Маленькая городская повесть.
Р. Б.
Письмо первое.
Гете, что ли, утверждал – дьявол для встречи с человеком всегда оборачивается черной болонкой. Или мопсом? Точно не помню. Оборачивается и неясной тенью проскальзывает по периферии зрения. Улавливаешь боковым какое-то движение, оборачиваешься – а его и след простыл. Вот это «след простыл» очень точно здесь в отношении дьявола. Его следы должны гореть. Как горчичники на спине простуженного атеиста.
У соседки Лидочки маленькая собачка, надо узнать породу. Лидочка кличет ее Буля.
Здравствуй, любимая.
Меня зовут Ким Бейбутов, мне тридцать шесть лет и девять с половиной дней (на часах – пятнадцать ноль-ноль), и я пишу, чтобы рассказать о любви.
О любви.
О любви.
Ненавижу холод.
И жару.
Письмо второе.
Ходил в библиотеку, взял том Франциска Ассизского. Вот что он утверждает: «Я ничего не утверждаю».
Довольно странно.
В библиотеке, расположенной и занимающей весь первый этаж относительно нового жилого дома – хорошо. Длинные запутанные коридоры и переходы, ступеньки, столы за которыми никто не сидит, брошенные теплые библиотечные шали, стаканы в оловянных подстаканниках, очки в роговой оправе, перо, бумага, вдохновение, странные таблички на дверях. Например: «Книги для детей до 11 лет». Или: «Книги для детей от 11 лет». Или… не помню.
Сдал в гардероб свое пальто, а забрал чужую доху.
Да и не доху даже, а так, полупендрик какой-то из облезлой баранины.
Гардеробщица – пожилая баба из романа Достоевского, в платке, больше всего напоминающем измочаленную половую тряпку, и с волосатой бородавкой – смотрела с ненавистью. Чужую доху швырнула так, что меня отбросило на пуфик. На пуфике сидел пионер и что-то читал в своем айподе.
Мы оба упали…
Длинный черный, шевелящийся волос бородавки будет теперь меня преследовать всю жизнь. Пусть он лучше преследует пионера с айподом.
Не было мелочи и пришлось менять сто рублей в троллейбусе. Совершенно не представляю, где теперь взять новые сто рублей.
Письмо третье.
Какое необыкновенное, нежное слово – «промискуитет».
Вот его значение из Словаря: «Промискуитет (от лат. pr;miscuus «без разбора», «общий») — беспорядочная, ничем и никем не ограниченная половая связь со многими партнёрами. Термин применяется в двух различных значениях: для описания половых отношений в первобытном человеческом обществе до образования семей и для описания беспорядочных половых связей индивида».
Вы думаете, я живу?
Письмо четвертое.
Она сказала – ты сядь ошуюю. А я ничего подобного не утверждал.
Она сказала.
Письмо пятое.
Если бы я поступил так, а не эдак, то урон был бы меньше. «Урон» от слова ронять?
Там как получилось.
Мы откапывали машину «Москвич» из-под снега. Машина синего цвета стояла там с Нового года, и за шестнадцать месяцев ее сильно припорошило. Нет, ее совершенно занесло. Больше всего она напоминала сувенирную Джомолунгму. Мы бодро принялись за раскопки, и через несколько часов откопали автомобиль. Это оказалась чужая машина. И не «Москвич». И не синего цвета. И у меня вообще нет машины. Зачем я ввязываюсь не в свое дело? Хожу чужими туннелями за чужими целями.
Мартин заявил, что труд облагораживает.
По нему не скажешь.
По Мартину, а не по труду.
Мартин похож на обезьяну.
Письмо шестое.
«Однако по божественному вдохновению он мысленно себя осадил и так укорял себя за подобные мысли: «Ты обуян гордыней, что смеешь судить дела божественной благодати. За твою неумеренную гордыню ты достоин адских мук. Ибо брат Франциск вчера совершил столь праведные и чудесные деяния, что даже ангел Господень не смог бы сделать ничего более совершенного. И даже если бы он повелел побить тебя камнями, ты должен был бы принять это со смирением. Ибо то, что он совершил в Сиене — есть деяние Божье. Ведь, если бы не примирил он людей, сражавшихся друг с другом, то могло быть не только множество жертв, но дьявол заполучил бы множество душ в преисподнюю. Сие есть твое недомыслие и гордыня, заставляющие тебя роптать на то, что явно происходит от Бога».
И вот, все эти слова, что брат Массео сказал в сердце своем, были открыты Святому Франциску, который, подойдя к нему, сказал: «Придерживайся того, что помыслил в миг сей, ибо сие есть доброе и благотворное, вдохновленное Богом. А ропот твой, что предшествовал сему, был слепым и тщеславным и исполненным гордыни, вошедшей в душу твою от дьявола».
Письмо седьмое.
Любимая, у меня сильно болят руки после откапывания машины.
Вчера перепутал нынче с днесь. Стал выкладывать на тарелку творожную массу «Дружочек», и вместо того, чтобы ухнуть ее в блюдо, а обертку в мусорное ведро, сделал все наоборот. Псевдотворог красивым, чуть надломленным с краю прямоугольником, лежал поверх пищевых отходов и, как мне кажется, осуждающе взывал к моей рассеянности.
Прости, творог, сказал я ему и закрыл крышку ведра.
На самом деле я его достал и съел.
А на самом деле я его не доставал и не ел.
А на самом-самом деле – ел.
Почти ел – встал на колени перед ведром и жрал из помойки.
Ну не знаю я.
Письмо восьмое.
Вот, что я нашел.
Джомолунгма, она же Эверест, она же Сагарматха.
«Расположена в Гималаях, в хребте Махалангур-Химал (в части, называемой Кхумбу-Гимал). Южная вершина (8760 м.) лежит на границе Непала и Тибетского автономного района (Китай), Северная (главная) вершина (8848 м.) расположена на территории Китая.
Эверест имеет форму трёхгранной пирамиды, южный склон более крутой. На южном склоне и рёбрах снег и фирн не удерживаются, вследствие чего они обнажены. Высота Северо-восточного плеча 8393 м. Высота от подножия до вершины около 3550 м. Вершина состоит в основном из осадочных отложений.
С юга Эверест соединяется перевалом Южное седло (7906 м.) с Лхоцзе (8516 м.), называемой иногда Южной вершиной. С севера круто спадающее остро заточенное Северное седло (7020 м.) соединяет Эверест с Северной вершиной — Чангзе (7543 м.). На восток круто обрывается непроходимая восточная стена Кангашунг (3350 м.). С массива во все стороны стекают ледники, оканчивающиеся на высоте около 5 км.».
Письмо девятое.
Лао Цзы назначил мне пенсию.
Девяносто шесть обточенных Китайским морем камней каждый год. Я буду хранить их в цинковых ведрах, и при ссыпании они будут весело грохотать.
Мыл в подъезде пол. Соседка Нина Пална сказал, что моя очередь. Я взял тряпку, таз, налил воды, добавил чистящего средства, и вымыл – ступеньки и межэтажные пространства.
«Межэтажные пространства» звучат, как межгалактические переходы.
Кво про кво?
Письмо десятое.
В магазине ходил вдоль стеллажа с творогом.
И вдоль хлеба.
И вдоль стирального порошка.
И зубной пасты.
И еще бы ходил, но время кончилось, пора собираться домой.
Когда шел домой видел две трубы – обе дымили. Это производство или отопление? Или отопление производства? Запутался... Мне кажется, это сгорают преступные отходы. В криминальные («лихие») девяностые годы, если верить фильмам, именно так избавлялись от трупов конкурентов – сжигали в котельных, в топках, молодых и красивых бандитов, как Лазо. Засовывали тело в огненную пасть, почти что в геенну, поворачивали вентиль – увеличивая давление, потом ворошили прах кочергой, откованной из прута толстой арматуры, разбивали череп, и сдавали пепел на удобрение совхозных полей.
Красиво и романтично.
Даже кино есть про это.
Называется – «Свинцовое цветение лотоса».
Письмо одиннадцатое.
Вот собака.
Ее зовут Катишонок.
Соседка Нина Пална, напившись позавчера портвейна (портвейнового вина), разговаривала с Катишонком долго и проникновенно. Нина Пална доказывала ей, что мыть подъезд надо согласно графику, вывешенному на первом этаже на специальной пробковой доске для объявлений, а не как Бог на душу положит, потому что какая у собаки душа? Только пар один. В этом она, Нина Пална, уподоблялась хозяину Каштанки, утверждавшему буквально тоже самое. Только основным аргументом, сравнительной ценности живого существа для общества у него были плотники и столяры.
А про «портвейновое вино» первой написала великая, всемирно известная писательница Теффи.
На пробковой доске так же висит распечатанный на принтере портрет нашего участкового Ивана Горидзе.
Ему пятьдесят лет и он красавец.
Письмо двенадцатое.
Согласно легенде, Александр Васильевич Суворов никогда не носил головного убора. Спал на лютом морозе, завернувшись в одну простыню, максимум в две. Питался сухарями. Росту имел метр девяносто семь. Прикармливал ручного белого медведя по кличке Султан.
А как же треуголка?
Та, что ему подарил император Наполеон. Сказавший при этом – носи, Саня, на память.
А русские солдаты-богатыри с примкнутыми к ружьям штыками Наполеону наподдали за это. Чтобы не лез к Василичу.
Делал мудру счастья.
Не получилась.
Любимая, ты где?
Письмо тринадцатое.
Здравствуй, Ли.
Вчера мне снился сон или надо говорить сегодня? В общем, в ночь со вчера на сегодня мне приснился сон. Ты посылаешь мне очень важную смску, посылаешь-посылаешь, а она никак не может отправиться. На экранчике постоянно появляется сообщение, что смска не может быть отправлена. Я стал тобой и вижу, чувствую, как ты нервничаешь, даже психуешь, жмешь на кнопку, жмешь, а смска не отправляется. А что в ней – неизвестно. Но что-то очень важное, а иначе, зачем бы ты ее так настойчиво отсылала?
Проснулся весь в чужом поту.
А еще есть две женщины – ровесницы, и обе красавицы, одна черная королева, а другая белая дама.
Или наоборот – белая королева и черная дама.
И есть Вавилон.
Вавилон есть всегда.
Письмо четырнадцатое.
Ли, слышишь ли ты меня? А можно так – слышишь, Ли, ты меня?
вдруг зазвонил телефон и я бежа впереди собственного крика рванул к письменному столу девятнадцатого с половиной века схватил со столешницы аппаратик черное уютное обтекаемое беззащитное тельце зверька ребячески связывающего меня с миром державным сметая заодно как ветром ворох ненужных бумаг блокнотиков отдельных листков записок и напоминалок шариковых ручек гелевых и капиллярных я обожаю гелевые черные ручки и закричал в его нутро суть это ты ты ты ты
Ли, Ли, Ли.
Письмо пятнадцатое.
Дорогая, я написал замечательное стихотворение. В нем, как мне кажется, удалось отразить основной конфликт поэта и толпы. Пафос стихотворения направлен вовне.
Альбатрос
Когда в морском пути тоска грызет матросов,
Они, досужий час желая скоротать,
Беспечных ловят птиц, огромных альбатросов,
Которые суда так любят провожать.
И вот, когда царя любимого лазури
На палубе кладут, он снежных два крыла,
Умевших так легко парить навстречу бури,
Застенчиво влачит, как два больших весла
Быстрейший из гонцов, как грузно он ступает!
Краса воздушных стран, как стал он вдруг смешон!
Дразня, тот в клюв ему табачный дым пускает,
Тот веселит толпу, хромая, как и он.
Поэт, вот образ твой! Ты также без усилья
Летаешь в облаках, средь молний и громов,
Но исполинские тебе мешают крылья
Внизу ходить, в толпе, средь шиканья глупцов.
Письмо шестнадцатое.
Ли, я его встретил вчера около почты. Я шел отправить это, шестнадцатое, письмо. Тебе. (Я всегда очень тщательно слежу за нумерацией. У меня даже маленький пунтктик на этом – на тщательности пересчета всего). А он сказал мне. А я сказал ему. Получается, что мы поговорили.
Соседка Лидочка все утро звала своего песика, она кричала как раненая чайка: «Буля! Буля! Буля!».
А Буля кричала в ответ: «Лидочка! Лидочка! Лидочка!».
А сегодня звонил Михась.
У него лошадиные имя и мечта.
Семнадцатое.
Был в гостях.
Где мой одноклассник Стасик Соколов-Микитов сказал жене Тамаре Тополевой, что у нее ровно столько же прав на проживание в трехкомнатной квартире, как и у сожителя мамочки Евсеева. Но как же так, возмутилась Тамара, ведь я твоя жена, а он нет! Ну и что, тонко и обреченно улыбнулся Соколов-Микитов, какие это дает преимущества? Детей у нас нет, а есть только запись в книге гражданских состояний, и несколько странных встреч, как бы осиянных лунным светом глаз из-под нахмуренного лба неба. Призрачным и неверным светом несостоявшейся любви. Когда одна часть тела одного человека, входит в другую часть тела другого человека. Это как разъем мама-папа, понимаешь? Вытащил – и нет контакта. И какие это дает тебе преимущества?
Тамара ударила Соколова-Микитова по щеке, которую Соколов-Микитов иногда в минуты нежности называл ланитой. Имея в виду, конечно, щеку Тамары, а не свою. А, может быть, и свою.
Тридцать четыре по счету получается.
Только я не знаю, кому и куда платить.
Восемнадцатое.
Дорогая Ли, вчера я развел костер посередине нашей с тобой комнаты. Я содрал линолеум и на голых досках разжег огонь. Но, наверное, надо начать сначала. У меня атрофирована воля к жизни, так утверждает Гасан. Поэтому когда в начале декабря, в мороз минус сто тридцать два градуса по Цельсию и Фаренгейту вместе взятых, у нас в доме отключили центральное отопление, я просто лег на диван и решил заснуть летаргическим сном и забыться в анабиозе, как кузнечик. А Гасан, мой другой страшный и бородатый сосед, не тот, который живет над Ниной Палной, а тот, который живет напротив Лидочки и Були, велел не сдаваться, а жечь костры, электрические обогреватели и сердца бонивура.
Я зажег.
Гасан сказал, что он выражался скорее иносказательно и метафорично, чем буквально.
Помимо пожарных еще вызвали участкового и «Скорую помощь». «Скорая помощь» отказалась забирать без визы участкового, а участковый заявил, что он против меня ничего не имеет – на фоне других его клиентов, я билл гейтс, ежедневно жертвующий на благотворительность по миллиарду йен.
Пусть, сказал участковый, нивы колосятся, а каждый занимается своим делом.
Какие «Нивы», уточнил Гасан, узбекские?
Когда ты ко мне вернешься, я положу линолеум наместо. Вырежу подходящий кусок и положу.
У меня есть на примете рулон, из которого можно выкроить нужный объем и масштаб.
19.
Нина Пална в юности торговала паленой водкой. Тогда говорили – шинковала, вероятно, это от украинского слова «шинок». А шинок по-украински, вероятно, место продажи крепленых спиртных напитков. Точнее, крепких, а не крепленых, ведь крепленым может быть только вино, в которое добавили спирт. Нина Пална же торговала водкой и самогонкой, закрепленной лекарством димедрол. Димедрол добавлялся для того, чтобы дури в смеси было больше, а спирта, пусть даже технического – меньше. На этом сэкономленном спирте, можно было изготовить еще несколько бутылок пойла.
Торговала прямо из окна своей квартиры на первом этаже нашего деревянного двухэтажного дома. Ночные посетители стучали в ставни, и она высовывала им бутылку, а они всовывали деньги.
Все мы были немного на подхвате у Нины Палны. Кто наклеивал левые этикетки на бутылки. Кто мыл эти самые бутылки в жестяном или цинковом корыте, а кто закручивал пробки-бескозырки с помощью кругового куска проволоки, закрепленного на батареи. Делалось это так. На горлышко бутылки надевалась пробка из твердой промышленной фольги со всеми полагающимися акцизными знаками, затем горлышко вставлялось в проволочную петлю и внатяг прокатывалось по кругу, прижимая края фольги к стеклу.
Получалась почти фабричная упаковка.
Именно на этой очень важной операции работал покойный муж Нины Палны Серега Береста.
И я.
Когда Серега был не в состоянии, по причине тяжелого перманентного опьянения через случайный запой.
Двадцать два раза Нину Палну с Серегой Берестой грабили.
А на двадцать третий убили.
Ты ведь помнишь, милая Ли, мы же тогда жили вместе через остановку сердца.
20.
Здравствуй. Семь лет назад, в пятницу, двадцать четвертого марта, стоя на нашей общей кухне, ты сказала «возраст», и я сразу вспомнил очередной анекдот про Лао Цзы.
Когда ему было уже сто сорок лет, как-то шел Лао Цзы по горной дороге – узкой тропе, а навстречу ему шел человек, он же простолюдин. Лао Цзы чтобы не уступать дорогу, бросился вниз в ущелье. И человек бросился вниз. И оба погибли. Или наоборот, чтобы уступить дорогу? И оба не погибли?
Плохо помню.
Человек такой механизм – сколько намерит себе веку, столько и проживет. Я как Лао Цзы решил жить до ста пятидесяти лет в полном здравии и веселой мудрости.
Но этому есть одно препятствие.
20.
Как говорил Григол Робакидзе: «Не все правда, что правда».
240.
В той книге было написано о существах небывалых – непостижимых человеческому уму. Имеется в виду, что мы просто не в состоянии этого представить, потому что они выходят за границы нашего разума. То есть, если у них нет, к примеру, рук, ног, головы и внутренних органов, то все равно мы мыслим об этом земными категориями, а они совсем другие – недоступные анализу.
А мне кажется, я могу их представить.
И уже представлял.
Да чего тут ломаться – я их видел.
Письмо двадцать девятое.
Ходил получать справку.
Написано: «Дана Киму Ромуальдовичу Бейбутову в том, что он…» и так далее. Справка красивая. На плотной голубоватой бумаге, с гербовой печатью. Справка нужна мне для получения пособия по и компенсации за.
Пришлось ездить в другой, соседний, областной городок. Название городка очень похоже на название города Орск. Только у нас это – Камни.
В окошке, выдающем справки, сидела очень красивая барышня в желтой меховой, нежной, длинноволосой жилетке. Вообще меховые жилетки – моя слабость. Точнее, девушки в меховых жилетках, хоть сегодняшняя в окошке, хоть наша соседка Лидочка. Как увижу такую, сердце начинает учащенно биться и лоб влажнеет. Лидочка говорит, а что такого, это моя зимняя одежда. И красиво вытягивает красивую руку, тут уместнее сказать, длань, в сторону окна и снега.
Эта Лидочка прилетела к нам из далекого космоса.
Как и Ги.
Ги – девушка из соседнего подъезда, за которой, девушкой, всегда тянется тень крыльев, ампутированных семь тысяч лет назад, за то, что она ослушалась своего непосредственного начальника архангела Веласкеса и влюбилась в смертного сантехника Витю Огородникова.
По крайней мере, она утверждает именно это.
Я ей верю.
А ты?
Письмо девяносто шестое.
Структура момента.
У меня в трудовой книжке есть две записи. Первая о том, как я двенадцать лет работал грузчиком в речном порту, а вторая – о моем продолжительном труде школьным учителем пения.
Бобу позвонил Сергей и приказал привезти попкорницу.
Это такое устройство для изготовления попкорна. Внешне – красивый металлический, красный, большой ящик с частично стеклянными стенами и раструбом, в который засыпают кукурузные зерна. Далее ее включают в розетку, нажимают кнопку, и зерна жарятся, весело постреливая во все стороны.
Но Боб не сможет отвезти попкорнцу. Потому что он оставил ее себе. Мы даже уже опробовали ее в гараже Боба – засыпали вылущенные из початков зерна, нажимали кнопку и слушали мелодичный треск. В нем угадывался определенный атональный мотив. Что-то из серии полифонических наложений у Бриттена.
Кстати, Ли, ты всегда говорила, что изобретение кукурузы напрямую приписывают Богу, настолько она оригинальна, и не имеет ни малейших аналогов на Земле. А вылущенная на ладонь, больше всего напоминает семечки солнца или зерна кукурузы. Что? Это и есть зерна кукурузы? А я что говорю?
Письмо тридцатое и тридцать второе.
Ли, любимая, точнее сказать, либимая.
Мы познакомились с тобой в магазине, когда ты мне почти нагрубила, а я не ответил. Потрясенная благородством, ты назначила свидание. Была зима, и я страшно замерз, ожидая тебя около дверей кафе. В которое мы не пошли. Нет, пошли, и ты подняла с пола огромную купюру возле барной стойки, и спросила – это чья? Никто не откликнулся, и мы купили на эти деньги две чашки черного чаю с бергамотом. Над чаем кружился молочный с искрой дымок. Выпив чай, отправились по домам, причем я провожал тебя до последней остановки, а сам опоздал на свой автобус и добирался до Шестого микрорайона пешком.
На следующий день мы совсем не встречались.
А на следующий – встречались.
А потом опять четыре дня не виделись.
А затем ты приехала ко мне домой с семисотграммовой толстостенной темной, пиратской бутылкой вина, которую и пролила случайно на скатерть кухонного стола. Скатерть быстро впитала красное вино. Мне надо было тогда догадаться, что это прообраз нашего будущего – густая кровь на плате Марии Магдалины.
Письмо четвертое.
Мне кажется, четвертое письмо уже было, но это неважно. Если это второе четвертое письмо, то первое четвертое, будет как бы преамбулой к этому. Нужно только вспомнить о чем оно было, первое четвертое.
Зря меня все считают умственноотсталым.
Или шизофреником.
Или кем.
Я нормальный, не дурнее большинства.
Я очень четко понимаю, что, возможно, уже писал четвертое письмо, просто не помню точно. А все потому, что я разучился сосредотачиваться на текущем моменте жизни. И у меня атрофировалась воля к ней. Например, вчера, едя (езжа, находясь, ехав?) в троллейбусе, я совершенно не мог сосредоточиться на этом. Смотрел в окно и не понимал где я и кто. Понимал, что не понимаю этого. Мне понадобилось некоторое (известное?) усилие, чтобы сопоставить события: себя, троллейбус, дорогу, время и цель поездки – поликлинику на набережной Орфевр 36. А сопоставив все вместе, получить картину бытия.
Я сидел на дерматиновом кресле с краю, том, что выше других – возвышаясь за счет колесных дуг – смотрел в окно и, наконец, понимал, я Ким Рудольфович Бейбутов. Учитель пения на пенсии.
Или труда.
Или не на пенсии.
Или не Ким.
Или.
Письмо двадцать третье.
Ты говорила, что молила именно обо мне. Нет, не так. Ты просила у Бога человека, которого сможешь полюбить. Подразумевая: нежного, внимательного, заботливого, сильного, красивого, с серыми глазами и светловолосого. И сначала тебе был такой дан. Но он оказался не он. То есть, все совпадало, кроме цвета глаз – у него они были синие – и все было не так. Ты решила, что не четко сформулировала просьбу, сосредоточившись на деталях, а не на главном – любви. И сделала акцент. Из косвенного перешла в прямое. Из мечты в речь. Из речи в действие. Из действия снова в мечту.
И тут появился я…
Я наоборот подходил только цветом глаз – серым с зеленью.
И я уверен, ты повторяла, так чтобы я не слышал: «Слава тебе, безысходная боль! Умер вчера сероглазый король». Вы все это повторяете. Все. Хотя обобщать – невообразимая пошлость.
Не все.
Не все.
Письмо двадцать четвертое.
А потом ты посылала мне флюиды, и я ловил их – маленьких, лохматых, ушастых существ. Но ты сказала, что это не твои. Твои – гладкие, как речные эльфы, высокие и худые. С них как будто всегда стекает вода и цвет кожи – синие водоросли. Прозрачная кожа, больше всего похожая на вдруг замерзший плексиглас и в этой замерзшости, ставший парадоксально гибким и мягким. И тонким. И пластичным. И боящимся порезов осоки и меха камышей.
Чьи же тогда эти, напоминающие юных и беззащитных чебурашек?
Уличный музыкант Юра, игравший в подземном переходе в любой мороз, – умер. Нет, никто мне не говорил об этом, я просто знаю, и все.
Он пел странную экологическую песню про говорящих рыб.
Вот слова, что я запомнил. Я думаю, это припев.
«Рыбы тихо говорят –
Ля-ля-ля,
Ля-ля.
Рыбы плачут и горят –
Ля-ля-ля,
Ля-ля.
Вокруг рыб – мир,
Ля-ля-ля,
Ля-ля.
На много-много миль,
Ля-ля-ля,
Ля-ля».
И так далее.
Припев, это то, что приевают к основному корпусу песни. Некоторая добавка, подчеркивающая и обобщающая смысл песни.
1234.
В больнице сказали, что у меня давление как у космонавта Терешковой.
Странно это.
Я представил себя кружащимся над планетой Земля в маленьком титаново-турмалиновом челноке, наподобие того, что был у моей бабушки в швейной машинке «Зингер». Она часто повторяла слова: «челнок» и «каретка».
Меня всегда буквально убивало то, что мне нет места в твоей жизни. Я был здесь, а ты там. И неизвестно чем занималась, нет, я не думал, что ты любишь другого – ты не любишь никого, такова твоя русалочья суть, но мне не было места в твоей жизни. И та маленькая щель, в которую мне удавалось иногда протиснуться, давала возможность увидеть только крохотный кусочек твоего мира. Может быть, он не был прекрасен, но он был мой. И мой тоже.
Но все равно, это было счастье, и когда я благодарил тебя за него, ты смеялась. И отвечала – боже мой, какой ты дурачок, мне же было приятно все это делать, я получала огромный кайф от всего происходящего, никто и никогда бы не заставил меня выполнять, то, что я не хочу! Меня, шикарную столичную даму? Мне нравилось все это!
Я плакал.
Ты не видела, но я плакал.
Я сам не видел, как я плакал.
Это были невидимые миру слезы.
Те самые.
1235.
Ко мне стучались в окно. Даже не стучались, а как-то «думали» в окно. И даже не в окно, а в меня.
Это было и страшно и не страшно одновременно.
Сердце стучало как бешеное, но «они» его успокоили.
Я сначала не понял кто, но потом, уже утром, кое-как сосредоточившись и порывшись в истоках, установил тип. Для иллюстрации привожу все известные на сегодня.
Типы.
1. Серые гуманоиды.
«Внеземной вид, который упоминается наиболее часто. Мнения о намерениях пришельцев расходятся. Некоторые считают, что они добрые существа и здесь, чтобы помогать человечеству. Другие полагают, они – жестокие и коварные, намереваются захватить и управлять нашей планетой. Большинство полагает, что Серые активно и регулярно похищают людей. Серые, как сообщают похищенные люди, извлекают яйцеклетки или сперму, чтобы создать серо-человеческий гибрид».
2. Гибриды.
«Возможно, результат селективного размножения между Серыми и людьми. Серые удаляют яйцеклетку и сперматозоид человека и комбинируют ДНК Серых с ДНК людей, чтобы получить Гибрид. Причин может быть несколько: 1. Создать "Превосходящую расу» – скомбинировать лучшие аспекты человеческих и Серых черт. 2. Предотвратить исчезновение Серых как вида, из-за чрезмерного использования клонирования последних. 3. Спасти человечество – они хотят переселить группы людей на далекие планеты, потому что наше общество находится на пути к самоуничтожению».
3. Скандинавы.
«Земной вид инопланетян, которые, по некоторым предположениям, являются наблюдателями. Должны следить за нашим развитием, сохранять нашу культуру и не вмешиваться в наше развитие. Из-за внешности Скандинавов (Нордической тип), они, возможно, могли быть нашими далекими предками, переселившимися на другую планету. Не исключено, что Скандинавы находятся в конфликте с Серыми – так как Серые вмешиваются в развитие человечества».
4. Чупакабра.
«Люди, столкнувшиеся с этим существом, говорят, что Чупакабра немного похож на обезьяну, у него острые когти, клыки и он умеет летать. Власти не верят в существование этого существа, и списывают все на опыты американских военных. То есть считают, что Чупакабра - результат какого-то невиданного генетического эксперимента. Но многие факты говорят обратное. Очевидцы утверждали, перед появлением Чупакабры или после его исчезновения, неподалеку видели НЛО в форме светящихся шаров или дисков.
Отдельные уфологи считают, что чупакабра может быть домашним животным инопланетян».
5. Зеленые.
Зеленые и есть.
Письмо двести тринадцатое.
Знаки. Отовсюду я получаю знаки, ты ведь меня понимаешь, Ли? Это значит, что я иду по правильному пути. «Значит» и «знаки» однокоренные слова – видишь, это тоже знак. Постоянное подтверждение – есть подтверждение удачного выбора. «Удачного» здесь не то слово. Правильное слово – «правильного выбора». И наоборот, едва ты ступишь туда, куда не надо ступать, пространство тебя накажет. Идешь по дороге, навстречу мамаша с коляской, ты, Ли, уступаешь ей путь в будущее, ставишь ногу на свежеокрашенный бордюрный камень, поскальзываешься, падаешь на попу и измазываешь новые джинсы зеленой краской. Насыщенной зеленой – зеленой, как только что вымытые листья редиса. Такой зеленой, что хочется ее лизать – получая заряд положительных ионов и напрямую участвуя в процессе фотосинтеза.
И задыхаясь от чувства сопричастности, я не мог оторвать от нее взгляда. От «нее», это от тебя. Ты смотрела вперед, а я на тебя. И говорил, говорил всем – откуда берутся эти Настасьи Филипповны и Апполинарии Сусловы? Не столько швыряющие в огонь пачки денег, сколько наши бессмертные души.
И почему эти встречи происходят, когда человек уже не в силах ничего изменить? Неужели, Бог испытывает нас, предлагая: «на тебе шанс начать все сначала», на – все равно не воспользуешься, потому что слаб и глуп, и в аптеку надо, и дочка болеет, и зимняя резина не куплена с того года, а кругом гололед или аквапланирование, и не пойми, что страшнее. Возникновение гидродинамического клина в пятне контакта покрышки или неуправляемый занос в сторону решения чужой судьбы.
Письмо какое-то по счету, не помню.
Даже фальшивые чувства – подлинные. Все вокруг подлинное. Потому что живем мы не сердцем и не умом, а всем организмом одновременно. И ты можешь не любить меня в ответ или не любить безответно, но ты не смеешь сомневаться в подлинности моего чувства, и ты не смеешь отказывать мне в чистоте его иметь.
Да, вы разные.
Да, все мы разные.
И если тут я спокоен и удачлив, то там я нервнен и горю.
Нет, не по душам, это ты с прокурором будешь говорить по душам, а со мной надо честно.
Я прост.
Звонил в ЖЭК.
ЖЭК звонил в меня.
И вообще, дорогая Ли, жизнь моя выпрямляется и налаживается, я устраиваюсь на работу! В центр социальной реабилитации «Журавушки». Методистом дисциплины. А еще я буду вести там, факультативно, конечно, кружок художественной лепки, хотел написать – «горбатого», но удержался. Просто художественной лепки. На первом уроке, я уже придумал, мы будем лепить нервную, страстную, красивую голову Сэмюэля Беккета, больше всего похожего на завязавшего уголовника. Или похожую? Нет, все-таки «похожего», речь же идет о нем, о человеке, о Сэмюэле.
Вот, я скопировал для тебя:
«Сэ;мюэл Б;ркли Бе;ккет (англ. Samuel Barclay Beckett, 13 апреля 1906 — 22 декабря 1989) — ирландский писатель, поэт и драматург. Представитель модернизма в литературе. Один из основоположников (наряду с Эженом Ионеско) театра абсурда. Получил всемирную известность как автор пьесы «В ожидании Годо» (фр. En attendant Godot), одного из самых значительных произведений мировой драматургии XX века. Лауреат Нобелевской премии по литературе 1969 года. Писал на английском и французском языках».
Письмо тридцать четвертое.
Перечитал свое предыдущее письмо тебе.
Ненавижу, когда про кого-то пишут: «писатель и поэт». Поэт тоже писатель. Писатель – это вообще, писатель: и прозаик, и поэт, и драматург, и даже Сергей Михалков. Может быть, он, в первую очередь он.
Я люблю дядю Степу.
Я сам дядя Степа.
Может быть, я просто дядя. Но и Степа тоже.
Письмо № 21136.
Точка – тире – точка – точка – тире – точка.
Выходите на связь!
Все выходите на связь!
Независимые подрядчики взялись за реставрацию наших чувств. Это, созвездия: Рака, Тельца и Водолея.
Причем рак в абстиненте.
«Пришло время заняться самокопанием и разобраться в переполняющих Вас чувствах. Наконец-то Вы сможете разложить все по полочкам, и все станет прозрачным. Поделитесь своими открытиями с каким-то особенным для Вас человеком».
Ли, я делюсь с тобой – на.
Ненавижу «Вы» с заглавной буквы! букВы.
Письмо № 21137.
Готовил себе обед.
Значит, купил филе и обвалял в муке. Нет, сначала промокнул в яйце, а потом обвалял в муке. Яйцо предварительно взболтал, то есть блюмкал вилкой в блюдце, пока яйцо не превратилось в однородную массу. Желток смешался с белком. А муку рассыпал на столе. Рассыпал в форме медвежонка, специально пальцем нарисовал. И вот взял филе – пять кусков, макнул их по очереди в яйцо, тут же в муку, и положил на разогретую сковородку. На среднем огне или на сильном, я не знаю. Жарил филе сначала без крышки, затем под крышкой.
Остатки яйца – желтоватые лужицы проливов, вылил между островков правильной геометрической формы – Чикенархипелага.
Получилось красиво – есть не смог, хотел выкинуть в помойное ведро, но вовремя спохватился и отнес Нине Палне.
Нина Пална закусила и сказала – хорошо, но мало.
Ее сыночка – кот Ме-ме – вылизал тарелку.
Я когда возвращался к себе, видел, как, чуть приоткрыв дверь, в щелочку подглядывал Гасан ибн Хасан. Я ему подмигнул, и он захлопнул дверь, точнее мягко прикрыл.
Ты спрашиваешь, почему не смог?
Потому что красиво.
60320
График дежурств перового подъезда четвертого дома по Прачечному проезду 28.
Понедельник – 1 кв. Петров.
Среда – 2 кв. Абгосорян.
Пятница – 3 кв. Котеночковы.
Воскресенье – 4 кв. Адмиль.
Понедельник – 5 кв. Петровы 2.
Среда – 6 кв. Шаровы.
Пятница – 7 кв. Кискин.
Воскресенье – 8 кв. И.
Петров – это Гасан ибн Хасан, И – кореянка Ира И, а Абгосорян – Нина Пална по второму мужу. Остальных не знаю. Очень странно, что я не нашел своей фамилии – Бейбутов – в списке. Надо будет подойти к старшей по подъезду, Нине Палне, и уточнить некоторые моменты.
И еще, вы заметили, что в графике существует сбой? Сначала дежурства идут ровно через день, а в пересменок между неделями и жителями первого и второго этажей – сбиваются, и подъезд убирается два дня подряд? Например, в воскресенье моют Адмиль, а сразу за ними в понедельник Петровы 2.
Письмо.
Купил себе ячменный напиток, точнее насобирал желудей и заварил кофе. Следующие по плану: морковный чай и табак из опавших листьев.
А капитанская трубка у меня уже есть.
1245
В той смске было всего одно слово «Зази-зази», но, может быть, его надо считать за два.
126
«Том сказал себе, что, в сущности, жизнь не так уж пуста и ничтожна. Сам того не ведая, он открыл великий закон, управляющий поступками людей, а именно: для того чтобы человек или мальчик страстно захотел обладать какой-нибудь вещью, пусть эта вещь достанется ему возможно труднее. Если бы он был таким же великим мудрецом, как и автор этой книги, он понял бы, что Работа есть то, что мы обязаны делать, а Игра есть то, что мы не обязаны делать. И это помогло бы ему уразуметь, почему изготовлять бумажные цветы или, например, вертеть мельницу – работа, а сбивать кегли и восходить на Монблан – удовольствие. В Англии есть богачи-джентльмены, которые в летние дни управляют четверкой, везущей омнибус за двадцать — тридцать миль, только потому, что это благородное занятие стоит им значительных денег; но, если бы им предложили жалованье за тот же нелегкий труд, развлечение стало бы работой, и они сейчас же отказались бы от нее».
Письмо.
Я ошибся, собачку Лидочки зовут не Буля, а Бабуля.
Что странно, и ее бабулю тоже зовут бабуля.
Письмо.
Это не мое письмо.
Жамэ.
Жамэ.
Пись…
Как смешно звучит – пись-пись. Пись-пись-пись. Гусь, гусь, гусь. Вчера звонил тебе, ты не ответила. Сегодня позвоню еще – ты не ответишь опять. Мир необратим – любое действие необратимо. Когда здесь говоришь «да», там отдается эхом «ад».
Зеркало расчехлено, луч скользит по поверхности сточных вод.
Направленность Петрова равна направленности Сидорова.
Мы с тобой любим друг друга – это навсегда, если не сказать навечно.
Пи…
3,141592653589793238462643...
Да.
Примечание.
«Тогда сила ангела становится одесную от хозяина, а сила дьявола ошуюю». Н. Г. Помяловский, «Очерки бурсы», 1862 г.