СОДЕРЖАНИЕ:
Глава 1. Маленькая Вера http://evgenybe.livejournal.com/388459.html
Глава 2. Найденыш http://www.proza.ru/2017/01/19/1416
Глава 3. Новое имя - новая жизнь http://www.proza.ru/2017/01/20/1022
Глава 4. Не знаю. Будет муж http://www.proza.ru/2017/01/20/1639
Глава 5. Ну где нельзя? http://www.proza.ru/2017/01/21/1590
Глава 1. Маленькая Вера
Дорогой читатель, простите меня за излишнюю натуральность и реалистичность. Если сцены сексуального насилия над малолетней девочкой вас шокируют - пропустите эту главу. Хотя она очень важна для понимания событий.
Ботаничка - так все в городе называли район ботанического сада. Ставки, ставки... Один - верхний, потом плотина со шлюзом-сливом вниз, ещё ставок, только ниже первого, снова плотина, и ещё один ставок. По берегам заросли оранжево-красного боярышника, цветущего шиповника, посадка, превратившаяся в тенисто-полосатый лес... А за лесом ковыльная степь, сколько глаз хватает, с синими терриконами на горизонте.
Вот в эти ковыли они и вышли со Славкой. Взявшись за руки стояли посреди безбрежного колышущегося моря, по которому катились серебряные, нежно-пушистые волны. Жарко пахло пылью, полынью, розовой пеной дикой розы-шиповника. У Верки кружилась голова, а ещё она чувствовала Славкину руку, которая то и дело касалась её такого чувствительного бедра.
Вокруг ни души, тишина аж звенит, лишь изредка прерываясь далекими детскими взвизгами за посадкой на берегах ставков.
Жарко.
- Уф, ну и жара! Давай разденемся, Славка?!
Она отпустила Славкину руку и взявшись за подол, потянула платье к плечам, открывая стройные, уже загорелые ноги, затем светло-зеленые трусики купальника, живот с нежным пушком, спускающемся от пупка по самой серединке живота. Славка, прикипев к ее телу глазами, в томном, тянущем оцепенении наблюдал, как появился лифчик, который от трения платья слегка приподнялся, обнажая тонкую полоску бело-розовой, не загорелой выпуклости девичьей грудки. Стянула, наконец, платье с плеч и головы и неожиданно уперлась своим кристально-серым взглядом в потемневший взгляд карих, крапчатых глаз Славки. Застеснявшись, грубовато бросила:
- Ну что уставился, не видел что ли никогда?
Славка отмер и качнулся к Верке, будто притянутый магнитом её глаз. Верку тоже качнуло к Славику, глаза сами собой закрылись и она почувствовала его жаркие губы на своих губах, вдруг ставших податливыми, как подстывающий воск только что расплавившейся свечи. В голове билось: "Ой, что я делаю?", но руки, упершиеся в крепкую мальчишескую грудь, стали слабеть, как и всё её, зазвеневшее, будто голосок жаворонка в жарком небе, тело. Ноги подкосились и чтобы не упасть, она обвила тонкими своими руками Славкину шею, впилась тонкими пальцами в его кудрявые чёрные волосы.
Не отрываясь друг от друга они медленно-медленно опустились в ковыль, словно утонув в нем. Мир, замри! Миг, превратись в вечность! Пусть этот миг, пусть этот вкус губ, прижимающихся к губам, никогда не кончается! Но дыхания не хватило и они оторвались друг от друга, почему-то стесняясь глянуть друг другу в глаза. Упали на спину рядом друг с другом, лишь легко соприкасаясь пальцами рук. Затем Славкина рука накрыла её руку и сплелась с её пальцами.
Верка затаила дыхание в ожидании нового чуда. И оно тут же произошло. Среди серебристо-белых былинок ковыля над ней показалась Славкина курчавая голова, медленно склонилась к её лицу, а затем стала целовать разметавшиеся светло-рыжие волосы, брови, нос, глаза, в которых подозрительно блестели невесть откуда взявшиеся слезинки. Почему-то обминув ярко-красные, горящие от первого поцелуя губы, спустился к шее, приник к ней со всей страстью.
- Пусти, дурак, - оттолкнула она его, - засос будет, меня ЭТОТ тогда убьет!
Вспомнила ЭТОГО, его липкие руки, его не менее липкие глаза, и всё очарование улетучилось. Хотела вскочить, но Славка удержал:
- Что такое, Верунь? Ты обиделась? Ты это... ты не сердись, я нечаянно тебя это... ну, поцеловал.
- Глупенький, я не сержусь. Ты же нечаянно. - засмеялась она. - Только я не хочу нечаянно, я хочу, ну, чтобы ты взаправду меня любил. Не хочу без любви! Только невозможно всё это!
- Верунь, так я взаправду! Я же только о тебе и думаю, ты мне всё время видишься. Вот закрою глаза и вижу тебя. Неважно где я, в школе на уроках, или когда в шумном школьном дворе, и, тем более, ночью. Я это..., я навсегда. Веришь мне?
Верка не ответила. Обхватила Славкину голову и с силой прижала его губы к своим, отвечая ему гулом бешено стучащего сердца, и даже вроде пульсом в губах.
Вот только касаясь его, она чувствовала, как чёрная грязная тайна, о которой она даже самым близким подругам Нэльке и Дашке не могла рассказать, уходила куда-то вглубь, превращаясь в чёрный тяжелый ком. И она хотела остаться тут в ковыльном поле, умереть здесь, чтобы никогда не возвращаться домой. А еще боялась, что любимый уже давно, ещё с пятого класса, Славка, узнав хоть краешек тайны, захочет её целовать или даже прикасаться к ней.
Господи! Как она может отдать свое поруганное тело, чистую девственность которой превратили в грязь, втоптали в пьяную блевотину. Девственность, которую она никогда не сможет подарить любимому.
Вырвалась, вскочила, стала натягивать платье. Отвернулась, чтобы Славка не увидел слёз, катящихся по щекам, шее, стекающих за неглубокий вырез платья, зашагала в сторону троллейбусной линии между первым и вторым ставком Ботанички. Насупясь, ничего не понимая, Славка тащился за ней. Хотелось догнать, дернуть за руку, развернуть и с силой встряхнуть. Сказать ей, что... Что сказать ей? Ну что? Не было у него слов, потому что не понимал, что происходит. Никогда не понимал, только чувствовал, что-то тёмное, страшное, которое вдруг вставало между ними.
***
Снова началась школа. Верка пошла в девятый класс, Славка в одиннадцатый. Всеми силами она избегала встречаться с ним. Несколько раз видела из окна школьного коридора, что Славка стоит у входа, явно поджидая её. Выскальзывала из окна 9-го Б на пожарную лестницу, спускалась по ней, стараясь не греметь гулким железом, перелазила через забор и бежала домой. В ужас, в похоть, в алкогольную вонь. А куда ей было еще бежать? На всем белом свете не было уголка, куда бы она могла спрятаться.
Вот и сегодня она тихонько вошла в дом, надеясь, что отчим упился своей водяры и спит, прокралась в тёмных сенях и открыла дверь ведущую сначала в кухню, а уж потом через кухню в другие комнаты. И... Уперлась взглядом в ЭТОГО.
Этот (Верка никогда его никак не называла, только "ЭТОТ") сидел на табурете, расставив ноги в чёрных трусах, в покрытой жирными пятнами майке. Сбоку стола сидела, почему-то в одном лифчике, но без трусов, уже пьяненькая мать, с вожделением глядя на остатки водки в стоящей на грязном столе бутылке.
- Эй, мать! Погляди, кого х...р принес. Шалава твоя распрекрасная заявилась. Пай-девочка! Грамотная срань, с учебниками. Эх, б...ть, не тому их учут в школе. Вот у меня учеба - правда, мать? Знаешь, как она сосать научилась? Гляди! - он задрал одну штанину трусов и вывалил своё вялое членхозяйство, - Ты, б***ина, ну-ка, покажи свои способности матери. Да не вздумай отнекиваться, не то я тебя вместе с матерью прирежу!
Верка знала, что он не врёт. Что способен убить. Свидетельством тому был уродливый шрам на её левом плече, куда отчим однажды саданул отверткой, синяки у неё на бедрах. А еще порезы на материной груди и на спине.
- Ну, кому сказал! - И он грязно обозвал ее! Затем угрожающе схватил бутылку за горлышко, - Давай, иначе разобью о твою голову!
- Верк-ка! - икая вмешалась мать, - отца слушаться надо! Он нас кормит и поит. Он глава семьи.
Верка повернулась, хотела выбежать на улицу, но бутылка нагнала ее, тяжело ударила в спину и она, не вписавшись в дверь, со всего маху впечаталась лицом в косяк двери. Губа сразу вспухла, во рту почувствовался солоноватый вкус крови. Закашлялась, выплюнула в руку выбитый зуб.
- Убью! На колени, тварь!
Внутри что-то сломалось, Верка безвольно опустилась на колени и так, на коленях подползла к отчиму. Рот заполнился вялой плотью, пахнущей мочой и немытостью. А отчим делал это на глазах у родной матери, которая глупо подхихикивала, и от этого было вдвойне противно. Кончил, и она привычно выблевала это прямо на пол, который потом сама же и вымыла.
***
Ну не могла Верка никому пожаловаться. Даже в милицию не могла пойти, ведь тогда о её позоре узнали бы все. И в школе, и конечно же, Славик. Недостойна она была своего Славика, своего светлого рыцаря. Она - грязная тварь, траханная шалава, соска.
Где-то к октябрю она узнала, что беременна. Месячных не было, часто тошнило, и Верка без всяких "двух полосок" знала, что это за признаки. Неожиданно ей стал необходим запах выхлопных газов, и она выходила к дороге, чтобы нюхать его. Надо было бы сделать аборт, но ведь она несовершеннолетняя, и всё стало бы всем известно. Да и разрешение родителей требовалось, а им-то она больше всего и боялась открыться.
Скоро стал появляться животик и она утягивала его шарфом под брюками. Но шила в мешке не утаишь. Первой заметила мать, когда она по утрам по три-четыре раза бегала в туалет - блевать.
- Слышь, отец. А Верка-то беременная кажется! Чо делать будем?
- Эй ты, б*ядво, шалава подзаборная! - взвыл этот, - ты чо, падла, залетела чтоль от кого?
- От кого? От кого-то? Да от тебя, козел! - взорвалась Верка, - не было у меня никого кроме тебя! Вот рожу, а тебя посадят!
Ой, лучше бы она навеки онемела. Он бил её долго и остервенело. Руками, ногами, табуретом... Она только старалась живот прикрывать, но ее тонкие, окончательно истощавшие руки, не могли сдержать ударов его ног. Мать визжала, как резаная, а у Верки в голове кровавыми взрывами отдавались удары. Она потеряла сознание, но и после ЭТОТ продолжал её просто месить.
Очнулась она уже ночью. Со стоном поднялась, по стеночке доползла в сени, где вчера бросила свой потрёпанный школьный рюкзак. Вытряхнула из него учебники и тетради. Прокралась в спальню к шкафу. На тёмную вытащила и запихнула в рюкзак какие-то одёжки и бельё. Хотела выйти уж из дома, но подумалось, что нужны деньги и она вернулась. Прокралась в спальню этих. От белого снега за окном там было достаточно светло и было видно мать, валявшуюся на диване, и голову отчима в постели. Подумала: "Зарежу нахрен!" - бросилась за ножом в кухню, но там окно было совсем маленькое и в темноте и вечном бардаке она не нашла ножа. Нервы были на пределе. Если бы посуда звякнула - ЭТОТ бы мог проснуться, и тогда не она его, а он её бы убил. Постояла, прислушиваясь, снова тихонько прокралась в спальню. Обыскала карманы брюк отчима, вытащила скомканный комок банкнот, залезла в ящик комода, где в картонной коробке тоже лежали деньги. Выгребла их. На билет должно было хватить.
Вышла за порог, в обжигающую белым холодом ночь, тихонько прикрыла дверь в которую ей никогда уж не было суждено войти. Натянула поглубже на глаза материн платок, который сдёрнула с вешалки перед дверью. Оставляя за собой дорожку следов, вышла на улицу и поплелась к железнодорожному вокзалу. Об одном молила Бога, чтобы никто не встретился, чтобы никто не увидел её наверняка страшного лица, чтобы никто не узнал.
Продолжение следует...
(фото из интернета)
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/01/19/1416