На субботнюю беседу с настоятелем осталось гораздо больше прихожан, чем ожидалось.
– Всегда бы так! – порадовался про себя отец Арсений, но и тут же погрустнел. – Оно и понятно – новости-то не радуют. Уже и до стрельбы по мирянам дожили. И это на страстной седмице. Грех-то какой! Прости нас, Господи, неразумных. До монастыря – рукой подать. Монахи молятся усердно, глядишь, и отмолят Донбасс. И мы молитвами пособим… Но! Надо как-то людей успокоить. Сейчас они меня вопросами-то и атакуют, да так, что и в окопе не спрячешься. Прости, Господи, бывшему ВДВшнику, ныне рабу Твоему покорному… Ну да пора начинать.
Отец Арсений вооружился Евангелием, добродушной улыбкой и направился к лавочкам, которые сегодня пономарь по его просьбе расставил в церковном дворе. Батюшка с удовольствием огляделся: ясное небо, ласковое весеннее солнышко, абрикос зацвел.
– Умиротворенность-то, благодать-то какая! – не скрывая восторга, пропел он.
Народ эмоционально поддержал своего пастыря. Закрутил головами, заулыбался в ответ.
– Да, красотища! – вдохновенно откликнулась баба Лена, но и тут же перевела разговор в заготовленное народом русло. – Батюшка, а если на нас БТРы и там танки разные попрут, их иконами останавливать или вилами? А видели по зомбоящику, как женщина рукой танк остановила? Во дают наши бабы!
Отец Арсений только усмехнулся в седую бороду, решил дать выговориться народу, прежде чем ответить. Не прогадал, вслед за спичем рабы Божией Елены в него со всех сторон полетели остросюжетные новости.
– Ну, и чего на духовную беседу пришли, если сами все знаете? – наконец прервал молчание отец Арсений, – сами вопросы задаете, сами на них и отвечаете. А на душе-то легче ли?
– Да потому и пришли, что не легче! – согласилась с доводом рассудительная Елизавета. – Война-то войной, куда деваться? Что будет, то одному Господу ведомо. А вот что с верой нашей будет? Слухи нехорошие пошли за автокефалию. Это реально?
– А и что с верой нашей будет то тоже Господу ведомо, – подумалось отцу Арсению, но вставить слово он не успел.
– Какая еще кефаль на нашу голову?! – взвинчено загомонил дед Ефим, – Кроме Московского патриархата – никакого другого не признаем. Наш патриарх – Кирилл! И все тут.
– А если предадут и нас не спросят? – не унималась Елизавета, – что нам тогда, вообще в церковь не ходить, что ли?
– Эк куда тебя занесло, Елизавета! Думай больше, прежде чем наружу выплеснуть, – по-доброму урезонил бунтарку отец Арсений. – Я таких полномочий от Бога не имею, чтобы судить и в предатели записывать всех подряд, тем более то духовных лиц касается. А ты уже все разложила по полочкам и вердикт свой вынесла.
– Ой, простите, батюшечка. Не подумала… Но ведь болит душа за нашу Церковь… Правда же! – испуганно запричитала Лиза и тут же беззвучно расплакалась. – Они вон как там, в Киеве Филарета-раскольника возносят. Объединятся – и все. Благодать уйдет. Надо же что-то делать, а не сидеть сложа руки!
– А вот хоть одна останется церквушка в области Московского патриархата, туда и ездить будем. Да и Россия не за горами если что… – резюмировал дед Ефим.
На минуту в солнечно-абрикосовом благоухании повисла задумчивая тишина. Еще раз окинув взглядом родную округу, отец Арсений взял инициативу в свои руки.
– Ну что, все свои страхи вылили? Можно к теме нашей встречи приступать? – риторически спросил он и тут же продолжил. – Сегодня мы поговорим о смирении. Давайте сравним наши поступки с поступками святых преподобных отцов, вспомним, как Иисус Христос смиренно шел на Голгофу, молясь при этом за…
Отец Арсений замолчал, невыносимо запершило в горле. Навернулась слеза. Елена сбегала за святой водой в храм. Подала стакан. Когда батюшка почувствовал, что может продолжить, тут же и выдал:
– Елизавета! Ты поаккуратнее все же. Прожжешь насквозь взглядом, что делать будешь?
– Я?.. Это я виновата? Да? Ой, простите, глупую…
– Эх, доведете вы меня до запрета, – в сердцах выдохнул отец Арсений, – не ты виновата, Лизавета, а вопрос твой, оставшийся без ответа. Видно Господу так угодно. Говорю вам и передайте мои слова всем сельчанам. Будем стоять за веру нашу до конца! И только попробуйте усомниться в духовном отце вашем!
Блаженная улыбка разлилась на лицах рабов Божиих Ефима, Елены, Елизаветы, Павла, всех до единого. Опасного вопроса «Что значит стоять до конца?» не последовало.
– Вот оно единомыслие в Боге! Нагляднее примера и не найти, – подумал настоятель и со спокойной совестью перешел к духовной беседе о смирении.