Лениво взмахивая крыльями, по серому небу летела ворона. Стояла теплая, слякотная зима. И попеременно шел то снег, то дождь. А иногда падал тяжелый, мокрый снег, от которого мгновенно портилось настроение.
Во дворе, среди многоэтажных домов, на железной перекладине сидела черная лохматая Неряха. Она искоса глянула на ворону и запустила в нее из рогатки сосновой шишкой. Ворона издала обиженное «Карр!». Сбросила несколько перьев и улетела прочь.
- Ну что у меня за жизнь такая? Ничего интересного, одна тоска! – проворчала Неряха, утерев лапой чумазую мордочку.
Она повисла на перекладине вниз головой и принялась раскачиваться, как вдруг к ближайшему подъезду подкатил грузовик. Он пыхтел и вздрагивал на каждой выбоине.
«Жаль, не мусоровоз», - подумала Неряха. Она обожала кататься по городу верхом на мусоровозе и разбрасывать вдоль улиц обертки из-под конфет.
Тем временем мотор заглушили, и из грузовика вылез упитанный дяденька. Распахнул дверцы кузова, потер руки и извлек на тусклый свет завернутое в целлофан зеленое нечто. Это нечто пахло хвоей – Неряха учуяла. Еще оно наверняка было колючим, раз его закутали в столько слоев целлофана. А то, что колется и пахнет, определенно должно быть живым, смекнула Неряха. Значит, нужно его спасти.
Многострадальное нечто с горем пополам втащили в подъезд и впихнули в лифт. Неряха стала загибать пальцы: первый этаж, второй, третий… На четвертом этаже лифт остановился, и дяденька долго оглашал подъезд некультурными словами, охами да вздохами. Видно, от колючего пленника здорово досталось. Кроме отменного нюха, у Неряхи был еще и чуткий слух. Когда дверь в квартиру захлопнули, она уже знала, через какое окно залезть, чтобы освободить связанное нечто.
Вообще-то Неряха редко кого спасала. Чаще спасались от нее и от ее двоюродного братца по имени Кавардак. Но сейчас Кавардак был в отпуске, а шалить в одиночку не так уж и весело. Перед новогодними праздниками в квартирах делать было нечего. Люди – и кто их только надоумил? – дружно избавлялись от рухляди и ненужных вещей. Детей поголовно причесывали, умывали, пугали подарками и Дедом Морозом. У Неряхи просто не было шансов научить их прилежно вымазываться в грязи и привить вкус к лени. Если бы не колючий приятель, который нуждался в помощи, Неряха уже давно покрылась бы мхом от скуки.
Она забралась на четвертый этаж по пожарной лестнице и замерла у окна, где на подоконнике росли настоящие плантации алоэ и розовой герани. Из-за таких зарослей наблюдать было удобнее всего. Люди суетились вокруг колючего приятеля высотою под потолок. Размотали целлофановые путы, хором воскликнули «Ах!» и принялись вешать на зеленые ветки разные блестящие безделушки. Неряха решительно не могла понять, хорошо это или плохо. Ведь то, что было хорошо для других, обычно плохо заканчивалось для нее, и наоборот. Пока она размышляла, люди успели нарядить дерево и усесться на диван.
- Это тебе, Маша, от дяди Вани, - усмехнулся в усы упитанный дяденька и вручил девочке два шоколадных яйца. – Хоть я и грузчик, а к Рождеству из-под земли для тебя подарок достану.
Неряха презрительно хмыкнула. Уж она точно достала бы из-под земли куда более полезные штуковины. Например, сокровища пиратов или ценные артефакты древности.
- Ух ты! Яйца с сюрпризом! – воскликнула девочка, разломав шоколадные половинки. – А братику что подарите?
- Вовке? – переспросил дядя Ваня. – Погремушки.
- Правильно. Шоколад ему пока рано, - категорично заявила мама. – И игрушки слишком мелкие. Вдруг проглотит!
Внезапно у взрослых возник неотложный вопрос, и они ушли совещаться в другую комнату. Там шумно спорил с кем-то по телефону папа и раскачивал кроватку малыш Вовка. Маша осталась один на один с неразговорчивым деревом. Сколько Неряха себя помнила, городские деревья были невероятно болтливы и часто любили посудачить о смоге да жуках-короедах. Колючее дерево, похоже, слыхом не слыхивало о хороших манерах. Стояло себе, мигало разноцветными лампочками и упорно молчало. Маша – веснушчатая девочка с тонкими рыжими косичками – съела дольку от шоколадного яйца и облизнула губы. Ну-ка, что там за сюрприз такой?
Внутри первого яйца оказалась миниатюрная, размером с большой палец, фигурка гепарда. Гепард выглядел растерянным. На его мордочке застыло совершенно глупое выражение. Глаза – две черные точки – смотрели прямо перед собой. В другом яйце обнаружился такой же бестолковый лев.
- Ну конечно! Они же хищные звери! – сама себе объяснила Маша. – Им надо добывать еду. А здесь охотиться не на кого. Вот если бы попалась пластмассовая антилопа, тогда другое дело.
Она пристроила игрушки под ёлкой и положила перед ними по шоколадной половинке.
- Ешьте, не раскисайте. Пусть это и не антилопа, но всё-таки вкусно.
***
Ночь спустилась быстро и застала Неряху врасплох. Перекладины пожарной лестницы утонули во тьме.
- Ну и как теперь спуститься? – буркнула Неряха. Когда сгущались сумерки, она предпочитала держаться поближе к свету, чтобы ненароком не повстречать прожорливых ночных существ. Они бродили по округе под неверной луной, лакомились чужими снами и были не прочь подкрепиться невидимками вроде Неряхи или Кавардака. Свет фонарей и людских жилищ их отпугивал.
Безопаснее всего было бы сейчас, конечно, в старой доброй невидимой норке. Но до нее так просто не доберешься. Поэтому Неряхе не оставалось ничего другого, кроме как примоститься на железном отливе и ждать.
Она не сразу сообразила, что случилось, когда над городом прогремел первый салют. В черном небе расцветали и осыпались малиновые, зеленые и золотые цветки. Казалось, стоит лишь протянуть лапу – и удастся их сорвать.
- Ничего не понимаю, - пробормотала Неряха. – Праздник у них, что ли?
Откуда ей было знать, что наступил Новый год? Ночи она обыкновенно проводила в уютной норе, надежно скрытой от чужаков.
Необщительная ёлка по-прежнему мигала за окном в гордом молчании, когда произошло одно странное событие. Половинки шоколадных яиц исчезли, хотя всего минуту назад спокойно лежали под деревом. Исчезли и пластмассовые лев с гепардом. Неряха вытаращила глаза и на всякий случай протерла грязным кулаком стекло. Вместо прежних маленьких игрушек на тумбочке восседало два плюшевых зверька. Лев и гепард теперь едва бы поместились на ладони. Глаза гепарда уже не были просто черными точками и гораздо больше походили на глаза настоящего зверя.
- Ты как? – спросил он у льва.
Лев тряхнул мохнатой гривой, взглянул на огоньки и совсем невпопад сказал:
- Красиво!
Гепард размял шею и тоже посмотрел наверх.
- Я чувствую себя гораздо лучше, - сообщил он. – Когда я был пластмассовым, всё время ощущал какую-то скованность. Как думаешь, лев, мы изменились, потому что попробовали шоколада?
Лев еще раз тряхнул гривой и пошевелил хвостом, прислушиваясь к собственным ощущениям.
- Не исключено, - в конце концов ответил он. – Только называй меня, пожалуйста, Лёвой. Ладно, гепард?
- Тогда и ты зови меня Гепардиком, - дружелюбно отозвался тот.
***
На следующее утро Маша прыгала от радости. Своим криком она разбудила всех вокруг, в том числе малыша Вовку и Неряху, которая прикорнула на подоконнике. За ночь Неряха пробралась в комнату через форточку и, прежде чем заснуть, долго корчила рожи угрюмой тьме за окном.
- Глядите, глядите! – кричала девочка. – Они подросли?
Вбежала растрепанная и заспанная мама.
- Что за переполох? Кто подрос? – глухо и встревожено спросила она.
- Игрушки из яиц с сюрпризом, которые дядя привез! Я покормила их – и они сразу выросли!
Мама прищурилась. У Лёвы от ее пристального взгляда шерсть на затылке встала дыбом.
- Глупости какие! – сказала она. – Это подарок от Деда Мороза.
Поморщилась от собственных слов (в Деда Мороза-то, небось, уже не верила) – и ушла досматривать сон.
Пока папа убаюкивал расплакавшегося Вовку, Маша на цыпочках сбегала к холодильнику и вернулась с двумя кусочками пористого шоколада.
- Кушайте. Пока это всё, что удалось раздобыть.
***
Гепардик стоически держался и старался даже не смотреть вниз, где так аппетитно чернела ароматная плитка. Лёва умял свою порцию шоколада в один присест.
- Я хочу вырасти и стать настоящим львом, - сказал он.
Гепардик не доверял слепым желаниям. Он еще очень мало прожил на свете. Но после первого превращения одна мысль не давала ему покоя: если всё время расти и расти, разве это не навредит другим? И не навредит ли это, в первую очередь, тебе самому? Чем ты больше, тем заметнее. Станут замечать – не оберешься проблем.
Гепардик поделился размышлениями с Лёвой.
- Поживем – увидим, - ответил тот, помахивая плюшевым хвостом.
***
Шли дни. Лёва с Гепардиком объелись шоколадом и стали более разборчивыми. Теперь Маша предлагала им зефиры и сахарный мармелад. Она перенесла игрушки к себе в спальню и прятала от родителей под старым пыльным покрывалом в цветочек.
Прошло совсем немного времени – и девочка обнаружила, что зверята достают ей до колена. Они отличались от живых лишь тем, что не могли рычать и шевелиться.
Однажды по телевизору Лёва увидел настоящий львиный прайд - гордое семейство существ, похожих на него, как две капли воды. В прайде рычали так грозно и воинственно, что ему тоже захотелось научиться. После десятой попытки Лёва даже напугал малыша Вовку, хотя тренировался в соседней комнате. Неужели вышло настолько оглушительно?
К счастью, в это время Маша была на уроках, родители пропадали на работе, а няня ушла за продуктами. Кроме Левы и Гепардика, в квартире было некому присмотреть за малышом.
- Чего это он разревелся? Признавайся, что ты натворил? – спросил Гепардик, заглянув за угол. Лёва уставился на него, точно увидел призрак с моторчиком.
- Ты можешь ходить?!
- И ходить, и бегать, - подтвердил Гепардик. – Попробуй сам!
Лева двинул передней лапой – и вздрогнул от неожиданности. Потом пошевелил задней. Чудеса чудесные! Вот что значит сладостями питаться. Оглянуться не успеешь, как оживешь.
Они примчались к Вовкиной кроватке, всё еще не веря своему счастью. Конечности работали слаженно, под меховой шкурой текла теплая кровь. Где-то внутри ощущалось ритмичное биение жизни.
Гепардик первым заметил Неряху и обнажил в оскале острые клыки. Он был еще совсем кроха, но на Неряху его оскал произвел нужное действие. Она подпрыгнула к потолку, ухватилась за люстру и, свесив немытые патлы, прокричала:
- Как?! Те самые игрушки? Быть того не может!
- А ну слезай! – пригрозил Гепардик. – Не то съем.
- Съест он меня, как же! – издевательски бросила Неряха. – По стенам, небось, лазить ты не умеешь!
Гепардик досадливо поскреб когтями обои.
- Но постой-ка, - спохватилась Неряха. – Разве ты меня видишь?
- Видит, видит, - лениво отозвался Лёва, оценивая в зеркале длину своего хвоста. – Даже малыш Вовка и тот видит.
- Подозрительно, - пробормотала Неряха. – Обычно для людей я невидима. Выходит, эта малявка не человек?
- А ты вообще кто такая? - прорычал Гепардик.
- Вам знать не положено! – огрызнулась та. Раскачала люстру, улучила момент – и выпрыгнула в открытую форточку, гадостно хихикая.
В это время Вовка протянул ручонку и погладил Лёву по косматой гриве. Малыш уже давно перестал обливаться горючими слезами и теперь смеялся заливистым, совершенно очаровательным смехом. Его рука была липкая и мокрая. Лёва дернулся вбок, и этого хватило, чтобы ему выдрали приличный клок меха. Кроватка покачнулась сильнее обыкновенного – и малыш очутился на полу. В следующую секунду грянул душераздирающий вопль. Причем грянул он сразу с двух сторон. Вопили одновременно и ребенок, и няня, которая только что вернулась из магазина.
- Спасите! – голосила она. – Откуда здесь дикие звери?! Охрана! Милиция! Карау-у-ул!
Лёва с Гепардиком переглянулись и сообразили, что пора делать ноги. Они ринулись наутёк, но няня тоже была не робкого десятка. Она успела обзвонить все службы спасения. Поставила на уши милицию и скорую помощь. А затем вооружилась скалкой и отправилась на поиски беглецов, чтобы хорошенько им всыпать. Только вот незадача – они так мастерски притаились, что няня уже стала думать, не сошла ли она с ума.
- Эй! Выходите, негодники! Вы где? Я вас проучу!
Лева и Гепардик лежали под покрывалом на Машиной кровати. Чаще всего там царил полный беспорядок. Подушки и одеяла валялись, как им вздумается. Поэтому, если хорошенько вытянуться и уткнуться носом в лапы, на кровати можно было вполне переждать бурю.
Гепардик задержал дыхание – и сердце мгновенно перестало стучать. Глаза превратились в пуговицы, зубы сделались мягкими, как вата. Уши обросли искусственной шерстью. Он снова был игрушкой. Но эта игрушка всё еще могла говорить.
- Не дыши, - шепнул Лёве Гепардик. – Перестанешь дышать – и ты спасён.
Лёва с готовностью погрузился в уютный плюшевый сон. В этом сне няня больше не гонялась за ним по пятам. Она чинно и смирно давала показания милиционерам в синей форме, отчитывалась перед службой спасения и задабривала врачей сгущенным молоком. Ей на всякий случай измерили давление, вкололи какой-то укол и выписали успокоительное.
Эпизод с дикими зверями няня предпочитала больше не вспоминать.
***
Учеба давалась Маше нелегко. Она заканчивала четвертый класс с дневником, где прочно обосновались неуды и замечания учителей. Буквы «ж» и «ш» она произносила с присвистом. И уроки литературы были для нее настоящей мукой, особенно когда дело доходило до чтения наизусть. Весь класс покатывался со смеху, когда она стояла у доски, красная, как маков цвет.
На математике Маша витала в облаках. Физрук уже который раз заставлял ее пересдавать пресс и прыжки в длину. А учительница по труду (девчонки прозвали ее трудичка-истеричка) почему-то особенно упирала на то, что ей, Маше, придется стать прилежной хозяйкой, если она хочет завести семью.
Никаких семей девочка заводить не собиралась. Она с радостью завела бы кошку или собаку. Но мама решительно возражала. Она говорила, что от животных в доме никакого проку. Только грязь, вонь и паразиты. Папа молча соглашался, не желая вступать в спор. Он, наверняка, и сам мечтал о питомце.
Родители пригласили няню, когда выяснилось, что никто из них не намерен жертвовать работой ради малыша Вовки. Но няня ушла, не продержавшись и недели. А взгляд у нее был напряженный и какой-то одичалый.
Вскоре Маша догадалась, почему няня так поспешно их покинула. Лева с Гепардиком ожили окончательно и бесповоротно. Теперь им было трудно притворяться игрушками и прятаться под одеялом. Поэтому Маша сначала запирала их на балконе. А потом договорилась с соседским мальчиком Димой – во дворе у его отца имелся гараж с ржавым замком и грудой разных железяк.
- Ух ты! Настоящий львенок и гепард? Прямо как в кино! – поразился Дима. – Тащи их к гаражу, только вечером, как стемнеет. Не хватало, чтобы нас увидели.
***
Весна была в самом разгаре. Цвели яблони и алыча, землю поливали свежие дожди. Приближался май. А там и до летних каникул рукой подать. Маша кое-как выправила двойки. Приходила со школы, нигде не задерживаясь. И тайком бегала в магазин за кошачьим кормом. Ведь лев и гепард принадлежали к семейству кошачьих. Так сказал папа. А папа у Маши был покладистый. Лишних вопросов не задавал, на чужие вопросы отвечал охотно. Выведав всё, что нужно знать о львах и гепардах, Маша решила, что корм для кошек на первое время сойдет.
И всё было хорошо до поры до времени, пока однажды вечером Диминому отцу не приспичило посидеть в компании железяк, шурупов и отверток.
Надо было видеть, какую скорость он развил, выбегая из гаража!
- Неужели переработался? – недоумевал он потом. – Если уже такое мерещится, наверное, это знак.
Следующий визит железякам он нанес при свете дня, как следует отдохнув. В это время Лева и Гепардик как раз уминали кошачий корм. Они оглянулись посмотреть, кто производит столько шума. И этого хватило, чтобы Димин папа опрометью бросился наутек. Сбил с ног какого-то прохожего, нечаянно толкнул даму с собачкой и чуть не угодил под колеса автомобиля. Автомобиль оказался непростой. За рулем сидел сам мэр.
- Прошу прощения, уважаемый мэр! – сказал Димин папа. – Но у меня в гараже завелись дикие животные.
- Обычно у людей заводятся мыши или тараканы, - глубокомысленно заметил мэр. – Вы уверены, что у вас не тараканы?
- Где вы видели тараканов, похожих на льва и гепарда?! – рассердился папа.
***
Дима примчался к Маше с неутешительным известием. Мэр издал указ о том, чтобы всех диких животных сдавали в зоопарк. Дома их держать запрещалось.
- Как и на прилегающих территориях, - огорченно добавил Дима. – Что же нам теперь делать?
А надо сказать, что учебный год подошел к концу и наступили летние каникулы.
- Можно поехать к бабушке на дачу, - предложила Маша. – Там рядом большой непроходимый лес. Леве и Гепардику должно понравиться. Но сначала их нужно замаскировать.
- Наденем на них намордники! – нашелся Дима. – Тогда все будут думать, что это просто собаки. Сейчас развелось столько всяких пород!
Так они и поступили. В поезде, куда они сели, каждый ехал на дачу к бабушке или дедушке. И почти у каждого была собака в наморднике. На Леву и Гепардика рычали с подозрением и неприязнью. А один пес даже попытался наброситься. Но хозяин вовремя натянул поводок, и всё обошлось.
Маша, Дима, Лева и Гепардик сошли на пустынной станции «Валякино». От рельсов уходила к поселку желтая песчаная дорога. Камешки и песок попадали в босоножки. Солнце припекало, в воздухе висели облака мошкары.
Бабушкин дом встретил друзей молчанием и запертой на засов дверью. Огороды заросли лебедой. Окна не светились, хотя подступили сумерки. На крыльце Маша обнаружила записку.
«Дорогая внученька! На случай, если ты вдруг решишь приехать в гости, я припасла пряники. Они лежат здесь же, в левом ящике тумбочки. Надеюсь, пронырливый лис Николай не сунул туда свой длиннющий нос».
Маша выдвинула ящик, проверила. Пряники оказались на месте.
«Я отправилась в кругосветное путешествие, - писала бабушка. – В моем возрасте просто необходимы новые знакомства и впечатления. Надеюсь, ты не очень расстроена. Как вернусь, привезу вам с Вовиком заморских сувениров. Не скучай, следи за здоровьем и будь паинькой.
Бабушка Надя».
- Уехала, - разочарованно проговорила Маша.
Дима поднялся на крыльцо и тоже прочитал письмо.
- Кто такой этот лис Николай? – поинтересовался он.
- Сосед, наверное.
- Ух ты! Пряники! – обрадовался Дима. Он протянул руку, но Маша быстро закрыла ящик.
- Даже не думай. У нас мало еды. И если уж предстоит жить в лесу, придется экономить.
- Жить в лесу? – потерянно переспросил Дима и с опаской посмотрел на черную стену непроходимого леса.
- Переночуем на крыльце, здесь много места, - сказала Маша. – А завтра, как развиднеется, двинемся в путь.
- Ну-у-у, не знаю… - протянул Дима.
- Струсил? Тогда я сама. Мы с Левой и Гепардиком не пропадем.
Дима попытался возразить. Но Маша была настроена решительно.
- Да, возвращайся лучше домой. Скажешь родителям, что я у бабушки. Пусть не волнуются.
Утром они подкрепились пряниками и попрощались. Дима отправился на перрон, а Маша с четвероногими друзьями – в лес. В лесу было свежо и пахло множеством разных запахов. Лёва первым делом учуял белок. Одни прятались в дуплах, другие сидели на деревьях, хихикали и грызли шишки. А Гепардик унюхал грибы, ягоды и большого, но весьма миролюбивого медведя. А еще к этим запахам примешивался знакомый запах кого-то злоехидного, коварного и грязного. Но кого конкретно, Гепардик так и не понял.
Они шли, и перед ними расступались деревья. Сторонились сосенки, приветливо шумели березы, покорно уступали дорогу маленькие елочки. Не таким уж и непроходимым оказался лес.
Маша считала, что с утра всегда так: и тропа ведет куда нужно, и пчелы заняты своими делами. И муравьи не лезут под ноги. А вот ближе к вечеру лес озлобляется и уже не рад гостям, гонит их прочь. Филин, страж порядка, грозно ухает. Призывает повернуть назад. Поднимается влажный, тяжелый ветер. Выходят на охоту голодные волки и лисы.
От этих мыслей Маша поежилась и прибавила шагу. Впереди уже просвечивала поляна с какой-то громоздкой постройкой.
Постройка доверия не внушала. Лева с Гепардиком обошли ее со всех сторон, но так и не догадались, где вход. От металлического купола отражалось солнце, отчего на поляне было непривычно ярко.
- Об-сер-ва-то-ри-я, - по слогам прочитала Маша на указателе. Его небрежно воткнули в землю, и надпись выцвела от жары и частых дождей. – Интересно, живет здесь кто-нибудь?
- Жили когда-то, - сказал Гепардик и ткнулся носом в ладонь, чтобы его погладили. – Тут жил один старый профессор. Он был такой старый, что просто разваливался на части.
- А почему именно профессор?
- Профессора пахнут по-особому, - объяснил Лева. Он выглядел таким важным, как будто успел повидать на своем веку несметное число этих самых профессоров.
- Только входа мы не нашли, - признался Гепардик.
Маша повнимательней оглядела обсерваторию. Ее по всему периметру обступала высокая трава с серыми метелками. А кое-где уже начали вытягиваться вверх молодые деревца. Дверь скрывалась как раз за одним из них.
- Извини, - сказала Маша и вырвала деревце с корнем. – Мы тебя обязательно пересадим.
Дверь оказалась незапертой. И как только друзья вошли, их сразу обступил полумрак. Сквозь немытые окна пробивался слабый свет. На столах и в мойке валялась немытая посуда, по которой сновали писклявые мышата. Под потолком висели часы. Стрелка на круглом циферблате не сдвигалась с десяти. Фикусы в кадках засохли. А углы обросли такой ажурной паутиной, что убрать ее не поднялась бы рука.
Лева прибежал, смешно чихая от пыли. Он побывал в заброшенных комнатах и заверил, что не видел ни одного скелета.
- Теперь здесь будем жить мы, - сказала Маша.
В тот же день она принялась наводить чистоту. Вымыла посуду, надраила полы, до скрипа протерла окна. Только паутину в углах не тронула. Очень уж старательно была сплетена.