Промозглый осенний ветер обрывает почерневшие листья так сильно шумящей придорожной лесополосы. Весь окружающий мир напоминает старое немое кино. Лишь незатихающий ветер небрежно ломает общую архитектуру картины.
Это случилось в середине ноября. Крошка Джейн, хрупкая бледная девушка, уставшая от дождей и бессонницы, вышла к старому шоссе в молчаливой компании свинцовых туч.
Цок, цок... Каблуки ее викторианских туфель медленно отсчитывали шаги. Мокрый асфальт, испещренный трещинами, все еще кутался в остатки предрассветного тумана. День задавался пасмурный. Он обещал быть точно таким же, как вчера и позавчера. Таким же, как год назад или как на прошлой неделе. Непрерывный внутренний диалог окраин Новой Англии. Мир устал от осени. Он стал похож на скучный сон старика, который хочет уже скорее сгинуть в холодной могиле зимы.
Цок, цок... Осторожно ступает Крошка Джейн. Этим вечно болезненным выражением лица ее наградила природа. Природа — Церковь Сатаны. Так говорили сестры аббатства Святой Веры. Которых Джейн считала не слишком умными, для того чтобы вступать с ними в спор. Когда-то она посещала их воскресную школу. Где, сидя в просторном классе, вместе с другими девочками они читали Библию и пели псалмы. Все это было так невероятно давно, что сейчас уже кажется ложным воспоминанием.
Цок, цок... Размеренный такт шагов отсчитывает метроном.
Джейн неторопливо идет туда, где линия дороги, оборвавшись, уходит за горизонт. Веревочные движения ее тонких рук сбивает мелкая дрожь. Ветер путает черные прямые волосы. Рот слегка приоткрыт. Взгляд рассеян. Она чувствует себя смятенной и подавленной.
— Наша Крошка Джейн, — Так ее называли родители. Она помнит те яркие моменты, когда они были вместе. Тот день, когда она с ними в последний раз праздновала рождество. Когда мама готовила идейку, а папа украшал праздничную елку. Потом они вместе садились за стол, разговаривали, шутили и много смеялись. Мир в те минуты казался необычайно светлым и милым.
— Наша крошка Джейн. — Сейчас эти слова звучат в ее голове точно шепот призраков.
Мир изменился до неузнаваемости.
Цок, цок... Она делает вдох. Ее легкие наполняются сырым и промозглым воздухом. Еще один вдох. Выдох...
Джейн всматривается в глубину черного леса. На секунду ей кажется, что она кого-то видит. Но что-то мешает ей, будто пелена на глазах. Природа прячет свои секреты.
Природа — Церковь Сатаны. А звери — ее прихожане. Звери не соблюдают заповеди Божьи, проживая свои жизни во грехе.
После смерти все звери обязательно попадают в ад. Теперь Джейн в этом не сомневалась. Даже такие красивые белочки и зайчики. Все утонут в гиене вечных мук. И ни одна их молитва не будет услышана. Впрочем, и молиться они умеют лишь Сатане.
Джейн на мгновение представила сгорающую в огне белку.
Где-то вдали ветер продолжал петь свою обреченную песню.
Бывают звери, которые внешне выглядят как люди. У них обычные человеческие руки, тело и лицо. И лишь душа у них от зверя. Звериная душа послушника Церкви Сатаны.
Их можно узнать по хищному блеску в глазах. Они бродят по ночным городам в поисках жертвы. Их привлекают чистые невинные души. Чутье никогда не подводит их. В любую погоду и в любом месте они всегда движутся в точно выбранном направлении.
Ветер резко стихает, уступая место моросящему дождю.
Джейн неожиданно пронзает разряд молнии. В ее голове раздается оглушительный раскат грома. Она моментально все вспоминает. Теперь она понимает, что так привлекло ее взгляд. Там, в глубине черного леса, лежит ее обнаженный труп. Труп, растерзанный зверем, с телом человека.
Перед глазами проносятся картинки. Джейн вновь видит свою смерть. Но ей уже не страшно. Ведь у нее больше нет чувств. И эта осень для Джейн не закончится никогда. Ведь времени тоже больше не существует. Она заперта в этом месте навечно. И она знает, что ее никогда не найдут.
Дождь временно стих, и ветер снова берет роль первого плана. Опавшие листья уносятся прочь.
Этот день точно такой же, как вчера.
Цок, цок... Раздаются эхом шаги на пустынном шоссе.