О чём плачут сосны Гл. 36

Клименко Галина
Гл.36


А потом было, как во сне. В коридор вышел и Платон Еремеевич, он вытирал мокрые руки о чистое полотенце. Варвара Петровна и Прасковья Ильинична напрашивались к Луше, но доктор не разрешил, мол, все посещения на завтра, дивчина вымучилась и теперь крепко спит. Но сердобольные родственницы сетовали: 

-   Ить роженицу насытить зараз надоть! - но в разговор вовремя вмешалась Софья Леонтьевна и заверила их, что Луша хоть бы ночью проснулась, а поскольку медсестра сутками при больнице, то, коли потребуется, она покормит дивчину кашей кукурузной на молочке. А на утро, чтобы ни-ни, не несли Луше пирогов с капустой или жирного чего, а то у ребёночка возникнут проблемы с животиком. Потом Прасковье выдали мазь от радикулита и медики со всеми распрощались до следующего дня, вот тогда и Яков немного очнулся от какого-то непонятного полузабытья, а окончательно привёл его в чувство голос Платона Еремеевича:

-   Яков Михайлович, прошу вас, задержитесь на минутку.

И когда за старушками закрылась входная дверь, он, ни без иронии, полюбопытствовал:

-   Яков Михайлович, позвольте нескромный вопрос, кто вам приходится сия девица, что вы во всём принимаете весьма активное участие? Да и младенец, к слову сказать, лицом сильно смахивает на Угольниковых.  -  и доктор лукаво подмигнул Якову.

-   Дочь она мне, Еремееич.  -  глухо ответил Яков.

-   Вот как?  -  медик располагал услышать совсем другое.  -  А, понимаю, ошибка молодости? Тогда это всё объясняет.

-   Ну да, что-то навроде того. Только раньше я жалел об этой ошибке, а нынче понимаю, что дюже счастлив!

-   Ну что же, мои поздравления, Яков Михайлович! Малыш чудесный да и девочка умница, терпеливая! Но внука не покажу, не просите. Не время ещё.

Яков выскочил на улицу и тут же увидел двух женщин, сидящих на лавочке, увлечённо что-то обсуждающих.

-   О, и Яша как раз...   -  мать махнула ему рукой, чтобы присоединялся.  -  Сынок, я тут уговариваю Вареньку, чтобы они с Лушей к нам в Фёдоровку переезжали. К тому ж, Варя призналась, что ей в Вольном не очень-то и нравится, просто нужда заставляла там жить. Тогда что их там держить, да, сынок, пущай к нам едуть.

-   Конечно!  -  согласился с матерью Яков.

-   Спасибо, дорогие.  -  молвила Варвара Петровна.  -  Да там, хоть и не своя, но крыша над головой. А тута где мы поселимся?

-   Как это где, сваха, ты шо?   -  возмутилась Прасковья.

-   Да у нас тут целых два дома!  -  поддержал Яков родительницу.  -  Выбирайте любой и милости просим!

-   Погоди!  -  остановила его Прасковья Ильинична.  -  Что значить, выбирайте любой? К тебе рази можно? Нет. Поэтому пусть сваха и Лушенька пока остановятся у нас, а там поглядим. Я как чуяла, что пригодится... Год целый приставала к деду Василию, шобы сделал мне три кровати деревянных. А то Яшка с Авдотьей перебрались в своё новое жильё и мебель забрали. Ну, а я после, за занавеску поместила аж две кровати, а одну возле печки. Да места у нас, сваха, хоть конём гуляй. Я такая радая, что, можа даст Бог и мы с Мишкой скоро скучать перестанем. А то все разбежались от нас, так другой раз молчим с ним часами и поговорить не о чем. Привыкли, што в хате шум да гам, а ноне непривычная тишина. Кабы Лушенька согласилась, так и к нам бы зараз вернулось всё былое.

Яков кивнул, разумно маменька рассудила.

-   Да я не прочь.  -  улыбнулась довольная Варвара Петровна.  -  Как Луша это всё воспримет? Я же без неё не имею право обещать.

-   Да то конешне, сваха, конешне.  -  сияла восторгом Прасковья, уверенная, что внучку она запросто уговорит.  -  Ну тогда нам пора, свашенька, хочу познакомить тебя со своим супружником. Ой, представляю, как удивится попервах, а после слезу пустит от счастия нежданного.

-   Вас подвезти? - вызвался Яков.

-   Да ну тебя, с твоим тарантасом.  -  отмахнулась Прасковья и тут же обняла Варвару Петровну.  -  Мы и сами доберёмся не спеша. А то пока влезешь на него, а опосля пока слезешь. Всё, поняй по своим делам.

-  Дело хозяйское.  -  крикнул Яков и запрыгнул в телегу. - Нооо... - хлестнул он лошадь и завернул за угол, прямиком к конторе.

Председатель соскочил с табуретки из-за стола и протянул ему руку для приветствия.

-   Что-нибудь на лесопилке стряслось?

-   С чего ты взял?  -  на вопрос вопросом ответил Яков, тоже протягивая свою руку.

-   Да ты рано ко мне нынче, обычно вечером навещаешь.

-   Бывает.  -  мужчины уселись на стулья и председатель выжидающе уставился на него.

-   Я тут роженицу с Вольного к нам доставил. В общем, Андреич, она моя дочь. То есть, внук у меня сёдни народился.  -  сбивчиво начал Яков.

-   Вот это новости!  -  присвистнул Самсонов.  -  У него уже и внук есть, а он молчал до сих пор.

-   Чего б это молчал, вот, говорю!

-   Ну да, как же, говоришь! Особенно, если иметь в виду, что о существовании дочери никто и не подозревал до сих пор.

Яков отмолчался, а потом, набрав воздуха в лёгкие, рассказал, как он познакомился с Варькой и о всех, отсюда вытекающих последствиях.

-   Да, дела...  -  Иван Андреевич задумался.  -  Так вот куда кулаки подевались, а я всё думаю, почему в Подвойское не заглянули? Кстати, ты никогда не упоминал, что в тайге эти люди живут.

-   А ты не спрашивал.  -  парировал Яков.

-   Понятно.  -  Самсонов поднялся и прошёлся по кабинету.  -  А Авдотья в курсе твоих приключений?

-   Нет пока.

-   Надеюсь, ты понимаешь, что жену непременно следует поставить в известность?

-   Понимаю.  -  и Яков потёр свою широкую грудь огромной лапищей, намекая, чего ему это будет стоить.

-   Об том раньше бы подумать, а, Яков Михайлович, теперь-то что? Ладно, отпускаю тебя на отдых, дня на три-четыре, по понятными причинами. И народ свой отпусти в отгулы, пусть тоже сил наберутся. Вы молодцы, план перевыполнили, имеете право чуток расслабиться.
В поле дождь пролил полосой, а тут ни капли. Да сильный, трактористы хвалились. Так что Тёмка твой тоже уже вернулся.

Не успел Яков переступить порог собственного дома, как навстречу подалась Авдотья.

-   Яш, а кого это маманя к себе во двор повела?

-   Да это с Вольного. Я роженицу сюда привёз, а то её бабка.

-   А ты как в Вольном оказался?

-   По делам мотался.  -  буркнул Яков. Сейчас ему меньше всего хотелось откровенничать с женой.

Всю ноченьку он волчком провертелся, никак не мог дождаться утра. И что за секреты такие у жизни? Когда уставший падаешь в постель и хочется, чтобы сон не прерывался подъёмом на надоевшую работу, так нет же! Не успеешь голову на подушку положить, а уже и вставать пора. А тут промаялся и хоть глаза выколи, не спится, одно на окно посматривал, когда же рассвет забрезжит, но он всё не наступал и не наступал. 
И только забелело вокруг, Яков поднялся потихоньку и прямой наводкой отправился к родителям.

В хате пахло хлебами и жареными пирожками.

-   Сынок, ты ужо явился? А мы вот с Варенькой почти и веки не сомкнули. Ой, стока разговоров у нас было, что не переговорить. Да заодно и внученьке сумку с едой наготовили. Вот, Яша, слухай, вроде ничего туда не поклали запрещённого.  -  суетилась возле него Прасковья Ильинична.  -  Это молочко кипячёное в кувшине, это пирожки с картошкой, а это, в горшочке, бульон куриный с куском мяса. Яйца вареные и хлебины пол-буханки. Это тока на завтрак. А в обедах сырников нажарим со свахой и говядинки потушим, шобы нашей красуле в любой момент имелось чем хлопчика покормить.  -  Прасковья просто порхала по комнате и Яков уже давно не видел её в таком приподнятом настроении. Варвара Петровна тоже улыбалась и взяв Якова за руку, промолвила:

-   Яшенька, мы порешали, что ты первый Лушу проведаешь. Поговоришь с нею по душам.  -  тут она сделала паузу, намекая на серьёзность темы.  -  А уж после и мы подтянемся. Лады, сынок?

-   Лады, ещё как лады! -  и только он хотел спросить, а где же батя? Как тот прокашлялся специально, мол, тута я, не верти головой. Яков обернулся. У двери стоял Михаил Фёдорович и улыбался краешком губ. Мужчина замер, приготовившись к нравоучениям, но старик сноровисто, как-то бочком подкрался к нему и крепко обнял.

-   Пороть бы тебя следовало, да ты ужо ту лавку перерос. Но за внучку спасибо, угодил.  -  и Михаил Фёдорович быстро смахнул скупую слезу с морщинистой щеки.  -  Ты это... Поторапливайся зараз... Я тоже в нетерпении Лушку расцеловать.

Чтобы ничего не заметила и не заподозрила Авдотья, Яков пробирался в больницу задами, прижимая к себе тряпочную увесистую сумку, дабы не расплескать молоко из кувшина да не перевернуть горшок с бульоном. Мужчина всю дорогу молил Бога, чтобы Луша уже не спала и Он услышал его молитвы.

-   Яков Михайлович, доброе утро!  -  в коридоре он столкнулся с Софьей Леонтьевной.  -  Вы дочери покушать принесли?  -  Яков понял, что Платон Еремеевич уже поделился впечатлениями со своей помощницей.  -  Ничего тут лишнего нету?  -  позёвывая, спросила акушерка.

-   От, смотрить..  - дрожащими руками Яков протянул ей сумку, но она не стала проверять её содержимое.

-   Ладно, проходите! Луша давно бодрствует. Я ночью покормила её, как и обещала.

-   Ага, благодарствую, Софья Леонтьевна.  -  и он, чуть ли не бегом устремился в палату.

-   Подождите, Яков Михайлович!  -  окликнула его медсестра.  -  Вы хоть халат накиньте, вот этот, Платона Еремеевича. В городе бы вас и близко не допустили туда, да уж ладно, главное, ребёнок отдельно. Но всё равно, вы не задерживайтесь, по правилам нельзя, понимаете?

Луша лежала в постели и водила рукой по гладкой поверхности брёвен, изучая стену возле своей кровати. Но как только скрипнула дверь, девушка сразу туда повернулась.

-   Ой, дядечка, здравствуйте! Вас словно Бог ко мне посылает, вот уж второй раз. Тогда в поле, помните, а вчера вы меня тоже спасли, а то ить так худо мне было.  -  Луша всей душой выказывала свою благодарность, она ведь помнила, что с нею случилось накануне.  -  Оно бы, надо кому возиться с чужой, а вы такой добрый человек, дядечка.

-   Да какая же ты чужая, Лушенька!  -  Яков присел на стул у её изголовья, а сумку примостил у своих ног. Девушка, услышав последние слова, замолчала и с удивлением посмотрела на него.

"Боже, как же она похожа на Варю!"  -  пронеслось в мыслях, но медлить нельзя, пока решился.

-   Луша, твой папа тайком встречался с мамой.  -  начал Яков. Она кивнула, видимо Варвара Петровна ей об этом поведала.  -  А потом... В обчим, дедушка твой, Кирилл Николаевич, выгнал твоего отца, потому что у того ужо семья имелась.

Девушка насторожилась, а вот эти новости она слышала впервые.

-   Но это не оправдывает отца. Мог бы как-то принимать участие в воспитании или хоть изредка наведываться, я его не защищаю, Луша, чтоб ты знала. Шибко молодой был и дурной.

Девушка прикусила нижнюю губу, она не произносила ни слова.

-   Луша, твоя бабушка специально тебе сказала, будто кулаки застрелили обоих родителей, чтобы ты не задавала лишних вопросов. На самом деле, Лушенька, твой батька не погиб, он живой.

Девушка вздрогнула и немного подтянула спину на подушку, кривясь от боли.

-   Мой тятя жив?  -  голосок дрогнул, а в глазах столько горечи и ещё чего-то страшного, что Яков не мог разгадать да и не тот момент, чтобы отвлекаться на всё это. Его сердце бухало в груди с такой силой, что казалось, вроде он находится в кузнице у Лёньки Горохова и тот молотит кувалдой по какой-то железяке.

-   Так, где же он? Кто мой папка, дядечка?  -  почти прошептала девушка.