Глава первая
Про побочную линию
Когда я был маленький, я спрашивал:
- А что такое побочная линия?
Мне отвечали…
…или нет, не так.
Я никогда не был маленьким.
Я должен был быть маленьким.
Но не был.
А я спрашивал:
А что такое побочная линия?
Мне не отвечали.
Никто не знал.
Нет, нет, снова не так
Все знали.
Знали, но не могли мне объяснить.
А все, это …, и …, и ещё …, а также …, и еще …, и я забыл упомянуть …, ну, этих-то трудно забыть…
Кого трудно забыть?
Не знаю.
И никто не знает.
Нас не было – и в то же время, мы были.
И была побочная линия.
Глава вторая
Про тест
Этот тест широко распространен для выявления психических заболеваний у новобранцев. Испытуемому предлагается последовательность картинок, по которым он должен составить рассказ.
Пограничник с собакой шёл по границе.
Вдруг собака почуяла след.
Пограничник и собака побежали по следу.
Вскоре они увидели нарушителя.
Нарушитель выстрелил в пограничника и ранил его.
На звук выстрела прибежали ещё три пограничника.
Они задержали преступника и оказали пострадавшему помощь…
…не так, не так, всё было не так, совсем не так. Кричу – безмолвно кричу, знаю, что меня никто не услышит.
…на основании теста делается вывод о психическом здоровье испытуемого…
Всё было не так, не так, не так, не так, всё было…
- Он его убил.
- А?
- Убил он его, с-сука…
Это сказал Тирс.
Смотрю на то, что было Спринтером, да что значит, было, он и есть Спринтер, хотя нет, никакой это уже не Спринтер, этот Спринтер никогда не встанет, не отряхнется, не скажет – ну всё, еще часика два, и домой, водку пьянствовать.
Что такое водка, думал я.
Придумайте сами рассказ по этим картинкам.
Два пограничника услышали выстрелы.
Они побежали на выстрелы.
Вскоре они увидели ещё двух пограничников, живого и убитого, и ещё убитого нарушителя границы.
Они похоронили своего товарища…
Вот тогда я и доказывал врачу, что всё было не так, не так, не по картинкам его окаянным, а вот так, как я рассказываю…
…психических отклонений нет, обследуемый находится в состоянии сильного шока, вызванного гибелью товарища…
Глава третья
Не знаю, про что… ну… получается, про меня.
Нет-нет-нет, стоп-стоп-стоп, не так надо начинать истории, не так. Каков залог хорошей истории, чтобы она захватила читателя с первых строк и не отпускала до самого конца?
…с самого начала вашей истории должно быть понятно – что происходит, почему это происходит, кто главные герои…
…а здесь всё очень просто.
Если из пустоты появляется шар, а потом расходится на два шара – ничего делать не надо.
Если из пустоты появляется шар, а потом расходится на три шара, надо стрелять.
На поражение.
Это если из пустоты появляется куб, который сильно-сильно вытягивается в длину – вот тогда можно выстрелить просто так, в воздух, они испугаются.
Они.
Кто они?
Не знаю.
Хотя нет, здесь надо не только смотреть, здесь ещё и прислушиваться надо. Если слышно, как будто струна звенит – надо прятаться, здесь уже ничего не сделаешь, только прятаться, ждать, пока оно уйдет.
Оно…
Что оно?
Неважно.
Оно.
Это я тоже рассказывал психиатру. А он слушал. Кивал. Записывал.
Хотя нет, конечно, об этом нужно рассказывать не так…
Иду.
Если здесь это можно назвать – иду.
Четыре кубических здания зависают передо мной в пустоте, слева с самого края мелькает ещё что-то, крохотное, неприметное, хочу отмахнуться – не отмахиваюсь, здесь отмахиваться нельзя, здесь надо в оба смотреть. Смотрю в оба, осторожно, шажочками-шажочками пробираюсь мимо чего-то слева… ага, вот оно, неприметная точка раздвигается в крохотный кубик, кубик растет, оп! – вытягивается в длину, вширь, сейчас перешибет меня пополам…
Прыгаю.
Здесь прыгнуть выше чем на три метра не получится, да выше и не надо, перепрыгиваю, падаю на стену еще одного дома, откуда он взялся, отбиваю руки, оглядываюсь, еле успеваю увернуться от чего-то бубликообразного, даже успеваю вспомнить название – тор.
Один тор, два тора, три тора…
Понимаю, что надо прыгать, только на этот раз не вверх, не вверх, идиотище, не вверх, а… даже вспоминаю название – ката, ана и ката, Аня и Катя, как я про себя говорю, Аня и Катя, сейчас нужна Катя…
Перехожу в кату, запрокидываю голову, слышу в памяти голос Рина (это инструктор мой), ты мне еще кувыркнись тут, блин, ты еще кувыркнись мне тут, в кату, в ка-а-а-ату, а не куда левая пятка твоя подскажет…
Рот наполняет холодный металлический привкус. Думаю, что со мной будет, когда переходы начнутся подряд один за другим, и ана, и ката, и все, все, все…
Падаю на какие-то дома, дома, дома, дома, голову разрывает нестерпимая боль…
- Допрыгался?
Рин смотрит на меня с ненавистью, хотя нет, тут даже и ненависти нет никакой, только усталость, что с него возьмёшь, с дурака, горбатого и могила не исправит…
Спрашиваю, сплевываю кровавые слюни:
- Это… это игра была?
- Какая игра, кончились игры уже… или до старости лет в игрушки играть будем?
Меня прошибает запоздалый страх, понимаю, что мог бы и не выжить, если бы во время прыжка моя голова оказалась бы на месте какого-нибудь дома. Живо представляю себе, как острые углы вонзаются в мой мозг, разрывают розовую плоть, или какая она там…
Этого я врачу не говорил.
Это и так было понятно…
Глава четвертая
Про линию
- Как я вообще жив остался…
Рин насмешливо смотрит на меня:
- Обыкновенно, как. У нас же побочная линия, тут хочешь, не хочешь, а не умрешь.
- То есть, я…
- …ты не умираешь.
- Ага, яс…
- …но и не живешь.
- П-почему не живу?
- Потому что побочная линия, вот почему, - бросает Рин через плечо.
(Рин, это инструктор мой)
Не выдерживаю, бросаюсь за Рином:
- Что такое побочная линия? Что?
Он смотрит на меня как на психа:
- А то сам не знаешь…
И не могу признаться, что так оно и есть, не знаю…
Глава пятая
Про меня… ну, и не про меня тоже.
- Со Спринтером какие-то конфликты были?
Меня передергивает. Смотрю на следователя:
- Вы… вы меня что, в убийстве подозреваете?
- Да никто вас ни в чем не подозревает, успокойтесь вы… вы мне скажите, вы с убитым в каких отношениях были?
- Ну… в хороших.
- В хороших, это как понимать?
- Ну… не ссорились…
- В гости друг к другу ходили…
- Не-е, это нет, мы только на работе виделись… это с Рином, С Тирсом, другое дело…
- А со Спринтером что?
- Да… одержимый он какой-то был.
- Одержимый? Это как понять, одержимый? Дьяволом, что ли, одержимый?
- Да нет… Работой своей одержимый. Это же он первый в высшие измерения выходить начал…
- Он?
- Он, конечно…. Да вы по фамилиям не ищите, нет его фамилии среди разработчиков… ушами хлопнул, патенты все свои про… э-э-э… проворонил. Да из него слова не выжмешь, я его как-то просил объяснить, как в четвертом измерении атомные связи образуются, чтобы атомы не распадались, электроны с орбит не слетали – он только отмахивался, что такое интернет, знаешь? Вот и читай…
- Понятно всё с ним… ну а с другими как?
- С другими-то хорошо всё было… Рин меня сюда привел, это когда я после универа мыкался, не знал, куда себя деть…
- Да, это мы все так…
- Вот он меня на границу и привел, как узнал, что я физмат закончил… я сначала и не понимал ничего, думал, на хрена учился… потом ничего, полегче стало…
- Ну, это тоже всегда так. А про Тирса что сказать можете?
- Да хороший парень Тирс… Богатый… то есть, батя у него богатый… Но такой, простой парень, без закидонов всяких, как это у богатых бывает… Бывало, звонит в выходной, привет, чё делаешь, да ничё, а то айда в Бразилию махнем… я пальцем у виска кручу, какая Бразилия, спятил, на какие шиши… И тут Тирс отвечает, да вы не парьтесь даже, пацаны, за всех плачу…
- Здорово…
А потом вот, вчетвером пошли, я с Рином в паре… слышим выстрелы, я туда бегу, Рин меня ещё одернул, куда несешься, щас тебя заодно хлопнут, ты хоть посмотри сначала, чего там… Ну вот, прибегаем, а там Спринтер мертвый… и Тирс стоит, и ещё чей-то труп, тощий такой, помню, штанина у него на коленке продрана… Умер ещё так нехорошо, между измерениями болтается, как в невесомости, и то голова исчезнет, то нога… И Тирс на него показывает, и говорит, убил он его, с-сука… Спринтера, то есть…
- Понятно, понятно…
Понимаю, что ничего ему не понятно, как и мне, и что никакого расследования он проводить не будет, плевал он на мои доводы…
…на какие доводы?
С чего я вообще взял, что там, на границе, всё было совсем не так…
Глава шестая
Про умного человека и богатого человека
И не так. И всё нужно начинать не так, не так, не так.
О чём ваша история?
Это история о том, как гениальный учёный пришёл к очень богатому человеку и сказал ему:
- Здравствуйте.
И богатый человек ответил:
- Вечер добрый.
И умный человек сказал:
- А вы знаете, что через миллилион лет вселенная погибнет?
- Заикаетесь, что ли?
- В смысле?
- Это вы миллион так произносите?
- Нет, миллилион… это миллион в степени…
- Понятно, понятно, вы мне тут мозг не выносите, вы мне точно объясните, что вы хотите с меня…
- А вот во вселенной четыре измерения…
- …да хоть десять.
- Это раньше десять было, а потом распалось на четыре и шесть. И вот когда наши четыре измерения умрут, мы можем перебраться в шесть измерений…
- И что?
- Ну как, что… человечество будет спасено.
Нет, стоп, стоп, всё было не так, совсем не так, сначала богатый человек предложил умному человеку бокал вина, на закуску у них сырная тарелка была, еще что-то вкусное на стле было, нет, то салфетница была…
- Так что вы хотите? – спросил богатый человек.
А умный человек ответил:
- Мне нужны деньги для разработки портала.
А-а-а, вот теперь уже всё понятно, о чём эта история. Это история о том, как умный человек ищет деньги для своих разработок, а богатые люди ему этих денег не дают, и остаток истории он думает, где взять деньги. Может, ему предложат ограбить банк… что, прямо вот так предложат? Ну да, прямо так. Вот пойдет он домой поздно вечером, а на него грабители нападут, деньги или жизнь, и всё такое. А у него ни денег, ничего нет. Слово за слово (Да оставьте его, пацаны, сами видите, нету ни хрена… Ладно, Кирюхан, айда бухать, харэ уже на людей кидаться… Парень, а пошли с нами, чего ты тут тусуешься…) в каком-то баре он рассказывает своим новым знакомым, что проводит исследования, нужны средства… нам остался всего-то миллелион лет…
Вот тут-то ему предложат ограбить банк. И он соглашается, даром, что раньше никогда ничего не грабил. Здесь в этой истории всё будет, и драки, и погони, и перестрелки, и много ещё чего, ну и, конечно, проблема морального выбора, имеет ли право человек пойти на преступление ради благой цели?
Ну и концовка какая-нибудь неожиданная должна быть, например… м-м-м-м… Ладно, это уже ближе к концу какую-нибудь концовку придумаем.
Отличная получилась история. Камера, мотор, титры, Каннский фестиваль, пальмовая ветвь.
Итак, умный человек сказал:
- Ну как, что… человечество будет спасено.
А богатый человек спросил:
- И сколько вам надо?
Умный человек ответил. Нет, не миллилион, нет.
Меньше.
Но всё равно много.
Богатый человек откашлялся:
- Ну, вы хоть понимаете, что я с вас отчетность за каждую копейку потребую?
Разумеется.
- Так что вы мне не очень-то тут… Был тут один, лекарство от рака выдумывал, деньги клянчил… я ему по доброте душевной деньжат подкинул, он с ними и свалил, поминай, как звали… А у меня ни договора не осталось, ни вообще ничего, хрен чего докажешь… Ну да ничего, ребятушки мои его выискали, мозги вправили, если было там чего вправлять… Так что давайте, чтобы и договор у нас был, и всё было. Давайте… отметим…
И богатый человек разлил вино по бокалам.
А умный человек ничего не мог понять, ведь по сценарию всё должно было быть совсем не так, не так, не так. Не может быть, чтобы богач согласился, ну где вы вообще такое видели, пришел к богачу какой-то без роду, без племени,
(…ещё и рубашка мятая, утром мучился, что надеть, то ли футболку надеть, не выпендриваться, то ли рубашку, а рубашка мятая, ничего, думал, отвисится, а нет, не отвиселась, как была как из задницы, так и осталась, и… а-а-а, там еще пятно на рукаве, пятно-то как не заметил… Ещё обрадовался, рубашка чистая нашлась…)
…и просит денег, а богач р-раз – и миллиарды отсчитывает, ну, не сразу миллиарды, но уже разбирает, что нужно на первых порах…
Не бывает так в жизни. Не бывает. Автор, или ты совсем уже того, опустился до какой-то банальщины, что у тебя вот так, ни с того ни с сего на человека богатство сваливается. Да кто знает, может, автору лет десять от роду, жизни не знает, хотя нет, в десять лет так не пишут, тут уж больно складно всё получается. Вот это плохо, что герои не знают, кто их автор, чего от него ждать. Иногда бывает, в уголке каждой страницы написано имя-фамилия, а тут ничего не написано…
Глава седьмая
И ещё про умного человека
- Алло…
- Привет, чего делаешь?
- Сплю, чего делаю… хорош названивать уже… чего хотел-то?
- Ты мне вот что скажи… про автора узнать можно что-нибудь?
- Рехнулся или как? Ничего ты про него не узнаешь…
- А если в измерение в какое перейти?
- Да помешался ты на измерениях своих, ни хрена ты не сделаешь…
Отключаю телефон, смотрю на время – нуль-три-нуль-три, какого ж черта он спать мне не дал…
Вот так вот умный человек пытался понять, что же такое задумал автор. А не надо было ему ничего пытаться и понимать. Надо было спешить, надо было разработки свои разрабатывать, а не автора разбирать, потому что правильно, не бывает всё так просто, чтобы вот так сразу всё, что хочешь, само в руки легло…
Это был умный человек.
Его звали Спринтер.
Он поговорил с богатым человеком и подписал с ним контракт.
А через год я смотрел на то, что минуту назад было Спринтером.
Глава восьмая
Про прохожих. И про меня немножко.
- …ну вы же понимаете, побочная линия, что тут может быть…
Оборачиваюсь, смотрю на двух прохожих.
Не выдерживаю, хватаю одного из идущих за плечо:
- Что такое побочная линия? Что это такое?
Он усмехается.
- А то сам не знаешь…
- Не знаю! Вот представьте себе, не знаю!
- Да это же…
Один прохожий хочет мне ответить, тут же спохватывается, что ответить нечего.
Второй одергивает его:
- Ну что ты, да это же…
И тоже умолкает.
У нас даже не было имен, пока мы сами их себе не придумали.
Я знал только одно.
Нас было четверо.
Ну, то есть, кроме нас четверых было много других людей.
Но нас было четверо.
Глава девятая
Про пятак, который под пятку. И про вино, которое не вино.
Он смотрит на лектора.
Умоляюще.
Сжимает пятак, взял на счастье, да какого черта взял на счастье, надо же было под пятку положить, а не так…
Он слушает список тех, кто на пересдачу, ждет свою фамилию…
…а как его фамилия?
А неважно, фамилия и фамилия, мало ли на свете фамилий. Да представьте себе какую хотите, Иванов, Петров, Сидоров, ну или там Смит, Миллер, или там Сунь Цзин Ксен, или ещё как.
Всё равно герой этот у нас появится на две минуты, и всё.
Его фамилию не называют.
У него отлягивает от сердца. Отляживает. Отлёживает. Нет в русском языке такого слова.
Лектор снова зачитывает фамилии, на этот раз тех, кто сдал.
Он ждет.
Сжимает пятак, чего сжимает, тут сжимай, не сжимай, не поможет, под пятку надо было класть, под пятку…
Он не слышит своей фамилии.
Не слышит.
Не понимает – хочется подскочить, окликнуть лектора, а что, а почему меня забыли, а почему…
Лектор закрывает список.
Смотрит на него. На героя, то есть.
Нет, надо было герою имя дать, а то что такое, он да он…
Ладно, пусть будет Энтони. Почему Энтони? Да кто его знает, Энтони, и всё тут…
И вот, лектор смотрит на Энтони.
И говорит:
- Нулевой номер.
У Энтони всё переворачивается внутри. Нет, Энтони, конечно, себя дураком не считает, Энтони знает, что умный, но чтобы вот так, в нулевой номер…
Люди вокруг аплодируют, поздравляют, Энтони улыбается, всё ещё думает, ошибка какая-то…
- А вы молодец, Энтони… а я знал, что вы далеко пойдете…
Это лектор.
- Ну, всё… сегодня в шесть часов в большом зале.
Энтони кажется, что он ослышался:
- А я что… не один буду?
Лектор фыркает:
- Вы что, мил человек, думали, вы один такой, нулевой номер в этом году? Шестеро вас будет…
Энтони пожимает плечами, шестеро так шестеро, Энтони не гордый, и вообще…
Почему людей с максимально высоким интеллектом называют – нулевой номер?
(последний запрос в поисковике Энтони)
Энтони входит в зал – как-то по-другому он этот зал представлял, думал, что зал будет не просто большой – огромный, а тут неприметная комната, на полу ковер, на стене камин, на другой стене стоят кресла, на потолке стол со стульями, на третьей стене шкаф…
Энтони не волнуется, это плохо, что Энтони не волнуется, Энтони волноваться должен, всё-таки мероприятие такое… эдакое. Посвящение, и всё такое. Нет, не волнуется Энтони, Энтони думает, ну хорошо, вот было до Большого Взрыва десять измерений, неустойчивая была конструкция, вот и распались они на четыре и шесть… А откуда десять измерений взялись? Если неустойчивые такие – откуда им взяться-то?
- Простите… здесь свободно?
Энтони поднимает голову, Энтони кивает, свободно, еще как свободно, тут бы надо имя своё назвать – Энтони, и спросить, как незнакомку зовут, только ничего не называется и не спрашивается. А незнакомка уже и сама что-то говорит, а я сама не ждала, что меня сюда, а я тут работу курсовую делала, а мне препод говорит – а не может такого быть, а я знаю, что может… а он мне говорит – а пишите про другое, а я не могу про другое, а я знаю, что так должно быть… короче, на защиту со своей работой пришла, ничего не поменяла… И рассказываю всё, как есть, а препод сидит, слушает… А потом зачетку мою р-раз – и напополам рвёт, я прям офигела… И говорит – нулевой номер.
Энтони говорит с девушкой, про себя рассказывает, ему тоже есть, что про себя сказать, он же не первый день на свете живёт, Энтони-то. И так легко говорится, раньше с людьми двух слов не мог сказать, а тут как будто половину свою встретил…
Как будто…
Шесть человек в комнате.
Болтают о чем-то, да ни о чем, смеются чему-то, Энтони кажется, они друг друга уже сто лет знают, и дольше, с самого сотворения мира…
Входит лектор. Входит, раскланивается, руки пожимает, здрассьте, здрассьте, извините, задержался, кран этот чёртов в кухне потёк, пока сделал, пока туда-сюда…
Лектор ещё раз смотрит на всех шестерых, на каждого по очереди, присматривается, принюхивается, прислушивается, перед последним человеком…
(…а как его зовут, мы не скажем, он всё равно тут на две секунды появится…)
…долго думает, годится ему этот человек или нет, наконец, нехотя кивает.
Разливает по бокалам…
…нет, не вино.
Раздает собравшимся.
Четверо выпивают залпом, пятый сидит, сжимает в руках бокал, девушка ставит бокал на стол, закрывает лицо руками, трясется в рыданиях.
Лектор подходит к ней:
- Вы что?
- Я…
- Ну же? Ну?
Девушка пьет, глоточками-глоточками, последний глоток не допивает, сгибается пополам, падает на ковер. Остальные уже валяются кто где по стенам и потолкам, согнувшись в немыслимых позах.
Шестой человек всё ещё сидит, зажав в руке бокал.
- А вы что же? – спрашивает лектор.
- А… а им больно было?
- Что вы, ничего не почувствовали.
- А сжимаются так…
- Мышцы парализует. Да не бойтесь вы…
Человек снова смотрит на бокал:
- Не… не могу.
- Давайте… помогу вам… вот так… ап!
Шестой проглатывает вино, которое не вино.
Сжимается пополам, дёргается, раз, два, три…
Лектор смотрит с легким презрением, ну, да, так оно и бывает, кто больше всех боится, тот потом перед смертью и мучается…
Тишина.
Лектор по очереди подходит к лежащим, осторожно вынимает мозг убитого, это в четвертом измерении легко – вынуть мозг, не надо ничего пилить, резать, - только вынуть, и бережно-бережно переложить к себе, наслоить извилины на извилины, - и ждать.
Ждать приходится недолго, это хорошо, что недолго – а то лектор уже волноваться начал, что надо было по очереди людей вином (не вином) поить. Нет, всё в порядке, успел, считал всё, что мог считать…
…традиция пожирать мозг врага не так уж и бессмысленна, как может показаться на первый взгляд. Наши предки уже чувствовали, что в будущем станет возможно перенимать чужой разум путем…
…а лектора зовут Ринтерс.
Глава десятая
Дестрокардия левозакрученного позитрона
Пограничники услышали выстрелы.
Когда они прибежали на выстрелы, то увидели убитого нарушителя и убитого товарища.
- Слушайте, я всё понимаю, вы в шоке, у вас товарищ умер, только ну честное слово, уже на тридцать три раза вскрыли всё, нет смысла уже что-то вскрывать…
…находится в состоянии шока, вызванного смертью товарища, настаивает на эксгумации…
РЕЗУЛЬТАТЫ ВСКРЫТИЯ
(ЗАСЕКРЕЧЕНО)
Декстрокардия
- А это что такое?
- А это когда сердце у человека справа.
Киваю:
- А-а-а, понятно.
Хотя ничего мне не понятно.
И спрашиваю:
- А всё остальное у него тоже наоборот?
Патологоанатом, или кто он там, оторопело смотрит на меня:
- А вы откуда знаете?
- Так… спросил.
- Верно, всё наоборот у него было, печень слева, поджелудочная справа… Редкая аномалия, странно, что до таких лет дожил…
Нет, всё было совсем не так.
РЕЗУЛЬТАТЫ ВСКРЫТИЯ
(ЗАСЕКРЕЧЕНО)
…объект состоит исключительно из левозакрученных молекул, что противоречит нашим представлениям о мире…
Спрашиваю:
- Почему противоречит?
- Да потому, что в природе всё живое из правозакрученных молекул, откуда здесь левозакрученным взяться?
Еще пытаюсь возразить:
- Ну… мало ли…
- Да то-то и оно, что не может этого быть, не может! Откуда вы вообще этот труп взяли…
- Он сам взялся… на границе…
- А он живой был?
- Ну, был, застрелил же он как-то Спринтера…
Это уже не патологоанатом.
Это уже химик будет говорить.
Или нет.
Даже не так.
- Вы откуда это взяли?
Физик испытующе смотрит на меня.
Да, уже не патологоанатом, не химик – а физик.
- Так вот же… на границе…
- Ну, я вас поздравляю, вы себе смертный приговор подписали… и мне тоже.
- А в чём дело?
- А в том… из чего у нас атомы состоят?
- Из водорода… ой, тьфу, что я говорю такое, из ядер и электронов…
- А ядра у нас как заряжены?
Отчаянно выжимаю из себя курс школьной физики.
- Э-э-э… положительно.
- Ну вот. А я этот ваш труп посмотрел… то есть, не ваш труп, а этот, который вы мне подсунули… у него же вокруг ядра атомного позитроны шарятся, а ядро отрицательно заряжено.
- Это… во всех атомах так?
- Ну а то… Так что поздравляю вас, мы с вами покойники уже, рванёт это дело, мало не покажется.
Мы покойники.
Уже.
Вернее, были бы покойники.
Если бы наша линия не была побочной, если бы наша история была на самом деле.
А так мы не покойники.
Потому что всего этого не может быть.
Глава одиннадцатая
Про книгу. И про меня.
Когда я был маленьким…
(…ах да, я никогда не был маленьким…)
…мне попалась одна книга…
(…хотя нет, эта книга мне не попадалась, она просто не могла мне попасться…)
…Из черновиков: побочная линия сюжета: экспедиция на границу нашей трехмерной вселенной, замкнутой в четырех измерениях. Четыре пограничника несут службу на границе миров, живут внутри гиперсферы.
Что такое побочная линия, спрашивал я себя.
Глава двенадцатая
Про Рина
- Понимаешь, Рин… этот человек… которого Тирс подстрелил на границе…
Рин напрягается, вспоминает, что за человек. Спохватывается, кивает, да, да, мы с тобой, Нерт, вместе шли, да, да, а потом выстрелы услышали, да, да, раз, два – выстрелы, так, да? А потом там Спринтер мертвый лежал, и нарушитель там был, тоже мёртвый, - ага? – а над ними Тирс стоял…
Да, да…
Киваю.
- Так вот… я тут вскрытие провёл этого нарушителя…
Рин настораживается:
- Так ты ещё и трупы вскрываешь?
- Да нет, не я сам… но вот… эксгумацию провёл, так там что обнаружилось-то…
- Да-да-да, и что обнаружилось?
Рассказываю. Медленно. Терпеливо. Про дестрокардию, левозакрученные молекулы и позитроны. Рин слушает, кивает, вот за что я Рина люблю, так это за то, что слушает и кивает, он отмахиваться не будет – да ну, фигня, он перебивать не станет, как благоверная моя бывшая, ага, ага, а вот у нас на работе Зиночка…
А Рин будет слушать.
- Так и что ты думаешь… не из нашего мира был человек этот?
Хочу сказать – да.
Не говорю.
Понимаю, что не всё здесь так просто, как кажется, и то, что мы приняли за пришельца из другого мира, на самом деле…
Ну, конечно.
Так просто.
- А вот посмотри, если на листе бумаги ракушку нарисовать, вот такую, левозакрученную… вот как из неё правозакрученную сделать?
Рин хватает ластик, останавливаю своего товарища:
- Нет-нет… без ластика, вот так…
- Если без ластика, то никак.
- А если вот так ракушку поднять и в трех измерениях перевернуть?
- А нельзя же так.
- Кто сказал, что нельзя?
Рин шутливо грозит мне кулаком:
У-у, нечестно так…
- Чего нечестно, всё честно, сам мне сколько раз задачи подсовывал, где всё с ног на голову перевернуть надо было. А вот как человека слева направо вывернуть…
Рин настораживается:
- Так-так-так…
- В четвертое измерение его выпустить, вот как.
- А вы молодец… - Рин смотрит на меня с уважением, первый раз смотрит с уважением, - слушайте, какой вы всё-таки молодец…
- Вот он за границу вышел… вот с ним и случилось что-то… я одного не знаю, он живой был, когда оттуда из-за границы вернулся или мёртвый…
- Так-так-так… а как это можно проверить?
- Эксгумацию продолжить… потом можно мышку какую-нибудь, лягушку туда пустить, проверить…
- Ну, ты молодец, парень… просто молодец… не зря я на тебя ставку сделал…
Мне кажется, я ослышался:
- К-какую ставку?
Не успеваю договорить – он протягивает мне бокал с вином, которое не вино.
Молодец… какой молодец… я знал, что ты далеко пойдешь… знал…
Начинаю вспоминать.
Лектор по очереди подходит к лежащим, осторожно вынимает мозг убитого, это в четвертом измерении легко – вынуть мозг, не надо ничего пилить, резать, - только вынуть, и бережно-бережно переложить к себе, наслоить извилины на извилины, - и ждать.
Ждать приходится недолго, это хорошо, что недолго – а то лектор уже волноваться начал, что надо было по очереди людей вином (не вином) поить. Нет, всё в порядке, успел, считал всё, что мог считать…
Бью его кулаком в лицо, что есть силы, еще, еще, только бы не дать ему опомниться, только бы не…
…как правило, Принимающий физически намного сильнее Отдающего – это и обеспечило непрерывную эволюцию, преумножение интеллекта…
Глава тринадцатая
Про Тирса. Ну и про меня. И про Рина немножко.
Бегу.
Из пустоты комнаты на меня вываливаются кубы, пирамиды, еще что-то вытянутое, даже вспоминаю название – параллелепипед, помню, в детстве спрашивал, а если он лепипед, кто его лепил, - огибаю, перескакиваю, влево, вправо, вперед, назад, вверх, вниз, ана, ката, - распахнутое окно, пустота улицы, город кувыркается вокруг меня, выдвигает пирамиды, кубы, шары, шары, шары, это плохо, что шары, это дело дрянь…
…оказываюсь в машине, еще не понимаю, что оказываюсь в машине, еще отбиваюсь, вам не знаю, от кого, еще пытаюсь выбраться…
- Ты полегче, ты мне еще машину расколоти!
Оглядываюсь, узнаю Тирса, не понимаю, откуда Тирс, почему Тирс, зачем Тирс…
- Ты чего, а?
Это Тирс.
- За тобой гонится кто, или чего такое?
- Гонится…
Не успеваю объяснить – кто гонится, зачем гонится, почему гонится – Тирс даёт полный вперед, гоним по лабиринтам города, который заблудился в самом себе. Куб, куб, еще куб, куб вытягивается в параллелепипед (а кто его лепил?), еще один куб складывается в пирамиду…
Смотрю на карту, понимаю, что не знаю этого района, не знаю от слова совсем, отчаянно пытаюсь понять что-то по очертаниям домов, вспоминаю планировки зданий, вот сейчас три куба подряд, значит, сейчас из пустоты вытянется длиннющая стена, смотрю на Тирса, ну давай же, тормози, тормози, тормози, ну что же ты…
Понимаю, что Тирс тоже не знает города, а может, город изменился до неузнаваемости, перестал быть сам собой…
Это я уже потом думаю – когда хруст, когда треск, когда машина замирает в пустоте, мир выворачивается наизнанку…
- Тирс, ты…
Не успеваю ничего сказать, смотрю на Рина, вот он, за нами, целится в меня, нервный, тощий, да-да-да, я в тебя всегда верил, далеко пойдешь, далеко…
Рин дёргается, раз, другой, валится мне под ноги – в какой-то момент ещё надеюсь, что оступился, споткнулся обо что-то в каких-то там измерениях – нет, не то, не то, падает к моим ногам с простреленной головой, крохотная тёмная дырочка в затылке…
Поворачиваюсь к Тирсу:
- Спасибо…
- За… за что?
- Ну… ты его…
- Чего я его, я вообще с ним ничего не делал, ты у меня оружие видишь?
Затравленно оглядываюсь, вверх, вниз, влево, вправо, вперед, назад, ана, ката – никого, ничего, только где-то далеко-далеко торопливо сворачивает кто-то на допотопном мобиле, ты как на этой колымаге ездишь, как ездишь, тю-у-у-у, она у тебя только в трех измерениях пашет, да как пашет, только вверх-вниз, влево-вправо, ана-ката, а вперед-назад не может.
Ничего не понимаю.
- Тогда… тогда кто?
Тирс хватает меня за локоть, тащит к машине, не к своей – к мобилю Рина, заталкивает в салон, мобиль ещё пытается что-то возразить, что-то вякнуть, нет доступа, нет доступа, Тирс заставляет мобиль заткнуться, непонятно как – но заставляет…
Мобиль срывается с места, меня отбрасывает на спинку, сильно, больно, - только сейчас понимаю, что не пристегнул ремни…
Глава четырнадцатая
Про особо опасного преступника
РАЗЫСКИВАЕТСЯ
Особо опасный преступник
Вопиющий случай произошел сегодня в триста двенадцатом кубанде города. Выдающийся учёный нашего времени Нерт (Нертрипс) отказался отдавать свой разум более успешному коллеге Рину (Ринспрету Ринспрету). Вместо того, чтобы с радостью выполнить добрую традицию, Нертрипс пытался сбежать от своего благодетеля, а потом застрелил его. Возбуждено уголовное дело по двум статьям: отказ от передачи разума и убийство.
В голове не укладывается, как быстро и безнадежно деградировало наше общество: то, что раньше люди отдавали с радостью, теперь они считают своей собственностью, с которой не хотят расставаться. Если так пойдет дальше, то эгоизм подобных гениев погубит всю нашу цивилизацию…
Глава пятнадцатая
Про основную линию
Здесь, по-хорошему, надо опять про побочную линию, только про неё уже всё сказано, про побочную линию, больше говорить нечего.
Иногда по ночам подхожу к окну и смотрю… нет, не на звёзды, на основную линию. Сюжетную. Это не вверху, не вдалеке, не слева, не справа, не ана, не ката, это что-то другое, это никакими приборами не засечёшь, это просто – есть. Просто нужно настроиться на нужную волну, и увидишь, что делается там, в сюжете.
А там много чего делается, отсюда и не углядишь, да вы сами в аннотации читали, что там делается. Вон оцифрованный человек останавливается на углу у кафе, чтобы перезарядить батарею, вон неоцифрованные люди в гневе прогоняют его, бросают в незваного гостя камнями и палками.
Но мир стремительно меняется – смогут ли люди с живыми телами и с живыми умами приспособиться к стремительно меняющемуся миру? Не лучше ли оставить эту привилегию тем, чей разум меняется по щелчку клавиши?
Кто победит в этой борьбе?
А я не знаю, кто победит, я так далеко не вижу…
Глава шестнадцатая
Про бассейн на потолке
О чём мы? Ах да, Тирс заталкивает меня в машину, мы едем…
…нет, здесь нельзя сказать – едем.
Движемся в сторону…
…а в сторону чего, я не знаю. Налево, направо, вверх, вниз, ана, еще раз ана, ката, ката, налево-налево-налево, а теперь полный вперед, до упора, до выскочившей откуда ни возьмись стены, и – ана, ана, ана…
…хлопает дверца, приехали.
Входим в дом. Дом у Тирса большой, богатый, дворец, а не дом, и повсюду комнаты, комнаты, комнаты, на сколько хватает глаз, комнаты расходятся во все четыре измерения, и даже не удивлюсь, если не дальше…
Входим в гостиную, на полу стоит стол с четырьмя стульями, на стене стоит диван, на другой стене стоят два кресла, на третьей стене висит телевизор, на четвертой стене окно, а на потолке бассейн, а в нём рыбы. Вот не люблю, когда бассейн над головой, так и кажется, вода на голову выльется, хоть и знаешь, что не выльется, в четырёх-то измерениях. Хочу сесть на диван, не получается, не сразу понимаю, что диван не в этой комнате, не в этом измерении, и не вверх надо прыгать, а ката, ката, ката… Тирс посмеивается, тут ещё потайных ходов как звезд на небе, закачаешься…
Устраиваемся.
Смотрю на портрет богатого человека, который висит над телевизором. Портрет, а не человек, конечно же. Этот богатый человек уже в нашей истории появлялся, у него умный человек просил денег. И вот теперь его портрет висит на стене в большом доме…
Спрашиваю у Тирса:
- Это же… твой дом?
- Бати моего дом.
- Так это его портрет висит?
Замечаю на портрете черную ленту, меня передергивает.
- Ну… хороший батя был, я его и не знал толком, весь в делах, в делах… дом мне оставил, бабла до хренища…
Что-то вспоминается само собой, я его не вспоминаю, а оно не вспоминается…
- А вы знаете, что через миллилион лет вселенная погибнет?
- Заикаетесь, что ли?
- В смысле?
- Это вы миллион так произносите?
- Нет, миллилион… это миллион в степени…
Говорю:
- Так вроде он деньги свои Спринтеру завещал… Ну, не все, но больше половины отвалил…
- Завещал. Так нету уже Спринтера, подстрелил это ублюдок этот…
- Ублюдок, говоришь?
Тирс подскакивает:
- Ну а кто он, хороший человек, что ли? Ублюдок и есть… скотина чертова…
- Ничего, что он заблудился, домой шёл?
- А ты откуда….
- …а я не поленился, дневники его прочитал… вот, сам смотри… двадцатое мая две тысячи сто восемнадцатого года…
- Стой, стой, быть того не может, восемнадцатый не наступил еще…
- Вот меня тоже насторожило… у него и оружия-то не было, у парня этого…
- Как не было, а из чего он тогда Спринтера застрелил?
- А вот тут самое интересное… подкинул ему кто-то.
- С чего ты взял, что подкинул?
- Так опять же, по дневникам… вот, смотри…девятнадцатый день пути. Последний нож сожрало пространство, - это я не знаю, про что он, наверное, про измерения какие-то – я остался без оружия. Понимаешь? Остался без оружия.
- И… кто тогда убил Спринтера?
Глава семнадцатая
Про картинки
Придумайте сами рассказ по этим картинкам.
Один пограничник ненавидел другого.
Он хотел его убить, но не мог найти подходящего случая.
Однажды они вдвоем шли вдоль границы и увидели нарушителя.
Тогда злой пограничник убил своего товарища и нарушителя.
На звуки выстрелов прибежали другие пограничники.
Злой пограничник сказал им, что это нарушитель убил другого пограничника.
Они поверили.
Но один из них не поверил.
Он провел расследование и узнал правду.
Кому вы верите – первому или второму пограничнику?
Этот тест задают новобранцам, чтобы проверить их…
…что?
Этого никто не знает.
А правильный ответ?
А правильного ответа здесь нет.
Тирс ищет меня.
Легко сказать, ищет, если вообще в этом нагромождении измерений можно сказать – ищет.
Сам себе удивляюсь, как успел ускользнуть от Тирса за какие-то доли секунды до того, как он собирался прострелить мне голову.
А ведь успел.
Ускользнуть.
Только никуда я здесь от Тирса не убегу, никудашеньки-никуда, потому что Тирс этот дом как свои пять пальцев знает, а я здесь первый раз, я не то, что нужную комнату, я нужный угол в комнате не найду.
Бегу. По комнатам, по коридорам, тычусь, как слепой котенок, вперед, назад, влево, вправо, вверх, вниз, ана, ката, а это что, это новенькое что-то, большой взрыв в моей голове, рот наполняется кровью…
Узнаю.
Граница.
Ну конечно, ясное дело, что у Тирса будет выход на границу…
Ещё пытаюсь убежать, знаю, что бежать некуда, по-хорошему, надо вперед, за границу, только здесь нет никакого вперед, неведомая сила отклоняет меня в сторону, в сторону, в сторону…
…а представьте, что вы плоский, и живете на плоскости, которая согнута пополам. Можете вы перейти границу плоскости?
Нет, не можете.
Как только вы подойдете к границе, вы увидите, что неведомая сила отталкивает вас в сторону.
А теперь представьте, что вы живете в трёхмерном пространстве, которое изогнуто в четырех измерениях…
Вижу Тирса…
…нет, это не Тирс, это я сам…
И это тоже я сам.
И это.
И это.
А вот это Тирс. И это тоже Тирс, вон там, за углом одного из зданий, и тут тоже – Тирс, Тирс, Тирс…
Понимаю, что попал, и попал крепко. Подстрелит он меня, как муху подстрелит, я и пикнуть не успею, здесь, на границе, уже н доберусь до полиции, уже не скажу, что никакой не нарушитель Спринтера убил, не нарушитель, это всё Тирс, Тирс, Тирс…
Тирс оборачивается, видит спину другого Тирса, который тоже оборачивается, который в свою очередь видит спину третьего Тирса…
Стреляет.
Спрашиваю себя, почему он стреляет себе в спину, тут же спохватываюсь, со спины мы все одинаковые, он уверен, что расправился со мной…
…уверен…
…пуля прошивает его тело насквозь.
Тирс исчезает – сначала голова, потом шея, потом почему-то ноги выше колен, - Тирс проваливается в какие-то измерения, миры, потом остается только левая рука, долго держится, наконец, тает.
Вот теперь вы знаете, что случилось на самом деле.
Знаете?
Молодцы.
Злой пограничник хотел убить доброго пограничника, но застрелил себя сам.
Так, да?
Глава восемнадцатая
Про то, как было на самом деле
А вот и нет.
Было всё совсем не так.
Чтобы проверить психику испытуемого, врач задаёт одни и те же вопросы в разных вариантах…
- Сколько у вас пограничников, можете мне сказать?
- Один.
- Как один, вон, на всех фото четверо!
- Четверо-то четверо, только на самом деле один.
- А остальные в штате не числятся, что ли?
- Да нет… слушайте, доктор, вы сейчас скажете, что я с ума сошел… а я всё-таки скажу. Мы в гиперсфере работаем.
- М-м-м, а по документам вроде «Цитадель» называется.
- Да нет… это на границе нашего мира и другого гиперсфера… ну как на границе двух комнат плоская стена стоит?
- Ага, стоит.
- А вот на границе двух плоскостей линия…
- Ага, линия…
- А вот на границе двух пятимерных миров гиперсфера.
- Ну… ничего не понял, ну ладно, предположим.
- И вот свет в гиперсфере искривляется…
- Это как в чёрной дыре, да?
- Ну, как-то так. И получается, что вместо одного человека людей до фига и больше видно.
- Отражения?
- Ну… что-то типа отражений в зеркальном лабиринте. Вот и получается, что по факту один человек на границе, а кажется, что четыре.
- Интересно… слушайте, с вами уже я с ума сходить начинаю… Постойте-постойте, а почему это отражения на вас не похожи? Лица разные…
- Так там не только лица разные, там и личности разные получается. Вот это не знаем, похоже, тут ещё какие-то свойства… что один человек на четырех распадается.
- Понятно… Так ещё раз, как вас зовут?
- Спринтер. И Ринспрет. И Тирс Ренп. И Нертрипс.
- М-м-м-… понятно. Где работаете?
…шизоидное расстройство личности, галлюцинации с бредом, вызванные долгим пребыванием в одиночестве…
Это про меня написали.
Вы не бойтесь, это про меня потом уже написали, когда проект засекречивали.
А со мной…
Хочется написать – а со мной всё в порядке.
И не пишется.
Потому что.
Когда вы прочитаете эти строки, меня уже не будет в живых…
…нет, слишком банально.
Эта задача задается новичкам для проверки их способности мыслить логически…
На границе было четыре пограничника.
Вернее, это были четыре грани одного и того же человека.
Потому что в пятимерной сфере видны четыре грани человека.
(…нет-нет, не все грани человека, а только четыре…)
Один из пограничников что-то задумал против другого пограничника, и убил его.
(А заодно убил путешественника, который вернулся издалека, но это уже неважно.)
Потом он случайно убил себя.
Вопрос: сколько пограничников осталось в живых.
Ответ…
…правильно, ни одного.
…на границу миров отправили экипаж, дальнейшая его судьба не известна.
…это неправда.
Судьба известна.
Теперь вам известна судьба экипажа.
Известна, да?
В этой истории непонятно только одно.
Если я убит, почему я пишу это.
Сейчас.
Какая моя грань и в каком измерении ещё живёт…
Глава девятнадцатая
Про шестую грань человека
- А я знаю, какая ваша грань где живет.
Это врач.
- Знаете? Да?
- Ага… вы мне тут говорили, говорили… Я уже сначала хотел отправить вас куда следует, а потом по справочникам посмотрел, всё сходится… Вы мне вот что скажите, вы этого нарушителя туда-сюда по вскрытиям таскали, вы в лицо его не смотрели?
- Смотрел.
- А если честно?
- Да честно смот… нет.
- Вот-вот… А вот фото его посмотрите… не узнаете?
- Не…
- И почему люди самих себя не узнают…
- Самих… себя?
- А вот в дневнике у него посмотрите, как он слово немеряно пишет… не мерина…
- А надо как?
- Вот вы и попались, мерин-то тут при чем?
- А не при чём?
- Вот-вот… только вы один и могли ошибку эту написать…
- Так это я через десять лет туда за границу пойду?
- Пойдете. Потом вернетесь. И вас пристрелят. На границе.
Молчу. Что тут скажешь…
- Я только одного не понимаю, - продолжает врач, - у человека шесть граней должно быть… а шестая ваша грань где?
- А может, это вы?
- Не-е, я свои шесть граней нашел уже… главное, по молодости еще мечтал, что хоть кто-то из моих граней побогаче окажется, посолиднее... Четверых нашел, и все как на подбор, один инвалид с детства, другая пятерых детей на себе тянет, мал-мала-меньше… Ну что поделаешь, помогал им, как мог, а у меня доходы тоже не астрономические… Справки наводил про шестого, так и не нашел ничего, эти, которые людей ищут, сказали мне, похоже, нет вашего шестого уже в живых. А потом вечером иду с работы, никого не трогаю, тут машина тормозит, меня за руку хватают – садитесь. Я ещё отнекиваться стал, да не надо, а мне пистолет в бок, садитесь без разговоров, некогда. Везут, в эту контору… госбезопасности. И главный их выходит. Я еще оправдания какие-то готовлю, я с террористами в жизни не знался, это не я, и вообще… А он подходит, меня обнимает, ну насилу я вас нашел… Большой человек оказался шестой наш… а где ваш шестой, я не знаю…
Глава двадцатая
Про шестого
А я знаю.
Наконец-то я вас нашел.
Да-да, я к вам обращаюсь.
Вы извините, что не лично, а так, письменно, лично-то я вас как найду, если вы за сто лет до меня жили. Я уже и в архивах порылся, биографию вашу нашел, смотрю, далеко пойдете… А? Не-ет, могилы вашей не нашел, да и нет её.
Поэтому на ваш вопрос – как я умру? – я вам отвечу:
Вы не умрёте.
У вас есть одно преимущество перед нами перед всеми – вы будете в основной сюжетной линии.
Для этого вам нужно…
(…запись оборвана)