Вильнюс, 1993 год.
Кястутис Йонайтис, стоя за прилавком вильнюсского вещевого рынка Гарюнай, с тоской обозревал проходящих мимо потенциальных покупателей. Сегодня торговля не шла вообще. Не удалось продать ни одной женской сумки, ни одной пары детских кроссовок. Заплатил с утра только за торговое место, да уже во второй раз подваливал рэкет, со Слоном во главе, требуя очередной месячной платы.
Грустный торговец в очередной раз приложился к фляжке с коньяком, сомнительного качества, и предался воспоминаниям.
Три закадычных друга, чугунная мусорка, клятва на крови, школа.
Кястас, Саша и Нахум продолжали тесно дружить до самого окончания школы. Потом их пути постепенно разошлись. Кястас поступил в Каунасский политехнический институт на машиностроение, Нахум в Вильнюсский госуниверситет на экономику, а Саша поехал поступать в военное училище в Ригу, да как-то сразу и пропал из виду.
Учась в вузах, Нахум и Кястас периодически встречались, делились новостями. Потом нашли подруг по жизни, ушли в работу, карьеру, детей, быт, заботы и видится перестали. Да мало того, уже лет пятнадцать не знали друг о друге ничего.
Кястас опять сделал несколько глотков и углубился мыслями в прошлое. Завод, на который он пришёл рядовым инженером и дорос до главного специалиста, два года назад благополучно канул в Лету. Пришлось, как и большинству, заняться торговлей, мотаться в Турцию и Польшу за товаром, унизительно стоять за прилавком, прятать глаза от бывших знакомых.
Торговать Кястас не любил и не умел. Видимо поэтому с каждым месяцем его коммерческие дела шли всё хуже и хуже. А тут ещё и 93-год во всей своей красе, когда от покупателей приходится принимать и доллары, и российские рубли, и вагнорки(талоны, заменяющие денежные знаки в переходной период, перед введением лита – прим. автора). Рубли быстро обесцениваются, а менять их малыми суммами на доллары не выгодно. Приходится деревянные накапливать, но их номинал тает с каждой неделей. Как всегда палка о двух концах.
На противоположном ряду, наискосок, неделю назад появился новый продавец с редким товаром – медалями, значками, орденами и прочей атрибутикой. Фалерист короче. Йонайтис этими делами особо не интересовался, но имел одну награду «Победитель социалистического соревнования 1980 года». А так как торговля не шла совсем, решил взглянуть на товар нового коллеги, тем более что тот не конкурент. Поэтому, попросив соседку приглядеть за своим хозяйством, приблизился значковому месту.
В глазах зарябило от множества красочных эмалей обрамлённых позолоченным металлом. Монеты тоже удивляли своим разнообразием, но изюминкой прилавка оказался морской советский кортик. Кястас только протянул руку к клинку, как услышал знакомый голос:
- Интересуетесь, молодой человек?
За прилавком стоял и улыбался, во всю ширь черной курчавой бороды, упитанный еврей со знакомыми чертами лица.
- Нахум? – неуверенно произнёс растерянный Йонайтис.
Два часа спустя друзья детства и юности на кухне у Кястаса наливались дешёвым коньяком как спелые яблочки соком. Оказывается Нахум, блестяще закончив университет, в Вильнюсе и остался. Мало того, как лучший на курсе получил назначение в аппарат Министерства экономики республики, а через десять лет уже возглавлял там планово-экономический отдел.
Но грянула перестройка, переросшая в противостояние. Литва первой вырвалась из состава Союза, и основной ценностью объявило национальное самосознание. На местах его понимали по-своему. В результате этого, блестящий экономист Каплан, год назад оказался безработным. Чтобы как-то прокормиться, пришлось продавать свою коллекцию монет и значков. На этой почве познакомился с крупным фалеристом из Ленинграда, стал поставлять ему под заказ медали и ордена, так как в Литве их ценителей было мало, а желающих от них избавиться много.
- Так ты говоришь, что накопленные от реализации товара рубли быстро обесцениваются? – рассуждал Нахум, - А не пробовал их менять в России? Там обычно хороший курс, падение рубля более инертное.
- Даже не задумывался, да и никто не подсказал.
- Сейчас, когда границы полупрозрачные и можно мигрировать по старым советским паспортам, наверняка обмен будет выгоден. Кстати, я на днях везу своему заказчику в Питер новую партию наград, можешь ко мне присоединиться. Вечером туда, день там, вечером опять обратно. Полутора суток с осмотром достопримечательностей самого красивого и величественного города на земле, и ты в наваре, как тебе?
- Ну, Хумчик, здорово, обязательно едем.
Два дня спустя друзья устраивались в вагоне скорого поезда Вильнюс-Санкт-Петербург. Перед самой отправкой к ним в купе ввалились две запыхавшиеся и раскрасневшиеся молоденькие девчушки. Попутчицы оказались симпатичными, разговорчивыми и смешливыми. И тоже следовали в Северную Пальмиру. По этому поводу, впрочем и по нему тоже, на столе тут же появился коньяк, тонко нарезанный лимон и ещё тёплая курица-гриль. Предстоящий вечер обещал быть весьма приятным, не исключавшим амурные приключения.
Страшно болела голова, тошнило, кто-то толкал в плечо. Кястас с трудом разлепил веки. Над ним стоял сердитый проводник и громко ворчал:
- Пьяницы проклятые. Обязательно надо нажраться как поросятам. Вставай давай, уже в Питере стоим!
- А девушки где? – оглядевшись прохрипел Йонайтис.
- Где, где, вышли они, ещё в Даугавпилсе! Давай буди своего друга-забулдыгу и выматывайтес.
Результаты вечернего увеселительного мероприятия оказались плачевными. Кястас лишился всех своих денег, а Нахум всего «наградного» товара. Кроме этого у обоих присутствовали все признаки сильного отравления клофелином.
На следующий день друзья сидели уже на кухне у Капланов и пили жидкий чай. Финансовая ситуация у обоих оказалась более, чем катастрофическая. Денег не было ни на что. Ни на оплату коммунальных услуг, ни на житьё, да даже на еду не было. Были только долги, да ещё семьи, которые надо было как-то содержать. Жёнам они ещё не признались в своём фиаско, тем более нажитого девичьими улыбками с клофелином вперемежку.
- Нахум, за что нам такая непруха по жизни. Сначала перестройка, переходящая в перестрелку, потом свобода, в том числе и от работы. Из десяти крупных производств, в Вильнюсе, половина сгинуло, а другая половина тоже вот-вот помрёт. А это десятки тысяч квалифицированных рабочих и инженеров на улице, предоставленных сами себе. Большинство из них вынуждено заниматься мелкой спекуляцией или мигрировать на запад. Некоторые, падшие духом оказываются у мусорных баков бомжами. Если бы мой завод сохранился и сейчас, был бы главным инженером, так как состоял в резерве на выдвижение.
- Да и мне пророчили до 90-го года должность директора департамента министерства. А потом почему-то резко заметили, что я не литовец.
- Да ладно, литовец, не литовец. Ты лучше посмотри кто нынче хозяева жизни. Вся шелупонь и отбросы общества сейчас правят бал. И побеждает наглость, жадность, беспринципность и жестокость, то есть всё, что противоречит морали человека и общества. Остатки госсобственности бессовестно разворовываются, на этих обломках возникают полукриминальные кланы, в открытую процветает рэкет и наглая спекуляция, а во всех властных структурах взяточничество и кумовство. Человек труда низведён до изгоя, особенно сельский производитель. Один только пример: закупочная цена молока в пять раз ниже розничной. Фермеры массово разоряются, и это в Литве, которая всегда славилась своей высокорентабельной аграрностью. А …
- Хорош, Кястас. Ты прямо как пропагандист на политзанятиях. Всё это я и сам прекрасно знаю. Ты лучше скажи, что нам сейчас делать, как выбраться из этой глубокой задницы?
- Не знаю … хотя … слушай, остаётся только одно – действовать также как и нынешние хозяева жизни, нагло и жестоко.
- Так мы же не бандиты, да и поздновато ими уже становиться. Наоборот, я всегда чувствовал себя интеллигентом … когда не вспоминал про чугунную мусорку.
- Да мы и не будем обижать себе подобных, а направим агрессию как раз против криминала, то есть будем антибандитами. Докажем себе, что у нас есть мозги, и мы умеем ими пользоваться. И что наши мозги на порядок выше бандитских. Кстати, насчёт мусорки. Я часто эти годы вспоминал и тебя, и Сашку, давай попробуем его найти. Как говорится в Ветхом Завете: время собирать камни.
- Кястас, я тоже за то, чтобы стать антибандитами, тем более, что у нас нет выхода. Но одно дело бросаться красивыми фразами, а другое – конкретные действия. Что делать?
- Делать, делать … раскинем мозгой. Я должен базарному рэкету уже приличную сумму, да к тому же стою на счётчике. Старший обходчик у них Слон. А это много мяса и минимум извилин. Этот «интеллектуал» дневную «выручку» относит домой, предварительно заправившись водочкой в бандитском ресторане «Вильнюс». Я даже знаю, где он живёт – напротив бывшего Октябрьского райкома.
- Откуда такие сведения?
- У того в шайке сын моего бывшего коллеги по работе, через него и получаю унизительные отсрочки отката. Но я знаю больше. По понедельникам, когда рынок не работает, Слон отвозит деньги куда-то за город, своему шефу. Там же получает инструктаж.
- А дальше, я понимаю, мы его грабим? Причём даже знаю когда – в среду вечером, когда ему сдают часть своего навара оптовики, правильно?
- Абсолютно верно, коллега.
Поздно вечером Федя Брагин, больше известный в определённых кругах как Слон, изрядно навеселе возвращался домой. Пройти ему нужно было всего ничего, три квартала по центральной улице и подняться в гору к своему дому. Проходя сквер и детскую площадку, услышал за спиной чьи-то торопливые шаги, но обернуться не успел. Тяжёлая дубина со свистом опустилась ему на затылок.
Последующих два дня Федя на «работе» не появлялся, сказывали по пьяне ударился в подвале головой о притолоку. Никаких слухов об ограблении не было, даже намёка на то. Друзья пришли к выводу, что Слон своё позорное происшествие от всех скрыл.
Денежная сумма лёгкой «работы» робингудов удивила. Её хватило на покрытие всех долгов, да ещё не хило осталось. После ограбления, в чём стыдно было признаться, Слона после ресторана провожали до дома собутыльники.
Минул месяц, ничего не происходило, Федя твёрдо уверовал, что позорный прокол, это дикая случайность, и в сопровождающих уже не нуждался. Правда, на всякий случай тенистый сквер обходил стороной.
Как-то тоже в среду, возвращаясь домой, заметил на скамейке детской площадки аппетитную брюнетку, правда несколько вульгарно накрашенную. Дамочка первая заметила его и пискливым голоском попросила прикурить. Настроенный на игривый лад Слон подошёл к толстушке и протянул зажигалку. В ответ ему в лицо ударила струя газового баллончика.
Через двадцать минут, по звонку из телефона-автомата, Брагина забрала скорая. Пострадавший к этому времени плавал в собственной блевотине и жидких испражнениях.
Друзья сидели на кухне и подсчитывали «заработок» на последней операции. Сумма их опять приятно удивила. Только Нахум выражал некоторое недовольство:
- Из-за этой скотины Слона пришлось сбрить бороду, едрёнать!
- Ничего, отрастёт, зато навар не хилый, можно на время затаиться и изображать из себя невинных торгашей. А тебе идёт бабский облик, - ехидно ухмылялся Кястас, - будем и в дальнейшем это использовать.
- Сам такой, в следующий раз тебя тщательно обреем и парик наденем. Ты лучше скажи, этот засранец мог совсем копыта отбросить?
- Не-а, хоть в баллончике и был зарин-зоман, боевое отравляющее вещество, но его концентрации явно на мокруху не хватает. А если бы засранец и загнулся, значит туда ему и дорога. Помнишь, месяца три назад братва со Слоном во главе забила до смерти торгаша с восьмого ряда? И с них как с гуся вода, ни виновных, ни свидетелей, да и полиция с ними за одно, у них на подкормке.
- Ну я бы тоже не скорбел … слушай, мы забыли Сашку разыскать, поехали в адресное бюро. Если он в городе, или Литве, то получим его координаты.
Через час друзья держали в руках справку с адресом, а ещё двадцать минут спустя стояли перед дверью квартиры дома по улице Чюрлёниса, одной из наиболее престижных для жилья улиц города. В ответ на звонок дверь открылась и на пороге возникла зрелая красавица с пышными волосами и большими глазами:
- Заходите ребята, я вас давно жду. Меня зовут Эрика, я Сашина жена.
Оба друга застыли как изваяния, такой встречи они никак не ожидали. Первым очухался Нахум, и дрожащим голосом уже не к месту произнёс:
- Э-э-э … это квартира Тонкова?
- Конечно, же, мальчики, ну проходите. Раздевайтесь и прямо в гостиную, к камину. Саша появится через полчасика. За это время я вам кое-что про нас расскажу. А про себя вы расскажете прямо Саше, он часто о вас вспоминал.
Ошарашенные друзья на ватных ногах проследовали к предложенному месту, и расселись в кресла-троны у потрескивающего дровами камина. На отдельном кремовом кожаном диване устроилась Эрика:
- С Сашей мы познакомились в 1968 году, здесь, в Вильнюсе, - неторопливо начала она приятным, даже чарующим голосом, - и сразу поняли, что принадлежим друг-другу. Как вы знаете, он выбрал профессию военного. Все подробности нашей жизни-службы перечислять не буду, отмечу только, что в 1979 году, Саша, выполняя свой воинский долг, получил увечья и был комиссован в отставку с оформлением инвалидности. Мы вернулись в Вильнюс, в эту квартиру, которая принадлежала моему, ныне покойному отцу. Но через полгода Сашу пригласили в Москву на преподавательскую работу в военную академию. Сейчас мы опять здесь, но всего два месяца, осваиваемся понемногу. У нас сын Алексей, 23 года, тоже стал военным, служит в Российской армии. А сама я по профессии психолог, доктор наук.
- Эрика, а кто вам сказал, что мы придём? – с хрипотцой в голосе поинтересовался Кястас, - Мы и сами об этом с утра ещё не знали.
- Видите ли, ребята, у меня специализация по профессии – предвидение. В чём, по мнению коллег, преуспеваю. Как только мы появились в городе, Саша сразу хотел вас разыскать, но я его предупредила, что ребята появятся сами. А днём уже знала, что произойдёт это сегодня, поэтому послала мужа в магазин, кое-чего к столу не хватает. А сама занялась сервировкой.
В этот момент хлопнула входная дверь, и через минуту в комнату вошёл, слегка прихрамывая, начинающий седеть импозантный мужчина. Гости встали и … тут же с восторженными воплями ринулись к хозяину обниматься. Выждав приличествующую моменту паузу, хозяйка пригласила всех пройти в столовую, к столу.
Фразы первого часа общения начинались словами: «А ты помнишь … а ты знаешь … ». Позже эйфория встречи переросла в размеренную беседу и оценку кулинарных изысков хозяйки. Содержимое трёхлитровой бутыли водки «Smirnoff» с помпой и разливным носиком, тоже стремительно убывало. Кястас с Нахумом подробно пересказали свои жизненные передряги и осложнения, вызванные последствиями обретения Литвой независимости. Правда скромно умолчали о последних двух «операциях» со Слоном. Но когда от элитного напитка осталось меньше трети, их прорвало:
- Ты знаешь, Саня, сколько мрази развелось? Из всех щелей повылезали, и они сейчас хозяева жизни! У них, ни морали, ни принципов, ни жалости. Только корысть, жадность, агрессия и уверенность в своей безнаказанности. Давить этих гадов надо, только кому? Полиция с ними заодно, да и суды стали продажные, покупаются и оптом и в розницу.
- Как это оптом? – удивился Саша.
- Очень просто, окружной апелляционный суд выносит приговор тремя судьями, так вот они и покупаются оптом.
- А народ почему всё это терпит? – вмешалась Эрика, - Мы то надеялись, что приехали в благополучную европейскую страну, где тишь, да гладь. Надоело на самодовольного придурка-пьяницу Ельцина смотреть, да на произвол его чиновников. А слышали, наверное, в понедельник этот супчик расстрелял из танков Верховный Совет?
- В России ясно, тоже не шоколад. А у нас, народ инертен, каждый забился в свою норку и пытается выжить, в одиночку, своей семьёй. Многие уезжают на Запад на заработки, или вообще на ПМЖ.
Эрика извинилась и, выразив желание мальчикам не мешать, вышла на кухню, занялась там посудой. Гости переглянулись, и заговорчески зашептав, поведали историю своего противостояния организованной преступности.
По ходу рассказа хозяин сначала посматривал на друзей снисходительно, но в конце лицо его стало серьёзным:
- Вообще-то молодцы, для скромных любителей совсем не плохо. Я полностью на вашей стороне, даже помогу в дальнейшем советом или обеспечением акции.
- Ну, мы как-то больше акций не планировали, а что значит обеспечением?
- Это я имею в виду, вдруг вам понадобиться ещё что-нибудь, кроме дубины и газового баллончика. Сам-то участвовать не буду, не могу светиться. Гражданство у меня пока российское, вид на жительство только обещают. А вот вы лишь задели краешек спрута известного как «Вильнюсская бригада», с двуглавой верхушкой по имени Георгий и Борис Доканидзе. И хоть ваш Слон мелкая сошка, типа звеньевого, бригадные за него вступятся, и наверняка вас уже ищут. Я тоже за то, чтобы искоренять эту погань физически, но лучше чужими руками. Помните, в прошлом году в спортзале застрелили двух главарей «Зелёных», которые не захотели подчиниться бригадным?
- Помним, конечно, - удивлённо произнёс Кястас, - но ты-то откуда знаешь? Ты же в Москве был тогда.
- Да интересовался делами малой родины. Так вот, Зелёные ни куда не исчезли и тоже набирают силу. В главарях у них сейчас известный вам фрукт по прозвищу … ну, по прозви-и-щу … Ладно, чувствую не догадаетесь, зовут его Бонка, а по паспорту Викторас Бандаренка.
У гостей округлились глаза и половина хмеля тут же выветрилась.
- Ни хрена себе! - не выдержал Нахум.
- Но это ещё не всё. Бонка, будучи на зоне, после известных вам событий 1965 года, поклялся положить жизнь, но найти убийцу или убийц своего брата. Так что вас ищут не только бригадные, но ещё и зелёные. Что думаете делать, господа разыскиваемые?
- Затихаримся, как тогда, авось пронесёт. – предложил Кястас.
- Ну это глас младенца, а не мужа. – иронично произнёс Тонков.
- А ты что предлагаешь, если умный?
- Предлагаю совместить полезное с приятным, стравить обе ОПГ между собой. Причём делается это элементарно просто. Представителям обоих «организаций» направляем письма определённого содержания. Адрес Бонки я подскажу, ну а Слона вы знаете. Дальше они сами промеж себя разберутся, нам на радость.
Неделю спустя Слон обнаружил в своём почтовом ящике письмо очень короткого содержания: «Это только начало, жди продолжения, привет от А.Т. и И.З.». Обратный адрес, как установили позже, оказался не существующим. Сначала Брагин ничего не понял, но тут же вспомнил два покушения-ограбления своей личности. Всмотрелся в инициалы … и тут его осенило! Это же Анатолий Томилин и Игорь Зорькин, в расстреле которых он участвовал в сентябре прошлого года. В животе у Феди похолодело, недаром называют страх животным. Получить привет с того света, никому не пожелаешь. Срочно нужно бежать к бригадному Тимохе, надо же что-то делать!
Примерно в тоже время, в своём особняке на престижном Неменчинском шоссе, Бонка вскрывал конверт с незнакомым обратным адресом. Короткое содержание послания заставило закалённое сердце, пятидесятилетнего прожжённого урки, мелко затрепыхаться: «Бандуру мочканула бригадная жидовня. Подтверждения нашлись в секретных архивах МВД. Привет от Клеща». Подавив первое волнение, Викторас задумался. Оба Доканидзе под подозрение не попадают, они вильнюсские еврейцы. А вот Додик Кац, один из их бригадиров, может быть сыном каунасского Ариэля … да и кроме него в верхушке бригадных полно обрезанных. Ладно, с ними разберёмся по беспределу, но вот привет Клеща сильно настораживает. Подполковник Масюлис тихо почил одиннадцать лет тому назад, в 82-м, похоронен на Антокольском кладбище. Бонка даже видел его могилу. К чему бы это?
Тимоха к страхам Слона сначала отнёсся скептически, но прочитав записку несколько раз, задумался и наконец изрёк:
- Совсем охамели Зелёные, пора с ними кончать. Для этого забьём стрелку на самом высоком уровне. Скажем, что с нашей стороны будут я и Боря Доканидзе. А по такому случаю их сторону наверняка представит сам Бонка. Тут мы всю их верхушку и накроем.
В процессе долгих телефонных переговоров местом встречи назначили Дворец Спорта, который «курировали» Зелёные. Время – полночь. Обе стороны всё это устраивало, так как никто не собирался ни о чём договариваться, но думал, что противник об этом не догадывается.
В назначенное время, в центре спортивной площадки огромного зала, две четвёрки заклятых врагов пожирали друг друга злыми глазами. У Бонки в подсобных помещениях ждали команды ещё с десяток головорезов. А Тимоха припас у служебного входа полтора десятка своих вооружённых бойцов.
На автостоянке за Дворцом, притулился неприметный серый «Golf», с опущенным водительским стеклом. За рулём, прислушиваясь, в непринуждённой позе развалился импозантный, начинающий седеть мужчина.
Из здания стали доноситься, еле различимые пистолетные и автоматные выстрелы, потом притихли, но через минуту возобновились с новой силой. Когда выстрелы прекратились совсем, мужчина вздохнул, и взяв с пассажирского сиденья автоматические «Beretta 93R» и «Glock 18», направился ко второму, закрытому служебному входу во Дворец.
Перед министром внутренних дел Литвы Ромасом Вайтекунасом, стоял со смущённым видом директор полицейского департамента Аурис Глоцкис:
- Господин министр, такой горы трупов у нас ещё не было. Но самое интересное, что ни одного выжившего, хотя … охранник здания, который и вызвал полицию, утверждает, что среди входивших он видел Бандаренка. А среди найденных тел, его нет. Вывод: добивал раненых он, только … вот опять нестыковка, выходит он добивал и чужих, и своих?
- Что охранник ещё говорит?
- Ничего, сейчас он на освидетельствовании в психдиспансере, у него глубокий неврогенный шок. Врачи сомневаются, восстановится ли. Да, вот ещё что. Варварски вскрыт второй служебный вход, которым не пользовались, причём вскрыт снаружи. А из зала к нему ведут следы крови, выходит Бонка уходил раненым?
- У вас, Аурис, как у старого еврея, одни вопросы, вместо решений и действий. Поэтому слушайте внимательно. Такую, как вы выразились гору трупов, ни премьеру, ни сейму, а тем более общественности и СМИ, я предъявить не могу. Поэтому во Дворце Спорта мы нашли не 32 тела, а всего четыре. Причём наиболее известных представителей ОПГ. Свалим всё это на внутренние разборки. Остальных «прописать» по другим районам и даже другим датам, скажем как несчастные случаи, бытовуху, транспортные происшествия и так далее, ну сами придумаете. А основным виновным в гибели криминальной верхушки объявляем Бандаренка, и в розыск его. Всё понятно? Действуйте.
Три друга опять сидели в гостиной Тонкова с хрустальными стаканами аперитива в руках. Весело потрескивал дровами камин. Благодушествовал Нахум:
- Всё-таки эти уголовники тупые. Мы только чуть стукнули их лбами, а они сразу повелись, как мелкие дешёвки и перемочили друг друга.
- Ну это старый и сто раз проверенный метод. – поправил товарища Саша. - Им во-всю пользуются политтехнологи и спецслужбы. А в нашем случае обе банды и так находились в состоянии преднападения. Немного тревожно другое, среди погибших не оказалось Бонки, каким-то чудом ему удалось уйти. Но если он не полный идиот, то его в стране уже нет.
- Ну давай, ребята, - вставил Кястас, - поднимем бокалы за успешно проведённую операцию, а главное за то, что нас никто не ищет. Некому уже просто нас искать.
Вильнюс, 10 февраля 2017 года.
Окончание: http://www.proza.ru/2017/02/10/2424