Фото: Дом 1.Донская улица-современный вид. Даже видео камера есть над подворотней. Раньше были железные ворота, закрывающие ночью вход во двор. Моя парадная последняя, у второй машины. Дом покрашен, в некоторых квартирах видны новые окна. Кодовые замки- прогресс на лицо.
Трамвайный скрежет за углом,
И старый серый дом,
С окном на мрачный сад,
Любимых глаз печальный взгляд,
Зачем-то вспомнил о былом,
Какой-то круг,
Какой-то сон,
Таинственный обряд,
И синева, и кружева,
И снежных лип наряд.
Донская улица находится между пятнадцатой и шестнадцатой линиями Васильевского
Острова. Начинается почти от Среднего проспекта и заканчивается у Малого.
На углу Малого и Донской до сих пор сохранился дом под номером cорок шесть.
Дом был построен в начале прошлого века, в 1911 году. Большой, мрачный , двор - колодец.
Это моя малая родина.
Я думаю, никто этот уголок Васильевсого Острова " из великих писателей" не описывал. Это был чей-то доходный дом, таких было много Петербурге. После революции большинство жильцов были рабочие с близлежащих заводов.
Помню, однажды вышел с парадной - ведут пленных немцев. На дворе 1946год.
Мокрый снег, охранники в тулупах, с автоматами , уставшие и вялые. И сторожевые овчарки такие же вялые.
Немцев вели работать, строить дома на двадцать второй линии.
Вот такая картинка... Через много лет я ходил в эти дома. Там была молочная кухня для младенцев. Мне выдавали разные смеси для моих недоношенных двойняшек. Разложив по карманам бутылочки, торопился домой , шел осторожно , чтоб не упасть и не разбить питание для малюток.
Вечером немцев вели обратно, их лица ничего не выражали, по сторонам они не смотрели.
Но пацаны постарше подбегали к ним и незаметно, как им казалось,
совали что-то в карманы, и немцы давали им взамен что-то. Такой бартер.
Позже , слушая песни Владимира Высоцкого, я понял - " меняли хлеб на ножики".
После войны было много хулиганов и много банд. Ведь это пятидесятые годы.
Я до сих пор удивляюсь, что не получил финку под ребро.
Вечером было страшновато входить в парадное - черно от ватников, дым махорки режет глаза, на потолке прилеплены окурки ... иду, как по минному полю.
Один "ватник" вдруг сказал, громко: "Смотри, такой маленький, а уже еврей", другие заржали.
Дошел благополучно.
Мама всегда с большим волнением ждала отца с работы.
Его бандиты не трогали, он был коренаст, широкоплечий с колодкой орденов, знали, что фронтовик, да и кто-то из соседей сказал, что Лева - цыган. Или просто ему везло.
Однажды вечером я выглянул в окно и на дне двора - колодца увидел освещенные окна, это было отражение в воде.
В 1954 году было серьезное очередное наводнение в Ленинграде.
Ура! Школу отменили на несколько дней. Делай что хочешь. Я выстругивал парусные лодочки, и рисовал коричневые горы и синее море, наверно, Средиземное.
Уютно потрескивали поленья в маленькой печи, было тепло и спокойно. Вкусно пахло картофельными оладьями.
Выглядывал в окно- вода уходила, ветер ослабевал. Скоро в школу.
Сосед с шестого этажа взял и умер. Вдруг. Он был мне симпатичен, всегда шутил, называл меня "санёк". По выходным выпивал и фальшиво играл на гармошке "амурские волны" и революционные песенки.
Позднее я написал: " Лестница, лестница, железные перила, многих ты знала, многих позабыла... Двор- колодец,солнце лишь скользило..."
Моим другом на долгие годы стал Костя, он жил этажом ниже. У него были две бабушки и всегда пахло блинами. Костя ходил в "очаг", так тогда называли детский садик.
Костя рос послушным " правильным" мальчиком. И я был под его влиянием- как и он, стал заниматься спортом. Помню, Костя и другой сосед, тоже одноклассник, Володя взяли меня и повели в секцию тяжелой атлетики. Тренер посмотрел на мои худые руки и длинные ноги и сказал, чтоб я шел в легкую атлетику. Я так и сделал и впоследствии добился неплохих результатов. Учили меня быстро бегать и хулиганы, обзывая и угрожая, они гнались за мной, но догнать не могли.
Костя занимался в секции самбо. Володя- вольной борьбой. Он был самым крупным, сильным и справедливым в классе. Они оба частенько меня защищали.
В классе был ученик по фамилии Бабёшин, я его запомнил на всю жизнь.
Несколько лет назад посещал Россию ,СПб, приехал и на Васильевский Остров.
В подворотне , около тринадцатой школы, в которую мы все пошли в первый класс, стоял Бабёшин.
Я сразу узнал его ,хотя не видел лет шестьдесят. Он был альбинос, а это не проходит с годами. Меня он не признал, конечно. Был пьян, покачивался и о чем-то с интересном сам собой беседовал. Пахнуло мочой и махоркой.
А тогда нам было лет по одиннадцать - двенадцать.
Бабёшин задирался, шипел сверкая белесыми глазами :" Бей жидов, спасай Россию".
Я не молчал и отвечал , наступая: "Всех жидов не перебьёшь и Россию не спасешь"
Начиналась стычка,или облом. Класс делился почти поровну. Судил бокс Костя.
Бились на перемене, в туалете. Урок - отдых. Носы разбиты до крови.
Мои друзья следили, чтоб все было по правилам, а бабёшенцы подсказывали ему бить по глазам и ниже пояса, и в поддыхало .
Костя часто останавливал бой под разными предлогами, чтоб дать мне отдышаться...
Вспоминая такое , я написал:
" В пятьдесят третьем, в третьем А, первый раз оскорбили меня- ты ведь жид, ты яврей, выходи поскорей, в глаз дадим, изобьём и Россию спасем.
Их я помню глаза, пацаны, пацаны, кулаки, кулаки и дрались до крови, в те далекие дни.
Сталин умер в тот год, но запали в мой код той стихии дожди и ушибы души неокрепшей..."
Мы любили походить на лыжах, ночью, точнее поздним вечером, в темноте. На Смоленском кладбище, там уже не хоронили. Кресты, кресты, тени, тени,странные звуки, огромная насмешливая луна.
Лыжня была хорошо обкатанная, синеватая рядом с забором, со стороны кладбища. Впереди размашисто шел Костя. Я старался не отставать. Делали круг. Было страшновато. Так мы воспитывали в себе бесстрашие.
* * *
Немного простудился. Пришла детский врач , доктор Сахарович, тетя Зина.
Она была очень маленького роста. Я помню хорошо как она говорила: " дыши, що, дыши, що, що. Ничего нет, у вашего Сашеньки , дам два дня отдохнуть".
Она подбирала полы белого халата и закладывала их за пояс, чтоб халат не торчал из-под пальто. Старое , из красного сукна с воротником - мокрой кошкой.
В её черной сумке на молнии виднелись мед. карты детей, которых доктор должна была посетить, или уже посетила, ходила по этажам и утром и вечером.
Врач была вдовой, её муж погиб в начале войны, на Невском пяточке.
Я сразу выходил гулять, наблюдая как красная фигурка доктора Зины, среди серых высоких сугробов снега удалялась по Донской улице, уменьшалась, уменьшалась и становясь красным пятнышком.
Я дружил с её сыном , Женей. Он был тоже маленький, тщедушный. Но силен в математике и в шахматах . Он и научил меня играть в шахматы.
Устраивали турниры - я, Женька и второй Женька, по прозвищу Чита.
Мы ругались, спорили, иногда , когда проигрывали, переходили в рукопашную.
Иногда прощали "зевок", давали переходить. Особо упрямым был Чита.
***
Как-то гулял с Костей, вернулся вечером. Мама была очень бледная, заплаканная, и рассказала мне, что в квартиру недавно ломились бандиты. Дело было так. Позвонили , женским голосом сказали " телеграмма". Мама открыла. У дверей целая шайка мужиков.
Но мама нашлась.
Отступила, отдав первую дверь, и быстро закрыла вторую на мощный засов. Этот засов неделю назад установил папин брат , Семен, как чувствовал.
Мама закричала, что вызывает милицию, и стала в окно звать на помощь соседей.
Ситуация складывалась не в пользу бывших зеков. И они тихо разбежались. Вот такая была опасная ситуация.
***
У моего папы в Ленинграде было много родственников. Три родных брата, сестра Берта, их дети, племянники. И все , в основном, жили на Васильевском Острове.
Когда был какой-то праздник, или чей-то день рождения, все собирались вместе.
В нашу маленькую квартиру помещалось иногда человек двадцать. Мама вкусно готовила- и рыбу фаршированную, и студень, конечно, рубленная селедка и печенка. И гусь, и пирожки разные и водочка " московская" .
К застолью готовились заранее, покупая дефицит по блату, через знакомых.
Ели, пили пели. В комнате стояло старенькое черное пианино, с желтоватыми
подсвечникам. Мой папа обладал абсолютным музыкальным слухам.
Напоёшь бывало ему любую мелодию, он тут же подберет и сыграет, и ещё импровизирует.
Настоящий талант, хотя и не учился музыкальной грамоте. Любили его за это и на фронте. Мог сыграть на любом инструменте- гармошке, гитаре, балалайке. Но коротких привалах это очень ценилось , создавало теплую атмосферу.
Окна запотевали, становилось жарко. Их распахивали и в двор -колодец неслись песни еврейской мишпухи.
Конечно, вначале всегда -" выпьем за Сталина, выпьем за Родину, выпьем и снова нальём..." А после пели песни на идише. Моя я мама очень хорошо пела и еврейские песни и романсы. Я помню некоторые романсы с самого детства.
Мама была родом с Одессы, знала украинский язык. Очень задушевно пела " Дивлюсь я на небо.."
А потом опять военные песни, дядя Миша, папин брат всегда напевал: " Защищал я Сталинград правою рукою..." Всех слов этой песни теперь не вспомню.
Братья ровным хором всегда пели, "Ночь так тиха , спят облака...".Офицерский вальс.
" Темная ночь, только пули свистят по степи..."
Расходились за полночь.
Дворник , хромой татарин Лешка, улыбчивый, добродушный открывал уже закрытые на ночь двери парадного, получал рубль, был доволен и всегда приговаривал- " дай-то вам бог здоровья, дай вам бог здоровья..."
***
Память -вещь странная. Выборочная.
Вот во дворе старик слепой с девочкой. Он играет на старой гармошке, а девочка поёт
Голосок тонкий, чистый, как цветок, как ручеек.
И песня красивая и жалостная про жаворонка." Между небом и землей песня раздаётся..."
Соседи открывают окна, перегибаются, вслушиваются.
Бросают мелочь, завернутую в обрывки газет. И мы с мамой тоже бросили монетки.
В Ленинграде весной асфальт оживает, он пахнет дождем, пахнет жизнью, травинки из трещин и даже худосочные ромашки тянутся к свету, хотят посмотреть, что же вокруг.
Ночью плохо спал, снилась девочка, она сидела рядом и пела песни только для меня. А по потолку, как прожектора по небу- свет фар. Потом услышал от взрослых шепот. Приезжал воронок за кем-то. Кто-то порвал газету с портретом И. Сталина. Бросил вниз , завернув в портрет двадцать копеек... И всё. И нет человека.
забегу вперед лет на пятнадцать.
Я студент 1 ЛМИ.
Живу теперь на Охте.
Приехал в дом своего детства, где живет моя родная сестра, я часто её навещаю.
Завтра зачет по анатомии, надо еще раз просмотреть атлас "кости черепа".
Тема трудная. Природа прячет наш биологический компьютер, мозг за толстыми костями.
Погода, как часто в Ленинграде, плюс-минус ноль.
Выхожу в переулок " Донская улица".
Вечер сумеречно дождливый и никого вокруг - так бывает. До Малого проспекта метров тридцать.
Вдруг из сумерок на меня идут два парня.
- Саня, ты чего не здороваешься? Зазнался, что ли, все учишься, скоро профессором станешь. Шипилявет и каждую секунду сплевывает сквозь зубы- такой стиль.
И глаза мутные.
Одного из них я узнал, Борька. Когда-то в первых классах учились. И уже тогда был хулиганистый очень. А теперь с фиксами, в татуировках все руки- видно уже и сидел в колонии.
Второй из того же теста и несет от него водкой.
И в руке у него кусок арматуры приличный, завернутый в порваную газету " Труд".
И картинка такая получается- один меня держит за пуговицу пальто и по фене со мной говорит, сверкая фиксой, а дружок его , что с арматурой, все наровит сзади встать. А я по понемногу поворачиваюсь, понимая его черные , бандитские мысли.
Вот такой тихий смертельный хороводник.
И вокруг - никого. Вот, сейчас будут изучать крепость костей моего черепа.
Жалко, завтра ведь зачет.
Вдруг смотрю, по Малому проспекту идет молодой высокий мужчина.
- Николай! ,- кричу я. И выбрасываю руку вверх. Он как бы реагирует, Но я уже лечу к нему чуть отодвинув бандитов.
Они не ожидали этого, и как обыкновенные люди, растерялись.
Этих секунд мне хватило, я же спринтер , чемпион района.
-Давай закурим, поговорим, тихо говорю.
И мы продолжили путь дальше вдвоем.
Мы прошли вместе метров сто.
- Спасибо тебе, и я пожал его сильную руку.
Может быть он и не Николай вовсе, но видно понял ситуацию и помог мне без единого слова. И быстро исчез в тумане, как растворился.
Я сдал зачет "кости черепа" и свои сохранил.
Видно БОГ мне помогает и подослал " Николая". Или он просто мой ангел хранитель.
Сколько лет прошло, а помню , как- будто вчера это было. Когда прилетаю в СПБ , подхожу к этому месту. Я там снова родился.
Иногда хвалю сам себя за находчивость и реакцию.
Здоров. И работаю до сих пор.
ВОЗВРАЩАЮСЬ в детство.
Новый Год.
Все любили этот праздник. Всегда в доме была живая елка, потому- что она ещё несколько дней пахла лесом, снегом и еще чем-то. Мы с сестрой украшали её, такого разнообразия игрушек , как сейчас, не было. Снежинки мы делали из кусочков ваты, окутывали елку "дождиком", рыжего и золотистого цвета. Развешивали шарики и обязательно мандарины, мандариновый запах запомнился на всю жизнь. " Мишки на севере" висели и ласкали взгляд и язык...
Ставили стул, дотягивались до верхушки и водружали стеклянную красную звезду.
Позже появились цветные мигающие лампочки. У самого основания всегда стоял серьёзный дед мороз, без снегурочки, почему- не знаю.
Там же под елкой закладывались подарки, но что там мы, дети уже знали...
Почему-то все любят и помнят Новый год и ёлку, и запах мандарин.
Мы получали в школе еще пригласительные билеты на Ёлку во Дворец Культуры им.
С. М. Кирова, или в ДПШ. Там нам раздавали новогодние подарки в цветных коробочках. Все было радостно и вкусно Я рассматривал девочек, они все были для меня красавицы, золушки, снегурочки. На сцене играли новогоднюю сказку.
Были зимние каникулы -коньки, лыжи.
А с шестого класса стали собираться у кого-нибудь на квартире, танцевали, дурачились, играли в бутылочку, фанты, учились целоваться в темном коридоре за вешалкой с пальто... Незабываемо! Осваивали танго. Спотыкались, наступали на ноги и вдыхали девичий аромат. Имена некоторых девочек я помню до сих пор- Люся Березкина, Валентина Ларина.
Было хорошо на Душе.
Стихийный бунт.
Нападки хулиганов на меня и моих друзей , двух Женек, участились.
Особенной наглостью отличался сын печника, имя его не помню. Он был второгодник, выше нас на голову, сидел в каждом классе по два года.
Я его назвал " усидчивый ученик".
Он давал подзатыльники и поджопники -из песни слов не выкинешь, приговаривая,"Сталина отравили жиденки".
Вечером собрались у меня дома и стали думать, как отомстить.
Я решил и предложил Женькам организацию, ЕПО - еврейскую подпольную организацию. Они меня поддержали.
Первым нашим актом была месть сыну печника.
Выяснили его адрес, посмотрели куда выходят окна. Четвертый этаж.
Дело было зимой, ночи темные.
Набрали камней обледенелых и стали швырять их в окна печника. Разбили все окна, до сих пор в моих ушах звон разбитых окон в морозном воздухе...
Дали дёру в разные стороны.
Первое задание ЕПО выполнили.
Один из Женек живёт и здравствует. Он все помнит.
Все кончилось для нас благополучно.
Позже я с испугом подумал, если бы разоблачали наше ЕПО.
Самое меньшее- КГБ, суд родителей и высылка.
Но нам повезло. Было тихо.
Второй случай.
В нашем доме на первом жил Сашка, по прозвищу " хомяк". Толстоватый, пухлый с красными щеками.
Он подошел ко мне, глаза прищурил и процедил," гулять вышел, жиденыш".
И пошел на меня , в руке - нож. Я схватил его за руку, за кисть, он дернул руку к себе. Я получил резаную рану пятого и четвертого пальцев левой руки.
Молниеносная боль, кровь брызнула на снег...
Хомяк сразу убежал. Я пережал правой рукой левую руки ниже пальцев и побежал.
Недалеко, на четырнадцатой линии находилась детская больница им. Крупской.
Крупными прыжками вбежал через проходную, на территорию больницы.
У одноэтажного корпуса стояла скорая, я такую видел в первом фильме " Два капитана". Значит, там принимают больных. Все на интуиции...
Вышла полная фельдшерица, посмотрела на рану и молча перевязала. Записала фамилию и адрес.
Посадила меня в бокс, сказала, жди, зашивать надо. И ушла.
Услышав," зашивать", я тихонько вышел из приемного покоя и побежал домой.
Подняться домой боялся, гулял туда-сюда по двору.
Вдруг слышу мамин голос, кричит в форточку , " иди домой сейчас же!"
Я не знал, что одна из папиных родственниц работала врачом в этой больнице.
Мы её звали тетя Нагли, такая фамилия. Она и позвонила маме, увидев мою фамилию в карточке.
Вернулись в больницу. Хирург, седоватый плотный мужчина, мне тогда казался стариком, тихо со мной говорил. Незаметно сделал мне несколько уколов в ладонь, наверно новокаином. Я вроде дремал, но слышал разговоры вдалеке.
Я ему и сейчас очень благодарен. Пальцы пришиты, функция сохранена, швы незаметны.
Ненужный риск
Захлопнулась дверь, а ключи дома.
Что делать.
Вспомнил про Костю.
Он все понял и сказал, не волнуйся.
И полез по водосточной трубе.
Я стоял внизу и наблюдал, все- таки третий этаж, внизу асфальт.
Но Костя осторожно полз наверх... прижавшись к трубе.
Одно окно квартиры было приоткрыто.
и Вот он уже отодвигает створку окна, подтягивается на подоконник..
я бегу по лестнице к двери , Костя открывает дверь..
Бледный, но глаза победителя, спасибо тебе, Костя!
Сколько лет прошло, вспоминая, вздрагиваю .. какая была опасность и детское легкомыслие и храбрость.
И через много лет я стою во дворе , задрав голову смотрю на мои, но уже чужие окна... И мурашки просыпаются на спине...
Продолжение следует.