Гл.8
На следующее утро Яков проснулся и почувствовал сильную жажду, до умопомрачения хотелось пить, но как назло к нему никто не подходил. Некоторое время мужчина ворочался в своём ложе, но вскоре не выдержал и решил самостоятельно подняться. Но не успел и шагу шагнуть, как повалился обратно в постель от начавшегося головокружения.
"Да, не зря старуха пророчила, будто это не шутки."
Яков попытался кого-то позвать и, к удивлению, у него это получилось. Сначала тихо, но потом всё громче и громче:
- Варя... Варь... Варя, ты где? - но ему никто не отвечал. Мужчина прислушался и обнаружил, что в доме, кроме него, никого больше нету.
"Наверное, все на улице."
И тут же, до него донёсся скрип открываемой двери.
- Варь! - снова позвал он. Через мгновение из-за шторки появилась улыбающаяся девушка. Она во все глаза с радостью смотрела на него.
- Воды принеси, пожалуйста. - попросил Яков. Варя кивнула и с быстротой молнии выполнила его просьбу, и снова куда-то унеслась сломя голову.
"Побежала своим сообщить, что я уже говорить могу." - догадался Яков.
И точно. Через считанные минуты к нему явился сам хозяин. Он степенно прошёлся к ногам больного и уселся на краешек лавки. Кирилл Николаевич, как и его жена, был худощавым, но всё ещё крепким, как говорят, жилистым стариком, несмотря на преклонный возраст и некоторую сутулость в осанке. От него за версту веяло какой-то мощью и непомерной силушкой. Яков даже побаивался этого лесного исполина.
- Варька молвила, что ты уже соловьём заливаешься? - произнёс в шутку Кирилл Николаевич, поглаживая свою пушистую белоснежную бороду, при этом не спуская с него слегка прищуренных, но ещё не потерявших блеска, глаз.
- Да. - коротко ответил Яков.
- Ладно. Ну и с каких краёв ты к нам залетел? - последовал следующий вопрос.
- Да тутошний я, с Подвойского.
- Угу. - старик, почему-то важно кивнул и вместе с головой колыхнулась его борода. - Ну и чьих ты будешь?
- Угольников я. А зовут Яковом.
Хозяин сдвинул брови, что-то вспоминая.
- Постой, а Мишка Угольников не родственник тебе?
- Это мой отец.
- Добре. - Кирилл Николаевич помолчал, продолжая изучать молодого человека. - Я и деда твоего знавал, кажись, Фёдором кликали?
- Фёдором. - согласился Яков.
- Ладно. Ну, рассказывай, что там у вас произошло на зимовье?
Яков прокашлялся. Ворошить те страшные события ему никак не хотелось, сердечная рана ещё не зажила, но он понимал, скрывать не имеет смысла, и человек, который спас ему жизнь, имеет право знать всю правду.
- Пока Советы не установили законы на пушнину, мы с другом явились на зимовье пострелять белок. Туго нам нынче, корма для коровы нужны, да и зерна подкупить требуется. Добыли мы с Илюхой с десяток белок и маленько соболей, пять дней в сугробах пролазили, а ночью прибыл Анисим, наш помещик, отобрал шкурки, а нас порешили. Но я очнулся, а Илюху уже было не спасти... - голос дрогнул, но Яков крепился. - Там подземный ход есть, через него я и вылез. А так бы сгорел, они же и сруб подожгли.
- Дааа... - протяжно проговорил старик. - Дела... Дядька этого Анисима посговорчивее был, а этот будто чертяка с рогами. Ну и как ты теперь домой возвернёшься, не порешат они тебя там?
- А что же мне, всю жизнь в лесу прятаться?
- Не дело, сам знаю. Да только всё одно тебе отлёживаться надоть. Слаб ты ишшо, крови много потерял. Весь возок мне залил.
- И много мне лежать? - разочарованно поинтересовался Яков.
- Старуха молвила, хотя бы недели три, вроде сурьёзно это. Но ты ить не выдержишь?
- Не выдержу. В деревне никто не ведает, что случилось, надобно людей оповестить, чтоб насторожились. Мало ли ещё кого он задумал угробить. Ить перед нами и Прохора Аверина извёл. Да и заждались меня там.
- Не обессудь, в деревню я не поеду извещать. - старик похлопал его по ноге. - Не потому, что заячью душу имею, а таков мой жизненный уклад. Коли сюда кто подойдёт по твою душу, то я буду тебя защищать до последнего патрона, а туда не подамся. - старик тяжко вздохнул. - Раньше никогда ни во что не вмешивался и на старости лет не собираюсь. Не дай Бог что со мной, как старуха моя и внучка без меня проживут? Кому они нужные? А тут ты мой гость и я перед тобой обязан... Ты вот что... Отдохни хотя бы днёв десять, а потом я тебя до окраины довезу, но нынче ты должон поберечь себя, вразумел?
- Добре. - Яков улыбнулся. - Спасибо вам, Кирилл Николаевич.
- За шо? - старик хотел было подняться, уже привстал, но снова уселся на место.
- А то не за что? Шо жизнь мою спасли.
- А, ты об ентом?! Так то пустяки. На то мы и люди, а не зверьё дикое, навроде вашего Анисима.
Уже Яков сам управлялся с едой, а на третьи сутки и в уборную без провожатых добрался. Немного тело тряслось от слабости и на свежем воздухе вновь голова закружилась, но он не спешил: постоит чуток, потом двинется потихоньку, держась за молодые деревинки, и снова после постоит. Зато какой радый был, когда получилось туда-сюда обернуться невредимым. И в этот же день, в обедах, уселся с хозяевами за стол, надоело лёжа хлебать поднесённое.
- Можа, ещё бы поберёгся, а то, он, как скукожился. - опасливо проговорила хозяйка, а у Варьки тут же заплясали бесенята в глазах. Девушка глаз с него не сводила, следила за каждым движением. Каким-то шестым чувством Яков улавливал, будто лесная красавица чрезмерно много уделяет ему внимания. Неужели...
Догадки подтвердились, когда однажды, воспользовавшись отсутствием в хате деда с бабуней, Варька неожиданно быстро вломилась в его "покои" и без всякого предисловия напрямик спросила:
- Ты женатый?
- Да. - не солгал Яков.
- А жена не налипная?
- Не. Законная.
Варька тут же выскочила на улицу и больше у него не появлялась, к общему столу тоже не приседала.
Кирилл Николаевич по обыкновению прочёл молитву, все перекрестились и приступили к поеданию пшеничной каши с молоком из общей кастрюли.
- А внучка чего ж? - спросил Яков, заметив отсутствие Вари.
- Да ну её! - молвила хозяйка. - Зараньше поела, теперь снег гребёт во дворе.
- Ты вот что... - обратился старик к гостю, давая жене понять, что она ведёт пустой разговор. - Просьба к тебе будет.
Яков облизал ложку и положил её на стол.
- Слухаю вас, Кирилл Николаевич.
Тот кивнул, мол, готов пояснить, но указав на чугунок, распорядился:
- Да ты ешь, одно другому не помеха. - и Яков тот час послушался, зачерпнул полную ложку каши и отправил её в рот.
- Мы особо тут ни с кем не держим приятельских отношениев, - начал хозяин. - но как-то Петровна... - и он мотнул головой в сторону супруги. - спасла заблудившуюся в лесу бабёнку, Катерину Оленеву..
- Катерину Оленеву? - переспросил Яков. - Не ведома мне такая.
- Да она не с вашего села, с Вольного. Ты не сбивай, как закончу, так и ты слово вставишь.
Яков растерялся и попросил прощения. Старик махнул рукой, мол, принимается и продолжил:
- Так вот, значит... С тех пор они и подружились. Иногда в гости к друг другу наезжаем: и по праздникам, и просто, если помочь чем-то. А вчера я на глухаря ходил и встренул в тайге мужика с их деревни, а он поведал, что занедужила наша Катерина, опосля того, как у них эта... прод-раз-вёр-стка случилась. - по слогам, чтобы озвучить правильно, проговорил он. - А у вас появлялись коммунары? - хозяин пристально заглянув в его глаза.
- А то как же! У нас тоже зерно забрали, кур и поросёнка наибольшего. Я же говорил, потому и на белку подались.
- Помню. Вот и у них многое чего унесли, главное - лошадь, а без неё теперича никак. А коли разобраться, кого они ограбили? Крестьян и ограбили. Ну раз ужо затеяли эту... развёрстку, то у кулачья с помещиками и забирайте излишки, а у таких, как мы, откель они? Довели страну своими революциями, поганцы, ить до чего дошло - брат на брата вилами замахивается, а сын на отца, тьфу нехристи. Позор какой! До гражданской войны сподобились дотянуть.
- У нас, когда были коммунары, то обещались, вроде та война быстро закончится, мол, большевики борются за правое дело. - осмелился сказать Яков.
- Один Господь знает, правое то дело или левое. А церкви зачем громить, они их строили? Это же наша вера, наши корни, а они на святое лапы свои грязные протянули. Мир умом тронулся, ну и как Господу на нас не гневаться?
- Кирилл Николаевич, а вы супротив новой власти? - спросил Яков и сам же забоялся своего вопроса.
- Я супротив перемен, где кровушка напрасно проливается. А по-моему, затеял тот Ленин переворот, так сделай так, чтобы как можно меньшее количество народу пострадало, али я не прав?
- А какая война без крови? - усомнился Яков. - Так завсегда. Он, батя с мировой явился, весь израненный. Там же и позвоночник угробил, теперь спиной без конца мучится.
- От и плохо.. Ну то ить против немца, вроде Отечество защищали. Я тоже воевал и не так обидно, хоть и говорят в народе, что и эту войну можно было избежать... А хочь и царя попомнить... Ну что он сделал лично мне хорошего или вам? У барина вся земля и он распределял, кому скока дать, а кому и вовсе не дать. Холопили на господ, а ребятишки с голоду помирали. Богачи-то, знамо дело, не тужили, а мы, убогие, существовали по ту пору. Это повезло, что умерший помещик добротой отличался, а то наше семейство ужо давным-давно на погосте улеглось бы. Живём ить с лесу, а он не запрещал охотиться. Кабы не революция, то его племянник натворил бы чудес. Он покуда приглядывался да с властью своею свыкался, а тут и другое времечко наступило. Не успел.
- Советы посулили землю крестьянам, мол, колхозы зачнут создавать и буде житуха, како в сказке. Небось, слыхали?
- Слыхал, а то как же! А на то я скажу вот что: Опять у нашего Сафрона поехали Андроны.
- Брешут, значит?
- Кто ведает, как оно случится, но не верю я, что без кровушки обойдётся. Раз ужо справедливости нету, с первых шагов, всех поровняли под одну гребёнку: и кулаков, и нищих. Но дай Бог, чтобы я ошибался. Когда это те колхозы зачнутся, хотя б через десяток лет, а пока нам выживать надоть, а как, то другой вопрос...
Ладно, Яков, возвернёмся к моей просьбе. Мы с Петровной нынче до Катерины мотнём, травок ей отвезём лечебных. Может статься так, что и заночуем. Ты тут за Варькой пригляди, чтобы никто обидеть её не посмел. Одно ружьё с собой прихватываю, а другое в кладовке висит. Гляди, Яков, на тебя вся надежда, а то всякие тут по лесам прячутся, так что, держи ухо востро.
- Да я не из пугливых, но коли сумневаетесь, то возьмите Варьку с собой.
- Да как её возьмёшь, на бечёвке, что ли потянешь? Не хочет она, наотрез отказалась. - вмешалась старуха. - Ох и норовистая, в кого такая? Ей бы пацаном родиться, тогда бы и в самую точку.