В каждой шутке есть доля...

               

– Привет, толстый Бом.
– Здорово, тощий Бим! Куда идёшь?
– Не знаю… пока... Мир большо-ой, дорога мирска-ая...
– Как всегда, в своем репертуаре. Что ждет впереди – неизвестно. Куда идешь, тоже не ведаешь.
– Жизнь непредсказу-уема… Ты разве знаешь, как ляжет карта твоего маршрута сегодня? 
– Конечно, знаю… У толстого Бома угол жизни прямой и ясный, тропа постоянная,  ведет без проблем к одной цели, слава арене. Как всегда в это время, спешу на перекресток Ватсона в паб. Руба-дуб-дуб... Пора опрокинуть кружку-другую имбирного эля. К утру, чувствую, ослаб. Всю силу проспал. Даже с тела спал, пока спал…
– Редкий экземпляр. Хотя-я, если поразмышля-ять на тему связи интере-есов конкретного челове-ека с запросами общества в це-елом, то можно  убедиться…
– Хорошо-хорошо, ради всеобщего блага убедимся вместе, но чуть позже. Кстати, Бим, встретил на днях Фрэнсиса. Тощий джентльмен, длинноносый, с эспаньолкой, как у тебя... По-моему, Фрэнси из нашей, цирковой братии. Лицо унылое, вокруг шеи гофрированный клоунский воротник, на голове торчит шутовской колпак, но с полями. Оригинально... Только непонятное амплуа. Философ-зануда или весельчак?  Ты с ним знаком?
– Ммм… может племянник из гастроли вернулся? Так он Вилли, а не Фрэнсис… Лысый и без бороды… или кудрявый? Не помню, с детства не видел. А где вы с ним встретились?
– На бульваре общались. Важно стоял на высоком гранитном постаменте. Мол, знай  циркачей. Костюм изношенный, всюду потертости цвета бронзы. Очень эффектно! Долго смотрели друг на друга, молчали…  По-любому, он твой двойник или родственник. Какой-то Фрэнсис Бэкон. Говорят, изобрел новый органон. Играет на представлениях туш. Слышал?
– Нет, не приходилось. Пожалуй, пойду с тобой, толстый Бом. Забавный собеседник украшает прогулку...
– О кей! Вдвоем веселее. Пошли, тощий Бим. Ух ты, да у тебя живот к спине приклеился. Ооу, доска доской! Хотя и правит жизнью всегда правая спонтанность, но эта беда поправима. После пинты ароматного эля, сразу повеселеешь и…
– Хм, прямо-таки зашелся в смехе, взмок, словно в бане. Осторожно, не поперхнись, толстый Бом. Ишь, раскраснелся… В твоей сентенции нет ни логики, ни смысла. Клоунская белиберда. Самое главное, совершенно не смешно… абсолютно…
– Понимаю тебя, Бимка. Разве может рождаться здоровый утробный смех, если человеку собственного живота не видно? Из ничего, ничего не рождается, всякий скажет… и к повитухе ходить не надо! Серый, тусклый асфальт под ногами нагоняет тоску. Остается только одно – «тьфу!» Но когда вырастит шикарный круглый живот, взгляд невольно воспарит. В небе засверкают звёзды. Сам себя почувствуешь братом и кумом королю. Собственный пуп станет центром не только земли Лондона, но и Вселенной. Короче, слава арене! Бим, можно я поддержу сию глубокомысленную тираду разухабистым смехом? А?
– Хорошо смеяться тому,  кто…
– Ой, тощий, стоп!
– В чём дело? 
– Да тссс, стой. Тихо, говорю… Скоро Биг-Бен начнет время отбивать. Чёрт! Не повезло… У нас проблема…  Гых! Собака… у-ууу…  собака конопатая! Тварь подзаборная, эта подлюка где-то уже спряталась, а с первым ударом каак…  шасть! 
– Где она? 
– Затаился, хитрюга, думает, не замечу. Меня не проведёшь. У Бома глаза  расставлены широко. Морда толстая, места много, слава арене. Взгляни-ка  осторожно на перекресток. Из-за угла дома по тротуару тянется длинная тень? 
– Да. 
– Кого напоминает?
– Полисмена.
– Интересно, приятель, с какого дерева ты рухнул?
– Ни с какого. Вчера со столба упал, был казус. А что?
– За каким  чё…  за какой надобностью, тощего Бима на столб занесло?
– Чтобы приблизиться к Луне. Хотел рассмотреть затмение.
– Ну и…?
– Что? 
– Увидел?
– Кого?
– Затмение. Черт, ну и тупица!
– Кто?
– Я. Ну я, я, толстый Бом, тупой, как медведь-тупорыльник. Кто же ещё?
– Поня-ятно, что ты тупой, но не до такой сте-епени, Бом. Переста-ань долбить грудь кулачищем. К чему суровость клоуну? Ты несправедлив к себе, уважаемому ветерану циркового содружества и…
– О черт! Щас взорвусь к чертям собачьим.
– Не рычи, Бом, успокойся. Для ярости обоснованной разумом причины не-ет. Помнишь, на представлении в прошлую пятницу…
– Ладно. Давай дальше.
– Помнишь, как на представлении в…
– Историю со столбом рассказывай.
– Полисмену что-то не понравилось. Хотя-я, если вдуматься, кому я мешал? Он засвистел, почти оглушил, с применением силы заставил слезть вниз и угрожал сопроводить «куда следует» в наручниках. Якобы, видел, как я расклеивал запрещенную властями рекламу: «Яна. Любовь круглосуточно». Кретин. Я всего лишь затмение… Еле-еле убежал. В прошлом, уже имел неприятную возможность выяснить, что в участке холодный пол, а на окнах решетки. Отсутствие свободы и публики оказывает очень пагубное влияние на развитие творческой личности.
– Объясни, личность Бима, каким боком тень напоминает полисмена?
– Воон, козырек фуражки торчит. В конце силуэта рука с поднятой кверху дубинкой.
– Твой полисмен, что… на четвереньках ползает?
– Нет, крепко стоит на двух законных ногах. Высокий, плечистый, с усами.
– Тень показывает четыре лапы и уши, не дубинку, а кошачий хвост!
– Ты сказал «собака».
– Иносказательно…  Собака – это черный, уличный, драный кот. Мерзкое и дикое животное. Так и норовит дорогу перебежать. От тлетворного воздействия кота ни разу не удалось отплеваться. 
– А через плечо?
– Плевал через оба и по кругу…  И что ты думаешь? В результате, час упрашивал бармена налить пива в долг. Лучшую репризу бесплатно сыграл, бесполезно...  Представь, веселый добряк, остроумный балагур Артур превратился в неприступную, упрямую скалу. Однозначно, происки черной бестии. Меня всякий в пабе знает… почетный посетитель... стаж пятнадцать лет, слава арене… В какую сторону не крути, обидно…
– Обидно, Бом, факт. Возьмем, в качестве примера, хотя бы исторические предпосылки Англо-Афганских войн…
– Возьмем и сделаем так, тощий Бим. Пока кошачья мразь из-за угла не выбежала,  припустим-ка с места в карьер и свернем в переулок. До удара Бена осталось несколько секунд. Придется сделать крюк в два квартала. Вперед! Быстрее двигай задними конечностями. Не оглядывайся. Ха-хас, успели проскочить. Слава арене.  Отдышаться надо… Уф! Скоро сядем, выпьем эля, поиграем в дартс, как порядочные граждане, руба-дуб-дуб…   
– А говорил, твоя тропинка всегда одна и та же постоянная... Что теперь скажешь, тощему Биму? Молчишь, толстый Бом?



СПб  8-9 дек  2о16.