Сэм, долговязый, не склонный к полноте, немного сутулый молодой человек в круглых очках, придающих глазам удивленное выражение и делающих его слегка похожим на сову, встретил своего школьного приятеля Мартина в кафе, куда сам случайно забежал перекусить, – в выходной день он не обедал дома. Они не виделись уже много лет и оба были приятно удивлены.
– Глазам своим не верю, старина Сэм! Привет, рад тебя видеть. Солидный стал, еще пару лет – и не узнал бы. Ну, рассказывай, как живешь, что делаешь?
Мартин, рыжий, весь покрытый веснушками, самый веселый, напористый и шумный в их классе, улыбался и поблескивал озорными глазами. Сразу захватив инициативу и не дожидаясь ответа Сэма, Мартин начал сам излагать основные вехи своей насыщенной и пестрой жизни, как всегда торопясь, как будто боялся, что его неожиданно остановят. Положение было такого, что к тридцати годам он не закончил никакого высшего учебного заведения, хотя и пробовал, был дважды женат, но неудачно, испытывал свои способности в разных областях, однажды даже основал свое собственное дело, но прогорел начисто. В настоящее время, после краткосрочных курсов по маркетингу занимается торговлей, то есть, проще говоря, агент по продажам в большой фирме, жизнью доволен, хотя, вне всякого сомнения, могло быть и лучше. Конспективно, но рельефно обрисовав, как ему казалось, главное, Мартин наконец замолчал и вопросительно посмотрел на Сэма; мол, твоя очередь.
– Ну что тебе сказать, – вяло и неуверенно начал Сэм, он терпеть не мог самоотчета, по сути скрытого, неявного подведения итогов даже перед очевидно доброжелательным, но все же посторонним человеком. Чего добился, чего не добился, с невольно повисающим в воздухе немым вопросом: «Почему?», что совсем не хотелось никому объяснять. – У меня, в общем, все нормально. Защитил докторскую диссертацию по физике. Работаю в солидной компании, занимаюсь исследовательской работой. Все хорошо, – стараясь говорить бодро и оживленно, закончил Сэм.
– Ну, это не удивительно, ты же всегда был способным в этих чертовых точных науках, а как насчет личной жизни? – тут же нашел прореху в нарисованной идиллии Мартин. – Ведь сокрытие информации в процессе следствия – это важная отягощающая улика. Почему не говоришь о жене и детях? – смешно вращая глазами, продолжил он, посмеиваясь и играя бровями. – От школьного друга секретов нет и быть не может.
«Совершенно не изменился, – невольно подумал Сэм, – все такой же симпатичный шалопай, что был в школе. Повзрослел только внешне».
– Нет у меня жены и, соответственно, детей тоже нет, – смущенно улыбаясь, будто оправдываясь за некий не вполне благовидный проступок, ответил он. – Не получилось как-то, времени не было, учеба, понимаешь, не до того...
– Ну, это ты брось, – тут же перебил его Мартин, – эти сказки ты своим родителям рассказывай, может, они поверят. Да, столько лет прошло. Все-таки чертовски рад тебя видеть, – расчувствовался Мартин и от избытка чувств даже похлопал Сэма по плечу. – Кстати, ты случайно не зазнался, не считаешь себя научным гением, а всех вокруг кретинами? – вдруг озабоченно вымолвил он и впервые посмотрел на Сэма серьезно.
– Ты что с ума сошел? – воскликнул Сэм с возмущением, слегка оторопев от резкого перехода. – Как тебе такая чушь в голову могла прийти?
– Тогда продолжаем разговор, а то я подумал... Впрочем, сейчас это уже не важно. Так на чем мы остановились? На жене твоей, которой у тебя нет и никогда не было. Отговорками меня не корми, скажи лучше честно: «Не хочу жениться», и я тебе на это отвечу, что ты тысячу раз прав, нет в этом ничего хорошего. Как честный экспериментатор, я проверял это на себе, и даже не один раз, а дважды. Все происходит по одному сценарию. Ну, первый раз на это кино, конечно, интересно смотреть, да и участвовать тоже. Захватывает, за живое берет, но потом все повторяется, впечатление такое, что смотришь тот же фильм: хоть партнерша другая, однако те же мизансцены разыгрываются, текст тот же произносится, ну, плюс-минус ее темперамент. Одна это с трепетом говорит, а другая более рассудочно. По сути, приходится наблюдать полную взаимозаменяемость объекта своих эмоций, как писали в старину классики романтизма, – «единственной и неповторимой». Чувствуешь себя при этом полным идиотом, ведь и на твоем месте мог находиться любой другой. Когда начинаешь это глубоко понимать, становится совсем не по себе. Как будто участвуешь в некой безумной кинопробе, причем ясно осознаешь, что претендентов на твою роль много, но наличие другого героя-любовника совершенно не меняет расстановку акцентов в общей картине изображаемых любовно-семейных отношений. Жуть. Ведь женитьба – это, в сущности, игра случая, хотя допускаю, что мне просто исключительно не повезло, другие ведь живут, и вроде ничего, терпят, смирились, наверное, играют свои роли как будто всерьез, в образ вжились, даже волнуются и ревнуют по-настоящему.
Сэм отвык от необузданного темперамента своего бывшего друга, от прыжков и кульбитов, смешных выкрутасов в его рассуждениях, которые, несмотря на все гримасы, обязательно сопровождавшие его монологи, все же не выглядели как откровенная глупость или пошлость. Некоторый абсурд в изложении, его постоянное стремление все преувеличивать, доводить до нелепости несомненно серьезные для него самого предметы и темы обсуждений, заключали в себя какую-то странную логику, даже неявно зашитую грусть. Кроме того, слушать его было интересно.
– Но это еще полбеды, – продолжал раскрасневшийся Мартин, все более распаляясь и входя в азарт свободной импровизации. – Ты не единственный мужчина на этом свете, это бесспорный факт, и его приходится принимать достойно, без самобичевания. Главное другое, когда представляешь себе разброс интересов – портретную галерею всех, кто был до тебя, а заодно, для полноты картины, всех, кто будет параллельно тебе и, вполне естественно, после тебя, всех ее любовников и случайных попутчиков, обидно становится по-настоящему. В этой баскетбольной, а может, и футбольной команде, это кому как повезет, такие субъекты встречаются, что поверить невозможно. Как она могла с подобными типами общаться интимно, прижиматься, в глаза заглядывать любовно? Я бы такому даже руки б не подал. Ответ прост, как сама жизнь. Могла, и все этим сказано, поэтому тут же напрашивается вывод, имеющий прямое отношение к практической жизни. Не нужно при знакомстве с девушкой выяснять особенности ее характера, вкусы, привычки, из какой она семьи, все это ископаемые глупости, никак не помогающие процессу идентификации, так сказать, не высвечивающие главную компоненту в твоей избраннице, а нужно, чтоб она сама наглядно предоставила тебе, например в виде фотоальбома, полную галерею всех своих мужчин, желательно с краткой аннотацией на каждого. Каков патент! Отдаю бесплатно. Причем естественные с ее стороны отговорки и увертки, что она, мол, не может предоставить фотографий тех, которые будут только потом, что она их еще сама не знает, во внимание принимать никак не следует, это обычные женские штучки, свидетельствующие только о нежелании откровенно поведать о своем вкусе, избирательности и разборчивости. Женщины вообще крайне себе на уме и невероятно изобретательны по части дымовых завес над своим прошлым и особенно над будущем, что имеет уже непосредственное к тебе отношение, ведь тебе там с ней жить.
– Ты говоришь, как закоренелый женоненавистник, – с улыбкой возразил Сэм, – выбрал из всего бесконечного множества отношений какие-то абстрактные, нежизненные категории и без всяких доказательств, занимаешься очернением, практически клеветой на женский пол.
– Протестую, – изображая прокурора в суде, вскричал Мартин. – Привожу факты, доказывающие справедливость обвинения. Например, была у меня одна, которая, никак не мотивируя, наотрез отказалась предоставить требуемые фотосвидетельства. Насмотрелась она журналов модных, женских, там им доходчиво объясняют, как с мужчинами воевать, заставлять на себя работать, помыкать и обманывать, ну, в общем, как должна жить уважающая себя женщина. Как окончательно и бесповоротно решить в свою пользу «транспортный вопрос»: кто на ком в семье ездить будет? С такой, когда поймешь с кем дело имеешь, чувствуешь себя как на предприятии с быстрой текучкой кадров: только привык к условиям, вошел в должность и чуть расслабился, а на твоем месте уже другой сидит, более перспективный, и тоже хочет показать себя с лучшей стороны.
В общем, как не крути, женитьба – глупое занятие, нужное государству более, чем тебе самому. Базируясь на моем недавнем курсе маркетинга, могу авторитетно утверждать, что семья – двигатель торговли, именно она является идеальным потребителем всевозможных товаров и услуг, которые нормальный, одинокий человек в добром здравии и рассудке ни за что бы не купил. Я помню, что сам вытворял. Настоящее безумие. Поэтому следует честно признать, что женитьба – экономическое, государственное и демографическое действие. Если глубоко задуматься, то ясно – это некая разновидность патриотизма. Образуя семью, рожая детей, ты тем самым помогаешь государству выжить. От такого масштаба у некоторых бы дух захватило, но не у меня, хотя сам я честно пытался выполнить свой гражданский долг, даже морально и экономически пострадал на этом поприще. Да если на то пошло, мне государство должно пенсию платить, как раненным во время войны, ведь женитьбу и особенно развод можно запросто прировнять к некой разновидности военных действий. Вот саперы только раз ошибаются, а я дважды, неужели не заслужил ордена или, скажем, медали «За отвагу»? Как ты думаешь, Сэм, может, стоит начать «процесс века» о взыскании с государства компенсации за моральный ущерб, нанесенный мне в процессе неудачного брачевания? Ведь ты согласен, что такой подход вполне правомерен?
Продолжать дальше или хотя бы получить ответ на свой риторический вопрос Мартин не мог. Сэм, уже не сдерживаясь, хохотал, как сумасшедший. На них с любопытством стали оглядываться с соседних столиков. Сэм смеялся громко, по-детски запрокинув голову назад, из глаз его катились слезы.
– Ой, не могу, – с трудом сдерживая новые приступы хохота, произнес он наконец, вытирая глаза. – Ты опасный тип, Мартин, так убить можно неподготовленного человека. Если ты в такой манере общаешься с барышнями, то понятно, почему они от тебя убегают.
– Что я, по-твоему, псих? Говорить откровенно с женщиной? Только настоящему другу я могу приоткрыть душу, рассказать о личном, сокровенном, причем совсем не по причине особого доверия, не обольщайся, а потому что женский пол просто не понимает всей глубины моих рассуждений и обобщений, разносторонности и оригинальности моего мышления. Они вообще, в отличие от распространенного заблуждения, предпочитают не духовные ценности, а что-нибудь материальное, подарок, например, ценный. Кольцо с брильянтом для них лучше любой россыпи духовного богатства, – печально возразил Мартин, но на его лице можно было прочитать крайнее удовлетворение, если не сказать, радость, от произведенного эффекта.
– До большого актера тебе, Мартин, все-таки далеко, – ты явно переигрываешь, – окончательно отсмеявшись, провозгласил Сэм, – излагаешь все односторонне, в чересчур агрессивной манере, у тебя вместо девушки симпатичной чуть ли не образ врага получается, не даешь зрителю прочувствовать волнение, любовную атмосферу. В общем, я тебе не верю.
– Ну и пожалуйста, – с наигранной обидой отреагировал Мартин. – Ораторское искусство – это не религия, чтоб верить не думая, оно доступно только для тех, кто понимает тонкие материи, способен оценить фейерверк остроумия и оригинальность изложения материала. Не всем дано, – добавил он сухо, демонстративно указывая пальцем на своего товарища.
– И потом, – игнорируя палец, продолжавший обличать бездарного слушателя, продолжал Сэм, – в твоих рассуждениях начисто отсутствует само понятие любви, а, как не крути, на этом стоит мир.
– И это говорят мне, – негодующим тоном воскликнул Мартин, – человеку, который неоднократно страдал от любовной лихорадки, переболел всеми возможными формами и с тяжелейшими осложнениями. Да если хочешь знать, я хроник, страдаю постоянно, с короткими периодами затишья между очередными приступами. Причем возмущает, что до сих пор человечество занимается какой-то ерундой и не нашло эффективного лекарства от этого страшного недуга, жутко распространенного среди населения. Куда, позвольте вас спросить, смотрит прогрессивная общественность? Неизвестен возбудитель, способ заражения, инкубационный период, хотя симптомы у всех примерно одинаковы, – зуд души! Хочется почесать, а не можешь. Начинает душа гореть, места себе не находишь. Хорошо еще, когда болезнь протекает в латентной форме, но ведь из литературы известны и смертельные случаи. Бедный юный Вертер, да и других вереница. Иногда мне кажется, что сам выжил чудом, хотя в чудеса не верю, например, ни разу в лотерею не выигрывал, а так хотелось бы хоть раз схватить главный приз и расслабиться на всю оставшуюся жизнь, – причмокнув губами и закатив глаза к потолку, мечтательно произнес он.
– Тебя опять заносит, – с упреком прервал его Сэм. – Начал с любви, а закончил деньгами. Не отвлекайся от темы. Вопрос женитьбы меня волнует.
– Да нет, это я так, к слову. А что, ты действительно хочешь жениться? Это просто замечательно! Я не садист, но на свадьбы ходить обожаю. На чужие, конечно. Подружки невесты симпатичные и вообще весело. Итак, какие проблемы? Что мешает? – деловито потирая руки, озабоченным тоном произнес он.
– Понимаешь, для того, чтоб жениться, нужна подходящая, а с этим проблема. Пока учился, студентки вокруг крутились, а сейчас что-то никто не попадается. На работе все либо замужем, либо секретарши слишком молодые, которые мне не очень-то нравятся, кроме того, внутри фирмы неудобно начинать роман, в глупое положение можно попасть.
– Ты боишься?
– Не боюсь, но опасаюсь. У нас были истории, когда в общем из-за ерунды, пустякового флирта, люди увольнялись. Так что это не шутки. Что же касается меня, то ни на улице, ни в кафе я знакомиться не умею, кроме того, мне это как-то не подходит, роль уличного ловеласа явно не для меня. Могу тебе признаться, раз у нас такой зашел разговор, что даже обращался в брачную контору – «Знакомства с серьезными намереньями», но и это не работает. Ходил несколько раз на свидания, но то, что девушки пишут о себе, и то, что видишь собственными глазами, большая разница. Надоело в конце концов, – тихим голосом, как-то устало сказал Сэм и невесело вздохнул, – каждый раз надеешься, ждешь, для того, чтоб убедиться, что опять не то. Осадок после таких встреч остается горький, разочарование. Человек – конечен, нет в нем запаса для многих неудач. Вот ты изобразил, что за каждой девушкой табун вздыхателей бежит, а я вижу это как раз наоборот, – ходят они в большинстве одинокие и никого найти не могут. Вообще, мне кажется, что нет в этом вопросе в мире равновесия, у некоторых все время избыток, а другие одни переживают. Может, это какое-то особое свойство человека? Талант? Ты не смейся, я сейчас серьезно говорю, причем я долго думал, сопоставлял информацию и понял, что не связано это ни с внешними данными, ни с интеллектом, ни с характером. Этим процессом управляет какая-то внутренняя категория, неподвластная пониманию, притяжение особое, флюиды и у кого этого нет, тому уже ничего не поможет. Мужчинам, возможно, лучше, я, например, инициативу могу проявить, хотя бы теоретически, если кто понравится, а девушкам обиднее, совсем плохо, нет у них такой возможности.
– Все понятно. Диагноз у меня уже есть, – после некоторой паузы, задумчиво глядя на товарища, отозвался Мартин. – Сейчас мы быстренько всплакнем о тяжелой девичьей доле и разбежимся, – я уже страшно опаздываю, но перед уходом хочу тебе официально объявить, что, по моему мнению, ты страшно запущен и мне, видимо, уготовлено провидением наставить тебя на путь истинный, облегчить тебе, как ни парадоксально это для землянина звучит, контакт первого рода, то есть контакт типа: человек – человек. Надеюсь, что встреча наша будет не простая, а судьбоносная, – улыбнулся он напоследок, и, записав телефон Сэма, сорвался с места и мгновенно растворился в толпе.
Оставшись один, Сэм некоторое время сидел неподвижно, приходя в себя после налетевшего на него урагана, после чего заказал себе еще кофе и начал анализировать создавшуюся ситуацию. Мартин, конечно, шалопай и болтун невозможный, но с ним весело, почему-то все становится легко и просто, для него, похоже, никаких проблем общения с женским полом не существует, никакой там рефлексии, комплексов неполноценности. "А меня он, значит, берет на буксир", – подумал Сэм, но не обиделся, а сразу вообразил себе светлую картину их будущего партнерства. Теплый весенний день, парк со спокойной гладью озера, повсюду гуляют ярко одетые люди, слышится музыка, они подходят к двум симпатичным девушкам, Мартин начинает свой бурный натиск, девушки смеются, Сэм, с независимым видом, как бы со стороны, наблюдает за происходящим. "Разрешите представить вам моего лучшего друга, выгодно отличающегося от меня серьезностью и ученостью", – через некоторое время слышит он его слова. Доброжелательные взгляды, улыбки, все культурно и достойно, никакой пошлости и грубости, приятное общение с избранным контингентом, а дальше посмотрим, может, что-нибудь получится серьезное, а если нет, тоже неплохо. Примерно в таком ключе крутились мысли Сэма, доставляя ему ощущение начала какой-то новой, веселой и лихой жизни, с великим множеством соблазнительных вариантов, где все удается без мучений и сомнений, с первого захода. Авторитет Мартина рос в его сознании, приобретая фантастические свойства всепробивающего ядра, перед которым не устоит ни одна стена, причем теневой стороной этой мысли являлось косвенное перекладывание на Мартина ответственности за возможные неудачи и срывы в тонком механизме общения с женщинами. «Пожинать лавры и ни о чем не беспокоиться. Что может быть лучше?» – пело и танцевало в его давно ожидающей любовных впечатлений душе.
Первые дни после их неожиданной встречи он ждал звонка Мартина с нетерпением, переходящим в некую навязчивую идею о том, что Мартин – это проводник, сталкер, ведущий его к запретной зоне исполнения желаний, где доступно то, что в реальной жизни получить нельзя. Он ждал звонка, но телефон упорно молчал. Сэм злился, никуда не выходил, чтоб случайно не пропустить свой шанс. День проходил за днем, вечер за вечером, но Мартин не звонил. Мир опьяняющих возможностей безграничного выбора самых красивых, недоступных женщин, который он примерял на себя, как новый смокинг перед первым выходом в высшее общество, откладывался на неопределенное время, а может, и вовсе отменялся. Жизнь казалась безрадостной и серой. Мираж терял свои очертания и пропадал в прошлом, оседая и загромождая память бесформенными образами. Сказочный мир, как ему и подобает, оказался нереализуем. Сэму стало скучно и обидно.
«Может, Мартин в своей обычной манере надо мной просто посмеялся, так сказать, очно и заочно, разыграл, превратил в фарс мою жизненную проблему», – думал он с раздражением, но с другой стороны такой черствости и бездушия от своего приятеля, которого он прекрасно знал, ожидать было трудно. Затем он начал подозревать, что Мартин, славившийся в школе своей безалаберностью, способностью все путать и забывать, просто увлекся чем-то другим, или потерял его номер телефона, или у него обострение «любовной лихорадки», – познакомился с очередной девушкой и уехал с ней за границу, мало ли что могло случиться с человеком, у которого семь пятниц на неделе. Обвинять себя в том, что он сам вовремя не среагировал и не взял координаты своего друга, было неконструктивно, а в справочном бюро, куда он, устав от невыносимого ожидания, все же позвонил через шесть дней, ему ответили, что такой абонент у них не значится. Это было странно и непонятно, но на следующий день раздался долгожданный звонок, и он наконец услышал голос своего приятеля.
– Привет, старина. Как живешь? Что поделываешь? – как ни в чем не бывало, затараторил Мартин. – Я о тебе помню, подготовил уникальный теоретический курс, без которого к практическим занятиям приступать бессмысленно, что тебе, как ученому, полагаю хорошо известно. Может, теория суха, может даже, древо жизни пышно зеленеет, но для того чтоб не обнаружить виноград слишком зеленым, нужно кое-что знать и понимать изначально. Кстати, надеюсь, ты согласен с тем, что знание материально, иначе за него не платили бы такие бешеные деньги в университетах, тогда объясни мне, дураку, то, что я сам понять никак не могу. Почему процесс обучения, передача знаний не подчиняется закону сохранения материи – то, что у одного прибывает, у другого не убывает? Так где мы встречаемся?
Сэм, подавив скачек адреналина, возникший после осознания, что ничего еще не потеряно, Мартин все-таки позвонил, не мог сразу собраться и следовать по ухабистому пути парадоксов и вычурной, даже какой-то уже слегка раздражающей манере менторского, псевдонаучного, псевдоделового разговора. Ему было не до шуток, а понять, как относится к их сотрудничеству Мартин, невозможно – по смыслу сказанного, вроде бы серьезно, по манере изложения – все тот же розыгрыш и хохот, бесконечный балаган.
– Приезжай ко мне, жду, – не вдаваясь в частности, ответил Сэм на последний, единственно конкретный вопрос и, продиктовав свой адрес, осторожно положил трубку, как бы боясь потревожить, нарушить, спугнуть благоприятную ситуацию, неожиданно возникшую из уже почти похороненных надежд.
Примерно через полчаса, позвонив и сразу ворвавшись в дверь, Мартин коротко пожал ему руку, затем, внимательно оглянувшись по сторонам, испросил и получил согласие на ознакомительный осмотр квартиры и, под удивленные взгляды Сэма, начал стремительный обход апартаментов, залезая в подсобные помещения, на кухню и даже в холодильник. Он трогал серебристые краны, проводил рукой по шкафчикам с книгами, любовно погладил посудомоечную машину и впечатляющий телевизор в салоне. Создавалось впечатление, что, оценивая достоинства и выискивая скрытые недостатки, он испытывает непреодолимое желанием немедленно купить эту квартиру со всем содержимым.
– Такая квартира, – причмокнув языком, удовлетворенно подытожил он в конце осмотра, – может соблазнить практически любую женщину даже при полном отсутствии наличия хозяина. Единственная сложность, которая меня в этой связи беспокоит, как потом удалить отсюда нежелательную особу. Боюсь, что полиция с собаками и водометами не справится. Только усиленные бронетехникой подразделения спецназа и только с применением лошадиной дозы снотворного, иначе ее не возьмешь, – во вменяемом состоянии нормальная женщина отсюда не уйдет. Опасная квартира, ее мы оставим на потом.
– Мартин, скажи, пожалуйста, при чем тут моя квартира, если еще в помине нет претендентки не нее? Я тебя не очень понимаю.
– Непонимание – основа конструктивного диалога. Скоро поймешь. Это я забежал вперед. Вот тут я написал для тебя короткую инструкцию на тему: «Как найти нормальную жену». Уникальная работа, между прочим. Ты ее прочтешь потом, а сейчас я хочу объяснить тебе ряд фундаментальных понятий, так сказать, аксиоматику моей стройной теории. Главное в ней, ты это железно должен себе уяснить, что она, твоя потенциальная избранница, является товаром, со всеми положенными атрибутами, как то: качество, цена и прочее, и ты сам, что, видимо, тебя разозлит, – тоже являешься товаром! Таким же, как холодильник, кастрюля или автомобиль.
– Послушай, всему есть границы, – перебил его Сэм, – ты просто рехнулся со своими теориями. Ты это всерьез? – добавил он металлическим голосом, вкладывая в вопрос весь имеющийся у него сарказм.
– Всерьез, и очень всерьез, – затараторил Мартин, – и не нужно становиться в третью балетную позицию и доказывать мне, что ты гордый, особенный и неповторимый, сделанный природой и своими родителями в единственном экземпляре. Я все это знаю.
Сэм, у которого сняли с языка то, что он сам, в сущности, намеривался изложить, часто заморгал и неуверенно возразил:
– Но человек – не товар. Такой подход оскорбляет... этику. Это нигилизм какой-то, противоречие гуманистическим началам, так может излагать только законченный циник, человек, у которого нет сердца, души.
– Ну зачем ты так? У меня есть душа, но я так странно устроен, что скрываю ее от окружающих, вроде как... Кащей Бессмертный. Кстати, надежная охранная система у него была по тем временам, – семь степеней защиты! Душа – это, по-видимому, единственное, что бесспорно принадлежит лично мне, и пока еще не нашлось, к сожалению, никого, кого бы моя душа всерьез заинтересовала, и кому бы стоило эту, прямо скажем, сомнительную ценность приоткрывать.
Сэму стало неудобно. Разговор друзей, ему хотят помочь, а он как-то резко перешел на личности.
– Извини меня, пожалуйста, я что-то разволновался, но, согласись, здесь ты перегнул палку. Человек – вещь, предмет, продукт? Уверен, ты сам думаешь по-другому, ведь по сути это не так.
– Так, именно так, – упрямо повторил Мартин, как ни в чем не бывало продолжая гнуть свою линию, – и, если ты не будешь меня перебивать, влезать со своей ископаемой моралью, навеянной, вернее сказать, насильно внедренной в твое сознание воспитанием, образованием, великими писателями-гуманистами, ставящими личность, какие-то мелкие, непродуктивные переживания отдельного человека на неподобающе высокий уровень важности, фактически противопоставляющие индивида обществу, прогрессу, я тебе это просто и наглядно докажу.
Сэму не оставалось ничего другого, кроме как, взглянуть вверх, как бы ища помощи у высшего разума, пожать плечами, вздохнуть и выслушать до конца утилитарную, античеловеческую утопию, разработанную его товарищем.
– Значит, так, – получив свободу слова, ободренный и вдохновленный осознанием собственной значимости, начал свою лекцию Мартин, – привожу ряд логических построений, доказывающих, что ты – товар. Не буду повторять основы политэкономии, но твоя фирма для получения прибыли закупает скрепки, компьютеры и специалистов, вроде тебя. Особой разницы в приобретаемых товарах я не вижу, в тонкости, что ты, мол, продаешь не себя, а свое время и квалификацию, вдаваться не хочу. Небольшое различие между вами, на мой взгляд, заключается только в том, что в финансовых отчетах фирмы скрепки находятся в графе оборудование, вернее, канцтовары, а ты – в графе зарплата, где видно, сколько ты на самом деле стоишь. Кстати, только что пришло в голову: спортсмены, всякие там футболисты-хоккеисты, их покупают и продают клубы, как мячи и футболки, и ни у кого это не вызывает морального или, как ты очень красиво выразился, этического протеста. Это очевидно, и спорить тут, по-моему, не о чем.
– Условно могу согласиться, но то, что ты описал, это профессиональная, коммерческая деятельность, а при чем тут личные, любовные отношения? – произнес Сэм, чувствуя, что его затягивает их странная беседа, – извечная борьба противоречивых мнений в бесперспективных поисках истины.
– В новых, только начинающихся любовных отношениях, как нигде остро стоит вопрос оценки потенциального партнера, – терпеливо, спокойным, даже несколько замороженным голосом профессионального лектора, продолжил Мартин. – Вся неразбериха и путаница связана с тем, что объективно цена не определена и, впервые взглянув на новый для себя товар, отдельный потребитель затрудняется правильно его оценить и выбрать подходящий. При этом каждый стремиться набить себе цену, выдать за товар высшего качества, что, естественно, приводит к искажению реальности и, как следствие, к массовым ошибкам клиентов. Гарантий никто не дает, ошибочно приобретенного супруга обратно не принимают, причем от бывшего в семейном употреблении не так-то просто избавиться, вернуть, так сказать, как несоответствующего объявленным им самим кондициям, в его первоначальное состояние. Процедура эта обычно сопряжена с нервной, конфликтной обстановкой, моральными и материальными издержками. Причем, ты никогда не задумывался, даже если люди по отдельности хорошие, человечные, то отношения между ними все равно возникают зверские?
– Звучит, не слишком убедительно. Ведь, согласись, в браке главное – симпатия, уникальность личных переживаний, любовь, – не сдавался Сэм.
– Да пойми же наконец, что не все так однозначно. Для одних – это решение жилищной проблемы, для других – финансовое предприятие, а для третьих – социальный акт, повышение личного статуса за счет партнера. Перечисленные пункты, кстати, имеют к тебе самое прямое отношение. «Мой муж – ученый» для женского уха звучит заманчиво, почти как музыка, даже лучше, чем киноактер, который все время на виду и бессовестные конкурентки вокруг вьются постоянно. Ученый – это капитально, серьезно. Кроме того, в голове соискательницы сразу закрутится вся цепочка, связанных с наукой представлений, в самом выгодном свете рекомендующих будущего избранника: «наверняка хорошо обеспечен и воспитан, всегда занят, копается в каких-нибудь высоких сферах, доверяет только логике, значит контролировать меня не сможет». Поверь моей интуиции – крайне привлекательный вариант для многих, особенно для тех, которые всерьез хотят связать свою жизнь... с наукой. Я, например, увидел однажды, что на свитере одной барышни был вышит интеграл от простенькой функции. И с ошибкой. Понимаешь, интеграл был взят неверно. Ну, я подошел, сказал. Оказалось, это приманка, крючок для тех, кто в математике что-то понимает. Ее звали Лола...
– Ты все-таки рассматриваешь какие-то крайние случаи, – перебил его Сэм, – мне кажется, что большинство женщин, дающих, например, брачные объявления, просто отчаялись, измучились от одиночества и ищут только чувства, человеческие отношения, поэтому почти все пишут о добром и интеллигентном и практически никто – о богатом.
– Грубая политическая ошибка. Обычная, в меру романтическая женщина, всю свою сознательную жизнь мечтавшая о красивом, благоустроенном быте: собственном доме, травяном газоне, свежих цветах в вазах и прочей атрибутике так называемой красивой жизни, никак не может написать в брачном объявлении: «Заинтересована в серьезных отношениях с джакузи. Ванны и души не предлагать». Это будет некрасиво, неэстетично и лишено зыбкого очарования лжи, так необходимой в любовной интриге.
– Такое впечатление, что ты начисто отрицаешь естественные, открытые отношения, без задней мысли и обмана.
– Любовь и честность несовместны, хоть и могут какое-то время пожить вместе, – торжественно провозгласил Мартин. – Вообще, когда мне говорят про естественные отношения, я всегда вспоминаю историю про Дракона, наглядно демонстрирующую, что все естественное – неестественно. Рассказ про Красоту, достойная тема!
Когда древние китайцы рисовали своих красавиц-подруг, то все ими восхищались, но проходило время, каких-нибудь пятьдесят-сто лет, и в глазах новых современников красавицы на портретах теряли свою Красоту, превращаясь чуть ли не в уродин. Красота исчезала, как миф, и повторялось это из поколения в поколение. Обозленные своим наблюдением, древние китайцы крепко задумались и решили, что раз нельзя сохранить красоту как Красоту, давайте сделаем наоборот. Возьмем самое отвратительное, скользкое и мерзкое уродство – Дракона, разукрасим его яркими, веселыми красками и назовем Высшей Красотой. Время показало, оказались правы – китайский Дракон пережил всех их красавиц. В западном сознании понятие «Дракон-Красота» трансформировалось в то, что большие злодеи со временем гарантированно превращаются в героев. Как ты считаешь, Сэм, это естественно?
Сэм ничего не ответил, голова его шла кругом. Было впечатление, что он попал в цунами, его несет, крутит и вертит, привычные мысли, реальные понятия, основы деградируют и рассыпаются под натиском стихии.
– Так что конкретно ты предлагаешь? – вместо ответа наконец спросил он.
– В идеале каждого человека нужно правильно оценить, – продолжил Мартин, – и заниматься этим должно общество, государство. Весь вопрос, как это сделать, ведь ободранный, длинноволосый парень, что-то орущий под музыку перед многотысячной невменяемой толпой, имеет цену выше министра, а размер бюста иногда перевешивает все возможные дипломы соискательницы. Я долго над этим думал и понял, что главное понятие в оценке человека, – это степень востребованности обществом. Бюст порнозвезды не сравнить по значимости с бюстами, которые носят буднично и затрапезно, то есть дело не в самом бюсте, а в имидже его носителя. Короче, следующий шаг, который должно сделать прогрессивное человечество, – это измерить все параметры гражданина, включая возраст, сексапильность, материальный статус, образование и социальное положение, разнообразные способности и умения, засунуть все это в компьютер и получить реальную стоимость человека в обществе. Стоимость – на бляху, а бляху – на грудь каждому, в обязательном порядке, чтоб не выпендривались без основания. Вот тогда начнется жизнь. Возможны, конечно, большие проблемы у отцов нации, зато какой появится стимул к усовершенствованию личности! Человек с низкой ценой будет сгорать от стыда, а не предлагать с экрана телевизора простые и абсурдные решения на все случаи жизни. Чтоб увеличить свою стоимость, люди косяком пойдут на курсы иностранных языков и в тренировочные залы. Брачные объявления упростятся до предела, вместо неумелой и ложной саморекламы, будет написано корректно и внятно: «Женщина, цена 420, ищет мужа» или «Мужчина, цена 870, заинтересован». Понятно, что шанса познакомиться у них нет никакого, и это будет справедливее и значительно лучше того хаоса, который постепенно наводняет мир. Но пока, к сожалению, это только мечты, мечты об универсальной справедливости, которые всегда отличали лучших сынов человечества от простых обывателей.
– Но я-то тут при чем? – вставил свою реплику Сэм, изо всех сил пытаясь разобраться в разбушевавшейся фантазии лектора.
– Перехожу от общего к частному, – весело блеснув глазами, торжественно провозгласил Мартин. – Ты должен найти себе барышню с ценой выше своей собственной, что интуитивно пытаются сделать все, но мы выгодно отличаемся от них глубоким пониманием вопроса, и искать тебе жену будем строго по-научному. Поэтому перехожу от теории к практическим предложениям. Хочу тебя заранее предупредить, что придется переработать тонны руды, чтоб найти тот маленький золотой слиток, который лежит себе где-нибудь на диване, слушает музыку, болтает ногами и не знает, что его хотят добыть. Поиск будем вести по трем магистральным направлениям. Первое: получение и отсев всей уже имеющейся на данный момент информации – газетные объявления, интернет и прочее. Второе: сами дадим необходимую рекламу, и будем анализировать и отсеивать заявки. Тут имеется одна сложность – все сразу хотят встречаться, а у тебя, как ты мне уже сообщил, нет запаса прочности, да и времени на последовательный отсев, поэтому предлагаю всех претенденток собрать в каком-нибудь кафе, и на месте выбрать подходящих для следующего тура. Третье, на мой взгляд самое перспективное: нужно открыть одну или несколько фантомных фирм с разными профилями, которые будут набирать молодых, незамужних сотрудниц с образованием или, на крайний случай, студенток. Соблазнительные предложения, уникальные возможности. Слетятся, как мухи на мед. Это удобно, большая пропускная способность, пять минут на собеседование, и готово. За день можно познакомиться с сотней девиц.
– Да, но это как-то нечестно, – единственное, что мог на это ответить Сэм, ошеломленный гигантским масштабом, предлагаемой кампании.
– Зато эффективно, а большого обмана тут вовсе нет. Впрочем, тебе решать. Меня в свое время учили, что реклама должна быть агрессивной, хотя есть и другие пути. Например, можно засесть в университетской библиотеке, и в течении месяца тебя там самого найдут, или, учитывая твои социальные устои, попросить своих тетушек подыскать себе невесту, они это любят и выполнят просьбу обязательно, кстати, довольно быстро, – как ни в чем не бывало, легко и непринужденно изменил направление главных стратегических ударов Мартин. – Главная проблема, – он вдруг задумался, погрустнел и неожиданно заговорил серьезно, – это правильно спрогнозировать свою жену, понять, какой она будет через год, пять лет, десять. Задача посложнее, чем у следователя – на преступления в будущем у всех есть алиби. Кстати, ты никогда не думал, что прошлое имеет окраску, цвет, и в каждом он виден, ощутим, как будто просвечивается сквозь говорящего. Это очень удобно, если способен воспринимать – не нужно прислушиваться и придираться к словам, достаточно увидеть излучение и прошлое человека, не в деталях, а в главном, раскрывается перед тобой во всем своем естестве. Но на будущее это, к сожалению, не распространяется, не работает, – с тяжелым вздохом добавил он, после чего посмотрел на часы, вскочил и в ужасе всплеснул руками: – Жутко опаздываю. Думай и решай, я тебе позвоню, – уже с порога прокричал он напоследок, махнул рукой, приветливо улыбнулся, убрав с лица незапланированную грусть, и исчез.
Непростая задача свалилась на Сэма, он представить себе не мог, что выбор невесты связан с открытием каких-то фиктивных фирм и вообще с административным видом деятельности, в его голове изначально было мнение, что все должно было быть как-то тише, скромнее. Несколько дней он раздумывал, прикидывал, причем сложность ситуации заключалась в том, что практически все планируемые действия были немыслимы без участия самого Сэма, не мог же Мартин вместо него отбирать потенциальных претенденток, а участвовать в этом как-то не хотелось. С другой стороны, посидеть пару дней в позе важного начальника, проводящего серьезное собеседование и отбирающего ответственную сотрудницу, довольно забавно. В процессе напряженной мыслительной деятельности, которая продолжалась также в рабочее время и должна была привести к окончательному выбору оптимальной стратегии, как-то выходя из своего отдела, в коридоре он неожиданно столкнулся с Линдой, их одноклассницей, которую не видел со школьных лет. У нее были какие-то дела с дирекцией его фирмы. После положенных охов и вздохов, обрывистых детских воспоминаний, на очередной вопрос: "Кого он встречал из их класса?", Сэм, естественно, без всякой задней мысли, ответил, что в последнее время общается с Мартином.
– Ты его посещаешь? – странно посмотрев на Сэма, удивленно спросила Линда.
– Почему? – не понял Сэм. – Он бывает у меня. Совсем не изменился, такой же болтун, хотя у него уже было две жены. Веселый, жизнью доволен.
– Да какие две жены? Ты что, ничего про него не знаешь? – сделав большие, круглые глаза, которые всегда бывают у женщин, собирающихся сообщить что-то потрясающее из чужой личной жизни, воскликнула Линда, после чего вздохнула, как-то напряглась и, видимо, собравшись с силами, начала свое повествование.
– После окончания университета Мартин неожиданно женился. У него была всего одна жена, Лола, молодая, холеная особа, он нас тогда познакомил. Холодная какая-то, неэмоциональная, не понимаю, что он в ней нашел. В общем, через год она с кем-то убежала. На него это подействовало жутко. Он начал страшно пить, бросил хорошую работу, слонялся без дела, и однажды, мне лечащий врач рассказал, где-то в компании после сильного подпития пожелал им смерти, вроде как в шутку, тост за это поднял. Вообще-то он добрый, но что-то на него нашло, жить без нее не мог. В общем, они разбились в машине, Лола и ее кавалер, буквально на следующий день. Случайность, конечно, но когда Мартин об этом узнал, – ему сообщили в полиции, как законному мужу, он впал в прострацию, ни с кем не хотел разговаривать, сидел один без света и не спал неделю, после чего в тяжелом состоянии попал в психиатрическую больницу. Я раньше его иногда навещала, но потом вышла замуж, дети, знаешь, то да се, в общем, уже год его не видела. Видимо, он пошел на поправку, раз его стали выпускать.
– Один раз в неделю, – деревянным голосом произнес прозревший Сэм, резко попрощался с удивленной Линдой, повернулся к ней спиной и на негнущихся, плохо управляемых ногах, неестественной механической походкой пошел по коридору к себе в отдел.
«Сумасшедший, – молотом, глухо и резко, стучало в голове, – Мартин – сумасшедший! Как я раньше этого не замечал? Все его гипертрофированные, странные рассуждения – это же настоящий бред, душевная болезнь. Вероятно, он может быть даже опасен. Не согласишься с ним или по какой другой причине, разволнуется, впадет в ярость. Что тогда с ним делать? Как можно было пускать его себе в дом? Сидеть с ним наедине? Очень опасно. А то, что его оттуда выпускают, ничего не доказывает, – в такой болезни всегда возможен срыв, обострение, рецидив. А я собирался с ним сотрудничать, вместе появляться на людях. Более компрометирующего знакомства невозможно даже придумать. Где были мои глаза?»
Находиться на работе было невыносимо, он отпросился, сославшись на недомогание, которое было явственно видно на его лице, и поехал домой.
«Что же теперь делать?» – думал он в смятении. – Как он мог довериться такому человеку? Совместные проекты, поиск жены «по-научному». Просто ужас какой-то, и объяснить невозможно, как он, взрослый, сформированный человек с хорошим образованием, дал вовлечь себя в безумную авантюру, всерьез обсуждать этот детский лепет, реально поверить, что Мартин что-то может решить? Вопросов было много. Ответов не было.
Сэм с ужасом ждал телефонного звонка. «Что сказать, чтоб пресечь эти встречи, посещения его дома, но не обидеть, а мягко как-нибудь объяснить, намеками?» Ссориться с Мартином он не хотел, да и побаивался его непредсказуемой реакции. Однако ничего подходящего так и не придумал, поэтому, когда раздался звонок и знакомый, ироничный баритон пропел свое – «Привет, старина Сэм. Я придумал новый план, идеально тебе подходящий», – вместо обычного приветствия и приглашения он с упреком произнес: «Мартин, зачем ты меня обманул? Почему не сообщил, что ты, – он хотел сказать – «в психиатрической больнице», но посчитал это название неудобным, запнулся и заменил, – в клинике?»
Наступила тяжелая, непереносимая пауза. Трубка молчала. Кровь запульсировала в висках Сэма, и сердце, которое он неожиданно почувствовал, замедленными ударами отсчитывало время до ответа, до какой-нибудь реакции Мартина. Это было как ожидание приговора. Наконец в трубке раздались какие-то странные, прерывистые звуки, после чего глухо, еле слышно прозвучал трудноузнаваемый, сломленный голос его бывшего друга: «Я хотел тебе помочь. Извини меня, Сэм, и... желаю найти свое счастье». Сэм ничего не ответил, затаил дыхание, подождал еще немного и, услышав короткие гудки отбоя, облегченно вздохнул и осторожно положил трубку на место. Вопрос был решен идеально: Мартин в его жизни больше никогда не появится, и бредовый поиск жены «по-научному» отменяется навсегда. Все вернулось «на круги своя». Неожиданно возникшее недоразумение удалось благополучно разрешить. «Рассудок победил безумие», – удовлетворенно подумал Сэм, окончательно перевернув самую странную страницу своей жизни.
Тяжелый груз свалился с его души. Он прошелся по своей, в свое время так расхваленной Мартином, квартире, по ходу движения машинально пододвинул вазу и поставил на место чуть криво стоящий стул, затем остановился у окна и долго смотрел на улицу. Все выглядело обычно, – ехали машины, шли пешеходы, жизнь продолжала свое неторопливое движение. Постепенно возникло ощущение, что его самого бросили, оставили в одиночестве, что не с кем даже поговорить, обсудить произошедшее. В удовлетворение, которое можно было бы законно испытывать после недавнего разговора, примешивалась вдруг возникшая, нелогичная и совсем ненужная грусть, ведь от Мартина, хочет он того или нет, исходила какая-то иррациональная веселость, невероятная легкость бытия, а это такой товар, который ни за какие деньги нынче не купишь.
Интеграл на свитере
Здравствуй, Лола.
Я случайно нашел твой электронный адрес и решился написать. Не знаю, интересно ли тебе будет ответить после стольких лет, но надеюсь, что что-то осталось в наших отношениях, какой-то намек, недоговоренность. Хочется верить, что мы не чужие, то есть когда-то не были чужими, поэтому у меня все-таки тлеет надежда...
Может, тебя даже обрадует мое внезапное появление, как обрадовало меня, когда я увидел твой электронный адрес. Возникло ощущение возврата, надежда на то, что что-то можно поправить, вернуть то сладостное чувство, которое не покидало меня, когда мы были вместе. Конечно, все это похоже на сон, сладкие мечтания. Я изменился, да и ты уже не та девочка, которую я когда-то встретил, но, я в этом твердо убежден, у человека есть нестираемые временем впечатления, воспоминания, которые врезались в память с такой силой, что невозможно забыть, они могут исчезнуть только вместе с ним.
Должен тебе сказать, ты для меня постоянный источник именно таких переживаний и воспоминаний, на протяжении многих лет я не могу забыть нашу совместную жизнь. Сейчас могу тебе в этом открыто признаться. Та наша первая встреча, когда я обнаружил ошибку в интеграле, вышитом на твоем свитере, изменила всю мою жизнь.
Надеюсь на твой ответ.
Твой бывший муж Мартин.
Здравствуй, Мартин.
Очень удивилась и даже обрадовалась, прочитав твое письмо. Ты остался таким же сентиментальным, каким был. Интеграл с ошибкой – это был идеальный способ познакомиться с достойным мужчиной, у которого в голове есть еще что-то, кроме секса. Я сама придумала эту приманку и, как видишь, сработало. Мне нужно было срочно выйти замуж, ведь, когда я приехала, у меня тут не было никого. Я тогда почти голодала, жила на какие-то жуткие подработки. Мне нужен был культурный, обеспеченный мужчина, но не для содержания – это ненадежно. Никогда не хотела ни от кого зависеть. Придумала вышить интеграл на свитере, и с ошибкой, чтоб у каждого образованного был приличный повод подойти и объяснить. Мужчины обожают поучать молоденьких и симпатичных, нужно только дать им повод. Ты объяснил лучше других, за что и был выбран. Сейчас я могу тебе в этом открыто признаться. Какой ты тогда был счастливый, никаких проблем не видел, ничего не понимал. Взрослый ребенок! Кстати, ты ничего не пишешь о своем теперешнем положении. Ты женат? Чем занимаешься? Как и на что живешь? Напиши обязательно, мне это интересно знать.
Лола
Здравствуй Лола.
Счастлив, что получил от тебя ответ. Ты пишешь, что я сентиментален, но это не самое плохое качество из всевозможных человеческих недостатков. Проблема, что сентиментальность, в твоем представлении, граничит с глупостью, по крайней мере, я так понял твое высказывание. Могу возразить, что для меня это качество все-таки лучше, чем цинизм. Ты упрекаешь меня за мои чувства к тебе? Это несправедливо! У нас никогда не было симметрии в отношениях. Может быть, я сам в этом виноват, но когда ты сбежала от меня, не сказав ни слова, без всякой видимой причины, то я расценил это как предательство, которое, по моему отношению к тебе, я никак не заслужил. Ты причинила мне ужасную боль. Все время после нашего разрыва я думал: «За что?» Что я сделал тебе такого, что ты даже не вспомнила обо мне, не подумала о моих чувствах, переживаниях, выбросила из своей жизни, как паршивую собачонку, которая тебе надоела? Я думаю про это и не нахожу ответа. Может быть, ты была увлечена? Влюблена? Попала под влияние чужого человека? Не понимала последствий такого шага? Не знаю. Я хочу найти объяснение, ведь понять – значит простить, а я очень хочу тебя простить. У любого человека есть право на ошибку, но жизнь, в сущности, нам дана на то, чтоб ошибки молодости попытаться исправить...
Кстати, вчера случайно встретил своего школьного приятеля Сэма. У него проблема – не может найти себе жену, в том смысле, что нет походящей. Договорились, что будем искать ему жену вместе, по научному методу. Я ему в этом обещал помочь, а то он какой-то ходячий набор формул, все у него так отрегулировано, что просто необходимо жениться. Он хороший человек, но закомплексованный, стеснительный и не знает, как к правильной девушке правильно подойти.
Любящий тебя
Мартин
Мартин, ты, как всегда, занимаешься какой-то ерундой. Какую жену ты собираешься искать для своего приятеля? Зачем тебе это нужно? Оставь наконец свое ребячество, лучше ответь на мои вопросы. Что, я просто так спрашивала? Не хочу повторяться, но прочти мое первое письмо и напиши наконец что-то по делу. И прекрати витать в облаках, мне не до того, у меня сейчас финансовые проблемы. Кстати, может, захочешь помочь? Что-нибудь в пределах пяти тысяч. Для тебя, я полагаю, это не проблема, а мне очень поможет! Ты пишешь, что все еще любишь меня, так докажи это на деле. Жду.
Лола
Здравствуй Лола.
Меня удивило твое последнее письмо. Почему в человеческих отношениях ты везде и всегда ищешь выгоду? Почему отношения не могут быть просто отношениями? Почему любую ситуацию ты пытаешься использовать себе на пользу? По-моему, это у тебя в крови! Я ретроспективно вспоминаю нашу совместную жизнь и ясно понимаю – ты же вела себя как настоящая проститутка и за все требовала соответствующую плату. Мою любовь использовала как слабость, превращая чувства в материальный эквивалент. Так ты понимала супружество? Фактически ты обманывала меня с самого начала, манипулировала моими чувствами, строила свое благополучие на фундаменте моей судьбы.
Мартин
Столько эмоций из-за каких-то пяти тысяч! Скажи честно: «Я жмот!» И всегда таким был. Я с самого начала считала, что высокие слова – просто прикрытие твоей немощи. Слова у тебя подменяют реальность. Какую карьеру ты мог сделать?! Да с твоими способностями ты мог стать министром или крупным бизнесменом. Но нет у тебя, Мартин, никаких амбиций: работал за мизерную зарплату и был доволен. Маленький ты, в сущности, человек, ничтожный! И всегда таким был!
Лола
Лола, ты разрушила, сломала мою жизнь. Продала душу Золотому Тельцу! Деньги – это единственное, что тебя по-настоящему волновало, и еще легкая, беспечная жизнь, состоящая из развлечений и удовольствий. Я тебя презираю и ненавижу! Как я мог связать жизнь с таким ничтожеством? Непостижимо! У тебя все фальшь, все обман, все болото, в твоей основе нет ни одного надежного места, на которое можно опереться. Все, к чему ты прикасаешься, превращается в наглую и беспардонную ложь, как тот проклятый интеграл, который на самом деле не имел никакого отношения к математике, а был твоей очередной уловкой.
Мартин
Мартин, ты когда-то неплохо разбирался в математике, но ничего не понимал в жизни, а она, согласись, сложнее всех твоих интегралов. В сущности, если точно определить твое место под солнцем, ты образованный, способный чистоплюй, который не видит и не хочет видеть, что настоящая, реальная жизнь вовсе не гладкая дорожка, это совсем другая... химия. Ты живешь в мире, где все всерьез рассказывают друг другу красивые сказочки про честных и порядочных, этакое всемирное непорочное зачатие. Ты не можешь смотреть на вещи прямо, без розовых очков, потому и оказался не готов к первой грозе. Ты болван, простофиля, тебе уже ничего не поможет!
Лола
– Профессор, мне необходимо с вами проконсультироваться. Очень необычный случай, – сказал врач, заходя в кабинет заведующего отделением. – Просто не знаю, как это трактовать. Мой пациент по электронной почте переписывается со своей женой, которой нет.
– Как это нет? – спросил профессор, удивленно взглянув на своего ассистента. Куда же она делась?
– Она умерла около трех лет назад. В этом вся проблема.
– Как умерла? Тогда я не понимаю, с кем же он переписывается?
– Она его бросила, но вскоре погибла в автомобильной катастрофе со своим любовником, но он с ней общается, как будто она жива. Он ей пишет письма и сам на них отвечает. Причем, такое впечатление, что переписываются два разных человека, со своими характерами, интересами. Они спорят, доказывают свою правоту, чего-то не могут друг другу простить. Настоящее выяснение отношений, причем, он ее, по-видимому, до сих пор любит. Просто поразительно! Я сделал распечатку этих писем, можете посмотреть. Там у них разгорается конфликт, поэтому я считаю, что нам пора вмешаться.
– Вообще говоря, с точки зрения практической психиатрии, это естественное состояние, – задумчиво произнес профессор, просматривая пачку листов. – Человеческой натуре свойствен внутренний диалог. Каждому хочется заочно поспорить с кем-нибудь, умозрительно доказать свое правоту, привести неопровержимые доводы, аргументы, которые гарантированно разобьют все возражения оппонента. Это естественная потребность развитого интеллекта, но в данном случае мы имеем, несомненно, болезненное, патологическое проявление. Какой у него исходный диагноз?
– Маниакально-депрессивный психоз, но сейчас это уже похоже на раздвоение личности, причем, в остальном он ведет себя вполне адекватно – шутит, смеется. Этот процесс, я имею в виду переписку, происходит очень скрытно и никаким образом не афишируется. У вас, профессор, есть какие-нибудь соображения по поводу моего пациента? Как это можно объяснить? Что нам следует предпринять? По-моему, мы обязаны как-то отреагировать, чтоб не усугублять ситуацию, а то неизвестно куда это выяснение отношений его заведет.
– Мой диагноз, – покачав головой, убежденно возразил профессор, – это любовь, а настоящая любовь – всегда безумие! Медицина тут бессильна. Никакими лекарствами вы не можете заставить его не думать о ней. Единственная надежда на то, что время все-таки излечит! Обычно, у людей подобные переживания быстро стираются из памяти, по крайней мере, не приобретают болезненного выражения. Что касается вашего пациента, то, мое мнение, его следует временно отключить от интернета, чтоб он действительно не вошел в серьезную депрессию, а дальше посмотрим, что с ним делать...