Про Федора

Алекс Шуваевский
     С Федором мы в Польше познакомились.
     С первого дня по работе частенько пересекались, потом обнаружилось, что еще и живем в одном подъезде.
     К тому же ровесниками оказались. И при усах оба.   
     Только на голове моей и намека еще на седой волос не было, а его голова уже белее снега была. И усы - волосам под стать.
     Опять же земляками оказались. От Москвы до Минска семьсот верст всего. Разве это расстояние для нормальных мужиков?
     Служил Федор при штабе, подполковничьи погоны на плечах носил, языком польским владел прекрасно. 
     И, как узнал я позже, английским и фарси – не хуже.
     На официальных переговорах он в переводчиках всегда у командующего ходил, на рабочих же встречах, что попроще, мы уже на пару с ним толмачили.
     Что еще больше сближало .
     Был он немногословен, улыбчив, но не смешлив. А когда в глаза заглядывал, казалось, что знает о тебе все. И все про тебя понимает.
     В редкие выходные ходили мы в гости друг к другу. То он ко мне на четвертый, то я к нему – на второй.
     Бутылку на стол поставим, жены на стол накроют. Выпьем, расслабимся, байки травим. Отдыхаем, одним словом, от трудов праведных.
     На этих посиделках узнал я, что Федор Афганистан прошел. В советниках военных числился, переводчиком при командующем был.
     О той службе своей рассказывал он охотно.
     Но всегда к месту.
     И всегда с улыбкой ироничной.
     - Помню – говорит – к ордену меня представили. Но не дали.
     - Почему? – любопытствую.
     - Да пока бумаги выправляли, в плен я попал. Отозвали награждение.
     Выросший на героических примерах отцов и дедов наших был изумлен я несказанно:
     - Федор, да как ты мог, в плен то?
     - Как, как? – отвечает – Еду с солдатами на БМП по горной дороге. Солнце яркое, небо синее, тыл глубокий. Остановились вдруг.
     - Что случилось? – спрашиваю.
     - Товарищ подполковник – боец отвечает – на дороге душман с гранатометом стоит.
     - Выглядываю в бойницу – действительно стоит.
     - Сзади еще одного углядели. И тоже с гранатометом.
     - Стучат по броне. Сдавайся, мол.
     - Вижу, что шансов выжить ноль. Сожгут ни за понюшку табака. Ребят сопливых жалко стало. О себе даже подумать толком не успел.
     - Выходим потихоньку – говорю – оружие оставляем, руки поднимаем.
     - Вышли.
     - Обыскали нас, руки за спиной завязали, в горы повели.
     - А когда до лагеря добрались, поверил я, что есть Бог на свете.
     - Командир их прекрасно по-русски говорил. Разговорились. Оказалось, что учился он в Академии Фрунзе. В одно время со мной. У одних учителей уму – разума набирались.
     - Обрадовался он, водку достал, поляну накрыл, бойцов накормить приказал.
     - Потом радиста моего с воинами своими обратно к БМП отправил. За рацией.
     - Сняли, принесли. Я с командующим связался, их просьбу ему лично озвучил. Просили за нас одеяла теплые, сахар, чай, сгущенку, тушенку говяжью. Координаты дал.
     - И выспался, наконец, той ночью по-человечески.
     - Утром вертушка за нами прилетела, выкуп привезла. Все, как заказывали. Попрощались мы тепло с командиром душманским, улетели.
     - Ребятишки мои живыми к матерям вернулись. А я без ордена остался – Федор вздохнул грустно.
     В другой раз на контузию жаловаться стал. И новая история:
     - Досадно, что не в бою даже – смеется.
     - Встал ночью по малой нужде, к двери подошел, а открыть не успел.
     - В себя потом только в госпитале пришел. Оказалось, что взрывная волна от снаряда дверь внутрь землянки сорвала, аккурат на меня. И землей засыпала.
     Мне, пороха не нюхавшему, интересно все это было. Сидел не шелохнувшись, слушал внимательно. Вопросов лишних старался не задавать.
     - Но это ерунда все – говорил Федор, отметив во мне слушателя благодарного.
     - Я, ведь, пару раз реально на волосок от смерти был. Всем нутром старуху костлявую прочувствовал. И даже живьем ее видел. В облике человечьем.
     - В-первый раз, это когда с батальоном афганским должен был десантироваться в тыл душманский. В качестве советника с нашей стороны.
     - Уже в самолет садился, когда с трапа меня сняли и срочно к командующему вызвали.
     - Едва в штаб прибыли, как докладывают нам, что десант уничтожен полностью. Ждали его на земле. Так часто бывало, что об операциях совместных на той стороне сразу известно становилось.
     - Командующий, когда понял это – продолжал Федор – после таких совместных решений план всегда кардинально менял, чем много жизней сохранил – и наших и афганских. И мою, как видишь.
     - Ну, а второй – продолжал Федор – я, видать, и вовсе никогда не забуду. Часто снится мне по ночам, просыпаюсь в поту холодном.
     - Так это было.
     - Прочесывали мы кишлак. Пустой на первый взгляд. И ничего беды не предвещало.
     - Иду вдоль дувалов, дом за домом осматриваю. Никого. Расслабился даже.
     - Вдруг из-за поворота моджахед в полной форме, винтовку у плеча держит, в меня целится, не больше трех метров между нами.
     - Я замер и в ствол винтовки глянул. Даже показалось, что нарезку в нем увидел. И глаз воина этого – тот, что не прищурен был, хорошо рассмотреть успел.
     - А дальше, что  дальше было? – это уже я вскричал. От ужаса за Федора.
     Он  паузу выждал, сказал спокойно, слюну сглотнув:
     -Ну, я же - советский офицер.
     И не добавил ничего больше.
     - Да, он и сейчас еще воюет, офицер советский – хохоча встревала в разговор жена Федина – то в грозу ночью с кровати соскочит, по стене шарит, "Где мой автомат?" кричит. А то посередке Минска вдруг на асфальт брякнется от звука выхлопа автомобильного, голову руками прикроет, народ удивляет.
     Но Федор на реплики эти не обижался, улыбался только.
     Больше двадцати лет прошло.
     А ничего не забыл я из рассказов его.
     Вот и с вами поделился.

     Где ты сейчас, Федор Мартинкевич?
     С кем воюешь?

P.S. 12 марта 2017 года в 21:51 ровно через двадцать четыре года после последней моей встречи с Федором обнаруживаю на своей страничке в Прозе письмо следующего содержания:

Алекс, привет тебе из Беларуси.
Я с 93-го года в Минске. 
Мой однокашник по суворовскому училищу, проживающий в Алма-Ата, нашел в сети твой рассказ про Фёдора, сбросил мне ссылку...
Пиши дальше, будешь в наших краях - дай знать. 
Удачи и творческих успехов тебе!
С уважением,
Ф.Мартинкевич

Вот она - "волшебная сила искусства"! Помноженная на Интернет!