Асфальт безлик. Часть 32. Стихи из чайника

Ирина Попович
КАРНИЗ

Наша проектная контора еще называлась «конторой Алхазова» по фамилии  главного архитектора. С архитекторами до переезда на Ленинский проспект я встречалась только в столовой. Среди них не было окончивших институт после войны. Солидные люди и изрядные насмешники. Однажды во время обеда один остряк нарисовал меня на салфетке:

«С таким большим ртом и маленькими глазками я тебе не советую смеяться!»

Не очень добрыми были эти замечательные люди. Но их настроения были понятны. Все хорошие места на новых значительных объектах были разобраны академиками. Нашим оставалась только черная работа вроде проектирования котельных и других подсобных помещений. Мы были в курсе, кто чем занимается. Помню, как к Алхазову приходила солидная архитекторша и повторяла:

«Помещение котельной слишком мало. Как рабочий  «прошарашит» топку?»

Имелось ввиду, как он будет уголь перемешивать и выгребать золу.

Мне Израиль Моисеевич предложил сделать карниз над многоэтажным  домом. Мы это проходили в институте. В то время руководствовались  классическими образцами итальянской архитектуры на основе трудов Палладио. Архитектурную работу я выполнила легко. Но никто мне не мог объяснить, как заменить мрамор на железобетон. Не знаю, был ли сделан этот карниз. Меня несло в неуправляемом потоке.

На углу Ленинского проспекта стоял ларек, где варили сардельки, которые продавали в комплекте со стаканом сметаны, это было каждодневным обедом.

ОТПУСК

К концу лета я безо всяких препятствий получила отпуск. Гранаткин, бывший известный спортсмен, работавший в Щекино, отвел меня в Литфонд, и мне дали курсовку в Дом творчества в Гаграх. Курсовка включала трехразовое питание и пользование пляжем, а койку в частном секторе я должна была оплатить сама. Договор о съеме жилья заключал сам Дом творчества.

Когда я прибыла в Гагры и добралась до Дома творчества, как раз распределялись места в домах местных жителей по курсовкам. Среди приехавших была смуглая худощавая дама лет пятидесяти, ее встречал Сергей Михалков. Ее распределили в квартиру к обладателям аристократической фамилии. Хозяин сразу заявил:

«Я князь! Мы с женой не берем на квартиру одиноких женщин, евреев и проституток!»

Михалков ему ответил:

«Валентина Григорьевна – мой редактор, девочка наша родственница. Если нам понравится, мы остановимся у вас. Коля бери вещи!»

Князь не смог спорить с Михалковым и смиренно повел нас к себе. Михалков взял вещи Валентины Григорьевны, а Николай Доризо – мои, и мы потопали по лесной дорожке. Княжеский дом оказался простой летней дачей. На первом этаже жили хозяева, на втором – одна комната с тремя железными кроватями, вешалкой. Единственными удобствами были веревки для сушки купальников. Санузел и умывальник были на улице. По двору ходили куры, баран пасся на привязи. Окна нашей комнаты выходили на железную дорогу. Дорога так близко подходила к дому, что когда проходила электричка, весь дом сотрясался. Я была в ужасе.

Утром мы направились в Дом творчества на завтрак. Планировку всех строений  определяли шоссе и железная дорога. Дом творчества располагался  на шоссе, высоко над морем. На пляж можно было спуститься по деревянной лестнице при выходе из здания. Пляж находился в середине горы над морем, а еще одна приставная лестница вела к морю.

Михалков заранее позаботился о местах в столовой. Валентина Григорьевна сидела за одним столом с Михалковым, а меня поместили за столик к Николаю Доризо. В издательстве  «Искусство», где работала Валентина Григорьевна,  готовились к печати басни Михалкова, богато оформленные цветными  иллюстрациями, на хорошей бумаге. К Доризо меня посадили для прикрытия. Он ухаживал за очень красивой дамой, муж которой был из ЦК партии. Доризо в то время не было и тридцати, он уже издал книгу стихов и кормился сочинением слов к песням известных певиц. Впоследствии он женился на одной из них – на Гелене Великановой.

Из знаменитостей в столовой был Плятт с двумя дамами, с женой и знаменитой актрисой Марецкой. Плятт, худой и стройный, был в футболке и спортивных брюках, его дамы – в тяжелых махровых  халатах, головы были замотаны платками. Из известных тогда литераторов была парочка писателей-юмористов, сейчас давно забытых. Художественный руководитель тетра «Ромен» и его жена представляли из себя очень активную и красивую пару. У них была надувная лодка для плавания по морю и некоторое снаряжение, и палатка для  подъема в горы. Они были всегда в движении и полностью посвящали себя югу, забыв про театр. Валентина Григорьевна активно общалась с писательской средой. Жена пожилого юмориста хлопотала, чтобы их перевели в лучшую  комнату:

«Мой муж работает, он пишет сатирические стихи! Он выпивает чайник с холодной водой прямо из носика. Мы не купаемся, не гуляем. Дом творчества  создан для работы, а не для развлечений!»

Валентина Григорьевна:

«Сколько стихов, высосанных из чайников, мы печатаем?»

После завтрака в первый же день пребывания я спустилась на пляж дома творчества. Боясь занять чужой лежак, я повесила на веревочку свой халат и спустилась по лестнице к морю. Осеннее море было спокойным, буйки были далеко. Самые активные были уже в воде. Я доплыла до буйков и вернулась обратно. В этот момент Михалков посчитал, что зрителей собралось уже достаточно и начал свое выступление. Он плыл на спине и пускал фонтанчики изо рта, как кит. Повторить этот номер никто не мог.

Я поднялась на верхний пляж и присела на край чужого лежака. У стенки два лежака занимала Марецкая. Около нее сидела молодая темноволосая женщина и жаловалась.

«Мой муж измучен издателями.»

Все эти подробности Марецкую, видно, не интересовали. С нижнего пляжа раздался крик.

«Старуха! Старуха!»

Это муж звал темноволосую женщину. Она на старуху ничем не была похожа, но считала своего мужа гениальным, а обращение «старуха» оригинальным. Она немедленно отреагировала на призыв мужа и исчезла с верхнего пляжа.

Меня окликнула Марецкая.

«Девочка, иди сюда!»

Я села на соседний с Марецкой лежак и стала сбивчиво объяснять, что я приехала одна, закончила институт и год работаю.

Марецкая ответила.

«Я не знаю никаких специальностей, кроме геологов».