Надо сказать , что к КГБ, а теперь ФСБ, Валерий всегда относился уважительно. Ребята конкретно занимаются делом. Пограничные войска это тоже КГБ. Если, кто-нибудь при нём начинал брызгая слюной ругать "гэбьё", он спокойно спрашивал:
- А что ты имеешь против "гэбья"? Ты хоть одного из них в живую видел? Общался с ними? Тебе хоть раз, из них, кто-нибудь дорогу перешёл? В чём то лично тебя они прищемили? Нет? Правильно. Потому, что ты хоть и не законопослушный гражданин, но против нашего государства ничего не замышляешь. Ты им не интересен. Твой уровень - милиция. Тогда откуда такая ненависть к госбезопасности? Наслушался визгов тех, кто вызывал их интерес? Так они это заслужили. Это их удел лаять. Ты то что подвываешь? Что ты вообще знаешь о работе органов госбезопасности? Ничего? Правильно. Нет у них привычки рекламировать себя. У них задачи другие, более серьёзные. И поверь, расслабляться им не дают.
Единицы, в масштабах страны, пострадали от госбезопасности незаслуженно. К сожалению бывает. Но они сами дали повод, чтобы на них обратили внимание, и ими занималась очень малая часть этой организации.
Что ж, кому то надо и в дерьме копаться.
Остальная же, большая часть, обеспечивает безопасность государства и его граждан вполне конкретно. Так может ругают взахлёб КГБ-ФСБ те, кому эту безопасность ну ни как не удаётся подорвать?
День милиции всей страной празднуем. Артисты давятся в очереди на сцену. Вот уж воистину - День Упыря. А многие знают когда День госбезопасности?
Только не будем кивать на роль НКВД в сталинских репрессиях. Тогда все хороши были.
***
Валерий за свою, более чем трёхлетнюю, службу в морчастях погранвойск, встречался с особистами, так называют кгбэшников в войсках, многократно. Можно сказать он у них был на абонементе.
И встречи, ещё заочные, начались уже до призыва.
Как призывали на срочную воинскую службу всех его друзей? Вызывали на медкомиссию, и после её прохождения и распределения по командам вручали повестку - когда явиться с вещами. Всё.
У него было почти так же. За исключением того, что раза три ещё в военкомат вызывали его мать. Отца у него не было.
И там с ней беседовали какие то военные. Беседовали, по её словам, о разной чепухе. Как он работает, почему дальше учиться не пошёл, читает ли книги и какие, ходит ли на дискотеки, и вообще, что вы можете сказать о его друзьях?
Какие они? Охарактеризуйте их.
Играют на гитарах. Интересно. И хорошо играют?
А как у него со спортом? Чемпион школы по настольному теннису? Хорошо. Ещё гребля на байдарках? Оч-чень хорошо.
Беседовали с ней каждый раз разные люди, но вопросы были примерно одинаковые. То есть ни о чём. О ерунде. Как ей казалось. Но беседующие с ней люди видно были другого мнения.
И всё это происходило в спокойной и можно сказать непринуждённой манере.
На третий раз, когда её вызвали, она их просто спросила:
- Слушайте, что вы меня дёргаете? Мне каждый раз с работы надо отпрашиваться. Вы его что, в тыл врага собираетесь забросить?
На что ей с улыбкой, оценив юмор, отвечали:
- Нет конечно. А что? Вы думаете, он там справиться?
- Просто у нескольких моих подруг сыновья в армию уходят, но родителей в военкомат не вызывают.
- Должны конечно. Но мы выборочно. Больше для отчёта. Служба понимаете ли.
Конечно потом, много позже, Валерий понял, что госбезопасность просто отбирала людей в свои войска.
В Морские Части Пограничных Войск КГБ СССР. И они не могли, это дело, доверить случаю. Не в их это правилах.
Потом, глядя на своих сослуживцев, он обращал внимание, что все как на подбор были физически хорошо подготовлены, психологически уравновешенны, и самое главное - с мозгами.
Этим, как отмечали многие офицеры на границе, они резко отличались от погранцов. Не говоря уж про шурупов, то-есть обычных военнослужащих.
Все из образованных семей с нормальным достатком, конечно-же с "правильным" пятым пунктом и без родственников за границей и, так сказать, на оккупированной территории.
Особый отдел знал какие люди им были нужны. Отсев шёл постоянно, до тех пор, пока Валерий не получил "допуск на границу". Уже в Термезе.
На службе конечно общаться с особым отделом приходилось самому. Так сказать непосредственно. Мамы рядом не было. И беседы были регулярные и дружеские.
Особисты не ленились даже приезжать к ним на дальнюю заставу. И уединившись где-нибудь в подсобке, подальше от посторонних глаз и ушей, вызывали моряков по одному, поговорить о футболе, литературе и музыке.
Приезжали иногда по двое. Один болтал, почти по свойски, с тобой о разной чепухе. Другой молча слушал и разглядывал тебя.
Это означало, что Валерию и его коллегам понадобился психотерапевт. А может кому-то конкретно одному. Бывало, что сразу и не поймёшь из-за чего приехали особисты, по чью душу. Иногда не понятно было даже после их отъезда.
Но то, что были они здесь не зря - это точно.
На заставе говорили:
- Опять приехали мореманам мозги вправлять.
А моряки после таких бесед на какое-то время затихали и вели себя как воспитанницы института благородных девиц, стараясь понять и проанализировать: чем они вызвали внимание и озабоченность своих кураторов?
Вот и на тринадцатой заставе около курилки, где сидели, ожидающие своей очереди на сеанс психотерапии экипажи катеров, метался начальник заставы. Выдёргивая из головы волосы он рвал их, как старик Хатабыч, на мелкие части и шипел:
- Ну чего вы ещё натворили? Свалились на мою голову.
Неясно было кого он имел ввиду - их или особистов.
- Да ничего товарищ старший лейтенант? Не знаем чё им надо?
- Не знаете? А кто два дня назад устроил танцы на КСП (контрольно-следовой полосе) около стоянки катеров? Ещё и пограннаряд в это втянули, во главе с сержантом Казанцевым.
- Враньё это.
- Враньё? Да Казанцев уже покаялся мне. Говорит, что это он один со своей собакой поигрался. Он что - лось? Вытоптали тридцать метров КСП. А он между прочим за неё расписывается и несёт уголовную ответственность. Вообще обнаглели. Это же КСП! Самое святое на границе. Пили?
- Да это наверно шакалы вытоптали, товарищ старший лейтенант, их около стоянки много развелось. Да и не пили мы.
- Это что у нас за шакалы развелись с сорок пятым размером обуви? А на той неделе. Кто у ашнов барана утащил и съел? Они приходили жаловались. Что шашлыка захотелось?
- Врут. Как они могли посчитать баранов, там их немерено.
- Вот и я им так ответил. Только я запах шашлыка даже здесь на заставе чувствовал.
А вот это уже был поклёп. Оклеветать можно легко. Но оправдаться бывает сложно. Про запах шашлыка из барана было ложью.
Барана они не жарили. Они его сварили. В казане. На фланге. В десяти километрах от заставы. Мало того. На острове. На афганском.
Поэтому не то что запах шашлыка, даже запах бульона он учуять не мог. Обидно когда на тебя наговаривают.
- Ну я с вами потом разберусь, - продолжал начальник заставы, и кивая в нужную сторону, добавлял. - Надеюсь они про всё это ещё не знают.
Но они похоже уже знали. Вот и приехали посмотреть, пощупать, понюхать. Не затаилась ли здесь где-нибудь измена. А-а, всего лишь сто дней до приказа, веселье, пьянка и танцы. Что ж сделаем внушение. Полосу запрофилируют. Ну а наказывает пускай их, непосредственное начальство, данными им правами. А баранов и правда посчитать сложно.
Зачастую приезжали по одному, и разговор был более откровенный:
- Ну скажи, моряк-пограничник, что вы с понтонщиками молдаванами не поделили?
- Да нормально всё, товарищ майор.
- Да? Ну-ка, Валера, робу сними. Плечо покажи? Ну, аккуратно зашито. Болит?
- Да это, товарищ майор, нечаянно я ...
- Ну понятно. Это ты командиру дивизиона и начальнику заставы рассказывай. Они вынуждены поверить. Им лишние Чэ-Пэ не нужны. Зашивали в поселковом медпункте? Фельдшер Саиб своё дело знает. Проникающая колото-резанная рана, глубиной пять и шириной четыре сантиметра.
- Донёс?
- Не донёс, а доложил. Он между прочим ветеран ДПП. (Добровольные помощники пограничников). И имеет знак "Отличник погранвойск 2 степени".
- Заслужил доносами?
- Не только. Ты не ёрничай. Доктор Саиб - уважаемый человек. А источников у нас хватает. Он ведь только про интересное ранение сообщил. А про обстоятельства при которых оно было получено мы узнали уже от других. Ну что вы лезете к шурупам понтонщикам? Что вы не поделили? Деньги от продажи местному населению рыбы?
- А чё они?
- А кто кричал: козлы, чурки черножопые?
- Да не было такого.
- Было, было. Во-первых, козлы живут в горах, а чурки черножопые на Кавказе и в Средней Азии. А это молдаване. Они что-то вроде цыган. Разницу улавливаешь?
- Оно и чувствуется.
- Не перебивай. Во-вторых, терпение наше лопнуло и последний раз вас предупреждаем, прекращайте. Прекращайте этот национализм. Мы живём в единой многонациональной стране советских народов. И это не допустимо.
Непонятно, что было не допустимо, то ли национализм, то ли житие в единой стране народов.
И особый отдел видел проблему не в драке, а именно в национализме. Драки были и будут. Нехорошо конечно и с этим надо бороться, но от них никуда не деться. Молодёжь.
А с проявлениями национализма надо бороться жесточайшим способом. Тут упустишь и всё, толпа на толпу пойдёт, село на село, город на город.
Конечно, в основном, Валерий с товарищами добросовестно несли службу по охране границы. И служба эта была не из лёгких. Просто по хорошим поводам особисты к ним с беседами не приезжали.
Один раз приехал особист проведать их на одиннадцатую заставу.
На этой же заставе находилась погранкомендатура и КПП "Айвадж". Ещё эта застава была примечательна тем, что на её участке находился ещё один, железный, на металлических сваях, мост в Афганистан.
Про него, почему-то, нигде не упоминают. А он очень отличался от моста в Хайратоне, по характеру техники идущей через него.
Если через Хайратон, после первых месяцев, шли в основном колонны с грузом, состоящие из КАМАЗов и УРАЛов, то через Айвадж шла только военная техника.
В Афган шла нормальная с весёлыми экипажами, а обратно разбитая с грустными. Но это к слову.
Валерий был уже командиром катера и заодно старшим стоянки, состоящей из четырёх катеров. Поэтому на рандеву он зашёл последний.
Первыми всегда вызывают молодёжь. Они менее опытны в таких полосканиях мозгов. Поэтому с них можно что-нибудь успеть выудить, пока старшие не сообразили по какому поводу имеют счастье опять лицезреть своего особиста, и не успели выстроить свою линию защиты.
На удивление ничего толком о сути разговора, бывшие до него на беседе, не прояснили. Так ерунда какая-то.
И такое бывало. Говорили со всеми, но о деле только с одним или двумя с кем они считали нужным.
Разговор с особистом как всегда начался издалека.
Поговорили о прошедшем чемпионате мира по хоккею. О том, что наши молодцы - опять выиграли. Потом о том, что Валерий сейчас читает. Ну да, да. Книг на заставах маловато. А вообще, про что книги больше нравятся? И так далее.
Через какое-то время решив, что прелюдия закончена особист, не меняя тональности разговора, спокойно спрашивает:
- Кстати ты не слышал, какие придурки по афганскому кишлаку Багриколь ходили в трусах и в тельняшках с автоматами наперевес, дукан (магазинчик) искали? Кишлак на вашем участке.
- Да это десантура наверно, - ответил Валерий.
- В трусах, тельниках и беретах.
- Ну точно десантура. Тельники, береты. Они вообще отмороженные, - уже с ноткой возмущения.
- А ты сейчас в чём зашёл, не в берете? Кстати, почему вы в них и в канадках на заставу приходите? Разве вы не должны их надевать только на катере, а на заставу приходить в бескозырках? А если холодно то в бушлатах или шинелях и шапках?
- Товарищ капитан, шинель и шапка ушанка вообще не морская одежда. Её ошибочно нам выдают. Я так думаю...
- Ладно, сейчас не об этом, - отмахнулся особист. - Думаешь афганцы не видели, что после прогулки эти некто, погрузились на катер, где их ждали ещё двое, и с песнями отправились на нашу сторону? Скажи, на вашем участке много катеров, кроме ваших?
- Да нет ни одного.
И после паузы, посмотрев за реакцией Валерия, особист уже более жёстко продолжал:
- Так чего же ты из себя строишь? Нищета и блеск куртизанки. Вы что, мудаки, вообще нюх потеряли?
- Да мы ...
- Что мы? Это между прочем нарушение границы.
- Какой границы? Там кругом наши войска. Это что не нарушение границы?
- Ты это не путай. Войска наши там находятся по договору, а пограничникам нарушать границу никто не позволял. Нарушение границы пограничниками рассматривается всегда, как перенос этой границы. А теперь ты мне ответь. Что была демаркация? Мы что, переносим границу в глубь Афганистана?
- Да нет.
- Так какого хера вы вытворяете?
- Да ладно, десантура вообще грабежами занимается и нечего.
- Вы себя с десантурой не ровняйте. У них мозгов нет. У них голова для того, чтобы кирпичи ей ломать. Их по этому принципу туда и набирают. А вы элита вооружённых сил. Хомо милитари сапиенс - человек военный, но разумный. Вам государство доверило самое дорогое. Границу. Вы даже по уровню получаемой информации, доводимой до вас, о всём происходящем в стране, стоите на другой ступени в отличие от остальных вооружённых сил. Считается, что вы должны знать больше, чем другие. Кроме того, вы носители хотя ещё и маленьких, но уже секретов. Вы находитесь в системе. Вам доверяют. А вы?
Закурив и переведя дух продолжал:
- Всегда моряки были самой грамотной частью вооружённых сил. Даже в царское время, когда было выгодно иметь полуграмотных солдат, чтобы меньше читали и не задумывались о жизни, а знали только "сено-солома", моряки были самые грамотные. Потому, что на флоте была самая передавая и очень сложная техника. И государство вынуждено было учить моряков грамоте и остальным наукам. Поэтому в Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию, и до неё, моряки были главной движущей силой. Яркий пример - матросы Железняк и Дыбенко. Ну и конечно - броненосец "Потёмкин" и крейсер "Аврора".
Потом особист поняв наверное, что увлёкся, вроде не на политзанятиях, да и он не замполит, уже более спокойно добавил:
- Да вас даже кормят гораздо лучше чем солдат пограничников, не говоря уже о других. Чего вам не хватает? Ну что с вами делать?
И махнув рукой, как бы в завершение разговора добавлял:
- Так что не знаю, чем кончится для вас эта прогулка в трусах. Решается. В конце концов не детский сад, пора повзрослеть. В любом случае, заруби себе на носу и передай своим, наше терпение не безгранично. Ещё что-нибудь подобное выкинете, все - на базу ишаков пасти.
И они получали очередное взыскание.
Что правда, то правда. Информацию им доводили такую, что в газетах не прочитаешь, и в новостях не увидишь.
Почему-то считалось, что они должны были всё это знать. Не понятно для чего, но тем не менее. Видно они и правда были уже на каком-то ином уровне в отличии от других военнослужащих.
Про грамотность он был тоже прав. В Анапе, в учебке, они целыми днями, безвылазно, сидели в учебных классах.
По выданному "свидетельству об окончании" было видно, что им преподавали восемнадцать теоретических предметов. И это не гражданка, сачкануть не удалось никому. Спросили, на выпускных экзаменах, с них по полной.
Смешно сказать, но им запрещали во внеурочное время заниматься физической и строевой подготовкой. По два часа в неделю, по расписанию, как в школе, и всё. Ну и утренняя физзарядка. Всё учебное время проводили в аудиториях и на практике.
С кормёжкой тоже. Кормили их хорошо. Они не понимали всех тонкостей, но знали, что у погранцов питание по норме два, а у мореманов по норме семь. Разница даже в числах заметная. Как говорили: норма у них была офицерская.
В дивизионе у них не только на обед, но и на ужин было - первое, второе и третье.
Все старшины застав хотели дружить с мореманами.
Потому, что кроме питания на заставе из общего котла, они получали, в виде дополнительного пайка, раз в неделю, разницу между этими нормами. И разница была большая. Всё это было не съесть, а кое-что, вроде сливочного масла, в жару, и не сохранить.
Поэтому брали, что наиболее интересовало, а остальное оставляли, благодарному по гроб жизни, старшине. Если старшина заставы, конечно, был мужиком стоящим. У него же вечная недостача.
Старшина тринадцатой заставы, вздыхая и ухмыляясь, рассказывал Валерию:
- Принимал заставу у прежнего старшины. Вижу кроме четырёх свиней числится ещё и корова. Спрашиваю: где она? Он отвечает: да вон за дувалом (забором) пасётся. Куда она денется? Здесь посторонних нет. Граница. А я молодой, неопытный был. Бумаги и подмахнул. Так коровы до сих пор и найти не могу. Где-то пасётся. Списать её не могу. Так и висит на мне. Вы на фланге случайно нигде её не видели?
Плавсостав, как их называли в дивизионе, вообще была своеобразная вольница, на которую точили зуб многие офицеры по всем заставам и в самом дивизионе.
Но сделать с ними ничего не могли. Они были специалисты, и заменить их было некем.
Даже объявив кому-нибудь из плавсостава взыскание в виде гауптвахты - никого ни разу на неё не посадили. А кто тогда будет боевой единицей управлять? Запасных подменных мотористов-водителей не было.
Поэтому взыскания на плавсостав не действовали. Отпусков на Родину и увольнений в город у них не было. А другие поощрения были малоинтересны.
У многих при мичманских должностях звание было - матрос.
И Валерий простой матрос, будучи уже командиром катера и старшим стоянки, на третьем году службы, получал зарплату, в соответствии с занимаемой должностью - двадцать с лишним рублей. Для военнослужащего срочной службы - хорошие деньги.
Так как обычный матрос должен получать около шести рублей. Три восемьдесят как рядовой состав, рубль за то что плавсостав, и рубль за третий год службы. Ну, минус налоги. А как же - это обязательно.
Назначение командира катера и выбор ему младшего процесс не простой.
В нём участвуют и согласовывают между собой несколько служб: начальник штаба, главный механик, замполит, и обязательно комсомол. Особый отдел даёт, на это, отдельное добро.
И только потом командир дивизиона назначает.
Граница, это не шутки. Психологическая совместимость у экипажа должна быть не хуже чем у космонавтов. Тем более что у них всегда при себе было оружие.
Конфликтов в экипажах, да и вообще в плавсоставе, Валерий за свою службу не припоминал.
Этому конечно способствовало единоначалие. Младший знал, что им может командовать только старший катера, а старший знал, что его младшим никто кроме него командовать не посмеет, а сам он в свою очередь подчинялся только: главному механику дивизиона, начальнику штаба дивизиона и командиру дивизиона.
Все остальные на границе, несмотря на свои звания, обязаны были быть с ним вежливы. Хотя это и нарушение всех уставов, но так было принято.
Ну и конечно же селекционный отбор, который проводили органы безопасности, начиная с призыва, не допускал в их ряды людей неуравновешенных, да и просто дураков.
Плавсостав имел допуск от КГБ, на охрану границы. И на плавсоставские шалости, конечно в пределах разумного, особому отделу было плевать.
Они им доверяли в главном - охрану границы. Самой первой её линии. Ближе к сопредельному государству не было никого.
Даже психологической преграды перед чужим государством, в виде контрольно-следовой полосы, не было. Они, от нечего делать, выходили погулять по этому сопредельному государству.
Поэтому снять то моряка с катера было легко - замену найти сложно.
Кроме всего остального, Валерия, как и других моряков-пограничников, постоянно агитировали поступать в высшую школу КГБ, или продолжить службу где-нибудь ещё по этому профилю. Например в охране советских посольств за границей.
Мало кто знает, что посольства СССР за бугром охраняли, по крайней мере в то время, пограничники.
Предлагали и многое другое, чем ближе к увольнению в запас, тем более настойчиво.
Чем то они всё-таки нравились госбезопасности. Всё-таки она считали их за своих и не хотела с ними расставаться.
Наверно много времени и средств потратили на проверку их благонадёжности и лояльности. Да и не по хозяйски это - кадры разбазаривать.
Ну а то, что они иногда шалят. Так это молодость, которая к сожалению пройдёт. И вообще, кто без греха?
Поэтому и говорит всегда Валерий, что в госбезопасности служат нормальные мужики. Ему они ничего плохого никогда не сделали. Хоть и могли. Они просто не мелочны. У них более серьёзные дела.
Наверно с увольнением их призыва особистам стало скучнее.
После призыва Валерия, на афганскую границу в Термез, из Анапы стали направлять совсем по другому принципу.
Из-за начавшейся войны, это стало почётным. И распределяли на афганскую границу людей по написанному ими заявлению. После рассмотрения его на открытом комсомольском собрании - достоин или нет. И после данных рекомендаций от непосредственных командиров и замполита роты.
Понятно, что за люди поехали в Термез после такого фильтра.
Призыв Валерия и все призывы до него, присланные в Термез, были нарушителями дисциплины. И это было как наказание.
Но дисциплину нарушали все. Так что это были не просто нарушители, а нарушители не осознавшие, не раскаявшиеся. Так сказать - идейные. Кого в учебке так и не смогли обезличить и привести к общему знаменателю.
Все были с характером и внутренним стержнем. Про службу каждого можно было легенды или песни слагать.
А после них стали привозить пополнение, состоящее в основном из тех у кого одни поощрения. Кого рекомендовали.
Народ в основном скучный.
Правда их всячески пытались перевоспитать на границе, но чувствовалось - материал не тот.
Хотя хорошие ребята среди них были. Например первый младший у Валерия, из трёх побывавших у него, Вася Киселёв с Кубани.
Как говорится: пол года он был его надеждой и опорой во всех делах, пока не получил свой катер. Но таких было мало.
Второй младший, парень тоже неплохой был, но без чертинки в глазах. Он так и сказал, что не сомневается в том что за время службы он получит и звания и награды. Чем вызвал у Валерия ехидное пожелание - "ордена сутулого".
Вот поэтому замполит дивизиона и молил бога: скорее бы уволился их призыв. Последний, который он не мог контролировать.
Перед увольнением в запас вызвал Валерия командир дивизиона, уже капитан второго ранга Васильев:
- Ну что, земляк? Не оправдал ты моих надежд. Ничего ты не понял после нашей беседы два с половиной года назад. Я думал - земляк. Будешь хорошо служить. Поддержу. А ты?
- А что? Нормально служил.
- Смотри, - продолжал командир, показывая личное дело. - Постоянные нарушения дисциплины. Восемнадцать неснятых взысканий и ни одного поощрения. Это что, нормальная служба?
И ответил Валерий ему с полной откровенностью:
- Да, товарищ командир. После того нашего разговора, я ушёл служить на восьмую заставу, перед самым началом войны. Все первые, зимние, месяцы, несли службу на переправе по шестнадцать часов в сутки. Промокшая, от постоянных дождей, одежда высохнуть не успевала. Постоянно в сырости и холоде, на ветру, при минусовой температуре. Каждый день. Без выходных и больничных. Не было у нас такого права. Вот это - служба.
- Погранцов с отряда через две недели меняли. Раздав им награды и благодарности, увозили отдыхать, меняя другими. А мы там были восемь месяцев бессменно. И ни одного слова благодарности не услышали. Только шмоны и претензии от проверяющих из дивизиона. Нас заранее определили в число тех, кто никогда ничего не заслужит. Мы плавсостав - вечная проблема для дивизиона. Может это - служба?
- Катер у меня всегда в идеальном состоянии. Что касается непосредственно охраны границы - нарушений по службе нет. Инспекторские проверки всегда мой экипаж сдаёт на отлично. Но почему то с меня три раза снимали классность. И если я правильно информирован, то минимум два раза вы подавали мне на звание и оба раза вы же эти представления отзывали. Ну хорошо звания отзывали за мою недисциплинированность, но ведь классность-то даётся не за красивые глаза и хорошее поведение, а за профессионализм. У нас в дивизионе все береговые имеют и звания и награды, а плавсостав одни матросы на старшинских и мичманских должностях. Даже старших матросов по пальцам перечесть. Не заслужили. Как же вы нам таким катера, оружие и охрану границы доверяете? Это что - служба?
- У вас права не только наказывать, но и поощрять. Но о поощрениях вы забыли. Вот я и понял, что добрых слов всё равно не дождёшься. Так чего напрягаться? Крутись как можешь, Валера. Вместо начальника штаба и замполита, меня воспитала граница.
И надо отдать должное, ещё не старому, но уже седовласому, командиру, он с ним согласился:
- Да, ошибки у нас есть, здесь мы конечно не доработали. Но надо было об этом сразу докладывать.
Неужели он не понимал, что этого в принципе быть не могло. Они были не из тех, кто "докладывает".
Да. Можно даже высокопарно сказать, что вместе с уходом их призыва заканчивалась эпоха.
Целая эпоха из жизни Термезского дивизиона сторожевых катеров. Эпоха надёжных, свободолюбивых и сильных характером молодых ребят, которых уважала вся граница.
А на смену им приходила, в принципе, неплохая, но немного не такая, с другими взглядами на службу молодёжь.