Улеглись страсти вызванные волной квартирного бума. Мы начали потихоньку обживаться на новом месте. Улица Замшина – одна из немногих, а возможно и единственная в Петербурге, которая никогда не меняла своего названия с момента своего образования в 1913 году. Я долгое время был уверен, что фамилия Замшин принадлежит какому-нибудь «пламенному» революционеру или даже террористу, как например, в случае с улицей Миллионной, носившей в советское время имя бомбиста-народовольца Халтурина. Каково же было моё удивление, когда я узнал, что Андрей Иванович Замшин – действительный статский советник, доктор медицины и профессор Повивально-гинекологического института в Санкт-Петербурге. В 1912 году он купил дачу в Полюстровском пригородном участке столицы и впоследствии безымянную улицу, где она находилась, назвали улицей Замшина. Дом наш располагался недалеко от площади Калинина и Полюстровского рынка. Кстати, на площади, на том самом месте, где теперь стоит памятник товарищу Калинину, сразу же после войны в 1946 году была сооружена виселица, на которой казнили нацистских преступников. Это была единственная публичная казнь на невских берегах за весь двадцатый век. Знаковое место силы, недаром в 90-х здесь открылось казино.
А в пятистах метрах от нашего дома, если идти напрямую дворами, размещалось Богословское кладбище, то самое, где был похоронен Виктор Цой. «Кто бы мог подумать, что мы станем соседями?» – размышлял я, вспоминая, как мы с Крипачарией стремились поехать на похороны лидера «Кино» в том далёком 1990 году. Но не случилось – обстоятельства и безденежье оказались сильнее нас.
А в 2007 году умер советский и российский актёр театра и кино Кирилл Лавров, и мы пришли проводить его в последний путь на Богословское кладбище. Стоял конец апреля, снег уже растаял, и было самое настоящее народное столпотворение, ведь хоронили знаменитость. А, кроме того, люди жаждали увидеть и коллег известного артиста, пришедших проститься со своим товарищем по творческому цеху. В тот момент, когда гроб опускали в могилу, все ближайшие надгробия были заполнены людьми, попирающими их ногами, очевидно для того, чтобы лучше увидеть происходящее. Кто-то из них с этой целью забирался даже на кресты. Я испытал шок от этой возмутительной картины. «И это культурная столица?» - с горечью подумал я тогда. Но, впоследствии поразмыслив над этим явлением, как следует, я понял, что едва ли эти, виденные мной святотатцы были настоящими петербуржцами, скорее всего – волна «понаехавших» из глубинки. Я ведь и сам невольно попал в этот «вороний грай», хоть и не прыгал по чужим гробам и могилам. Праздношатающиеся ротозеи – бич любого массового мероприятия, может быть поэтому, я недолюбливаю все эти народные гуляния, в том числе и по костям?..
Теперь следовало серьёзно задуматься о трудоустройстве. Надо на что-то жить, кроме того, не за горами очередной взнос по ипотеке. В первую очередь я съездил, конечно, на Васильевский остров в «НПО Прибор», где мне довелось уже поработать в прошлый приезд. Но мастер смогла предложить только те же 15-17 тысяч рублей, а мне же нужно было хотя бы 20 т. р. Это был тот минимум, который я сам себе определил. Посудите сами – с учётом ипотеки, платы за ЖКХ и проезд, как раз набиралась бы такая сумма. На прочие расходы, включая траты на еду и одежду, зарабатывала бы Мария, вот такая существовала приоритетная финансовая концепция. Жаль, что я не был тогда ещё близко «знаком» с Интернетом, не понимая его революционной сущности и практического значения. А потому все сведения о вакансиях мы с Марией «добывали» из газет, где, как известно – за редким исключением, публикуются самые низкооплачиваемые и непопулярные предложения на рынке труда.
В газетном объявлении мне и попалась некая фирма, которая набирала радиомонтажников на пайку печатных плат. На следующий день я отправился на собеседование. Чтобы добраться до метро, мне нужно было проехать несколько остановок на муниципальном автобусе или маршрутном такси. Сам же маршрут, занимавший 20 минут, выглядел так: улица Замшина – Проспект Металлистов– Кондратьевский проспект – улица Арсенальная – Арсенальная набережная со своей знаменитой тюрьмой под названием «Кресты» – наконец, Площадь Ленина и Финляндский вокзал. Далее мой путь без пересадок пролегал уже под землёй до остановки метро «Нарвская». Выбравшись на поверхность и оставив слева от себя арку Нарвских триумфальных ворот, я двинулся по Перекопской улице и вскоре, перейдя мостик через речку Таракановку, очутился в старинном Екатерингофском парке. «Какая идиллия!» - восхитился я, проходя мимо пруда с плавающими по его поверхности уточками и стоящей на берегу старинной каменной беседкой с крышей-куполом и семью квадратными колоннами. Парк располагался по обе стороны улицы Лифляндской - цели моего путешествия. Миновав парковую зону, я увидел стены и проходную большого производства. Напротив, на другой стороне улицы располагался пивоваренный завод «Степан Разин». Вскоре на проходную подошёл парень и провёл меня в одно из многочисленных зданий, разбросанных по огромной производственной территории.
Молодого человека, который оказался начальником монтажного участка, звали Германом. Сам участок был оборудован по последнему слову науки и техники: антистатический пол, климатическая установка, поддерживающая особый режим температуры и влажности в помещении и управлять которой можно было при помощи дистанционного пульта. Монтажные столы, оборудованные всем необходимым инструментом и…чисто женский коллектив, что меня несколько удивило. В приватной беседе я объяснил Герману, что у меня ипотека, а потому имеется насущная необходимость зарабатывать вполне определённую сумму. Начальник участка легко согласился с моими условиями, и я приступил к работе. Шла последняя декада августа и утром, проходя через парк, я останавливался, чтобы покурить в беседке возле пруда, насыщаясь энергетикой старинного парка. Впрочем, возвращался домой я уже другим путём, гораздо более коротким и минуя Лифляндскую улицу. Существовал выход с территории через другую проходную, которая выводила на Бумажную улицу, и, проходя её дворами, я быстро попадал на Перекопскую улицу и Площадь Стачек (до 1923 года – Нарвская площадь). Под бодрый перестук колёс поезда метро я мчался домой.
Вот и наступил момент истины – день зарплаты. Отработал я три недели и рассчитывал получить тысяч пятнадцать. Каково же было моё разочарование и даже возмущение, когда в конверте, на котором было надписано моё имя, обнаружилось лишь десять тысяч. Я обратился за разъяснением к Герману, но тот не мог мне сказать ничего вразумительного, кроме того, что раз на раз не приходится. Выяснилось, что фирма, куда я трудоустроился, занималась лишь посредничеством, то есть выполняла заказы по монтажу печатных плат с чужих производств, своих же разработок у неё не было. «Сливки» снимало руководство этой производственной «пирамиды», а монтажникам доставались лишь «ошмётки с барского стола». Что ж, первый блин оказался комом. Я немедленно приступил к поискам новой работы и в течение трёх дней нашёл её. После увольнения, я зашёл на монтажный участок, собрать вещи и попрощаться. Женщины-коллеги, узнав о причине моего скоропалительного увольнения, лишь подтвердили то, о чём я уже и так догадался – зарплаты в фирме были низкие.
- Как же вы работаете за такие деньги? – не удержавшись, спросил я.
- Так нас мужья кормят, - рассмеялась одна из дам, - а это так, чисто на косметику себе заработать, да чтобы дома не скучать. Всё-таки при деле.
«Совершенно не мой вариант!» - подумал я и, простившись, вышел вон.
А Мария, меж тем, устроилась продавцом в алкогольный супермаркет «Ладога» на Кондратьевском проспекте. Таким образом, на дорогу от дома до работы она тратила всего пять минут. Шаговая доступность – предел мечтаний многих жителей мегаполиса, у которых время в пути на работу может занимать и час и даже полтора. Устроиться в косметический кабинет, и работать по специальности моя подруга не захотела. Может, смена окружающей обстановки повлияла на желание переменить профессию, кто знает? В супермаркете у Марии оказался «скользящий» график – два дня через два, и десять тысяч рублей зарплата. Так или иначе, но на последующий в сентябре ипотечный взнос и проживание, мы совместными усилиями заработали. Дай, Бог, каждому!..
В середине сентября я устроился на предприятие по производству сварочных аппаратов. Находилось оно на улице Гжатской недалеко от станции метро «Академическая». Начальник производства в своём кабинете долго изучал мою трудовую книжку, потом, тяжко вздохнув, сказал:
- Пойдём, осмотришься на месте, я покажу тебе цех и то, чем тебе предстоит заниматься.
Мы прошли длинным коридором и оказались в огромном цеху.
- Тут у нас сборочный участок, - приговаривал он на ходу, - здесь сервисный отдел по гарантийному ремонту наших аппаратов, это сидят регулировщики, а вот и участок печатных плат.
Стоял шум, как и положено, когда одновременно работает сотня человек. Я поморщился, придётся брать с собой проигрыватель с наушниками, иначе оглохнешь тут. В это время позади меня раздался треск, и я невольно обернулся. За брезентовым пологом, отгораживающим угол помещения, трещал, по-видимому, сварочный аппарат. Из-под полога на пол летели искры.
- Там у нас сварочная комната, - невзначай заметил начальник, - проходит испытание нового аппарата.
«Какая прелесть!» - подумал я, чертыхаясь про себя от неожиданности.
- А вот это, - сказал мой экскурсовод, подходя к одному из монтажных столов и взяв в руку плату, - и есть то изделие, которое предстоит делать персонально тебе. Имей в виду, что два предыдущих кандидата не справились с этой работой и были уволены по истечении испытательного срока. Возьми, посмотри, что скажешь?
- Это плата управления? – спросил я, рассматривая «изделие», густо покрытое чипами, диодами и микросхемами.
- Да, и она применяется в основной линейке наших инверторных сварочных аппаратов нового поколения.
- По виду ничего особенного, - пожал я плечами, - плата как плата.
- В схеме задействовано более сотни номиналов резисторов и конденсаторов. Многие из них имеют сходные значения. Тут нужна повышенная внимательность, иначе неизбежно произойдёт путаница и как следствие – брак. Вот это, - продолжал свою речь начальник производства, - касса, в которой находится нужная для этого изделия комплектация.
Касса стояла тут же на столе и впечатляла своими размерами – высотой с полметра и длиной почти в метр.
- Когда сможешь приступить к работе? – спросил меня начальник.
- Да хоть с завтрашнего дня! – браво ответил я. Чего вола вертеть?
- Ну и замечательно, - одобрительно улыбнулся мой новый руководитель.
Моя новая работа оплачивалась сдельно, и по факту это означало – сколько плат собрал в месяц такова и твоя зарплата. Одно изделие «стоило» по существующим расценкам триста тридцать рублей и за восьмичасовой рабочий день я успевал распаять три платы. Это было уже кое-что, но ведь существовал ещё и подоходный налог. Я тогда не знал ещё, что человек взявший ипотеку имеет право на имущественный вычет. Кто бы мне об этом сказал? Такие вещи, как правило, не афишируются, а интернета у меня по-прежнему не было. Брака в работе я не допускал, чем немало удивил инженера-настройщика, занимающегося проверкой готовых изделий. Я лишь усмехнулся по этому поводу, мол, знай наших!.. А потому, спустя месяц после трудоустройства, я начал работать по десять часов шесть дней в неделю, включая субботу. Сверхурочная работа приветствовалась, но никакого «двойного коэффициента» за выходной день не существовало, ведь это было частное предприятие. Кстати, именно по этой причине в субботу из всего цеха работал лишь я один. И то по особому разрешению начальника производства, ведь это было явное нарушение инструкции по технике безопасности. На руки я теперь получал более тридцати тысяч рублей. По утрам дорога на работу у меня занимала двадцать пять минут. Я садился в маршрутный «пазик» и доезжал на нём до торгово-развлекательного комплекса «Академический», пересекал проспект Науки, потом Гражданский проспект, огибал станцию метро, пустырём выходил к улице Гжатской и вскоре попадал в старое послевоенной постройки трёхэтажное здание нашего производства. Но вечером после рабочего дня, который заканчивался у меня в 20:00, время и пространство растягивались бесконечно, словно деформировались временной дырой. Виной тому естественно были проклятые «пробки», грёбанный час пик! Уже на проспекте Науки, где я садился в «пазик», общий поток движения притормаживал, и мне приходилось долгое время любоваться призывно сияющими огнями казино «Гудвин», далее наш автобус так же неспешно выбирался на улицу Руставели. На Пискарёвском проспекте двигатель было взрёвывал и наш «пазик» устремлялся вперёд, стремясь наверстать упущенное время, но уже на проспекте Непокорённых мы вставали на «якорь» конкретно, лишь временами, дёргаясь всем корпусом, наше транспортное средство отвоёвывало несколько метров пути. Проезжая этот отрезок дороги я, как правило, начинал дремать. И лишь когда, замыкая круг, мы снова выезжали на Гражданский проспект и проспект Маршала Блюхера, я просыпался и вставал с сидения, боясь пропустить свою остановку. Вот и магазин «Весна», пора выходить. Путь домой занимал более часа. Выжатый как лимон, я тяжко восходил на пятый этаж и, открывая двери квартиры, думал привычно: «Вот я и дома». Болтая о пустяках с Марией, я сворачивал отменный «косячище» и умиротворённо закуривал на кухне, отпуская прошедший день в небытиё!..
А в конце ноября у нас на производстве в первый раз при мне «срезали» расценки. Вы слишком много зарабатываете – сказали нам на общем собрании коллектива, – это, в конце концов, неприлично! Присутствующие работяги – сборщики и монтажники лишь угрюмо восприняли это к сведению, никто и не думал поднимать «бузу». «Характер твёрдый, нордический» - подумал я про себя, представляя, сколько бы шуму подняли в моём родном эНске при сходных обстоятельствах и в горячке, возможно, кого-нибудь даже пырнули ножом. А в декабре перед самым Новым годом у каждого инженера и рабочего вычли из зарплаты по пять тысяч рублей в «директорский фонд». И опять все промолчали, хотя подоплека дела была известна всем и каждому. Шила в мешке не утаишь, особенно в таких, сравнительно, небольших коллективах. На наших производственных подмостках разыгрывалось представление с классическим сюжетом – «Престарелый директор и его молодая любовница», которой «приспичило», вдруг, получить от «любимого» и квартиру и новую машину. Сам директор, отлично понимая, что в его годы девичья любовь обходится недёшево, всё же «посовестился» самолично объявить о таком финансовом беспределе. Укатив в «липовую» командировку, он спихнул эту неприятную обязанность на нашего начальника производства. Тот, делать нечего, организовал собрание коллектива. Перед праздником получить такой «сюрприз» вдвойне неприятно и обидно, но наши «викинги», стиснув зубы, лишь «закаменели» лицами и разошлись по своим рабочим местам. Гвозди бы делать из этих людей, как сказал поэт.