Кто рано встаёт, к тому супруга придёт

 
   Встал в пять утра. Никто не будил, не щекотал пятки и не кричал прямо в лицо, вставай, соня! Встал сам, почти добровольно. Собственно, почему почти? Что-то ведь разбудило? Какой-то внутренний враг моего комфорта. Побрёл в ванную и весьма скептически посмотрел в зеркало на этого лохматого и измятого прошедшим, не помню каким,  сновидением добровольца. Показал этому скептику язык, на что получил симметричный ответ. Обиделся, и умыл его с мылом. Нет, конечно, не язык, облик. Пофыркал в полотенце и побрёл на кухню. Посмотрел на часы: десять минут шестого, а я всё такой же скучный и вялый. Посмотрел на термометр: за окном -25. Порадовался, что в тепле, но этого показалось мало, и решил добавить теплоты и убавить вялости. Газовый костерок, ключевая вода неизвестного происхождения от постоянно блуждающих по дому поставщиков и добротная ложка кофе воплотили это решение в чашку напитка, горячая сущность которого горчит, но умиротворяет.

   Мой организм отечественного производства, не успел глотнуть кофе, как потребовал завтрак. Вот обжора, подумал я, дремал бы себе возле стола, так нет, кормите его с ложечки. Тяжело поднялся и как-то меланхолично заглянул в холодильник. Увидев знакомую  кастрюльку с манной кашей, любимейшее кулинарное творение супруги, схватил её за холодные ручки и понёс к столу на заклание. Но какая-то ранняя пташка плесканула на пол ключевой воды, и мои домашние туфли на гладенькой резиновой подошве, купленные в супермаркете в отделе товары на каждый день, как два чёрных лебедя, вспомнив, что они сегодня ещё не умывались, плюхнулись в эту лужу и поплыли в разные стороны. Мой организм, чувствуя грядущую утрату, громко ахнул на жаргоне армейского патриота и грохнулся на свою всегда отстающую часть тела. Кастрюлька с кашей, не выдержав такого вероломства, металлической птицей вылетела из моих рук, сбросила надоевшую крышку, с остервенением выплюнув ей вслед часть каши,  и с радостным трезвоном, мол, даёшь свободу коренным жителям кухни, побежала по полу.

   Пока я поднимал свой организм из неблаговидного положения, в проёме кухонных дверей явился заспанный, взлохмаченный и гневный образ супруги дней моих суровых. Наверное, эта проклятая лужа, которая уютно разлеглась на полу чужой кухни, оторвала мою супругу от подушки и чудесного сна о прекрасном принце, который никогда не встаёт рано утром и не будит свою принцессу, разбрасыванием манной каши по мокрому полу кухни. Супруга всплеснула руками, ахнула, но как-то по-женски, выплеснула на меня бурную волну затасканных столетиями слов о нерадивых мужьях, которые по выходным дням встают слишком рано и устраивают на кухне такой тарарам, что подымают на уши всю семью.