Гл.9
Яков наблюдал в окно, как старики уезжали к своей знакомой и как Варя их провожала. Мужчина подумал, будто она вот-вот тоже зайдёт в избу, но девушка не появлялась, а уже скоро темнеть начнёт.
"Вот чёртова девка. - не зло подумал о ней Яков. - Теперь переживай, чтобы ничего с нею не стряслось. А может и лучше, что она не рядом, а то давно ужо сил нету любоваться на её пышные формы на груди. Да и Варька не прочь, чтобы я помял её слегка, но только, что потом с этим делать?"
Яков осознавал, что даже и сам не заметил, как Варька без спроса забралась в его сердце: ему постоянно хотелось видеть её, говорить с нею, да и чего греха таить, повалить в мягкую постельку. Изголодался за женским телом, а тут такая краса.
Не совсем честно, в отношении стариков, ить они ему доверяют, а он непозволительные мысли затаил к ихней внучке. Но что с этим поделать, вот такая суровая мужская правда - не упустить возможность и взять то, что плохо лежит.
А как же Авдотья? Он же так любил жену и с таким трудом добивался с нею встречи.
Якову припомнилось, как он познакомился со своею супругой. В их деревне не было храма, вот Угольниковы и ездили на центральную усадьбу, в небольшую церквушку. Именно там ему и приглянулась яркая и фигуристая Авдотья, которая довольно не сразу ответила ему взаимными чувствами.
Чаще всего Яков отправлялся к ней пешком и чтобы сократить путь - через тайгу. Ох, и натерпелась тогда Прасковья, пока не поженили молодых, ну какая мать останется спокойной и равнодушной, если сын, среди ночи пробирается через дебри, где за каждым кустом может поджидать его смерть.
И странно, с Авдотьей они прожили без малого три года и он никогда не заглядывался на других, даже на молоденьких девчат. Но Варя всё переиначила в его судьбе.
"Да при чём здесь Варя?! - сам на себя возмутился Яков. - Нечего было пялиться, тогда бы и не произошло того, что никому не нужно. Но как не пялиться, она сама повод даёт. То наклонится так, что груди ейные плеча его касаются и у него вся спина сразу покрывается мурашками. То смотрит зазывно, не отводя взора, встряхивая копной своих длинных волнистых волос. Да тут любой мужик покой потеряет."
Яков умом понимал, семью он не бросит никогда. Да от него тогда и отец с матерью отвернутся. Ладно, кабы не народившийся Артёмка, ещё можно бы поразмышлять да сопоставить, но сына предавать последнее дело.
И тут же, сердце Якова сжималось. Иногда он не был уверен в том, что останется с семьёй, эта лесная ведьмочка и закоренелого холостяка приворожит, не говоря о нём грешнике.
Мужчина полежал ещё чуток и сам перед собой делая вид, как ему это обременительно, кряхтя поднялся и выбрался на порог. Варя стояла к нему боком и что-то рисовала палочкой на нанесённом сугробе. Но Яков мог поклясться - она почувствовала его присутствие.
- Варь, ну чего мёрзнешь? Так и застыть не долго. Иди в тепло, скоро уж и ночь наступит. Тока закройся на все засовы. Не за себя печалюсь, за тебя.
Но девушка и головы к нему не повернула.
- И чего я тебе плохого сотворил, раз ты надулась, как мышь на крупу? Я честно тебе признался, будто женат. А что, надо было обмануть? Глупая ты, Варька.
Девушка по-прежнему сохраняла молчание.
- Варь, делай что хошь, а я как-то не привык уговаривать. Не мой профиль. - и развернувшись, он скрылся за дверью.
Но вскоре забежала и Варька, и тут же кинулась к печи. Потом посудой звякнула, кажется, что-то ела, но к Якову не пришла за занавеску. И он лежал, не шевелясь.
Ночью ему не спалось, переворачивался с боку на бок и проклинал Анисима, по вине которого он попал сюда и познакомился с Варькой. То бы всё шло своим чередом, а теперь все мысли об этой норовистой дивчине. Яков пытался размышлять:
"А может, это вовсе не любовь? Ну раньше же случалось подобное, ещё до женитьбы. Вроде приглянется какая красотка и все думки потом о ней. А как добился своего, так ужо она ему и не требуется. Может, и ныне такое? Да, но где выход из этого замкнутого круга?" - Яков очень хорошо знал себя. Даже если он покинет их дом, то всё равно нутро не успокоится, пока не получит желаемого и никакие расстояния не спасут. Значит, всё одно сводилось к недозволительному греху.
"Всё, завтрева стану проситься, чтобы Кирилл Николаевич меня до дому свёз. Чего зараньше колотиться, что будет и что не будет? Можа гляну на жёнушку аппетитную да на сыночка родимого и всё развеется, как туман над рекой." - и Яков уснул, довольный, что пришёл к важному решению.
Но вскоре почувствовал, что кто-то улёгся подле него и догадка обожгла всё тело, вроде он руками схватил раскалённую сковородку. Мужчина подскочил на широкой лавке и увидел обнажённую Варвару, тянущую на себя медвежью шкуру.
- Не пужайся, это я. - тихо сказала чаровница и в её голосе он почувствовал испуг, будто её с позором отсюда выкинут.
- Зачем ты здесь? - надтреснутым голосом спросил несчастный мужчина и тут же, обвинил себя в двуличности. Ну можно думать, он против?
- Соскучилась. Хочу быть с тобою. - просто ответила девушка и протянула к нему руку, которой стала копошиться в его чёрных, как смоль, волосах. - Ты красивый. - добавила она.
Яков ощутил нахлынувшее с новой силой возбуждение, но лишь неровное дыхание выдавало его чрезмерное волнение, мужчина ещё крепился. Ни то, чтобы набивал цену, а всё нутро его кричало, что всё это неправильно. Но когда соблазнительница привстала и дотронулась губами до его шеи, то всякое терпение разом закончилось и неизбежное произошло так быстро, что он не успел толком осознать или заметить, как самое страшное уже случилось.
- Боже, да ты нетронутая... - и в груди мужчины, вздымающейся от перенесённой близости, защемило.
- А кто бы меня тут трогал, медведи? - казалось, девушка ни о чём не жалела. Он снова вспомнил Авдотью. Та плакала, когда лишилась невинности, а у Вари всё иначе, как и она сама - прекрасная и неповторимая.
- Ну мало ли... Ты ладная вся.
- А толку? Никуда не хожу, кроме тайги, никого не встречаю. Вот тебя только и то, кабы не пожар... Да не кручинься, лучше пусть ты будешь первым, чем неизвестно кто. Мне никто никогда не глянулся.
- Ну почему, выбор есть, хоть и война многих забрала. Парней много, просто ты далеко ото всех.
- Зачем ты мне об ентом напоминаешь? Я сама разберусь в своей судьбе.
- Да нет, я не лезу, просто интересно. А коли дед с бабой помрут, когда-то же это наступит?! И что, одна тут останешься?
- Останусь. Я другой жизни не представляю, я не сумею долго находиться среди людей. Мне звери ближе. Тебе не понять.
Оба помолчали.
- Ты любишь свою жену? - услышал он.
Яков растерялся. Боялся обидеть лишним словом, но и врать тем более не привык.
- Говори, как есть. - Варя догадалась о его замешательстве.
- Теперь ужо и не ведаю. Любил, когда гуляли, да и потом... Варя, она мать моего сынишки, который народился недавно, ещё и месяца нету.
Девушка вздрогнула.
- Нельзя дитя бросать. - то ли проверяла она его, то ли от души рассудила. - Я вот сиротой росла... И ворогу не пожелаешь.
Яков не проронил ни слова, лишь потом попытался молвить о том, что его беспокоило:
- Варя, может к себе переберёшься? Вдруг, твои возвернутся?
- Не возвернутся, они ночью никогда не срываются. Из-за волков и рысей, те могут на лошадь напасть. У дедуни есть ружьё, да только человек не зрячий в темноте, когда вот звери наоборот.
- Так, уже и утро скоро.
- Я знаю, мне с ранью корову доить. Успею, ещё немножко прижмусь к тебе, а то, чую, в последний разочек. Ить уедешь скоро, да?
- Уеду, Варя. Ты же сама молвила, что детей нельзя бросать.
- А если бы не было сына, то бросил бы?
- Варь, чего пересыпать из пустого в порожнее? Если бы да кабы.. - Якову никогда не нравилось, когда кто-то думал за него или навязывал своё мнение.
Девушка молча встала без всякого стеснения и также молча скрылась за занавеской. Но чуть погодя, вновь появилась.
- Привстань, я мокрой тряпочкой потру, а то подстилку в кровь вымазали. Оно-то никто не заподозрит, с тебя ить тоже кровь хлестала, но всё же, испачканное привести в порядок сразу надоть. Я и тебе тряпочку принесла, вытрись, я отвернусь.
Когда Варя справилась, Яков подал ей использованную материю и не удержался, притянул её к себе, а она, как будто ждала этого момента.
- Ты придёшь ко мне, когда-нибудь?
- Приду.
- Обещаешь?
- Да.
- Коли обманешь, я умру.
И Яков поверил, будто девушка не шутит, потому что, это в её жизни первая и последняя любовь.
- Я обязательно приду. Только не скоро, по весне может.
- Хорошо. Я буду ждать тебя.
Поскольку ночь оказалась бессонной, Яков стразу же провалился в глубокий сон, едва за Варей закрылась входная дверь. Только забрезжил рассвет, а она уже поспешила к коровке. Проснулся от сильного стука, это Варвара Петровна уронила крышку от чугунка. Яков тут же поднялся и вышел к ним в комнату.
- Разбудила тебя, ну прощевай, не хотела. Руки ужо ничего не держуть. Кушать чего будешь? - участливо произнесла хозяйка.
- Нет, спасибо. А то только и делаю, что сплю да за столом сижу, уже и кости застоялись. - он старался придать себе беспечный вид, а в душе испытывал сожаление и большой стыд перед этими людьми.
- Кирилл Николаевич, свезить меня нынче к деревне. Чего вылёживаться, коли я ужо сам хожу, даже за стенки не придерживаюсь. - обратился он к хозяину.
- Что, в гостях хорошо, а дома лучше? - добродушно засмеялся Кирилл Николаевич.
- Лучше. - согласился Яков. Но после его слов Варя выбежала из дома. Старики не обратили на это внимание, привыкшие к её причудам.
- Ну что же, тогда собирайся. Прямо сейчас и тронемся в путь. Ить ужо обед, а мне надоть засветло воротиться.
- Да... тут и собираться нечего, если только не одолжите мне, что-либо на верх. Я потом сразу отдам, когда доедем, небось не замёрзну, пока до своего двора добегу.
- Да чего раздетому бегать? - вмешалась Варвара Петровна. - Мы с дедом решили тулуп тебе волчий подарить. Это сынов. Ему ужо он без надобности, на хозяина он великоват. Ну и чего без пользы висит в кладовке? И шапку барсучью тоже. Исподники твои и рубаху Варька постирала, сейчас принесу, одевай. И валенки высушили. Они чуток присмолились во время пожара, но насквозь не прогорели, ещё поносишь. Так что нечего нутро застужать, коли есть во что одеться.
Варька не явилась прощаться, но Яков и рад тому. Мало ли, вдруг чем выдаст, а он и так места себе не находил. Но зато всю дорогу у него все думки были только об ней.
"Вот и добился я своего, а всё равно дороже и милее Варвары для меня, по-прежнему, никого нету. Если иметь в виду, как любимую женщину. Какая загадочная наша жизнь... Совсем недавно бродили с Илюхой по тайге и моё сердце рвалось лишь к Авдотье и только ей одной оно навсегда принадлежало. А нынче... это место уже надёжно занято другой."