Снова воцарилась тишина в церковной трапезной. По-видимому, каждый о чем то думал, о своем, каждый осмысливал услышанное из рассказа. И только легкое журчание льющегося чая, заполняющего чашки из гжельского фарфора, побуждало сидящих у стола вновь продолжить беседу.
Приезжая гостья из столичного прихода певчая Татьяна, посмотрев на батюшку и на Софию, проговорила первая:
– Наш батюшка Серафим, скромничает, он и сам много раз посещал старца отца Николая.
– Правда? – спросила София. – А я только хотела спросить вас, об этом, батюшка Серафим, расскажите, пожалуйста, может, случилось какое-нибудь чудо или откровение?!
– Вы знаете, – начал рассказ священник, – я приезжал к старцу не за чудом, а для того чтоб получить от него просто благословение, попросить святых молитв, и наставления. Мне этого было достаточно. Да и сама встреча с ним – это уже было чудо. Хотя иногда Господь через батюшку совершал некоторые знамения, для укрепления моей веры.
Была такая одна очень удивительная встреча, даже с небольшим приключением, во время которой я получил очень большое утешение. Вот однажды, мы вместе с этой Татьяной, которая перед вами сейчас сидит, ездили к старцу. Я тогда служил в соборе дьяконом вместе с епископом, а она пела и поет сейчас там в хоре.
Сделаю сначала небольшое отступление. Восемь лет я оставался дьяконом и ездил часто служить с нашим епископом по приходам. Иногда, когда приходили корреспонденты с телевидения или из газет, чтобы сделать репортаж, о нашей церкви или о каком-то празднике, мне часто поручало начальство беседовать с корреспондентами. А в глубине сердца у меня была тайная мечта, чтобы мне разрешили сказать в храме проповедь.
Иногда, когда мы служили с владыкой, я мечтал о том, что вот сейчас владыка подойдет ко мне и скажет: "Так, отец дьякон, вот вам экзамен, скажите сейчас экспромтом проповедь на сегодняшнее Евангелие или о празднике". И фантазировал, что бы я сказал: вот это, это и это, вот, то-то и то-то…, иногда даже, когда я приезжал в свою деревню и сослуживал с местным батюшкой, то тоже мечтал, чтоб батюшка благословил меня сказать проповедь.
Сам я не дерзал напрашиваться на проповедь, потому что у нас дьяконы в соборе и других наших приходах обычно не проповедовали. За исключением если дьякон был большим богословом с высшим образованием. Свою мечту я никому не открывал.
И вот однажды в декабре владыка мне дал неделю отпуска. И я решил поехать на остров. Поделился своей мечтой с Татьяной. Она начала меня упрашивать подождать два дня: у нее начнутся выходные, и мы сможем поехать вместе. Я согласился. Пока мы ждали эти дни, морозы вдруг спали и началась оттепель. Я стал переживать о том, что сначала на озере укрепился лед, а теперь оттепель, и нельзя будет ни плыть на катере, ни пешком по льду идти – он начал таять.
Но все же решили рискнуть и поехать. Приехали в город Псков, сели в автобус и поехали к озеру, к тому месту, где наименьшее расстояние между берегом и островом. Подошли к берегу у небольшого водного канала в виде небольшой речушки, впадающей в озеро. Но за высокими камышами и кустарниками самого озера не было видно, поэтому непонятно, что там за обстановка, есть ли там лед или нет. Кроме того, смущала эта речушка с грязной, мутной водой, которая была совершенно не замерзшей. У края воды на маленькой пристани стоял какой-то священник средних лет, рядом с ним две женщины, и как будто чего-то ждали.
Я подошел и обратился к батюшке:
– Благословите, отче!
– Бог благословит, – ответил он.
Я поцеловал ему руку и спрашиваю:
– Отче, вы ожидаете какой-нибудь транспорт, чтобы добраться до озера?
Он ответил:
– Да.
– А что, еще плавают лодки?
– Ну да.
– Вы точно знаете?
– Я прошлый раз был у старца, и он сказал: придешь на берег, приплывет катер, доберешься до острова. Вот я и жду. Раз батюшка сказал, значит, так и будет.
– А когда вы были у него прошлый раз? – спросил я.
– Летом.
"Все понятно", – подумал я.
– Я думаю, что вы были летом, поэтому батюшка так и сказал, а сейчас зима.
Священник ничего не ответил, молча достал из сумки Акафистник и начал вслух читать акафист святителю Николаю. Рядом с ним пристроились женщины и стали подпевать припев, и моя Татьяна пристроилась тоже. Оглянувшись вокруг, я увидел невдалеке два жилых домика. Я подошел к Татьяне, шепнул ей на ухо:
– Сейчас вернусь, поговорю с местными, узнаю про обстановку на озере.
Постучал в ближайший дом. Вышел мужчина и рассказал о том, что на озере стоит лед. Рассказал также о том, что мимо его дома идет тропинка, по ней через замерзшее болото можно выйти к озеру. Там есть небольшая песчаная коса, ведущая к острову. В этом месте, если там идти, неглубоко – около полуметра. Если вдруг лед обломается, то не утонешь.
Я вернулся к пристани и рассказал Татьяне. Она засомневалась и говорит:
– Батюшка стоит, давайте и мы будем стоять ждать.
Я ответил:
– Нет, вы стойте, если хотите, а я иду на остров пешком.
Татьяна испугалась, что я ухожу, и тоже отправилась за мной. Те две женщины услышали про наш поход и тоже увязались за нами следом. А батюшка остался один читать акафист на берегу. Вышли к болоту и шли по символической тропинке, поскольку тут практически один кочки из пучков травы. Шли медленно, иногда спотыкались и падали, запутавшись в траве и кочках. И вот, пройдя некоторое расстояние, измучившись, женщины стали на меня роптать и укорять и меня, и себя:
– Зачем мы пошли за этим дьяконом, батюшка остался, а мы, дуры, пошли.
Кое-где стояла вода, так как была плюсовая температура снег и лед таяли.
У Татьяны было с собой много молочных сухариков. Я предложил всем идти и грызть эти сухарики, чтоб организм перерабатывал еду в энергию для согревания организма, чтоб не замерзнуть и не заболеть, поскольку у нас у всех были мокрые ноги. Шли несколько часов. Наконец-то вышли к озеру. Осмотрев озеро, мы поняли, что идти опасно, поскольку лед таял и сверху был слой воды сантиметров пять, да и лед был очень тонкий.
Лед был прозрачный, и было видно дно, стало понятно, что здесь неглубоко – около полуметра. Если бы я один шел, я бы пошел, не сомневаясь, но Татьяна начала роптать: мол, ты мужчина, а я женщина – заболею, простужусь по-женски, ни один врач не поможет. Другие женщины тоже подхватили ропот Татьяны. Мы отправились обратно. Снова идем по этим кочкам, снова спотыкаемся, время от времени подаем. Намокли не только ноги, но и рукава куртки во время падения, и все остальное. Прошли снова ту пристаньку - батюшки с книгой уже не было.
На попутках добрались до Пскова. В городе жил один мой знакомый - Владимир Владимирович, у него трехкомнатная квартира, и он охотно принимал у себе на ночлег паломников, которые приезжали в гости к отцу Николаю на остров. Мы пришли к нему. Он нас всех с радостью принял. Развесили мокрую одежду на просушку, хозяин нас накормил кашей, угостил чаем. Обсудив нашу ситуацию, мы решили наутро отправиться в Псково-Печерский монастырь. Легли спать.
Вдруг рано утром я проснулся от какого-то шороха в коридоре. По звуку я понял, что кто-то одевается и складывает вещи. Меня осенило какое-то хорошее предчувствие, ведь, когда едешь к батюшке, всегда происходит какая-то помощь свыше. Выглядываю за дверь и вижу: трое молодых мужчин собираются, складывают большие рюкзаки в дорогу.
Я им говорю:
– Доброе утро!
Они ответили то же самое.
– Ребята, а вы откуда и куда?
– Мы из Питера, – ответил один из них, – едем на Залито.
– Да ? А вы доберетесь? Мы вчера там были – лед тает.
– А мы знаем тропы, где неглубоко, и при любом раскладе мы следующую ночь будем ночевать на острове. Мы сами местные, с острова.
– Ребята, а можно с вами?
– Конечно, только быстро собирайтесь.
Я быстр оделся, постучал в комнату, где отдыхали женщины, и объяснил им ситуацию. И не столько им,сколько Татьяне. Татьяна ни в какую не поддавалась на эту авантюру. Но вдруг одна из женщин, как потом выяснилась, Валентина, жена священника из Киева, сказала:
– Отец Серафим, я с вами.
– Тогда быстро собирайтесь.
Вслед за ней начали собираться и остальные женщины. Вот мы все снова в автобусе, снова пристань и снова болото и кочки. Парни убежали вперед, не обращая на нас внимания. Опять мы идем, жуем сухарики, спотыкаемся о кочки, снова женский ропот пуще прежнего:
– Ну и дуры же мы! Нам вчера было мало, нет, мы опять пошли за этим дьяконом. Какой кошмар! Зачем ты нас опять повел?!
В этот момент мне вдруг вспомнился Божий пророк Моисей, который вел Израильский народ в обетованную землю, а народ постоянно роптал на пророка и Бога. От этого Божий пророк мне стал ближе и роднее. За Моисеем шёл целый народ а за мной всего лишь три женщины. Слушая женский ропот, я заметил, что, оказывается, ропщут только двое – моя попутчица Татьяна и одна женщина из Киева. А матушка священника идет молча, терпеливо, не произнося ни единого слова.
Видя, что ропот не унимается и все больше и больше выносит мне мозг, а от этого идти еще труднее, я решил немного их повоспитывать:
– Ну, во-первых, вас никто не заставлял за мной идти.
Ропот продолжался.
– Бабоньки, – продолжал я, – пошли на войну – нечего плакать!
Раба божья Валентина по-доброму рассмеялась моим словам. "Ну, слава Богу, – подумал я, – что хоть кто-то правильно оценивает наше путешествие, и мой юмор".
– А что вы думаете, – продолжал я, – Царствие Небесное просто так не дается. И Христос говорит: «Царствие Небесное силою берётся»!
Наконец-то мы подошли к озеру. Здесь нас поджидали ребята с рюкзаками. Увидев нас, они стали собираться.
– Вы идите за нами след в след, старайтесь не уклоняться ни вправо, ни влево, – сказав это, они пошли вперед.
– Отец, дьякон, я боюсь, – снова завопила Татьяна.
Я обернулся и, чтобы ее окончательно успокоить и убедить не бояться, решил пошутить:
– Смотри, впереди идут парни ростом два метра, у них на плечах рюкзаки килограммов по сорок, если они провалятся, то первые, а мы тогда вернемся.
– Отец дьякон, – снова завопила Татьяна, – благослови дорогу!
Я сложил три перста, перекрестился сам, перекрестил дорогу, ведущую к острову, и громко произнес:
– Господи, благослови нас, святитель отче Николае, помоги нам!
И вдруг смотрю – в небе небольшая прямая радуга по направлению к острову. Я закричал:
– Смотрите, Радуга! Все, мы теперь дойдем! Господь нас благословляет, батюшка за нас молится!
На небе светило солнышко, совсем недалеко уже виднелся остров, а лед, вода и местами снежные островки с камышами весело подмигивали нам солнечными искорками. В одном месте возле зарослей камышей мы остановились – там не было льда. Ребята вошли в воду – у них были рыбацкие сапоги. Затем они перенесли на руках женщин к следующему участку со льдом. А я сам вошел в воду вода и пошел, воды было выше колена, но мое желание добраться до острова было сильнее боязни простудиться.
Пройдя по льду ещё минут десять, мы наконец-то ступили на остров. Поняв это, Татьяна расплылась в блаженной улыбке и проговорила:
– Отец дьякон, большое тебе спасибо, что ты нас повел. Как хорошо, что мы с тобой пошли! Ты, наверно, нас и в Царство Небесное будешь за капюшон тащить!
Идя по острову, я повел нашу команду в дом к одной пожилой батюшкиной прихожанке – Евдокии, у которой я уже не раз останавливался.
Увидев нас, она удивилась:
– Ой-ей-ей, это ж надо, свои не ходят по озеру в такую погоду, а чужие идут.
Разместив нас и видя, что я весь мокрый, принесла мне черные штаны покойного своего деда, шерстяные носки, и валенки, а мои вещи пристроили у печки на просушку. Женщины тоже переоделись, и мы отправились в храм на всенощное бдение. В храме уже чтец заканчивал читать 103 псалом, и после него батюшка начал произносить Мирную ектению.
Мы стоим посередине храма и, счастливые, внимаем этому дивному молению. Вдруг в нашу сторону идет просфорница Анастасия. Подойдя ко мне, тихонько спросила:
– А вы еще дьякон или уже батюшка?
– Дьякон, – отвечаю я.
– А, понятно, пойду искать, а то батюшка попросил позвать батюшку, пойду искать.
Ушла, через несколько минут снова возвращается и говорит:
– Никого нет, наверно, вас зовет.
Я поднимаюсь на солею, вхожу в алтарь. Батюшка стоит у престола, оборачивается ко мне и говорит:
– Батюшка, надевай епитрахильку, надевай фелоньку, послужи вместо меня. Мне так тяжело, я так устал.
Я немного растерялся и говорю:
– Батюшка, а как я надену, я же дьякон?
Батюшка заулыбался и говорит:
– Да?! А мне все время кажется, что ты батюшка!
Потом подвел меня к аналою, где лежал служебник, указывает на него и спрашивает:
– Покажи, какой возглас следующий? Я в требнике указываю пальцем: вот этот. Батюшка на это проговорил:
– Я уставщик.
Служба продолжалась. В конце службы батюшка проводил исповедь, я первый поисповедовался, и мне дали читать громко во всеуслышание правило ко причастию, пока продолжалась исповедь.
По окончании исповеди, благословившись у батюшки, немного побеседовав с ним, отправились к Евдокии, которая уже убежала вперед и ожидала нас дома с горячим самоваром.
После чая мы все вместе прочитали вечерние молитвы и легли спать, счастливые, успокоенные. Не знаю, как другие, а я засыпал с мыслями о завтрашнем дне и предвкушением, что продлится еще один день счастья: литургии и причастия из рук батюшки на этом удивительном острове. И от этого эмоции радости переполняли меня и еще долго не давали уснуть.
Наступило утро. Я проснулся от шуршания в комнате. Выглянул из-за занавески из своего закуточка, где стояла моя кровать, и увидел, что светлый ангел Евдокия уже надевала платок на голову и начала будить моих спутниц. Я быстро оделся, умылся, постучал в комнату, и торжественно произнес:
– Я бегу в храм, и вы догоняйте.
Я пошел быстрыми шагами по направлению к храму, а моих женщин оставил на попечении рабы божьей Евдокии. Так как дом нашей хозяйки находился где-то буквально метрах в двухстах по прямой дороге к храму, то заблудиться, утонуть или замочить ноги было просто невозможно. А мне очень хотелось застать батюшку еще до того, как он войдет в алтарь, и взять у него благословение.
Войдя в храм, я увидел, что батюшка уже прикладывается к центральной храмовой иконе, затем подошел к левому клиросу возле солеи, где стояли певчие, и начал всех благословлять по очереди. Тут и я подоспел. Благословляя, он все время говорил всем добрые слова:
– Помоги вам Господи, помоги Матушка Пресвятая!
Тут и спутницы мои с Евдокией подоспели под благословение. Затем батюшка поднялся на солею и начал читать входные молитвы, а мы все с благоговением наблюдали за ним.
Батюшка вошел в алтарь. Постояв немного на солее, я вошел в алтарь и подошел к батюшке у жертвенника, где он уже поминал записки. Батюшка предложил мне вслух перечислить моих родных, живых и умерших. Я всех перечислил и вышел снова на солею. Так как у батюшки не было дьяконского стихаря, то я не мог сослужить батюшке и поэтому помогал на клиросе. Прочитал шестой час и затем помогал петь на литургии.
Литургия быстро пролетела, и вот батюшка закрыл царские врата перед причастием. Я дочитал несколько последних молитв перед причастием – то, что вчера не успел дочитать во время исповеди. Царские врата все еще были закрыты.
Я решил заглянуть в алтарь и подсмотреть, как батюшка раздробляет агнца и готовит причастие. От двери в алтаре к царским вратам шла сплошная высокая стена, и я осторожно пытался пройти неслышно, чтобы батюшку не потревожить и чтобы он меня не заметил. Вдруг батюшка, не оглядываясь и уже духом зная, что я здесь, сразу оборачивается ко мне и говорит:
– Батюшка, надевай епитрахильку, и иди проповедьку скажи.
Я немного растерялся:
– Батюшка, как же я надену епитрахильку, я же не священник?
– Надевай, надевай, – снова продолжил батюшка.
– А когда говорить? – снова спросил я. – Сейчас?
– Да-да, сейчас.
Я вышел на солею, хор что-то поет. Я решил, что сейчас хор допоет и я начну. Вдруг открывается северная дверь алтаря, выходит батюшка и рукой показывает хору остановиться. Хор, где пел, там же и остановился, не допев даже последнего слога. Я тут же торжественно, с благоговением и радостью вышел на середину солеи, откуда обычно произносят проповедь, и громко и торжественно провозгласил: «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа»! Так обычно начинают проповедь все проповедники.
– Дорогие братья и сестры! Сегодня мы стали участниками великого таинства Литургии, которую совершил для нас наш дорогой и любимый батюшка Николай. Во время литургии происходит великое чудо: Дух Святый через священника сходит на дары, которые предлагает священник, и происходит чудо: хлеб и вино превращаются в Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа. Бог желает, чтобы человек сроднился с Ним не только духовно, что происходит в молитве, но и телесно - в причастии, и стал с ним одно! Бог с отцовской любовью, и с распростертыми объятьями принимает человека. Следовательно, и мы с большой любовью стремимся объять Его.
Это и еще другое в таком же духе я проповедовал минут пять-семь. После проповеди открылись царские врата, и батюшка вышел из алтаря с чашей, благословил меня держать плат во время причастия. Все мы причастились, закончилась служба, я прочитал во всеуслышание благодарственные молитвы. Затем благословились у батюшки на дорогу. Пропели вместе с ним три раза его любимые строки припева из акафиста иконе Божьей Матери Спорительнице Хлебов: "Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою, подаждь и нам, недостойным, росу благодати Твоея и яви милосердие Твое".
Распрощавшись с батюшкой, отправились к Евдокии за вещами, немного у нее перекусили – и в обратный путь. Снова тем же путем по озеру, снова любимое наше болото, по которому в этот раз шли все молча, без ропота, и как-то в этот раз оно для нас быстро закончилось. Снова все мокрые, но счастливые. Топая по лесной дороге, я вдруг решил нарушить тишину, обратившись к Татьяне:
– Ну, как я проповедь говорил?
– Хорошо, здорово! Чувствуется, что вы уже не первый раз говорите.
– Да вы что, серьезно? Так в том-то и дело, что я первый раз в жизни сегодня сказал проповедь в храме. Я давно мечтал сказать проповедь, и Господь открыл батюшке, и он меня благословил сегодня благовествовать в храме. Я просто безмерно счастлив.
– Ой, тогда поздравляем с боевым крещением,- произнесла Татьяна.
И все женщины радостно заулыбались, удивляясь и радуясь за меня. Да и я сам за себя радовался больше всех.
Снова Псков, снова Владимир Владимирович принял нас к себе. Немного просушились – и вечерним поездом домой.
Много в моей жизни было разных храмов и мест для проповедей, но очень ценна память о том, что первую проповедь я произнес именно в храме у батюшке. И первыми слушателями ее были жители острова Залито, женщины – мои спутницы, и сам батюшка. И все они в моей памяти являются для меня самыми дорогими и близкими людьми. Возможно, даже больше, чем родственники.
– Ах, какая удивительная история, – воскликнула София. – Вы такой счастливый, что вам довелось общаться с таким Божьим человеком.
– Спасибо, я так тронут вашими словами, да и я тоже счастлив, сам за себя! Когда общаешься с такими старцами, в тот момент действительно осознаешь смысл слов: «Христос посреди нас»! И еще в тот момент вспоминается Евангелие и хочется предложить батюшке поставить три кущи. Потому что здесь так хорошо, что никуда уходить не хочется. Но когда уходишь, радость встречи остается с тобой и никуда не пропадает. Каждую встречу с батюшкой я помню досконально, каждое слово, произнесенное им. Иногда что-то начинаешь понимать через годы.
Однажды батюшка, прощаясь со мной, сказал:
– Будет голод, вспомнишь мой хлеб и насытишься.
Иногда бывает трудно в пастырском служении, не с кем поговорить, в простоте, посоветоваться так, как это можно было сделать с батюшкой. И тогда я вспоминаю наши встречи, и на душе вновь становится радостно и тихо, как будто снова увидел его и духовно насытился.
– Ну что ж, дорогие братья и сестры, спасибо за общение, за трапезу. Все, кажется, уже покушали, благодарим Бога. И тех, кто готовил и угощал нас.
Все встали, пропели молитву. По очереди подошли к отцу под благословение, последней подошла София, посмотрела на батюшку и произнесла:
– Благодарю вас за этот рассказ, за это откровение. Так хорошо с вами общаться, кажется, слушала бы вас и слушала.
– Ну и вам спасибо за общение, приходите завтра, после службы опять соберемся на чай, может, еще что-ни будь, поведаю.
– Правда?! А можно?
– Конечно.
– Я приду, у меня как раз несколько дней свободных, выходных.
София вышла из трапезной и в сопровождении пения птиц не спеша отправилась домой, а лучики между кронами деревьев весело подглядывали за ней. А перед ее глазами стоял остров со льдом, с ярким солнцем, с радугой и ликом отца Николая, который с любовью встречал всех. И она как будто побывала там, и на душе было радостно и светло, и с нетерпением уже снова ожидала завтрашней встречи, чтобы услышать какую-нибудь новую интересную историю.