Две девочки

Людмила Лунина

Ранний вечер медленно   глушит  звуки жизни  улицы. Размывает  очертания домов и   деревьев, скрывая   в блеклых красках  детскую фигурку за стволом старой березы. Это девочка Капа. Она  терпеливо ждет, когда к соседской  калитке  подрулит  машина.   
Первым  как обычно  выйдет    толстый и важный дядя Саша.  Оглядевшись,  неспешно   откроет  дверцу молодой и красивой тете Тасе, всегда  одетой во что-то волшебное, летящее и  яркое  даже  в сумерках.   
Вкусно потягиваясь, словно большая сытая кошка,  женщина, мило  картавя,          спросит:
-  А что  пхиготовить,  милый?  Кахтошечки хочешь?  С котлеткой?
Он  кивнет   и  понесет в дом тяжелую сумку. 

Дядя Саша - часовых дел мастер. Как-то починил часы  Капиного деда, давно молчавшие в ящике комода, и даже денег не захотел брать. Добродушно усмехнулся  изумлению девочки от вида крохотных щипчиков,  пинцетов,  отверток,  аккуратно  разложенных на столе, и протянул ей   круглую шоколадку в золотистой обертке:
-  Что с вас взять - то?   Совсем откажет механизм, не выбрасывайте. Принесите мне - на детали  разберу.

Капина  мать носила сумки сама - муж умер, когда  сын и дочка были совсем маленькими. Крайне редкой по тем временам  машины у них, конечно,  быть не могло. И дом  был далеко не таким солидным и ухоженным, как соседский. 
Но девочка Капа точно    знала, что  наступит время, и  она,  взрослая и красивая, так же выйдет из   "Волги",  может быть, тоже голубой,  у своего   нового  дома  и спросит  мужа:
-  А что  приготовить,  милый?  Картошечки хочешь?  С котлеткой? - говорила - то она  с детства  чисто и правильно.
Он,     заботливый и добрый, кивнет  и понесет   к крыльцу тяжелую  сумку.

Так или почти так в конце концов и получится, но тогда   о благополучном   будущем девочки не знал никто. Это была только её тайна. 

    Она хорошо помнит своего первого кавалера в детском саду -   улыбчивого и    щекастого  мальчика. Неразлучные с утра до вечера, оба заявили  взрослым   о своем решении  пожениться.   Но  перед школой  мальчика  навсегда увезли  куда-то далеко. А Капа  поскучала  чуть-чуть и  с самого первого сентября   страстно влюбилась  в школу и   в уютно  теплую Марию Ивановну.
Ей   захотелось  так же  неторопливо  объяснять урок, выводить на доске округло стройные   буквы и цифры и, проходя между рядами парт,   гладить мягкой широкой ладонью  макушки склонившихся над тетрадками первоклассников.
Для этого  нужно было  учиться лучше всех -  Капа и училась.  Блестящая соседская машина  напоминала о будущем замужестве нечасто.

В пятом классе преподавателей  стало много и  разных. Некоторых,  суетливых  и раздраженных,  она   даже невзлюбила. Но училась по-прежнему упорно - ей  понравилось быть первой. А ещё   навсегда запомнился наказ Марии Ивановны при их прощании, хотя суть его поняла гораздо позже.
Заботливо и ласково поправляя крылышки белого Капиного передника, пожилая наставница вздохнула:
- Да что же, не смотрит никто за твоим внешним видом?  Всего бы пару стежков, и не спадало бы… Ты учись, Капонька. И трудись. В этом твое спасение   и счастье.

Тогда же учительница пения,  длиннолицая  и непривычно  вежливая,  с  валиком седых волос на затылке и серой кружевной накидке на узких плечах,    посоветовала Капе поступать в музыкальную школу:
- У Вас, голубушка, отличные данные. Прекрасный музыкальный слух,  чувство ритма,    артистизм. А вдруг знаменитой  пианисткой  станете?  Мне вот не удалось.
Она села за старенькое пианино, выпрямила спину, приподняла подбородок,   прикрыла глаза...  И вдруг зазвучала  не привычная мелодия "Солнечного круга",  а что-то стремительно нежное, звенящее, вмиг заполнившее пространство небольшого зала.
- Это великий Моцарт, девочка. Даже прикоснуться к такому чуду - счастье.  Я поговорю с Вашими родителями.
    - Надо же выдумать же такую ерунду -  музыкантшей  станет, - возмущалась мать, возвратившись с родительского собрания -  Ну, платить за уроки, может,  еще как-нибудь осилю. А на пианино где пятьсот рублей брать?

Капа тихо поплакала в укромном уголке за  занавеской, а успокоившись, взяла в руки очередную книжку -  благо,  в библиотеке их выдавали  бесплатно.
Книжные  истории   настырно предлагали   в женихи    принцев на белых конях или  всемогущих  капитанов на  кораблях с алыми парусами.  Но   суровая реальность   полубедного  сиротства научила  юную читательницу   относиться к сказкам несколько скептически. А  закончившееся  вскоре    материно вдовство  заставило накрепко понять, что  муж, в первую очередь, должен быть малопьющим и нескандальным.
      Отчим  начинал пить сразу после окончания рабочей недели или перед очередным праздником.  Опустошив поллитровку,  со стуком ставил её на пол,   укладывался на  скрипучий    диван   и часами материл мать, падчерицу с пасынком, заводских начальников,  первую жену, выгнавшую его из городской квартиры. 
Мать  визгливо вступала в перепалку.  Капа ревела. Брат  заступался за мать. 
Отчим вскакивал и дрался.  Правда, девочку   никогда не трогал, а вот мальчишке  доставалось. 
- Что,  проституткины вы****ки, не нравится? А мне кормить вас нравится? -  хрипло орал отчим.
Мать бежала к соседям.  Дети  запирались на хлипкий крючок в своей комнатушке,  а летом ночевали  на чердаке бани.
Отчим, не давая спать,  ещё долго бегал вокруг дома с веревкой в руках, грозя:
- Всё равно повешусь... Все виноватые  будете...

Наутро  мать, пряча от них глаза, кормила мужа борщом.  Наевшись, он важно изрекал,  стукнув  ребром ладони по столу:
- Баста. Больше не пью. Я, рабочий человек, себя уважаю.  Завтра - в  смену.

В день каждой получки он  приносил Капе  с братом по кульку конфет. Она делила  "Мишки" или "Белочки" на несколько дней и  снова стеснялась задать мучивший её вопрос:  Разве пенсия за отца так мала, что их  приходится    кормить чужому дяде? 

От такой  жизни брат в семнадцать  лет    сбежит  за тридевять земель и     погибнет, по трагической нелепости попав под собственный трактор. Капа, поступив в институт, переберется в общежитие. Летние каникулы будет проводить в стройотрядах  и  вернется  домой,  когда отчим будет  уже неизлечимо  болен.
Тихий, совсем не страшный, он целыми днями будет сидеть у ворот на низкой скамеечке, поджимая длинные ноги   в  подшитых валенках,  и курить, долго и хрипло кашляя.
Мать сменит долголетнее рабское терпение и угодливость  на издевательскую  неприязнь и   храброе  ехидство к беззащитному:
- Это тебе, изверг, божье наказанье за тиранство надо мной и моими детьми.
Падчерица же, наливая  ему кружку теплого молока,  каждый раз будет  миролюбиво ворчать:
- Зачем дымишь-то?   Знаешь ведь, что нельзя. Пей вот.

По настоянию матери схоронили его  на родине — в  другом конце  области.

... Но всё, что должно,  случится позже. 

Пока же, несмотря ни на что,  Капины первые увлечения противоположным полом были окрашены  романтизмом, хотя  весьма странным для круглой отличницы.   
Лет в тринадцать она тайно   выбрала сразу двоих:   отсидевшего два года за драку подружкиного брата и  паренька -  цыгана, кочевая  семья которого ненадолго   поселилась   в  поселке.  Восхищенно слушала, как  оба пели   под гитару на уличной скамейке,  и  не знала, кому   отдать предпочтение.  Первый исполнял   что-то грустное и блатное,  второй  - гортанно - протяжное и надрывное.

Наконец, в восьмом классе, большая любительница  поэзии, она     всерьез и надолго влюбилась в старшеклассника,    удивительно   похожего на  великого Поэта -  хулигана. На  школьном комсомольском собрании он,   светло-русый, вихрастый,   оказался  рядом.  С первого взгляда, обычный,    а пригляделась -  вылитый     Сергей Есенин!  Те же с золотистым отливом волосы и распахнутые чистой голубизны глаза.  Та же легкая улыбка на  полноватых губах.
Очарованная, не сводила с героя глаз.  Он  же, не обращая на соседку  ни малейшего внимания,    играл в морской  бой с  приятелем,  повторяя шепотом: 
- "А" - пять.  Убил?  Ранил?

Нечаянный избранник   дружил  с  первой школьной красавицей Светланой.  Капа ему была ни за чем. Не зная, как  справиться с первым безответным чувством,  она долго и    мучительно страдала.  Вела слезливый дневник. Сочиняла наивные стишки.
 
Боль стихнет постепенно лишь  в студенческую пору.  А позже, на случайной  вечеринке,   есенинский двойник,  полупьяно улыбаясь,  попытается по-медвежьи крутить Капу в танце,    приговаривая:
- Ух, ты, какая стала! Прям картинка! Юбка мини!  Причесочка!  Каблучки! Шик! Не то что в школе была - кошка драная.  Да ещё и имечко!
Подружку ко мне подослала, помнишь? Я   ей так и рубанул, зачем, мол,  мне эта отличница недоделанная, если у меня девок до хрена. А на Светке я точно жениться хотел. Только не дождалась она меня из армии, падла.  Да я ничего.  Нагуляюсь — женюсь. Теперь, может, и на тебе...
Одетая, накрашенная и причесанная  в соответствии с пройденными в девичьем общежитии уроками немудрящего женского кокетства, она  будет слушать и улыбаться, скрывая ужас разочарования. А через время, помудрев, жалеть себя, идиотку,  испортившую лучшие школьные годы. 

Следующие нечастые  романы  были короткими. Может быть, из-за более разумного подхода к кавалерам? 
Выбравшие  её    казались   неинтересными.  Те же, кого предпочитала,  не воспринимали её в роли любимой. Зато именно тогда она научится дружить с мужчинами и опираться  в жизни на их крепкое плечо. Когда все подруги уже нарожали детей, а две успели даже развестись, одна такая дружба неожиданно переросла в брак.
На    жениха вышли посмотреть   и  постаревший   дядя Саша,  и все такая же молодая и роскошная  тетя Тася. 
- Пхекрасная паха!  Счастья Вам,  Капулечка!  А наша  девочка... - прослезившись,  пожелала соседка.
Капа сочувственно  кивнула -     дочка соседей  умерла, не прожив года.
О том,  что у дяди Саши есть  уже взрослая   дочь на стороне,  ни законная супруга, ни  соседи  не подозревали.  Но вскоре эта новость доведет тетю Тасю   до инфаркта, а падчерица будет часто приезжать  ухаживать за больной.

Через десять лет вполне благополучный Капин брак   дал трещину, а вскоре  распался окончательно.
Умный  и спокойный,  почти непьющий муж в конце концов  не выдержал бурного натиска и мощной энергии предприимчивой супруги.  С собственным бизнесом у него не получилось, но он вполне довольствовался  работой хорошего специалиста.   
Капа ничего не услышала, когда он   попросил  её  не соглашаться на очередное повышение:
- Зачем?   У нас  же семья. Ты и так пропадаешь на работе.
- А как же без собственного дома? И на приличное образование Машке с Мишкой отложить?
И добавила  мстительно горделиво, не замечая изумления и обиды на родном лице:
-  Сам  не можешь заработать, рохля,  и мне палки в колеса ставишь? Обязательно соглашусь.

Денег становилось больше, а близость исчезала. Муж  замкнулся,  закрылся в собственной кожуре. Теперь - то она понимает -  виновата  сама.   Не хотела ценить, беречь,  искать компромиссов. 
Да и некогда было тогда оглянуться и понять, потому что  вдруг встретила нового героя. Решительного и успешного.  Их связь, больше похожая на соперничество,   оказалась  бурной, изматывающей   и безрезультатной.  Опомнилась, когда  муж предпочел   размеренную  жизнь с её лучшей подругой.

Удивительно,  но  трудные годы промелькнули быстро -  она прожила их между работой и детьми.  Старалась, чтобы они ни в чем не нуждались. Имея за спиной горький опыт жизни с отчимом, о новом замужестве  не помышляла. Так что к матери  ездила по выходным с сумкой вкусной еды одна.  На вполне приличной темно-синей иномарке.
Та  все каялась, поминая и брата. Капа молчала. Нет, - не не то, чтобы не прощала. Просто,   не могла забыть.  И   привозила в дом  иконки православных святых, потому что мать научилась молиться.

Первым из соседей умер дядя Саша. Перед смертью очень просил жену   оставить дом его дочери, которая заботилась о них  последние годы. Но сразу после  похорон возник откуда-то и стал жить с тетей  Тасей  её племянник Иван -   крепко сбитый угрюмый  парень с жесткой черной шевелюрой. 
В то же лето он прирезал палисадник,  спилив старую березу. Пилил долго,  залезая наверх и привязывая себя веревкой к стволу. Ветки, покрытые яркой листвой,  шумно падали на землю, заставляя прохожих опасливо отходить в сторону. 
Потом так же медленно и нудно, спускаясь сверху вниз,  срез`ал  по частям ствол, сбрасывая вниз  аккуратные   деревянные кружочки. Ими  вымостил дорожки в саду.   

К осени племянник женился. Капе казалось, что неприметная жена боится его, как и  тетя Тася,  теперь здоровающаяся с соседями издали.
Слухи о том, что она  оформила ему дарственную на все свое имущество, вскоре подтвердились.

...Ломать старый  дом и начинать строительство  нового Капа  не решалась — жалела тревожить мать, года за три  до смерти   ослепшую и  обезножевшую. 
Когда врач сказал, что  осталось совсем немного, она  уволила сиделку и взяла отпуск. В субботу   вечером мать, лежавшая почти без движения и прерывисто дышащая, вдруг приподнялась и зашептала:
-  Не отдавай меня туда, доченька...  Страшно...
Капа правой  рукой начала жать  на кнопки телефона, а левую   протянула матери:
- Держись за меня, мамочка! Крепче держись!  Сейчас приедет скорая.
Мать  вцепилась в её пальцы.
Капу лишь на миг отвлекли вошедшие врачи.  Женщина в сером халате взялась за материно запястье и тут же опустила руку:
- Бесполезно уже. Нет пульса.
  И в этот момент мать вдруг выдохнула. Громко. Длинно. В последний раз.

Удивительно суетливая  тетя Тася прощалась с матерью, торопливо  крестясь и глотая слезы:
- Земля пухом, соседушка! Поклон там моему Санечке пехедавайте.
И добавила, двигаясь к выходу:
-  Ты пхости, Капулечка  - нянчусь с Ванечкиной   дочкой… Вот пхибежала, пока спит.

Как только   малышка дорастет до яслей,    племянник  отправит тетку в дом престарелых и    не приедет туда ни разу. Зато дяди  Сашина дочка иногда будет  тетю Тасю навещать.  Она и похоронит её рядом с дядей Сашей.

                ***

Капа   живет в  доме, построенном на месте прежнего.  Выросшие дети разлетелись по своим путям, и у  неё появился  муж  -   умный,  спокойный и почти непьющий вдовец. Он зовет её Капелькой.

... Ранний вечер медленно   глушит  звуки жизни  улицы. Размывает  очертания домов и деревьев, скрывая  в блеклых красках  детскую фигурку за углом обветшавшего палисадника. Это дочка тети Тасиного племянника.   Она  терпеливо ждет, когда к   новому дому   напротив подрулит  машина.   
Первым,   как обычно    выйдет    важный дядя Саша.  Оглядевшись,  неспешно   откроет  дверцу красивой тете Капе,   всегда одетой во что-то волшебное, летящее и  яркое  даже  в сумерках.   
Вкусно потягиваясь, словно большая сытая кошка,  женщина         спросит:
-  А что  ужинать будем?  Может,  картошечки?  С котлетой?
Он  кивнет,    вынимая из багажника   тяжелую сумку:
- Прохладно. Пойдем в дом, Капелька. 

Девочка,  улыбаясь,  провожает их   взглядом и точно знает  что  наступит время, когда  она,   такая же взрослая и красивая,  выйдет из   машины,   может быть,  тоже синей,  у своего нового дома  и спросит  мужа:
-  А что  приготовить,  милый?  Картошечки хочешь?  С котлеткой?
Её    заботливый и добрый муж  кивнет  и понесет   к крыльцу тяжелые сумки.

Так или почти так в конце концов и получится, но пока     о благополучном   будущем Капиной соседки  не знает никто, кроме неё самой.