ОВТИ. ВМА. В водовороте информации.
(Отдел военно-технической информации, 1967 – 1975).
На фото 1970 г: Слева направо: Руководители отдела военно-технической информации Д.Д.Минаев, Г.А.Смирнов, М.Д.Агронский на выставке музея «Дорога жизни». Музей является филиалом Центрального военно-морского музея и находится на берегу Ладожского озера вблизи Осиновецкого маяка.
Новый 1968 год отмечали уже в Ленинграде. Закончился первый этап флотской службы, связанный с Заполярьем. Предстояло обустроиться и утвердиться на новом месте, что обычно не просто. Разместились мы с согласия тёщи в её двухкомнатной квартире на улице С.Перовской. И всё было бы приемлемо, если бы не «овраги» - вдруг возникшие обстоятельства.
Пока мы длительное время отсутствовали в Ленинграде, эта комната фактически пустовала. Но стоило нам разместить там свои вещи (разгрузили 5 т контейнер с мебелью и вещами), как сразу же появились родственники - претенденты на эту комнату. Видимо, боясь потерять эту жилплощадь, молодая семья Гали (родная сестра Али) срочно выехала от родственников мужа, где жила в отдельной комнате в другом районе города, и расположилась на Перовской. Де-юре это было законно, т.к. ранее в этой квартире были прописаны обе сестры и, пока были школьницами, жили вместе в этой комнате. Теперь же в эту 18-метровую комнату, перегороженную шкафом на две части, было втиснуто две семьи (четыре взрослых и два ребёнка). Продолговатая комната с одним окном превратилась в склад мебели с угловыми (точнее, за шкафными) жильцами.
Подселение Горбуновых было неожиданным, и я оказался не готовым к такому повороту событий. О нашем плане возвратиться в Ленинград они знали заранее, и никаких возражений не возникало, а мы знали, что комната пустует. Аля не захотела конфликтовать со своей младшей сестрой, смирившись с этим фактом. Я же был уверен, что никакой реальной необходимости в этом не было. Это подтвердили события ближайших месяцев, когда мы переехали в Дачное (район в южной части города), Горбуновы вернулись в прежнюю квартиру. Неприятный осадок в душе у меня сохранился на многие годы.
Мои энергичные попытки решить жилищный вопрос путём временного снятия квартиры или вступления в ЖСК не увенчались успехом. Жилищная проблема в городе была ещё более остра, чем на Севере, и сходу увязла в бюрократическом болоте. Всё решило время.
В остальных житейских делах всё складывалось благополучно. Аля вернулась в хоровой коллектив Капеллы, Машу определили в ближайшую 222 школу (бывшую Петершулле) на Перовской.
Военная служба также складывалась нормально. Сравнительно быстро освоился с обязанностями в совершенно новой сфере деятельности. С моим прибытием заканчивалось комплектование отдела военно-технической информации (ОВТИ) Военно-морской академии (ВМА), куда я был назначен приказом ГК ВМФ.
Небольшой коллектив отдела состоял из семи человек: четырёх офицеров (начальник отдела, его заместитель, старший офицер отдела и офицер), двух инженеров, как правило, офицеров запаса, и делопроизводителя. Начальник отдела занимал небольшой отдельный кабинет, остальные – в общей просторной светлой комнате рядом. Три офицера отдела неофициально назывались кураторами определённых факультетов академии. Далее я буду использовать слово куратор вместо официальных названий должностей. Заместитель начальника отдела Смирнов Геннадий Александрович курировал командный (первый) факультет. Мне предназначались факультеты вооружения (второй) и кораблестроения (третий), Егорову Анатолию – факультет радиоэлектроники (четвёртый). Основные обязанности кураторов заключались в обеспечении профессорско-преподавательского состава академии научно-технической информацией. Надо отметить, что не только отдел был впервые образованным, но и дело, которым предстояло заниматься, также было новым.
В отличие от военно-морского училища, академия выполняла большое количество научно-исследовательских работ для ВМФ. Исполнителями этих работ были преподаватели кафедр и научные сотрудники некоторых лабораторий, для которых требовалась постоянная подпитка информационными новинками, каждому по своей специальности. Базовым элементом существующей системы информации на протяжении многих лет служила богатая фундаментальная библиотека академии. Добросовестные и квалифицированные работники библиотеки работали традиционным методом и только по открытой литературе, и не имели возможности заниматься тематическим подбором информации для каждого исполнителя НИР. Новому отделу предстояло создать гибкую систему индивидуального обеспечения информацией, в т.ч. и секретной.
Изучение новой профессии облегчалось тем, что все сотрудники отдела находились в равном положении и вместе осваивали азы информатики. Общегосударственная система научно-технической информации также ещё только формировалась, и подготовленных специалистов в этой области знаний практически не было. Первым делом в отделе была налажена серьёзная учёба по специальности. Библией и единственным учебным пособием служила монография профессора А.Михайлова «Основы информатики» - компиляция на основе многочисленных зарубежных источников печатной информации.
Все сотрудники отдела, не зависимо от возраста, который колебался в широком диапазоне – от 30 до 60 лет – учились с охотой. Старшее поколение – «деды» (оба капитаны 1 ранга в отставке) – выполняли полезную и конкретную работу. Капустин Иван Георгиевич, бывший политработник, занимался организацией участия учёных академии в семинарах, симпозиумах и других научных мероприятиях в стране и за рубежом. Короткие Исаак Моисеевич, инженер-кораблестроитель, кандидат технических наук, бывший преподаватель кафедры военного кораблестроения, имел богатый опыт написания научных докладов, рефератов и других подобных документов. Его крупных размеров голова с копной седых волос была генератором идей и дельных предложений. В свободное от работы время он продолжал писать и публиковать книги по актуальной для флота тематике. В нашей домашней библиотеке есть его две последние книги: «Авианосцы и вертолётоносцы» (в соавторстве с З.Ф.Слепенковым и Б.А.Колызаевым), Воениздат, М. 1972, и «Аварии и катастрофы кораблей», Л. Судостроение, 1977. Обе книги с дарственной надписью автора. После увольнения из отдела по возрасту и до последних дней жизни (в 1985 г) он продолжал работать над новой книгой, которая была посвящена судам на воздушной подушке. Ежегодно в день рождения Короткина, по его приглашению, мы со Смирновым и Капустиным продолжали посещать юбиляра в его холостяцкой квартире (жена давно умерла) на Васильевском острове, где он занимал две большие комнаты в обширной коммунальной квартире. Эти вечера превращались в дружеские самоотчёты за прошедший период и обмен разнообразной информацией. Хлебосольный хозяин дома с удивительно молодой не по возрасту душой делился своими планами, показывая пример жизнелюбия и творческого долголетия.
Начало 1968 года ознаменовалось блестящими выступлениями Белоусовой и Протопопова на X зимних Олимпийских играх во французском Гренобле. Здесь они закрепили свой триумфальный успех, начатый на предыдущей IX зимней Олимпиаде в Инсбруке (Австрия). Их знаменитая Ласточка покорила зрителей всех континентов. Олимпийским чемпионам была посвящена небольшая книжица В.Вьюника «Автографы на льду», выпущенная Лениздатом в 1968 г. тиражом 100000 экз.
Конец 1968 года оказался беспрецедентным на печальные события семейного масштаба. 28 октября на 85 году жизни скончался дед Али – известный в своих кругах музыкант Евгений Александрович Елизаров. Всю осень он болел и провёл на своём массивном диване в окружении врачей и родственников. Двухкомнатная квартира деда на улице Софьи Перовской под номером 111 находилась рядом с квартирой Александры Евгеньевны, куда мы втиснули свои вещи и где ночевали гуртом. Большую часть времени, особенно по выходным, проводили за стенкой в компании Алиных тётки и бабушки, поэтому были непосредственными свидетелями его последних дней и минут жизни. Накануне кончины он почувствовал себя лучше, и появилась надежда на выздоровление. Однако на следующий день домочадцы, находившиеся на кухне, услышали звон разбитой чашки, выпавшей из рук деда. Это был конец его земной жизни. С помощью Саши Давыдова (троюродный брат Али), жившего в этом же доме, перенесли деда в морг рядом расположенной больницы имени С.Перовской. Через несколько дней его провожали в последний путь на Северное кладбище (в Парголово) близкие родственники и немногочисленная делегация музыкантов.
Следующим ударом стала смерть на 51 году жизни моего отчима Гая Родионовича Рехтзамера (1918-1968). Каждая смерть – трагедия для семьи, особенно если уходит из жизни человек в расцвете творческих сил. Нельзя сказать, что всё случилось неожиданно. Последний год он тяжело болел, перенёс операцию на мочевом пузыре (рак), но выздоровления из-за поздно принятых мер не произошло. Гражданская панихида проходила в Гидрометеорологическом институте, где он преподавал больше 20 лет. В скорбном молчании мимо гроба прошли студенты и преподаватели института. Похороны состоялись 15 ноября на Большеохтинском кладбище в присутствии нескольких сотен студентов и сотрудников, которые на руках пронесли гроб от ворот кладбища до места захоронения. Выступившие на панихиде профессора и сослуживцы, как в институте, так и на кладбище искренне сожалели о потере одного из лучших преподавателей института. По прошествии многих лет не просто описать атмосферу проводов в последний путь уважаемого на работе и так нужного в семье человека. Эти дни были действительно скорбными днями, как дома, так и в стенах института. Ему бы жить ещё, да жить. Тем более, что после нескончаемого лихолетья, жизнь постепенно начала налаживаться. Всего несколько лет назад семья переехала в отдельную квартиру, налаживался домашний быт, впервые появился относительный достаток. Доцентская зарплата позволила наконец-то приобрести первое в жизни приличное зимнее пальто, которое осталось практически не ношенным. На работе завоёвано признание в научных кругах и любовь, и уважение сослуживцев, на выходе – издание новых учебных пособий и научных статей в области картографии и аэросъёмки. Всё рухнуло в одночасье, и семья осталась без кормильца. Мать была в отчаянии от потери мужа и средств к существованию, т.к. её мизерная пенсия в 60 рублей на двоих позволяла лишь не умереть с голода.
Через несколько дней после этих печальных событий мама предложила моей семье переехать с улицы С.Перовской в Дачное. Без особых раздумий предложение было принято. Наше новое жильё роскошным назвать было бы преувеличением, но в сложившейся ситуации стало выходом из тупика. Вскоре переехали и разместились в малогабаритной четырёхкомнатной квартире по проспекту Ветеранов (дом 8). Это была так называемая «хрущеба» с общей площадью 37,5 кв.м. Мама устроила себе гнездо в бывшем кабинете мужа, площадью не более 8 кв.м. Вместо письменного стола поставили кровать, но жизненного пространства в комнатке оставалось немного, т.к. значительную площадь занимал книжный шкаф. Этот шкаф был сделан по заказу и занимал всю глухую стену от пола до потолка по всей длине комнаты. Бабуля осталась в своей крохотной пятиметровой комнатке напротив совмещенного с ванной туалета. Маша получила лучшую 9-метровую квадратную комнату, а нам с Алей досталась сравнительно большая 15-метровая проходная гостиная, из которой был вход на кухню и в Машину комнату.
Позднее мама неоднократно пересказывала байку о том, как она получала ордер на новую квартиру. Дом на улице Маяковского, где жила наша семья, в начале шестидесятых годов поставили на капитальный ремонт с расселением жильцов. Когда в жилищном комитете выписывали ордер, то предупредили, что в новой квартире совмещенный с ванной санузел и проход на кухню через большую комнату. Намаявшись в коммуналках, мама была так рада любой отдельной квартире, что ничтоже сумняшеся произнесла: «Если бы мне сказали, что проход на кухню через крышу, я не обратила бы на это никакого внимания». После этой фразы есть ещё одна, не лишённая юмора: «И действительно, три человека будут жить каждый в отдельной комнате, и ещё одна общая – да это же я буду жить, как госпожа Черчилль!» Как немного надо простому советскому человеку для полного счастья.
Недостатки этого массового конвейерного жилища стали проявляться позднее, когда прошло несколько лет, и появилась возможность сравнивать с более комфортными проектами домов. Троих жильцов (мама, отчим и бабуля) эта квартирка ещё устраивала, но на пять человек после нашего вселения жилого пространства стало маловато. Зато этот новый район нам нравился: много зелени, поблизости нет промышленных предприятий, загрязняющих атмосферу, и всего в десяти минутах ходьбы до конечной наземной станции «Дачное». Вскоре, правда, наземная станция была закрыта, но построены две подземные «Проспект Героев» и «Проспект ветеранов», до которых было ещё ближе. Рядом с домом типовой универсальный продовольственный магазин и типовое здание школы-десятилетки.
Район «Дачное» простирается от речки Красненькой на севере до улицы 3 интернационала – на юге. Сегодня, правда, такой улицы на карте города нет. После смерти Суслова улица была названа именем этого партийного идеолога, а после начала перестройки была переименована, надо надеяться, окончательно в Дачный проспект.
Заселение этой территории началось ещё в 18 веке. Участки вдоль Петергофской дороги (ныне проспект Стачек и Петергофское шоссе) были розданы знатным горожанам, построившим здесь свои загородные дома. При этом Пётр Первый обязал их владельцев поддерживать благоустройство дороги, вдоль которой появились роскошные парки, сады, оранжереи. В первой половине 19 века эта местность утратила аристократичные черты, и стала использоваться в основном для летнего отдыха жителей города. Отсюда и закрепилось название – Дачное. После постройки Балтийской железной дороги (1857 г.) здесь началось большое строительство деревянных дачных домиков, образовавших дачный посёлок. К концу 19 века этот район перестал считаться дачной местностью, т.к. к нему со стороны Автово наступала промышленная зона с чадящими заводскими трубами. В посёлке начал селиться промышленный люд, превративший этот район в рабочую окраину города – грязную и неблагоустроенную. Во время Великой Отечественной войны Дачное стало передним краем обороны Ленинграда. Все деревянные постройки были уничтожены обстрелами или разобраны на оборонительные сооружения, или на топливо. Вместо домов появились окопы, траншеи, блиндажи. Некоторые из находившихся здесь дотов сохранились до наших дней и оставлены в мемориальных целях.
В 1949 году на пустырях между Дачным и Ульянкой появились первые домики пионеров коллективного садоводства рабочих кировского завода («Вечерний Ленинград», 17.09.1957). Одновременно в районе больницы Фореля возводилось жильё, получившее название городок Кировского завода. В 1959 году в Ленинграде появились первые домостроительные комбинаты. В Дачном рабочие Автовского ДСК начали возводить типовые пятиэтажные жилые дома из газобетона. Началось реальное осуществление Постановления ЦК КПСС И СМ СССР «О развитии жилищного строительства в СССР» от 1957 года, положившее начало массового строительства малометражных квартир, получивших в последствии саркастическое название «хрущебы» в память инициатора строительства – Н.С.Хрущева. Между пятиэтажками, составляющими большинство застройки первых шести кварталов Дачного, были возведены точечные 6, 8, 9 – этажные здания, вносящие кое-какое разнообразие в композицию кварталов. Так были оформлены Трамвайный проспект, улицы Зины Портновой, подводника Кузьмина, начало проспекта Ветеранов, которые стали местом нашего обитания.
В альбоме есть почтовая открытке с автобусом на остановке: Улица подводника Кузьмина, которая уходит влево между двумя точечными домами, и проспект Ветеранов, который здесь берёт свое начало и уходит вправо. В объектив фотокамеры случайно попал не только наш дом (на заднем плане в середине снимка – правая пятиэтажка), но и два окна (широкое и узкое – кухонное на 4 этаже крайнего справа подъезда) нашей квартиры. Ленинград. 1971.
Композиционной осью Дачного стал проспект Героев, названный так в память о массовом героизме воинов и ленинградцев в годы войны, и, к сожалению, волюнтаристски в годы правления Г.В.Романова переименованный в Ленинский проспект.
К моменту нашего вселения квартира на Ветеранов была полностью меблирована новым польским гарнитуром, поэтому большую часть привезённой с севера мебели пришлось пристроить у Зубовых в деревне Рыбицы в районе станции Сиверская, которая там и осела. Наш переезд в Дачное кроме решения нашей жилищной проблемы позволил снять вопрос о средствах существования мамы и бабушки, которая не получала пенсии, т.к. не имела необходимого трудового стажа. Она считалась на иждивении дочери, которой наше щедрое государство к пенсии кормильца добавляла аж целых пять(!) рублей.
Самое начало нового 1969 года принесло новую печальную весть: на 59 году жизни умер отец Али Александр Григорьевич Пожарский. К сожалению, мы редко встречались, и я плохо знал этого полярного исследователя и очень одарённого человека, так рано ушедшего из жизни. Организацией похорон занимались моряки военного института на Васильевском острове, в котором он служил и работал до последнего времени. Гражданская панихида прошла по-военному чётко и без лишних эмоций в одном из залов Матросского клуба на площади Труда. Похороны состоялись на старинном Киновеевском кладбище на правом берегу Невы, где когда-то хоронили монахов Смольного монастыря.
Чтобы не перегружать материал о своей службе мне преднамеренно приходится на этом этапе ограничиваться лишь поверхностными сведениями о родственниках. Некоторые подробности биографии тестя и других близких родственников постараюсь изложить в четвёртой книге своих записок, предназначенных для домашнего архива.
Возвращаюсь к делам в стенах академии. Сегодня вряд ли есть необходимость доказывать значение информационной грамотности общества, когда рынок насыщен компьютерами и всевозможными средствами оргтехники. Уже не нужно убеждать, что информация стала показателем уровня общественного развития и интеллектуальным товаром. Не только в Японии, но и почти во всех наших квартирах, офисах, учебных заведениях, промышленных и общественных организациях компьютерные терминалы столь же обычны, как ранее телефоны. На глазах нашего поколения произошло технологическое чудо – формирование общего информационного пространства человечества. Включив свой персональный компьютер в глобальную сеть Интернета, можно вывести на экран интересующую информацию из любого уголка планеты (Российская газета, 13.10.1992).
В конце 60-х годов уже писали о грядущем «информационном взрыве», но лишь немногие учёные понимали пагубность отставания в развитии информационной техники и технологии. Пока наши политики подыскивали идеологическую базу под шатающийся фундамент экономики развитого социализма, передовые страны стремительно развивали средства обработки информации, предчувствуя, что именно эти средства могут стать фундаментом их развития, впоследствии названным экономическим чудом.
Уже сам факт создания в академии отдела военно-технической информации говорил о понимании важности этого направления в Министерстве обороны. Причём, основное направление информатики – компьютеризация (в то время – освоение ЭВМ) сомнения не вызывали и широко внедрялись в учебный процесс. Академия располагала современной базой ЭВМ для решения оперативно-тактических, инженерно-технических и управленческих задач.
Сотрудники отдела находились у истоков развития смежного направления информатики, связанного с переработкой и использованием научно-технической информации. Задумывались и о возможности сочетания традиционных (ручных) способов с обработкой информации на ЭВМ. С этой целью в сентябре 1969 года начал посещать организованные в академии для преподавательского состава курсы по изучению алгоритмического языка «Алгол 60», которые успешно окончил в феврале 1970 г. В это же время отдел начал подготовку к поездке в Москву в Центральный институт военно-технической информации (ЦИВТИ) для знакомства с деятельностью института и изучения информационно-поисковой системы (ИПС) дескрипторного типа на базе ЭВМ «Минск-22». Эта командировка состоялась в начале 1970 г и прошла очень продуктивно. Впоследствии (в 1973 г.) отделом была разработана аналогичная ИПС в академии на базе ЭВМ «БЭСМ-4», которая из-за отсутствия специализированной технической базы функционировала только в опытном режиме. Работа была полезна тем, что показала возможность создания и функционирования локальных ИПС, но не была востребована. Нам говорили: бежите впереди паровоза. Действительно, инерция мышления являлась непреодолимым валом, и традиционные методы работы с информацией преобладали ещё длительный период.
По мере накопления опыта работы продолжали совершенствовать систему обеспечения профессорско-преподавательского состава, научных сотрудников и командования новинками научно-технической информации по индивидуальным заявкам, постоянным и разовым. Наладили творческое взаимодействие с библиотечными работниками фундаментальной библиотеки, через которую начали выписывать реферативные издания ВИНИТИ и других информационных центров. Составляли информационные карты для включения научно-исследовательских работ академии в государственную систему информации. Начальник отдела руководил также и переводным бюро, которое занималось переводом на русский язык иностранных книг и журналов по военно-морской тематике. Бюро работало по выполнению заказов ГШ ВМФ и командования академии, оформляло и выпускало свои переводы небольшими тиражами. К редактированию переводов нередко привлекались и сотрудники отдела.
1970 год прошел под знаком выполнения мероприятий постановления ЦК КПСС «О подготовке к 100-летию со дня рождения В.И.Ленина». Суть которого в словах: «Имя В.И.Ленина бессмертно, как бессмертны его идеи, бессмертны дела, которые он совершил….». Уже 9-10 февраля 1970 г в актовом зале академии состоялась военно-научная конференция, посвященная предстоящему юбилею. С докладом «Военно-теоретическое наследие В.И.Ленина и его значение для развития ВМФ» выступил Главнокомандующий ВМФ Адмирал Флота Советского Союза С.Г.Горшков. Далее выступили: («Вечерний Ленинград».10.02.1970)
Начальник Политуправления ВМФ адмирал В.М.Гришанов с докладом «Ленинские принципы партийно-политической работы в Советской армии и ВМФ»;
Командующий Краснознаменным Северным флотом адмирал С.М.Лобов с докладом «В.И.Ленин, КПСС о роли ВМФ в обеспечении безопасности и государственных интересов СССР»;
Начальник штаба КБФ вице-адмирал Ф.И.Савельев с докладом «В.И.Ленин о роли военных моряков в Великой Октябрьской социалистической революции и установлении советской власти»;
Командующий КТОФ вице-адмирал Н.И.Смирнов с докладом «Работа командиров, политорганов и штабов по претворению в жизнь ленинских заветов о постоянном повышении боевой готовности флота»;
Начальник политотдела ЛенВМБ Герой Советского Союза вице-адмирал Н.М.Кулаков с докладом «Роль В.И.Ленина в создании и руководстве военно-морскими силами республики в годы Гражданской войны и иностранной военной интервенции».
На конференции я не присутствовал, туда были приглашены только офицеры руководящего состава ВМФ. О системе постоянной партийно-политической учебы в академии кратко коснусь далее.
В декабре 1970 года организатор отдела и первый его начальник инженер-капитан 2 ранга Минаев Дмитрий Дмитриевич (Дим Димыч) ушёл на пенсию по возрасту, но ещё какое-то время оставался в отделе на должности инженера. Место начальника отдела занял его заместитель капитан 2 ранга Смирнов Геннадий Александрович, толковый и общительный, безоговорочно положительный офицер, который продолжил начатое предшественником дело. Я так же переместился на одну ступеньку служебной лестницы и с 1 января 1971 года был назначен заместителем начальника отдела. Правда, это давало только небольшую прибавку к должностному окладу на 10 или 20 рублей. Я продолжал курировать два инженерных факультетов академии – вооружения и кораблестроения. Смирнов передал мне обязанности по планированию и отчётности, но оставил за собой курирование самого большого факультета – командного.
На фото 1970 г: Слева направо: Руководители отдела военно-технической информации Д.Д.Минаев, Г.А.Смирнов, М.Д.Агронский на выставке музея «Дорога жизни». Музей является филиалом Центрального военно-морского музея и находится на берегу Ладожского озера вблизи Осиновецкого маяка.
Отдушиной ежедневной рутинной работы была фундаментальная библиотека, куда ходил, практически, ежедневно не только по обязанности. Часами рылся в недрах её богатых фондов, подбирая нужные материалы для проведения научных работ и, одновременно, удовлетворяя своё любопытство. Фонды библиотеки разнообразны и богаты уникальной литературой по военно-морской тематике со времён Петра I. И это не удивительно в связи с тем, что библиотека стала преемницей фонда Николаевской морской академии («Очерки истории военно-морской академии», 1970). В библиотеке бережно хранятся редкие книги: «Устав морской», изданный по указанию Петра I в 1720 году, «Указы Петра Первого» за 1714-1725 годы, «Всеобщая история о мореходстве», в семи томах (1836-1845 года издания) и другие раритеты. Собран полный комплект журнала «Морской сборник», начиная с 1848 года.
Благодаря стараниям Минаева и Смирнова с работниками библиотеки были установлены деловые дружеские отношения. Валентина Михайловна Шерман и Лидия Антоновна Будрик и другие были готовы в любой момент помочь разобраться в лабиринтах библиотечных полок.
3 марта 1972 года я успешно окончил двухмесячные курсы повышения квалификации работников технической информации при Ленинградском межотраслевом территориальном центре научно-технической информации и пропаганды в Инженерном замке. В удостоверении № 869 утверждается, что мною изучены следующие дисциплины:
1.Теория и практика научно-технической информации (НТИ).
2.Источники НТИ. Основы библиографии. Справочно-информационный фонд.
3.Информационно-поисковые системы и механизация поиска информации.
4.редства и способы копирования и размножения информационных документов.
5.Система УДК (Универсальная десятичная классификация) и её применение.
6. Основы патентоведения и патентной информации.
7.Основы редактирования и издания информационных материалов.
Курсы пополнили и систематизировали мои самостоятельные познания в области информатики и библиотечного дела и были полезны в дальнейшей работе. Полученными знаниями делился с сотрудниками отдела и даже написал небольшое пособие по основам информатики, которое использовалось внутри отдела.
1 августа 1970 года попал в госпиталь с левосторонней очаговой пневмонией. Не странно ли заработать воспаление легких в жаркие летние дни? Думаю, что причиной была не простуда. Дело в том, что после переезда в Дачное, пришлось заняться ремонтом паркетного пола. Первоначально красивый вьетнамский паркет в гостиной был покрыт бесцветным лаком, который от времени местами стёрся, и образовались залысины. Я сдирал этот лак примитивным инструментом (металлическими скребками), и таким образом, в течение нескольких месяцев квадрат за квадратом обработал всю площадь 15-метровой комнаты. К летнему отпуску я закончил эту каторжную работу, купил банку очень пахучего польского лака и начал покраску пола. Нитролак был исключительно ядовит (другого в продаже не было) и в инструкции по его применению предписывалось пользоваться противогазом. Я рекомендацией пренебрёг, надеясь на русское «авось». На этот раз это легкомыслие безнаказанно не прошло. Пары нитролака в купе со сквозняком при покраске, видимо, спровоцировали воспаление лёгких. Через несколько дней я почувствовал лёгкое недомогание. Температура оказалась невысокой, поэтому решил, что слегка простудился, и к врачам не обращался, тем более что на руках был билет на поезд в Одессу. И, несмотря на недомогание, неделю провел на юге, купался в тёплом море, греясь под Одессой на песчаном пляже. Небольшая температура (37,5), однако, продолжала упорно держаться, поэтому пришлось досрочно вернуться в Ленинград и обратиться в поликлинику.
Первый военно-морской госпиталь, основанный при Петре I в 1715 году, считается старейшим лечебным учреждением в городе. С 1866 года госпиталь находится у Калинкина моста и занимает помещения бывшей второй морской казармы. Почти две недели пролежал на больничной койке в общей большой палате с высокими сводчатыми потолками. Интенсивные лечебные процедуры с уколами сделали своё дело и заглушили очаг в лёгких. В свободное время запоем читал книги, успел прочитать почти всё собрание сочинений Достоевского, за исключением опального романа «Бесы», которого не оказалось в местной библиотеке. После выписки из госпиталя получил дополнительный двухнедельный отпуск, который провёл на Сиверской вместе со своим семейством.
Аля с успехом работала в хоре Капеллы, совершенствуя мастерство вокала. Её добросовестность и личная скромность вскоре были замечены и оценены. В январе 1972 года была принята в КПСС, куда принимали только по рекомендации и только достойных, прочно и надолго вошла в актив коллектива.
Фото. Аля на прогулке в лесопарке «Александрино», расположенном в 15 минутах ходьбы от нашего дома. Выгуливает собачку Кнопочку (помесь болонки и терьера) и нашего приятеля, сослуживца по Североморску по фамилии Акура Генрих Львович, приехавшего на несколько дней из Москвы.
Летом 1972 года мне удалось купить билеты на теплоход, который, который следовал по Волге. Этим теплоходом и отправились Аля с Машей вниз по великой русской реке от Москвы до Волгограда (бывший Царицын, затем Сталинград). По пути теплоход делал остановки во всех крупных городах, где были организованы экскурсии. Посещали местные музеи, о которых напоминают купленные в них открытки и буклеты, сохранившиеся в домашнем архиве. Запомнилось и посещение небольшого дома – музея Левитана в городке Плёс. В буклете о музее можно прочесть. Дом-музей великого русского художника-пейзажиста Исаака Ильича Левитана один из наиболее популярных музеев на Волге, открылся 25 августа 1972 г. в доме, принадлежавшем до революции купцу Солодовникову. В этом доме художник жил и работал летом 1888 - 1889 гг. вместе со своими друзьями-художниками Алексеем Степановичем Степановым и Софьей Петровной Кувшинниковой.
Путешествуя по Волге в поисках сильных художественных впечатлений, Левитан неожиданно для себя открыл красоты маленького, тихого городка, который вдохновил художника на создание таких шедевров русской пейзажной живописи, как "Тихая обитель", "После дождя. Плес", "Вечер. Золотой плес", "Березовая роща", "Свежий ветер. Волга", "Над вечным покоем"...
11 апреля 1973 года, отмечая день рождения, придворный поэт Семён Спутников (псевдоним отчима) подарил Але следующее стихотворение:
«Не может быть, а обязательно,
Здорова будь, дружок, всегда!
Всегда будь так же обаятельна,
Порывиста и сострадательна,
А равнодушна – никогда!
И пусть задорно глазки светятся
И ямочкам – навечно быть!
И много раз ещё всем встретится,
И все невзгоды позабыть».
Он же откликнулся 6 ноября 1974 года на наш приближающийся юбилей семейного союза:
«Усвоили мы с детства прочно,
Что делать надо всё досрочно.
И потому уже шестого
Готовы вас поздравить с новой
Притом, весьма солидной датой,
16 лет, как вы женаты!
За стол уселись все мы дружно
И тост поднять скорее нужно:
За ваше счастье и любовь,
Да только «горько» - вот в чём соль.
Вам подсластить тост надо срочно…,
И будьте счастливы – досрочно!
Лето 1973 запомнилось отдыхом всей семьёй в замечательном местечке под названием Игналина в Литовской республике. Мы были там неоднократно и не в одиночестве. В советские времена окрестности Игналины служили одним из излюбленных мест отдыха ленинградцев. Благо ежедневный проезд с Варшавского вокзала на Вильнюс ходил ежедневно и не спеша доставлял пассажиров всего за одну ночь. Игналина манила людей почти девственно чистой природой, красивыми пейзажами, множеством причудливых озёр и лесами с изобилием грибов и ягод. Позже в газете «Санкт-Петербургские ведомости» прочёл краткую заметку С.Глезерова об истории этого края. «Как ни удивительно, но своим возникновением Игналина обязана Петербургу, точнее – железной дороге, связавшей столицу России с Варшавой». После окончания строительства 1250-километровой трассы в сотне километров от нынешнего Вильнюса появилась маленькая станция с вокзалом 4-го класса, вокруг которой постепенно стал разрастаться посёлок. « Впрочем, поселения в здешних местах существовали ещё с давних времён, а само название Игналина связывают с легендой о трагической истории двух возлюбленных. Она повествует о том, что однажды в средние века красавица Лина, дочь литовского князя, полюбила пленника-крестоносца немецкого рыцаря Игнаса. Это была настоящая любовь, но люди осуждали Лину, обвиняя её в предательстве. И в день свадьбы жители окружили замок Лины со словами проклятия. Ударила молния, грянул гром – и замок скрылся на дне озера: небеса выполнили волю людей. Прошли годы. Но люди слышали плач Лины со дна озера и поняли, что любовь между Игнасом и Линой вечная, и даже небеса не в силах их разлучить…. Сложилось так, что Игналина не раз оказывалась причастной к событиям российской истории. В 1863 г, когда произошло польско-литовское восстание, жестоко подавленное царскими властями, в Игналине стояли русские войска, и по велению усмирителя мятежа генерала Михаила Муравьёва, тут построили бараки и кухню для солдат. А во время первой мировой войны, когда эти края оказались в зоне германской оккупации, в Игналине находился лагерь русских военнопленных, которых использовали для сооружения железнодорожных узкоколеек. С 1919 по 1939 годы эти края принадлежали Польше; потом осенью 1939 г сюда, в западные Украину и Белоруссию, пришла Красная армия в ходе так называемого «освободительного похода»…. Во время второй мировой войны городок оказался свидетелем еврейского геноцида, ( когда из живших здесь до войны 750 евреев выжили только 20), а также советских депортаций литовского населения в июне 1941 г и после войны.
Недалеко от Игналины в местечке под названием Гинучяй мы отдыхали несколько сезонов. Особенно запомнилось совместное творчество во время летних отпусков в 1972-1973 годах. Там все члены семьи участвовали в съёмках любительского детективного фильма. Сценарий полнометражного фильма написал Юрий Александрович. Режиссером фильма и главным оператором был очень талантливый приятель и сослуживец Ю.А. Виктор Сергеевич Коба, который также был на отдыхе вместе с семьёй в Игналине. Впоследствии В.С. смонтировал и озвучил этот фильм, который мы несколько раз с удовольствием смотрели в его квартире в Ленинграде в районе Чёрной речки. Кроме того, совершали длительные прогулки по красивым лесным дорожкам, всей семьёй собирали грибы и купались. Шура усердствовала в ловле рыбёшки в мелких речушках. Мы с Алей изредка совершали прогулки на велосипедах. Однажды потеряли ориентировку и кружили вокруг большого озера. Пришлось останавливаться у какого – то хутора и спрашивать дальнейшую дорогу у местных жителей, которых здесь не так много. Ходили в соседнее село на красивые церковные церемонии, в частности, когда верующие отмечали яблочный спас.
Начало 1974 года в стране прошло под знаком 50-летия по «Ленинскому пути» без Ленина. Передовая статья в январском номере журнала «Наука и жизнь» начинается так: «Наш век – это век триумфальных побед ленинских идей, век становления коммунистической цивилизации….»
На этой же странице журнала стихи Виссариона Саянова
«Ленин жив, он с нами, он не умер,
Он доныне в каждом дне работ,
Он доныне в каждой нашей думе,
В каждом нашем помысле живёт….»
Центральные газеты писали, что 20 февраля в Кремле в торжественной обстановке состоялось вручение ордена «Победа» Генеральному секретарю ЦК КПСС, Председателю Президиума Верховного Совета СССР, Председателю совета обороны маршалу Советского Союза Леониду Ильичу Брежневу, за большой вклад в победу Советского народа и его Вооруженных сил в Великой Отечественной войне, выдающиеся заслуги в укреплении обороноспособности страны, за разработку и последовательное осуществление внешней политики мира Советского государства, надежно обеспечивающей развитие страны в мирное время.
«Сорок лет – это старость юности,
Пятьдесят – юность старости.
В.Гюго.
40-летний юбилей.С небольшим опозданием мы вошли в тёмный зал ресторана гостиницы «Советская» на Лермонтовском проспекте, где на ярко освещённой эстраде началось представление. На ощупь поднимаемся по крутой лестнице на возвышение в конце просторного зала и, наконец, добираемся до указанного метрдотелем столика, заказанного заранее. Из небытия появившийся официант сообщает, что сегодня «рыбный день» и в меню осталось только треска с жареным картофелем. Делать нечего: выпьем по рюмке водки, закусим треской и посмотрим на искусство обнажённых красоток варьете.
Идея посетить ресторан с варьете возникла недавно, и была поддержана ближайшими родственниками, благо вскоре нашёлся и повод – моё сорокалетие 31 марта 1975 года. Варьете, ещё совсем недавно считавшееся буржуазно-развратным атрибутом, робко завоёвывало право на существование.
Итак, наша компания сидит за столиком в полной темноте продолжительное время, червь под ложечкой сосёт, требуя подбросить топлива. Официант, извинившись, наконец сообщает, что кроме одной порции трески и остатков миног в соусе ничего на кухне ресторана больше нет. Соглашаемся и на эти остатки и заказываем побольше хлеба, который по очереди макаем в соус из-под быстро поглощённых миног.
Тосты с пожеланием здоровья все же были. Пока, правда, серьёзных проблем со здоровьем не испытываю. В брошюре для тех, кому за сорок, недавно прочёл, что это «пора расцвета творческих дарований человека, период его зрелости, дерзаний. В сорок лет он полон сил и энергии для свершения больших дел, за которыми подчас забывает о своём здоровье, режиме труда и отдыха. Когда симптомы зрелости единичны, а компенсаторные возможности организма ещё велики, человек не хочет связывать их с так называемыми возрастными изменениями, развитием какого-либо заболевания. Он не замечает изменения двигательного режима, сокращения удельного веса мышечной активности в быту и на работе…» Считаю, что пока есть желание выпить рюмку водки в хорошей компании, пока не погас интерес к познанию нового – значит, здоровье в порядке. Значит, сорокалетний меридиан жизни преодолён сравнительно благополучно.
После окончания концерта-мюзикла с элементами цирковых трюков зажгли свет, и появилась возможность разглядеть большой зал ресторана, заполненный до отказа посетителями. Первыми поднялась из-за своих столиков и ушла по команде «Nach Haus» большая группа дисциплинированных немцев, которые занимали почти весь главный зал ресторана. Это обстоятельство, видимо, и было причиной скудного меню, которое по остаточному принципу было предложено нашей компании в составе шести человек – Шура с Юрой, Катя и Галя, я и Аля. Немного потанцевав на сцене, освободившейся от артистов варьете, не солоно хлебавши, покинула ресторан и наша компания в неплохом настроении.
Спустя несколько дней наш домашний поэт Семён Спутников по прошедшему событию разразился очередными с определённой долей юмора виршами, которые начинаются так:
Агронским 40 лет.
ДолжОн я это, как поэт,
Воспеть людЯм всем в назиданье,
Что этот факт сам по себе
Скорее, правда, так себе.
Но новый смысл в нём заложен:
Коль пить объединиться можем.
Однако это не предел –
Почина виден мне удел,
Его расширить без опаски,
Объединивши май и пасху.
(Видимо, в этом году отмечали в ресторане день рождения не только моё, но и Алино, которое приходится на 11 апреля, а пасха совпала с майскими праздниками).