Папа… Его давно уже нет , но только после его смерти я поняла, кем он был для нас, его детей, масштаб его личности.
Я помню, как любила его в детстве. Он никогда не забывал принести мне гостинчик от лисички, которую каждый день «встречал» по дороге с шахты домой. Я помню его смеющиеся глаза, улыбку, запах сигарет.
Он был высокий, смуглый, с военной выправкой, немногословный, но «взрывной». Красивый, очень умный, порядочный.
Никите, младшему сыну , было шесть лет. Я смотрела на него и меня «накрыло» . Как же он похож на деда! Я плакала, понимая, какое страшное детство у папы было, унизительное и голодное.
Его семью раскулачили и выслали в Сибирь. Так решила Советская власть. Хотели бабку сослать с четырьмя детьми, а ее второму мужу, отцу ее младших двоих детей, разрешили остаться - он вместе с Котовским служил. Он был младше жены лет на десять . Отказался, и фактически спас род. Папа вспоминал, что их зимой выгрузили из товарных вагонов прямо в снег, ночью. Утром пол-эшелона нашли замерзшими. А дед ножом вырыл нору в сугробе, где они сбились в кучу и выжили. Утром из ближайшей деревни принес курицу, то ли украл, то ли поменял.
Годы спустя, когда папа уже был главным инженером шахты, возвращаясь из Сухуми, они заехали на родину, под Житомир. Бабушка гордо шла по селу, встретила старых знакомых и спросила : «Ну что, лучше вам без нас стало? Как жили в нищете, так и живете!» Надо сказать, что сама она была из богатой семьи. У них было принято дочерей выдавать замуж, наделяя землей, а сыновья получали хорошее образование. Братья бабушки были адвокаты в Харькове.
Папа иногда вспоминал детство. После высылки в Сибирь у него отнялись ноги, вновь пошел в шесть лет. Хотел учиться. Поп давал читать книги, папа пас его бычка. Математике учил ссыльный профессор из Ленинграда.. Его не принимали ни в пионеры, ни в комсомол.
Когда началась война, его отец сказал: «Иди добровольцем на фронт. Выживешь- человеком станешь, а погибнешь, так и это не жизнь». Когда он ушел воевать, его рост был всего 1м 59 см, вернулся 1 м 80 см. Впервые досыта поел на войне.
И вот распределительный пункт, называют фамилию отца, он выходит из строя, называет себя и добавляет, что он сын раскулаченных, врагов народа. Так было положено. Я не знаю, в каких войсках служили дети неблагонадежных граждан, но вмешалась судьба. В комиссии сидел военный, служивший с Бартломом у Котовского. Так по-польски, а по-русски Варфоломеем, звали моего деда. Папа очень походил на него, да и отчество и фамилия редкая. Так папа попал в парашютные войска, стал диверсантом. Он не любил рассказывать о войне, говорил, что это грязь, кровь и ужас. Его мать дважды получала похоронку на него. Однажды он получил письмо из дома, его мать жаловалась на тяжелую жизнь. В это утро папу должны были забросить в тыл врага, но перед вылетом командир спросил, у кого какое настроение. Папа рассказал ему о письме, его отстранили от полета, тем самым спасли ему жизнь. Его товарищей расстреляли еще в воздухе. Это была первая похоронка.
У него была полная грудь орденов и медалей, освобождал Украину, Будапешт, Вену.
Вспоминаю один случай. Мне лет 6-7. Во дворе соседи повесили мишень и стали стрелять из пистолета по ней. В это время зашел во двор папа. Ему дают пистолет, он, практически не целясь, всаживает всю обойму точно в десятку. Отдал пистолет и зашел в подъезд. Во дворе воцарилось молчание. Бедные соседи сконфуженно разошлись по домам.
После фронта он поехал поступать учиться во Владивосток, у него была мечта- строить корабли. Но денег хватило только до Иркутска, поступает в горный институт, потому что там стипендия больше. Всю учебу ходил в гимнастерке- не на что купить одежду, помощи от родителей не было. Чтобы выжить, разгружал вагоны, делал чертежи. Их несколько фронтовиков на курсе, они ходят, поглядывая свысока на «салаг». Ему всего двадцать один год.
Был влюблен в девушку, она познакомила его со своим отцом, председателем колхоза. Тот запретил им встречаться, как только узнал, что он из раскулаченных. То, что прошел войну, не засчитывалось.
Потом влюбился в мою маму, увидев ее в поезде. Случайно встретил через год на вечере танцев в мединституте, больше не отпустил.
После института уехал на Крайний Север, там были самые передовые шахты. Потом вспоминал, как он, закончивший войну сержантом, был начальником участка, где лампы шахтерам выдавал репрессированный боевой генерал. Кроме политических в шахте работали уголовники. Его уважали и те, и другие.
Шахту не любил, но стал кавалером всех трех орденов Шахтерской Славы, непререкаемым авторитетом в горняцких кругах. Сын сосланных , лишенных всех прав кулаков, стал главным инженером, начальником шахты, главным технологом, главным инспектором… Мог пойти дальше, но уж очень неуживчив был, не мог закрывать глаза на недостатки.
А мечта его все-таки сбылась, он стал строить корабли, сначала это были лодки, самые быстроходные на северных реках, потом яхта, которую сам сконструировал и построил.
С нами всегда жила бабушка, папина теща. Как они спорили о политике! Бабушка периодически хлопала дверью и уезжала к другим дочерям, но не позже, чем через месяц, возвращалась, и папа ее встречал на служебном УАЗе. Казалось, что он терпел ее, скрепя зубы, но как же он плакал, когда она умерла!
С первой зарплаты папа стал покупать книги, у родителей была прекрасная библиотека, поэтому мы, все трое детей, очень любим читать. Я до сих пор не могу выбросить книгу, загнуть уголок, вырвать лист… Любил театр, прекрасно танцевал, был прекрасным математиком и конструктором.
Был очень скромным человеком, казалось, что он старается занять как можно меньше места, не быть никому в тягость. На пенсии занялся виноделием, получалось прекрасное вино, которое мы с удовольствием все вместе пили под нескончаемые разговоры далеко за полночь, на даче, под виноградом. Для нас, его детей и внуков, не было лучше отпуска, чем у родителей на даче. Мы старались подгадать, чтобы провести их вместе. Там не было никаких удобств, маленький домик, под крышей был сеновал. Мама почему-то вечером уезжала в город, мы ждали этого момента, потом кто-нибудь из ребят «нырял» в подвал, где стояла бочка с вином, наливал трехлитровую банку. В это время варилась картошка, делался салат, резалось сало. В те годы было плохо с продуктами, спасал огород. Разливалось вино и начинались разговоры. Это было самое счастливое время, мы до сих пор его вспоминаем..
Строя свою генограмму, я увидела много «белых пятен», стала искать сведения о родных на сайте «Возрождение генеалогических традиций» . Нашелся человек, который работал в Житомирском архиве. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что разбойник Бартлом, воевавший с Котовским на стороне Красной Армии, оказался дворянином. Паззл сложился. Я не понимала, откуда у крестьянского сына такая тяга к прекрасному, опере, балету, литературе? Откуда такие способности к математике? Внешность, выправка? Теперь стало понятно. Гены. Я позвонила двоюродной сестре в Сибирь поделиться информацией. Она спокойно выслушала и ответила: «Так мы это знали!»- они жили рядом с папиными родителями. Но от нас это скрывали, так было безопасней. Или для него это не имело никакого значения?
Умер он неожиданно, во сне, тромб оторвался. У него были больные ноги после двухнедельного сидения в болоте, куда отнесло ветром его парашют. Тогда его мать получила вторую похоронку.
Они лежат рядом, в украинской земле, зять и теща. Может быть, они по-прежнему спорят о политике? Первого февраля, когда его хоронили, над головами услышали курлыканье- в небе летел журавлиный клин. Зимой?!
Папиной любимой песней были Гамзатовские «Журавли»:
«Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то
А превратились в белых журавлей…»
Это его душа прощалась с нами.
Отец стал тем, кем был, пройдя все испытания, выпавшие на долю его поколения, доказав свое право на достойную человека жизнь. Интересно, как бы сложилась его судьба, если бы он родился в другой стране и в другое время, если бы не было всех этих ограничений? Но нам, его детям, кроме потребности постоянно учиться новому, интереса к жизни, любви к хорошей литературе, театру, передалась еще и установка от деда с бабушкой: «Не достигай», не высовывайся, это опасно. Но теперь я знаю, что все выдержу, у меня сильные корни.