Кроме нас на этой самой даче было множество других живых душ.
И зимой, и летом лесные окрестности оглашал птичий гомон.
Название «глухие места» вовсе на подходило к переполненным зверьем лесам, и, тем более, к забытым дачкам зарастающим нахальным кустарником и полутораметровой травой. Прохладной весной, когда родившиеся в городе москвичи, оказывались среди вроде бы родных, но таких непривычных просторов, они обмякали. Их души становились одновременно оживленными и праздными. Солнце улыбалось весне. В народе говорят: «солнце на Пасху играет».
А если еще не сошел снег, то его поверхность густо покрывает вязь следов птиц и лесных зверюшек. И, родившиеся на покрытом асфальтом основании, горожане жарко обсуждают кто именно прятался в их подвале от морозов, кормился шишечками и семенами березовых сережек.
А на опушке леса москвичей встречали волки, не отличимые для них от собак. Свалявшаяся шерсть и мрачный вой воровской братии не пугали ничего в волках не понимающих.
А зайчик, который жил на соседском участке. Его никто не беспокоил, так как дачка принадлежала дипломату, имевшему право на отпуск раз в два года. А остальное время зайчик был за хозяина. Он объедал нашу морковку сверху и до самого корн. И наша бабушка укрывала грядки с морковкой на ночь. Как будто бы там росли какие-то диковинные тропические огурцы, боявшиеся ночной прохлады. И еще бабушка ругала деда, за то, что вместо того, чтобы отгонять зайца, он газетки читает.
Как все мы радовались теплым временам. Вечерним соловьям, летним кукушкам. Никогда не забуду, как мама бросала на густую траву старое одеяло с уговорами: «полежи, отдохни». Где ты теперь мамочка? Кто занимает твои мысли?
Этот мир ушел, его не вернешь.