В его жизни было два – три случая, которых он стыдился, и один из них приключился еще в молодости, когда Николай заканчивал срочную службу в Анапе.
За пару месяцев до дембеля он познакомился, наконец, с девушкой, которую высмотрел за стеклом салона красоты.
По средам роту водили в городскую баню, а проходили они по улице, где за витринной салона она и работала. А потом он встретил её на дискотеке в городском Доме культуры. Долго не решался подойти, увидев, как незнакомка отказала двум нехилым парням. Но танцевальный вечер подходил к концу – и он рискнул.
Смерив его взглядом и немного помедлив – она согласилась. Играли медленный танец, и Николай хотел чуточку прижать её, но девушка решительно отстранилась и установила дистанцию.
Не надеясь ни на что, он рассказал, как видит её иногда за стеклом салона и что она ему очень нравится. Это известие её несколько заинтересовало, и он, вдохновившись, начал лепить, что называется «горбатого к стенке». Сказал, что учится в монтажном техникуме в Краснодаре, а здесь на практике.
На самом же деле в колледже он учился до армии, а со второго курса был призван служить. Но одет Николай был в гражданское, что прикупил для походов в увольнения и самоволку, так что вопросов не возникло.
Потом они еще разок потанцевали, и Лена, как она представилась, согласилась, чтобы он проводил её.
Жила она далековато от центра, на улице, которая упиралась в совхозные виноградники. Но хорошо еще, что в той стороне, где располагалась и его воинская часть.
Дорогой он продолжал рассказывать о студенческой жизни и службе в армии, но уже как бы в прошедшем времени, «окончившейся для него ещё прошлой осенью». Кроме армейских баек, что веселили её, вспомнил и стихи.
Возвращался в свою часть точно на крылья, но вдруг на середине улицы его остановили трое ребят.
- К Ленке нашей клеишь? – спросил один и коротко, без замаха ударил под дых. Он согнулся и, получив ногой под зад, полетел головой вперед в кювет. А потом подхватился и побежал.
Слышал топот сзади, ругань и обещание поломать ноги, если он еще раз здесь появится.
Но Николай не внял угрозам и через несколько дней появился снова. А перед этим зашел к Лене в салон и принес ей необыкновенно красивые желтые розы, которые купил на деньги, что откладывал на дембель. Хватило и на мороженое в одном из кафе.
Потом они гуляли у моря. На пляже было пусто и только две собаки весело носились по краю воды, да редкие отдыхающие на набережной с грустью смотрели в серую весеннюю даль.
Прощание у дома было теплым и многообещающим, но этому не суждено было сбыться.
Парни поджидали его в конце улицы, когда он уже подумал, что пронесло. Николай рванул назад, но запущенный в спину булыжник сбил его.
Мутузили чем ни попадя, а когда он уже перестал и сопротивляться, пообещали, что в следующий раз убьют. Это было сказано спокойно и убедительно.
Неделю он пролежал в госпитале, затянутый в корсет – одно ребро было сломано, а в другом трещина.
Когда выздоровел, несколько раз подходил к салону, издали, через стекло смотрел на Елену, но так и не зашел. А в конце апреле демобилизовался и уехал…
Учился, женился, развёлся, встречался с другими женщинами, снова женился, но всякий раз ловил себя на мысли, что всех своих подруг и жен сравнивает с Еленой, и каждый раз отмечал, что она лучше.
Помнил он и то, как было ему хорошо с ней, и в душе его девушка из Анапы так и осталась чем-то далёким, приятным и желанным.
…Но был еще и стыд.
С тех пор он ни разу не был в этом городе у моря. Изъездил всё побережье, но Анапу объезжал стороной. И вот, наконец, через 19 лет он появился здесь.
Их фирма заключила контракт на строительство нового корпуса для одного из санаториев и его послали посмотреть всё на месте.
Приехал он в город на своей машине, жил в небольшой частной гостинице. Два дня занимался делами, а на третий прогулялся к воинской части, где служил, постоял у ворот, прошел вдоль полутораметрового сплошного забора из камня, выкрашенного, как и тогда в желтый цвет. Нашёл и места, где перелезал через ограждение.
Сходил и к салону, только на этом месте теперь красовался магазин. А затем поехал на и памятную ему улицу, где почти ничего не изменилось - прибавилось лишь несколько новых домов, а старые стали вроде как ниже. И дом Елены стоял на своём месте, здравствовала и груша у забора, поблёскивая листвой.
Николай проехал в конец улицы, где были когда-то виноградники, но от них мало что осталось. Пологий взгорок был заброшен и порос травой.
Он оставил машину и пошел к дому Елены. Во дворе увидел женщину, позвал её и спросил:
- Здесь когда-то Лена жила, в салоне красоты работала, давно, правда это было. Не подскажете, где она сейчас?
- Это моя сестра, - сказала женщина, с интересом рассматривая его. – Но она здесь не живёт.
- А где? Она в Анапе?
- Да, она в городе, только живет на улице Серафимовича, а работает в санатории, в физкабинете, процедурной медсестрой. А вам, зачем Лена?
- Встречались когда-то, интересно увидеть.
Он вернулся в город, заехал на рынок, купил желтые розы, как тогда и поехал в санаторий, который назвала сестра.
Физкабинет нашел быстро, заглянул в дверь, увидел незнакомую женщину, спросил о Лене.
- Вышла, сейчас подойдет, - сказала та. – Но если вы на процедуры, то проходите, я обслужу.
- Нет, я не на процедуры, - сказал он, закрыл дверь и присел на скамейку напротив кабинета.
Елену он узнал сразу, как только она показалась в конце коридора. Встал и пошёл навстречу, преградил путь и подал цветы.
Она вскинула удивлённо голову, глянула ему в лицо, на секунду задумалась и … узнала.
-Николай, ты что ли?!
-Он самый. Узнала.
- Ну как тебя не узнать! Желтые розы, кроме тебя мне никто не дарил, а еще стихи читал, одно я до сих пор помню, как там: «Август. В тундре дороги топкие. Август. Месяц арктической грусти. И над белыми, белыми сопками проплывают белые гуси…». И потом ты так неожиданно исчез – это тоже памятно. Сколько уже прошло?
- Почти двадцать.
- Да, порядком, а вроде как вчера.
- Я поступил подло, и все эти годы мне было стыдно.
Он опустил покаянно голову, и непонятно – то ли в шутку, то ли в серьёз просит отпущения грехов.
Она грустно усмехнулась, сказала:
- Что уж вспоминать. Ты хоть скажи, что тогда случилось, куда ты пропал? Я даже пыталась тебя искать.
- Поклонники твои с вашей улицы отмудохали, в госпиталь угодил. Я ведь в армии служил, а тебе неправду сказал. Хотя про техникум всё верно. А через месяц демобилизовался и уехал.
- Сволочи! Это Мишкина работа. Он еще со школы всех от меня гонял. Вот гад! Но и ты хорош, почему не сказал?!
Елена была так искренняя в своём возмущении, что у него запершило в горле и слёзы подошли к глазам. Он мотнул головой, кашлянул и стал смотреть в окно.
- Подожди, я отпрошусь с работы, погуляем где-нибудь. Ты как, не против?
Разумеется, он был «не против».
Елена ушла, а Николай подошёл к окну, смотрел во двор, но ничего там не видел. Он был в том далёком, прошлом, что так и не отболев, продолжало жить в нём.
Прогуливаясь, они вышли к набережной на высоком берегу, вспомнили, как были здесь. Прошли по берегу, к центру. Николай пригласил её в ресторан, и за столиком Елена спросила:
- Если ты нашёл меня, значит, помнил, и я для тебя что-то значила, это так?
- Да, так. Я любил тебя и, похоже, что подобное еще продолжается. Всё время хотел тебя видеть.
Он сказал это спокойно и ровно, как само собой разумеющееся.
- А почему раньше не объявился? – спросила Елена.
- Сначала струсил, уехал, а потом было стыдно, и скорее не перед тобой, а перед самим собой. Вот и жил с этим.
Потом они танцевали, и она объяснила то, что он чувствовал, но не мог высказать.
- Знаешь, - сказала она, - мы танцуем с тобой в одном ритме. Это как музыка внутри и настроена она у нас на одну тональность. Я почувствовала это ещё в первую нашу встречу. В жизни мне попадалось не больше трёх мужчин, с которыми было так.
Он промолчал и слегка привлёк её к себе, а она податливо подчинилась, и ему стало легко и хорошо.
Прошлое уходило, растворяясь в их общем настрое, а музыка внутри возвращала надежду…