Начало http://www.proza.ru/2016/10/24/2196
предыдущая часть http://www.proza.ru/2017/02/07/134
Пригляда, тем временем завершил свою ревизию. Он оторвался от обласканных им вещей, выпрямился и повернулся к Стёпе сияющим от удовольствия лицом.
- Ну, наконец-то с вашей сухопутной стороны кого-то нормального к нам занесло! – Радостно сообщил он Степану.
- Кого? – Машинально попытался прояснить картину Степан.
- Тебя. - Ткнул в него пальцем пригляда. – Я вижу, умом тебя родители, каким надо снарядили. Ценности ты верно определил, хоть и прибрал их сомнительным образом. Ну, это уж, - развёл он руками, - не в моей компетенции. В своих земных делах вы сами разбирайтесь, а моё дело надзирать, что б морю-океану вреда не чинили. Но, ты, вроде ничего - не злоумышленник.
Пригляда похлопал Степана по плечу. Стёпа всё ещё недолюбливал пригляду и не доверял ему. Ожидая подвоха, он напрягся и незаметно приготовил кулаки, решив, что пусть он лучше погибнет в неравной борьбе, чем позволит очередные унизительные эксперименты над собой.
Сохранить в тайне свою мобилизацию, от зорких глаз пригляды Степану не удалось. Старик всё понял. Не желая раздувать пожар войны, он пустился на уговоры.
- Да, ты не пыхти, расслабь свои нервы, - посоветовал пригляда, - а то аж звенят! А у меня, между прочим, от этого неприятного звону мурашки по коже.
- А с ума сходить больше не будешь? – Спросил Степан.
- Не буду. – Твёрдо пообещал пригляда. – А чаем тебя всё ж напою.
Он взял Степана за плечи своими, хилыми снаружи, но очень сильными внутри руками и развернул его на сто восемьдесят градусов. И Стёпа увидел, что пока он готовился к борьбе, за спиной у него таинственным образом появилось всё, что нужно для чаепития: большой вёдерный самовар, но не железный и не медный, а тёмно- синего стекла, через которое было хорошо видно уже кипящую внутри воду; пара чашек с ручками в виде дивных рыб и с блюдцами; миска полная бубликов странного морковного цвета, пироги, блины и ещё что-то, чего Стёпа никогда не видел и не знал, как это называется, но на вид вкусное. Всё это помещалось на белой скатерти, расстеленной прямо на дне корзины.
От такого натюрморта разбуянился аппетит Степана. Истерзанный переживаниями организм требовал высококалорийной компенсации и залил Стёпин рот обильной слюной. Стёпа судорожно сглотнул.
Он не стал противиться своей проголодавшейся натуре, они с приглядой сели на пол перед Самоваром и к трапезе приступили без лишних церемоний. Правда, едва Стёпа затолкал в рот первый бублик, старик попытался зачитать наизусть меню, но успел лишь сообщить, что: «Водичка чистая, морская. Для тебя специально опреснённая. Заварочка из лучших водорослей с подводных полей самого Владыки моря-океана Нептуна Семнадцатого, бублики из коралловой муки высшего сорта…». Вот на этом пункте Степан решительным жестом остановил пригляду. И так стало понятно, что всё угощение изготовлено на дне морском и, во избежание потери аппетита, Стёпа не желал знать, с чем пироги и, тем более, из чего сделан этот неизвестный продукт, который уже в руке и готов отправиться вслед за бубликом, а пока дрожит на ладони, словно студень, только зелёного цвета, и в нём нет ни мясины. На вкус же он и вовсе оказался сладким. Стёпе не хотелось портить впечатление от еды знанием нечеловеческих рецептов. Вдруг стошнит, а когда ещё доведётся нормально пообедать – неизвестно.
Сам дед почти не ел. А Степан жевал, прихлёбывал и слушал.
- Ты, парень, про меня плохого не думай, - просил старик, - я ведь не пират какой, а совсем наоборот – пригляда, да ещё старший, о как! Я тут, как раз и поставлен за порядком следить. А насчёт золота я тебя чего пытал-то…
Он прервал свою речь, вкусно отхлебнул из чашки, потом отставил её и дальше уже вещал без остановки.
- Есть у вашего люда привычка, пользу которой для вас мы никак в толк не возьмём. А нам, морскому населению так и вообще от неё один вред! У тебя-то я её не обнаружил по результатам моих оперативных мероприятий, а вот некоторые… Понимаешь, они берут корабль, нагружают его золотом, плывут в море и давай тонуть вместе с ним, как оголтелые! А золото, это такой метал, что хоть тыщу лет в море может лежать, и никаких тебе изменений в его молекулярной структуре не произойдёт. О как!
Стёпин рот в данный момент был занят едой, поэтому не мог быть использован для задавания вопросов, но Стёпины вытаращенные глаза неплохо в этой роли его заменили. Пригляда, только взглянув на них, сразу понял, что концовка последнего предложения требует перевода.
- Ну, не портится оно! Не ржавеет, не растворяется, чтоб его! И вот за тысячу лет столько этой дряни нам навалили, что всё дно морское загадили. Всю экологию испоганили. Идёшь по дну и постоянно на золото натыкаешься. Лежит целыми кучами повсеместно.
На лице пригляды нарисовалась печаль. Без сомнения воспоминания о золотой проблеме были для него нелегки.
Степан же чуть не поперхнулся от внезапно родившейся идеи: а не предложить ли пригляде обменять, так приглянувшийся ему, Стёпин багаж на равную по весу кучку золота! Но пока он не мог воткнуть своё предложение в продолжающийся монолог старика.
- Вот я и про тебя сначала подумал, - говорил пригляда, - что ты тут над морем с золотом шастаешь и можешь сковырнуться вместе с ним в любой момент. А теперь увидел, что иной у тебя груз – ценный, стоящий и дельный, и сразу тебя зауважал.
Услышав о таком обстоятельстве, Стёпа решил попридержать своё предложение. Он только, отведя глаза в сторону своих трофеев, скромно произнёс:
- Ну, уж и ценный…
- Да уж ценный! – Упорствовал пригляда в своём убеждении. – Не то, что этот хлам золотой. И вот ты меня давеча про грядущее спрашивал. Я тебе немножко поведаю про него. Поведаю про ТВОЁ грядущее, которое скоро случится, а будет оно таким, что твоё ворованное имущество подорожает для тебя неимоверно, потому, что цена ему будет – твоя жизнь! О, как! Да и не только твоя. – Вдруг приплёл он после паузы к Стёпиной судьбе ещё кого-то. - Ну, что? Ты ещё хочешь обмену?
Степан снова поперхнулся и прервал трапезу. Похоже, что старик мог проникать не только в грядущее, но и считывать мысли из чужой головы. В данном случае из Стёпиной. А в ней уже, наползая друг на друга, стали скапливаться вопросы, которые Степан хотел задать пригляде, что бы утолить жажду знаний о собственных перспективах. Но тот разрушил его надежды, не дав им даже, как следует окрепнуть;
- Ты, Стёпушка, не кипи мозгами-то, не кипи! – Потребовал он ласково, но твёрдо. - Всё равно я тебе более ничего не скажу. И вот, что я думаю – хватит тебе здесь болтаться. Ты к нашей морской среде совершенно не приспособлен и если сверзишься со своим пузырём вниз, то будет тебе худо.
Вслед за этими словами вдруг случилась странная неожиданность. Странная и жутковатая.
Пригляда вдруг выпрямил свою старческую спину, как-то по-рыбьи широко открыл рот, выпучил остекленевшие глаза и громко протяжно завыл. Звук, который он сотворил, был, как будто ааааааа, но только не ааа и не ооо, и даже не эээ, а всё вместе. В общем, такой звук, для которого букву в нашем языке не придумали.
Степан опешил, и только хотел справиться у деда о его здоровье: не плохое ли самочувствие стало причиной его поведения, как пригляда выкинул новый фортель: вместе с воем из его рта повалил густой синий дым, и прямо на Стёпу. За несколько секунд пригляда выдал столько дыма, что окутал им Степана с ног до головы. А может и не только Степана - дым был плотный, через него ничего не было видно, Стёпа не мог разглядеть даже себя ниже пояса, а уж определить, какое пространство обдымил пригляда нечего было и думать. Оказавшись в такой ситуации, Стёпа поначалу приготовился задыхаться и кашлять, но, как ни странно, дым не препятствовал его свободному дыханию, не ел глаза и даже не имел запаха. Он просто клубился густой синевой перед глазами без всякого ущерба для здоровья. Лишь от воя скрытого теперь пригляды по телу неприятно бегали несуществующие мурашки. Но и это продолжалось не долго, потому, что жуткий вой стал стихать, словно завывающий пригляда быстро отдалялся от Степана. Вскоре он еле слышно звучал совсем издалека, и наконец, пропал вовсе.
Некоторое время дым не отставал от Степана, не позволяя ему увидеть, что происходит в окружающем мире. Он даже не пропускал извне ни единого звука, держа Стёпу в полной тишине. От этого Степан чувствовал себя неуверенно и из осторожности сидел в своей корзине неподвижно. Кто знает, какая неожиданность может теперь таиться в дыму даже на расстоянии вытянутой руки. Не желая рисковать, Стёпа просто ждал, чем всё это кончится. Ждать пришлось совсем недолго, а кончилось всё тем, чем было и должно – дым развеялся. Точнее, не развеялся, а словно кто-то сдёрнул дымную синеву со Степана, вновь сделав окружающий мир прозрачным и доступным для зрения.
Первое, что увидел Стёпа, это то, что пригляда исчез вместе со следами своего пребывания, то есть с самоваром, скатертью и остатками еды, не оставив по себе никакой памяти, кроме той, что сохранилась в голове Степана. Пропало что-то ещё. Что-то такое, к чему Стёпа уже привык и не замечал его наличия, но теперь, когда этого не стало, его отсутствие было хорошо ощутимым. Вот только, чего «этого» Степан никак не мог сообразить. Но наконец, он понял – пропал шум моря.
Желая разъяснить для себя ситуацию, Стёпа осторожно выглянул из корзины - и точно! Моря под ним не было. Вместо него была суша, состоявшая из травянистой пустоши с торчащими там и сям валунами. В дали прямо по курсу был виден лес, почему-то показавшийся более дремучим, чем все леса виданные Стёпой прежде. Слева – болото до самого горизонта. Даже отсюда, сверху было понятно, что болото поганое и совершенно гиблое. Наконец, сыскалось и море. Оно находилось далеко справа от Степана, и почти целиком спряталось за скалистой горой так, что было едва видно, но его выдавал блеск от начавшего свой вечерний спуск с небосклона, солнца.
Всё это казалось не удивительным (потому, что Стёпа продолжал терять способность удивляться происходящему с ним), а странным. Да нет же, не казалось, а и было странным, потому, что ещё пять минут назад весь мир от горизонта до горизонта и во все стороны занимала вода, а суша даже ничем и не напоминала о своём существовании. И вдруг, але-ап – и вот тебе такая метаморфоза!
Вообще-то метаморфоза получилась полезная. Море, конечно, восхитительно, но среда для Степана совершенно чужеродная. И теперь, кода под ногами медленно проплывала привычная суша, Стёпа чувствовал себя намного увереннее и, наконец-то, позволил себе расслабиться.
Спасибо за это пригляде! Оказывается очень приятно, когда о твоей безопасности печётся кто-то ещё, кроме самого себя. Со времён своего детства Стёпа уже успел отвыкнуть от чьих либо волнений за его персону. И теперь чувство благодарности к пригляде шевелилось у него внутри, вызывая щекотку и в груди, и в носу… От неё слезились глаза и хотелось то ли чихнуть, то ли всхлипнуть.
Стёпа перебрал в памяти события последних дней и пришёл к выводу, что всё же мир, с которым он столкнулся самым непосредственным образом, не столь ужасен, как его размалевали на Стёпановой родине. И даже, в чём-то симпатичен. Вот, например Горыныч, в характере которого Стёпа не заметил ничего отталкивающего. И внешность его хоть и соответствовала устным и письменным описаниям, но в натуральном виде, почему-то чудовищной совершенно не казалась. А Пригляда! Да, он, конечно, давил неприятно на Стёпину психику, так это же по долгу службы, а не по злобе характера. В целом же он оказался очень душевный персонаж. Правда, были ещё плёссы, но, как сказал пригляда – что с них взять. По большому счёту они, скорее, стихийное бедствие, а не злодеи.
Тёплые и пушистые воспоминания Степана проявились на его лице улыбкой, которая просуществовала не долго, и была стёрта оттуда грубым и твёрдым камнем, прилетевшим снизу. Не спешите ойкать – камень, к счастью, не достиг Степанова лица. Он с громким треском проломил днище корзины и остался лежать в ней напоминанием, что материальное настоящее сильнее эфемерного прошлого и не стоит долго жить в воспоминаниях, иначе это может плохо кончиться.
Чтобы осознать эту истину Стёпе потребовалось время, в течении которого со свистом прилетел второй камень. Он угодил непосредственно в шар, пробил его навылет и умчался куда-то дальше.
Зашумел, улетучиваясь из шара через свежеприобретённые пробоины, газ, который в будущем, кто-то ещё не родившийся, назовёт гелием.
Как изобретатель и просто образованный человек Стёпа знал – камни сами так летать не могут. Для этого им нужно специальное устройство. С целью его обнаружить, Степан посмотрел вниз, но никакого устройства там не увидел, кроме живого существа похожего на медведя.
Со Стёпиной высоты медведь казался не больше божьей коровки и опасность представлял, примерно, такую же. Поэтому Степан не придал ему никакого значения. И зря! Медведь махнул своей крохотной лапкой, и уже через секунды, шурша о воздух, примчался третий камень, который поступил с шаром так же, как и предшествовавший ему камень номер два – прошил его насквозь. Сразу стало ясно, что медведь с феноменальными способностями и есть устройство для метания камней. Похоже, что Стёпа мог себя поздравить с тем, что открыл ещё одно сказочное существо.
Он бы и поздравил, но заметил, что его летательный баллон потерял уже значительную часть своего содержимого, отчего обмяк и стал похож на пузо одряхлевшего толстяка. Мало того, что это было некрасиво, так теперь Стёпин аппарат не хотел никуда лететь, кроме, как вниз. И Стёпа не мог повлиять на его поведение, хотя очень не хотел заканчивать свой полёт в таком безрадостном месте, рядом со странным медведем, у которого неизвестно, что на уме. Но, похоже, что со Стёпиными желаниями считаться тут никто не собирался. И Степан загрустил.
Продолжение следует.
© Торопчин Владимир.
Продолжение http://www.proza.ru/2017/04/05/2264