Замолк колокольчик последнего школьного звонка, сданы выпускные экзамены, позади остался несколько нетрадиционный – безалкогольный – выпускной вечер. Выпускникам, несомненно, обладающим новым мышлением, партия доверяла вершить только что начатую перестройку во всех сферах жизни и общества. Однако, видимо, в силу некоторой недоработки отдельных партийных и комсомольских лидеров перестройку с ускорением сельская молодежь непременно желала претворять в жизнь в городах.
С одной стороны, можно понять ее желание вырваться из родительского гнезда и ощутить почти стершуюся грань между городом и деревней. С другой – в интенсификации нуждалось и село. Одним словом, перед людьми, вступающими во взрослую жизнь, открывались широкие горизонты.
Но что-то не испытывала душевного подъема комсомольская активистка и почти отличница Валя Саврасова. Может быть, от того, что кончилось детство и впервые взрослые решения предстояло принимать самой? А может, от того, что широкий горизонт сузился до размеров родного поселка. Ведь месяц назад на комсомольском собрании, председателем которого была Валентина, было принято решение всем классом остаться на малой родине и отработать год на производстве, которое нуждалось в рабочих руках.
Честно говоря, родной леспромхоз в лице его директора к проблеме нехватки кадров, которая из года в год успешно решалась за счет сезонных рабочих с юго-запада необъятной страны, добавляло себе еще одну, решить которую было сложнее. Ведь к работе по большинству специальностей допускались лица не моложе восемнадцати лет. Девушек еще можно было пристроить, скажем, в столовую или нянечкой в детсад. А будущие защитники отечества могли разве что пополнить и без того немалую армию слесарей в ремонтных мастерских. Правда, до конца навигации все выпускники могли работать сортировщиками леса на сплаве, а потом оставалось надеяться на то, что военкомат большинство призывников направит на курсы в ДОСААФ для получения воинской специальности. И там некоторые из них встретят свое совершеннолетие. Но отказаться от потока желающих принести пользу родному хозяйству его руководство не могло, поскольку партия сказала: «Надо!»…
- Партия сказала: «Надо!», а комсомол ответил: «Есть!». Ты с этим согласна, Валентина? – уже битый час директор школы, не чужой для партии человек, пыталась убедить комсомольскую активистку в необходимости принятия добровольного решения остаться на год в поселке.
- Согласна. Но из нашего класса лишь единицы будут поступать в вузы. Остальные и так останутся здесь, - как могла, возражала директрисе выпускница, которая мыслями была уже в одном из столичных вузов.
В ответ заходила речь о демократическом централизме, о подчинении меньшинства большинству, о комсомольской и партийной дисциплине, о том, что все выпускники района в едином порыве…
Вместо оставшихся уроков шло комсомольское собрание, на котором Валентина выступила с инициативой… Большая часть одноклассников, имея несколько иное представление о демократизации и гласности, раз за разом голосовала против… Лишь через несколько часов партийно-комсомольский актив района, принимавший участие в собрании, смог вздохнуть облегченно, когда утомленные майским солнцем выпускники один за другим начали покорно поднимать руки.
Осознание того, что Валя сама отрезала себе путь к новым знаниям, пришло позже…
***
- … По итогам года наградить… бракера нижнего склада.., секретаря комсомольской организации леспромхоза…, Саврасову Валентину… путевкой в Болгарию по линии международного молодежного туризма.., - торжественно произнес секретарь райкома со сцены местного клуба…
Валя однажды, еще в детстве, была с родителями в столице, а самостоятельно ей не приходилось ездить дальше областного центра.
Характеристики, справки, другие документы были готовы уже через месяц. Оставалось получить медсправку, но врач в участковой больнице никогда еще не выписывал их для заграницы. Поэтому для подстраховки выдал девушке направление на профилактический осмотр в районную больницу…
…Девушка, как по карте, ходила из кабинета в кабинет по коридорам поликлиники. Зрение, слух, нервы… Что еще осталось?
Очередной кабинет. Водопроводный кран, полотенце, рабочий стол с бумагами и настольной лампой, ширма… И тишина… Где врач? За ширмой? Нет.
- Здравствуйте! Вы ко мне? Обед уже… Вы не местная? Откуда? – негромко и без интонации обратился к путешественнице вошедший в кабинет немолодой уже доктор.
Валентина ответила и с некоторой робостью протянула выданную в больнице карту.
- Ладно!.. Раз издалека приехала, проходи за ширму, раздевайся и устраивайся в кресле. А я пока твои бумаги заполню, - как-то незаметно перейдя на «ты», так же без эмоций продолжил врач.
Пока девушка выполняла указания доктора, он, не теряя времени даром, задавал ей, казалось совсем не скромные и слишком уж личные вопросы, на которые девушка, хоть и немало смущаясь, все же односложно отвечала. Не добавлял уверенности и ложемент, в котором Валя никак не могла комфортно расположиться…
- Готова? – и доктор, не дожидаясь ответа, вошел за ширму, сразу же направив свой взгляд на объект исследования.
К немалому удивлению доктора на него изумленно смотрели два внимательных девичьих глаза. Он окинул взглядом всю представшую перед его взором картину. Несомненно, пациентка пыталась изобразить только что оторвавшийся от земли воздушный лайнер, с неубранными еще шасси. Траектория взлета выдавала неопытность пилота, его неуверенность и некоторую напряженность, видимо, связанную с волнением.
Доктор с плохо скрываемой улыбкой попытался несколько разрядить обстановку:
- Куда летим?
- В Болгарию! – мгновенно ответила пациентка.
Многолетний опыт подсказал доктору, что неуправляемый смех в этой ситуаций будет неуместен, и лучше вернуться к своим бумагам.
- Тогда, не смею Вам препятствовать, - снова перешел на «Вы» доктор, - Справка уже готова. Одевайтесь… И счастливого Вам полета!.. А я - на обед!..