понимал. Впрочем, из всех присутствующих только Лавров что-то понимал. На это бесцеремонное вторжение Воскресенский лишь улыбнулся и сказал:
- Господа, вы меня с кем-то спутали, - говорил он своим успокаиваю-щим голосом. – Мне? Лечиться? Позвольте, я тогда должен поменяться со своим пациентом местами.
- Как Вам угодно, ибо Вам не место за этим столом, - ответил Лавров. – Вам место в тюрьме.
- Олег Евгеньевич, да что Вы несете? – продолжал смеяться Воскресенский. – У Вас снова начинается мания. Запишитесь на прием, тогда и поговорим.
- Хватит прикидываться, - покачал головой Лавров. – У меня Ваш волос, Ваша кровь. Более чем достаточно для ДНК-анализа. Вы распяли человека сегодня ночью. Выбрали идеальное время и место. Дождались, чтобы местные хулиганы успели там наследить и отправиться восвояси. Затем переоделись в строительную спецовку, привели свою жертву, выпороли ее и стали сооружать крест. Во время процесса Вы повредили руку, и Вам пришлось надеть перчатки. Затем Вы распяли этого несчастного, вылили на него остатки водки, которую пили в процессе, и оставили истекать кровью. А чтобы замести следы, выбросили перчатки в ближайшую помойку, а спецовку оставили у Вашей старой знакомой бабы Лиды. Ваш план был идеален и я преклоняюсь его исполнению. Одного Вы не учли: я все-таки продолжил практику.
- Так, я вызываю полицию, - сказала секретарша, не в силах все это выслушивать.
- Конечно, вызывайте! – Лавров радушно раскрыл руки. – Убийца должен сидеть в тюрьме.
Он думал, что доктор Воскресенский будет отпираться до последнего, пока не приедет полиция. Однако последняя фраза Лаврова окончательно вывела его из себя. Детектив даже схватился за пистолет, готовясь обороняться.
- Я не убийца! – закричал доктор. – Я избавитель от грехов! Краснов сам пришел ко мне, чтобы раскаяться. Уничтожить дом Бога – смертный грех, который искупается только кровью. Я раскрыл его душу. Он сам бичевал себя в знак раскаяния, а затем дал себя распять. Это не убийство. Это очищение.
- Он был трезв и не накачан Вашими чудо-таблетками. Как же он добровольно согласился лечь на крест?
В ответ Воскресенский выхватил револьвер откуда-то из-под стола. Лавров отточенным движением выхватил свой.
- Понятно, - сказал он, глядя на револьвер врага. – Не очень оригинально.
- Еще в больнице я заметил, что очевидные вещи вызывают у Вас удивление, Лавров, - доктор Воскресенский намеренно задел его болевую точку, и теперь наслаждался, как Лаврова охватывает паника. – Ваш изворотливый ум даже не может порой понять, что мир – довольно простая штука. Но Вы не виноваты в этом, нет. Виноваты демоны. Ваши личные демоны, которыми стали Ваши покойные сестра и возлюбленная. Поймите, Земля не вертится вокруг Вашей маленькой персоны. Вы не бог, Лавров. Вы даже не претендуете на его имя.
Игорь в ужасе увидил, что Лавров сейчас если не набросится на опытного психолога с голыми руками и не получит пулю, то точно высадит в него всю обойму. Никогда он не видел его таким. В Лаврове проснулся зверь, мирно спавший все это время, кормящийся адреналином от распутывания клубков тайн и постоянной умственной работой. Этот зверь всех погубит, и прежде всего, самого себя. И, самое страшное, Игорь не знал, как его успокоить. Но он знал, как можно взять его под контроль.
- Лавров, - тихо сказал он, и детектив резко повернул к нему голову. В его глазах играл недобрый огонь. – Я знаю про это. И не осуждаю тебя. Он не прав. Пережить такую трагедию и не сломаться, держать это в себе столько лет так, чтобы ни одна живая душа не узнала, может только бог. У кого еще есть столько силы воли? У Воскресенского, который раскрылся сразу, как только ты выложил козырь? Или у меня, которого ты знаешь как облупленного, потому что я ничего не держу в себе? Ты бог, Лавров. Для меня ты бог.
- Нет, мой друг, ты не прав, - ответил Воскресенский на речь Игоря. – Настоящий бог здесь – я, после Христа. Твой дружок был в такой заднице, которая тебе даже и не снилась. И только я, с помощью моей методики смог его оттуда вытащить. А теперь он приходит ко мне и заявляет, что я убийца. Неблагодарная свинья!
- Из этой задницы я вылез сам, - голос Лаврова стал спокойнее, чем был, скулы на лице расслабились после напряжения. Игорь помог ему поверить в себя. – Захотел, и вылез. Честно, я никогда не понимал Вашу методику, доктор. Зачем выпивать, чтобы наладить контакт с пациентами? Если они сами не хотят, для чего стараться? Пока Вы лелеяли свою методику, тесты, упражнения, я ежедневно работал над собой. В психушке у меня было предостаточно для этого времени. И я даже перестал пить Ваши чудо-таблетки, которые Вы прописываете всем без разбора и даже себе, когда понял, что они лишь тормозят мою борьбу. Да, не у всех есть мотивация. У бабы Лиды, например, ее нет, ее вполне устраивает роль чокнутой бабки с православием головного мозга. Да много у кого ее нет. Даже у меня ее сначала не было, я реально хотел сдохнуть.
- Так сделали бы миру одолжение, - ответил Воскресенский. – Что Вам мешало?
- Любовь, доктор. Родителей, друга, той, кто мертва. Но Вам, видимо, этого не понять. Вы скажете, что у Вас есть любовь Бога, но это не так. Потому что Бога нет.
- Кощунство! – вскричал Воскресенский. – Бог есть! Именно Бог ведет меня по моему жизненному пути! Он направлял мои руки, которыми я распял грешника и грязного язычника, каким был Краснов! Только Бог!
- Интересно, интересно, - послышался голос из-за двери. – Лавров, я так понимаю, это он?
В проходе появился лейтенант Серов с табельным оружием в руках, в сопровождении двух полицейских, в полном боевом обмундировании. Секретарша все-таки сдержала свое обещание.
- Он самый, лейтенант, - кивнул Лавров. – Вы только аккуратнее с ним. Револьвером размахивает, про Бога что-то несет. Совсем крыша поехала. Яркий пример того, что нельзя запивать антидепрессанты алкоголем.
Полиции хватило несколько секунд, чтобы взять доктора Воскресен-ского под конвой и отвести к машине. Он сопротивлялся и все время кричал, что Бог всех покарает, и все будут гореть в аду, но никто его не слушал. Серову уже не впервой было иметь дело с невменяемыми, а Лавров откровенно скучал. Он слышал это уже много раз, и каждый раз еще больше укоренялся своих атеистических взглядов.
- Слушай, а откуда ты знал, что он фанатик? – спросил Игорь у Лаврова, когда они стояли на улице, провожая взглядом полицейскую машину.
- Он в психушке все пытался мне мозги промыть, на путь истинный наставить, - ответил Лавров так, будто эта тема давно была не секретом. – Да только это трудно сделать, когда ты из семьи потомственных интеллигентов, и критической мышление у тебя в крови.
Они помолчали немного. Затем Лавров круто повернулся к Игорю и спросил:
- Ты точно не считаешь меня психом?
- Ну, у тебя есть свои ненормальности, - сказал Игорь, стараясь не обидеть, - но у кого их нет? Но по сравнению с Воскресенским, ты самый что ни на есть нормальный человек. Если хочешь, мы можем об этом поговорить. Я тут недалеко знаю хороший бар, где всем вообще плевать, что ты скажешь. Даже если признаешься в серийных убийствах, и то внимания не обратят.
- Ну, пойдем, раз приглашаешь, - согласился Лавров после недолгих раздумий, и Игорь пошел чуть впереди, показывая дорогу. – Жаль, конечно, что Воскресенского не посадят.
- Это почему же? – осведомился Игорь.
- Потому что экспертиза докажет, что он невменяем, и его отправят на принудительное лечение в дурку. Хотя было бы забавно посмотреть на лица врачей, когда их бывший коллега вернется к ним в качестве пациента.