Этого парня звали Давид Броненберг. Ему было 17 лет, и он учился в 11 классе главной школы. Несмотря на то, что он был очень способным учеником, в этот вид школы он попал по большому недоразумению.
Давид был худощав, среднего роста, темноволосый с причёской под каре; любил тёмную и закрытую одежду даже в жаркое время и крайне редко обновлял свой гардероб. Он, мягко говоря, не очень заботился о своей внешности: волосы постоянно были растрёпаны, одежда в угоду удобства была не по размеру большая, на которой Давид очень часто своевременно не замечал пятен; зато его кровать всегда была идеально убрана, а в тетрадях была чистота, хороший почерк и прекрасно выделены темы и параграфы. Он всегда был задумчив, спокоен, угрюм, замкнут и необщителен, в отличие от своего старшего брата Макса, который был активным и общительным.
Бабушка и дедушка Давида работали на местном районообразующем предприятии. Они рано женились, и им дали комнату в местном общежитии. Они очень обрадовались этому и мечтали когда-нибудь скопить денег, чтобы купить квартиру, но родилась старшая тётя Давида, поэтому мечты о квартире были отложены на неопределённый срок. Далее родился дядя, а после и мама Давида. Денег у семьи было совсем немного, но главы семейства никогда не отчаивались и всегда сохраняли свою жизнерадостность. Так они прожили много лет: двое старших детей переехали в другие города, нашли там работу и завели семьи, а младшая дочка вышла замуж и зажила в местной квартире мужа. В браке родился Макс, а затем и Давид. Вскоре их отец заявил, что не хочет оставаться в этом районе и городе, так как здесь нет роста и перспектив, поэтому родители переехали в другой город, оставив мальчишек на попечение бабушки и дедушки. Они аргументировали это тем, что Макс посещает здесь школу, а Давид — детский сад, поэтому менять окружение им будет вредно. К тому же, мама говорила, что это ненадолго, и они вернуться, как только заработают денег. Так разъехались все дети, но остались внуки.
Через некоторое время у предприятия начались проблемы, а вскоре оно и вовсе закрылось. Для некоторых людей это не означало ровным счётом ничего, но для бабушки с дедушкой это стало настоящим ударом, ведь они так много сделали для его развития и так много лет жизни отдали ему. Дедушка не выдержал этого и скончался. На похоронах бабушка просила дочку вернуться, но та сказала, что вместо этого она будет регулярно высылать деньги, так как она нашла в большом городе хорошую работу и не желает возвращаться даже ради детей.
После всех этих событий бабушку как будто подменили: из задорной и жизнерадостной она превратилась в угрюмую и задумчивую, как сегодняшний Давид. У неё появилась привычка зависать на одном месте, засматриваться в одну точку, сидеть без дела, хотя раньше за ней невозможно было этого заметить. Иногда она всё же читала газеты или смотрела новости в общей комнате. Пока все обсуждали принятые законы или произошедшие события, бабушка продолжала сидеть с каменным лицом. Казалось, никакая новость из современного мира не могла растормошить или обрадовать её. Растормошить её мог только отъявленный хулиган и непоседа Макс, а вот обрадовать мог умный и покладистый Давид. Когда последний пошёл в школу, то сразу же стал радовать бабушку своими успехами.
Долгими вечерами, когда Макс убегал к своим друзьям во двор, Давид и его единственный родитель проводили время вместе: пили чай, беседовали, гуляли, играли или занимались уборкой. Кажется, бабушка заново нашла своё счастье и начала потихоньку оживать.
Всё вроде бы налаживалось, однако Давид с Максом были мальчиками, то есть будущими мужчинами, и им нужен был отец. Сосед, тридцатилетний Густав, сам не имел детей, поэтому был рад провести время с обоими. Казалось, дела идут в гору.
Так они и прожили несколько лет, пока состояние бабушки совсем не ухудшилось. Переживания незаметно подтачивали её здоровье, и в один прекрасный момент её не стало. Абсолютно для всех, кто её знал, это стало шоком. Скорбели все да единого.
— Какого же прекрасного человека мы потеряли! Она была как лучик света для всех нас. У неё было такое больше сердце. Она… Она…
Хорошие слова об усопшей были слышны из каждых уст. Все грустили, но такую боль, какую испытал Давид, не испытал никто. Его сердце раскололось на части, он замкнулся в себе, поэтому не мог наладить отношения со сверстниками.
Эта замкнутость послужила причиной издевательств в школе. Внезапно его начали дразнить, подшучивать, давать тумаки, оплеухи, толкать, но Давид не мог постоять за себя. Он молчал, копил в себе обиду и не понимал, почему некоторые ребята внезапно стали так относиться к нему. Позже Давид выяснил, что всё началось с группы лиц, которые являлись друзьями или, скорее, прихвостнями некого неформального лидера Вульфа, который был одноклассником Давида. Зачем он и его «друзья» издевались над ним, так и осталось загадкой. Давид предполагал, что Вульф делает это для возвышения себя унижением других или из-за потребности кого-то ненавидеть. В любом случае оправдать эти действия было невозможно.
Несмотря на это, Броненберг всё же имел лучшего друга и нескольких собеседников, что невероятно бесило Вульфа. Последний решил время от времени пускать про Давида грязные слухи. Это сработало: от него отвернулись все, и покинул даже самый лучший друг Крис. Броненберг просто был обезоружен, и это сильнее всего наполняло его злостью и чувством мести, но как доказать людям, что это ложь? «Всё равно они не поверят», — думал Давид. Его разрывало от вопиющей несправедливости, но он ничего не смог сделать, и ему пришлось проглотить всю обиду. Здесь он понял, что самое опасное оружие против человека — это клевета.
Единственным другом для Давида был Густав, но тот сообщил, что вынужден переехать в другой город. Это стало очередным ударом, но после всего произошедшего Давид стойко принял его. В итоге он остался один со своей болью, регулярными письмами от мамы и братом, который всё реже появлялся дома и не очень много разговаривал с ним, разве что «Привет!» и «Как дела?». Конечно, в таком случае Давиду было бы стыдно рассказать ему о случившемся, ведь тот был совсем другим человеком и не понял бы его: «Ты мужик или кто? Дай им промеж глаз, чтобы навсегда запомнили. Или ты так и останешься хлюпиком?» — представлял он слова брата. Да и некогда было Максу разбираться со всем этим, ведь он очень занятой и появляется дома нечасто. Рассказывать об этом соседям тоже было не вариантом, и хотя отношения с ними были неплохие, всё же они посторонние люди, и между ними всегда есть барьер.
На письма мамы Давид отвечал кратко, в духе «Всё хорошо!». Он не хотел делиться с мамой о наболевшем, так как боялся, что она будет волноваться. Позже появились сотовые, и они могли разговаривать, но Давид был немногословен. Позже эти звонки стали ему докучать. Он начал злится на мать за то, что она не рядом, но старался не показывать этого.
Год застоя, страданий и пустоты. Каждый день одно и то же: школа, прогулки по улице, уроки и койка. С таким режимом можно запросто загнать себя в могилу, и Давид решил круто изменить свою жизнь: во-первых, занялся спортом, во-вторых, устроился на работу после школы, в-третьих, стал забываться в книгах и учёбе. Он всегда старался чем-то занять себя, что-то узнавать и куда-нибудь выбираться из дома.
Кстати, так как Давид был несовершеннолетним без опекуна, его могли забрать в детский дом, но усилием соседей этот вопрос был решён, тем более что Макс был уже совершеннолетним, да и соседи могли присмотреть за Давидом, но этого не требовалось, так как он был вполне самостоятельным. В деньгах он тоже не нуждался, так как мама присылала их в достаточном и количестве, и его подработка также давала лишний евро.
Шло время, наш герой рос, умнел и развивался. Его почти покинула боль утраты, а ребята всё реже стали издеваться над ним, а в последнее время совсем перестали замечать. В это время к Давиду пришло понимание, что касательно отношений со сверстниками, он находился не в самой худшей ситуации. Выяснилось, что в школе бывали случаи реального избиения людей, причём в самом здании учебного заведения. К сожалению, никто из жертв не оказался настолько сильным, чтобы впоследствии противостоять обидчикам, вызвать хотя бы на разговор или честный поединок. Приходили родители, разбирались с учителями и директором, но это не давало результатов: жертвы либо отказывались показывать пальцем на обидчиков из-за страха последующей расправы, либо всё же показывали на них, но доказать вину того или иного драчуна не представлялось возможным из-за отсутствия свидетелей, видео или фото доказательств. После этих безуспешных разборок Давид хотел поддержать этих жертв и скооперироваться с ними, чтобы противостоять злу, но этих людей уже не было в школе. Большинство, зализав раны, переводилось в другие учебные заведения, а один случай всё же стал трагичным: парень не выдержал и покончил с собой. Давид не был уверен в этом, но по своему опыту он предполагал, что корни всех этих деяний исходят от одного центра — Вульфа, а руками всего этого становились его приятели.
Если бы не последний факт, то Давид мог бы полностью радоваться своей наладившейся жизни, но это не давало ему покоя: он мечтал, чтобы справедливость восторжествовала, но не знал, что делать и не рисковал предпринимать каких-либо действий из-за печального опыта избитых ребят, но мысль об этом его не покидала.
Собственно, в таком обличии мы и застаём нашего героя.