НА СНИМКЕ: Здание поликлиники и стационара больницы СОАН на Морском пр. д.25. До переезда поликлиники и стационара больницы здесь была гостиница (она переехала в специально построенное здание и стала называться «Золотая долина»).
Пока народу в верхней зоне Академгородка было мало, обходились небольшим стационаром. Он был сначала на Обводной ул. (будущей Терешковой), потом – на Академической ул. (теперь Морской пр.) в том же здании, что и поликлиника. Но народ быстро прибавлялся, в поликлинику образовались очереди, а стационар был явно недостаточен. Но это были временные трудности. Или, как говорят, трудности роста.
Больница на Больничной ул. (теперь ул. Пирогова) уже вовсю строилась, и все ходили смотреть на главный ее корпус, который казался очень большим.
Главврачом больницы с поликлиникой был Борис Алексеевич Чевалков. Больница и детские учреждения подчинялись Медико-санитарному отделу (МСО; впоследствии отдел был преобразован в управление- МСУ), где командовала врач-фтизиатр Нина Владимировна Чепурная, которая пришла в МСО из новосибирского горздравотдела, с должности его руководителя. Она и создала МСО и была его первым начальником.
Профсоюзы в СССР к здравоохранению имели хоть и косвенное отношение, но всё-таки имели. Прежде всего, именно они оплачивали больничные листы и декретные отпуска (по беременности и родам, например). На это были предусмотрены в их бюджете специальные средства «социального страхования». Обычно говорили просто – «средства соцстраха».
Нам «спускали» из обкома профсоюза план по соцстраху, и, если выплаты по больничным превышали установленные в плане цифры, например, во время эпидемий, нас журили и требовали, чтобы мы проводили профилактическую работу.
Такая работа, в общем-то, велась, но часть ее шла мимо нас – по линии Минздрава делались, например, профилактические прививки. А профсоюзы должны были следить за условиями труда, – чтобы в рабочих помещениях было тепло, не сквозило, и чтобы при работе во вредных условиях труда была соответствующая защита, чтобы давали молоко «за вредность» и чтобы был введен сокращенный рабочий день для «вредных» профессий.
Ну и в порядке профилактики на всех предприятиях и во всех учреждениях была введена производственная гимнастика.
Честно говоря, Объединенный комитет профсоюза этим вплотную не занимался, переложив всю эту работу на месткомы институтов, что, наверное, было правильно. Но была комиссия по охране труда и технике безопасности, которая проверяла институты.
И были изредка жалобы. Обычно по поводу сокращенного рабочего дня и молока. Иногда с этими жалобами приходили и ко мне. Правда, нечасто.
Работа с доверенным врачом (был такой врач в ОКП) давала информацию, к которой нельзя было не прислушаться. Это был консультант по всем вопросам, связанным с условиями труда и выдачей материальных благ, например, дефицитных путёвок в санатории.
Когда я вник в эти вопросы, оказалось, что в СО АН, несмотря на молодость большинства научного персонала, огромное количество больных: желудочно-кишечными и сердечно-сосудистыми заболеваниями, заболеваниями органов дыхания, костно-мышечной системы и многими другими. Именно «хроников».
А как могло быть иначе, если лекарства только снимают симптомы заболевания. Среди тех, кто приходил ко мне с жалобами, преобладала именно эта категория сотрудников СО АН.
Каждый «хронический» больной каждый год просил послать его на курорт соответствующего профиля. При этом каждый хотел (и мог при наличии соответствующих путевок) поехать с оплатой 30% стоимости путевки или даже бесплатно, а некоторым профсоюз оплачивал еще и дорогу.
Для оплаты нужны были соцстраховские деньги, которые выделялись нам в плане отдельной строкой. Но таких специализированных путевок в нашем профсоюзе Высшей школы и научных учреждений было немного. Меньше, чем в других профсоюзах. Потому что это был профсоюз, где преобладала интеллигенция, а не рабочий класс.
Интеллигенция всегда в социалистическом государстве, где все блага распределялись, имела самые низкие нормы распределения. А давали сверху именно по нормативам – столько-то путевок на 100 членов профсоюза. Рабочим больше, интеллигенции – меньше.
Вскоре я осознал, что у нас в Объединенном комитете профсоюза катастрофически нехватает ни путевок на санаторно-курортное лечение, ни денег на то, чтобы сделать их льготными, т.е. с полной или частичной оплатой за счет профсоюза.
Я подробно и не один раз разговаривал с доверенным врачом Любовью Павловной Тимофеевой, которая владела всеми статистическими данными и вместе с комиссией соцстраха пыталась распределить те крохи, которые у нас были самым-самым нуждающимся в санаторном лечении людям.
Но как увеличить количество путевок или получить дополнительные средства по соцстраху она, конечно, не знала, да и откуда ей было знать. Она выполняла свою работу.
Потом у нас вместе с Тимофеевой состоялся разговор с начальником МСО Ниной Владимировной Чепурной. Нина Владимировна произвела на меня большое впечатление не только своей эрудицией, но и качествами организатора здравоохранения в Академгородке.
Она была доброжелательна с нами и спокойна. Уверенно и с увлечением говорила о будущей больнице. Какие там будут условия для лечения больных и какое оборудование. Как возрастут возможности диагностики и лечения больных.
У нее, безусловно, был и опыт, и хватка. И к моим знаниям по видам заболеваний она добавила еще и печальную статистику по алкоголизму, наркомании и кожно-венерическим болезням, которые открыто не публиковались. Да, это было засекречено. Народ не должен был знать, сколько у нас алкоголиков, проституток, сифилитиков и наркоманов. Мы же вскоре должны были жить в коммунистическом обществе, а эти категории больных людей в него явно не вписывались.
– Неужели даже в Академгородке? - ужаснулся я.
- Наркотики везут из Средней Азии целенаправленно в строительные батальоны «Сибакадемстроя». А гонорею и сифилис привозят из командировок и мужчины, и женщины. Она привела цифры за первую половину этого года. И я понял, что состояние наших дел просто плачевное.
Но пока что, она считала главной задачей ввести в строй те отделения больницы, которые строились, потому что нашего стационара нехватало, и некоторых больных увозили на госпитализацию в городские и областную больницы.
– Кроме того, – она сказала, – ряд запланированных отделений больницы не строится из-за отсутствия средств, – Госплан РСФСР не дает денег на строительство.
Что касается путевок, то оказалось, что в распоряжении МСО есть некоторое количество их для академиков и член-корреспондентов, которые СО АН получает от Академии наук из Москвы. Мало, но есть.
Эту категорию ученых обычно приходится чуть не заставлять лечиться на курорте. Сами они никогда не поедут, разве что им совсем будет плохо. К сожалению, дают путевки не того профиля заболеваний, какой нужен. И опять я услышал, что мало путевок для лечения желудочно-кишечных и сердечно-сосудистых заболеваний.
Честно говоря, я несколько растерялся, потому что с путевками ничего путного придумать не мог.
Безусловно, у строителей «Сибакадемстроя» было несколько лучше положение, потому что они были в Минсредмаше, но у остального городского населения было еще хуже, чем у нас. И в целом по Новосибирску тогда картина была неприглядная. Мне объяснили это в Облсовпрофе, когда я пришел туда выяснить, что можно сделать.
Уговори своего академика строить санатории в Сочи, Ессентуках, Крыму, а то и в Новосибирской области, например, в Карачах. Можно построить и в Белокурихе. Но достаточно построить в одном-двух местах, а потом обмениваться путевками с другими профсоюзными организациями.
Моим академиком там фамильярно называли академика Лаврентьева.
Когда я пришел с этим в УКС, Ладинский замахал на меня руками. Брызгая слюной, он выкрикнул: "У нас и так на медицину денег нехватает, а ты хочешь, чтобы совсем не было!"
Это был еще один просчёт проектной организации, не подумавшей об этом.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2017/02/18/430