Начало: http://www.proza.ru/2016/10/16/2248
Предыдущий эпизод: http://www.proza.ru/2017/01/05/686
Я так и не понял, осталась ли в памяти у Славы наша вызлазка на «море» - он никогда больше о ней не говорил, а я что-то не спрашивал. Озвученный им образ берега, останавливающего волны времени, у меня не сразу превратился в понимание подсказки сути возможного механизма замедления времени. Сам вспомнил Славино сравнение лишь спустя несколько недель, когда Влада одолевала экстерном очередной цикл своей учебы и не могла вернуться к нашим исследованиям, а Ростислав Петрович, наконец, рассекретил обнаруженный нами четырехугольник (ничего особенного, построенное, но совершенно пустое убежище с несколькими подземными ярусами и, что интересно, – никаких следов аппаратуры, припасов, топлива, одни бетонные стены). Я на маленьком коптере попытался спуститься в ущелье на Великой тропе, из которого тогда видел призму. Страховали меня Ион и Зет. Помимо запасного коптера, у них были летательные ранцы.
Само ущелье мне показалось даже симпатичным. В ширину оно было с полкилометра, заросшее густым ельником. Текла тут извилистая речушка метра два-три шириной. В одном месте ельник редел, русло реки делало петлю и образовало небольшой бережок. На него я и посадил свою машину.
Посмотрел вверх. Тумана сегодня не было, высоко наверху между почти отвесными склонами была четко очерчена полоса голубого неба. Солнце сюда могло попасть только в полдень, если бы вылетел чуть раньше, то застал бы.
- Достиг, - сказал я в коммуникатор. – Приступаю к замерам.
На самом деле приступать к ним было еще рано. Я осмотрел маленький бережок. Что-то в нем было неуловимо знакомое… А, вот что, понял! Пенек у воды, поваленный ствол – как на озере у поселка. Не хватало только Вебсика, приехавшего на Джеке «ловить рыбу»… Это воспоминание даже развеселило. Вытащил свой рюкзак с хронометром и другими контрольными «предметами». Расставил их, постелил на камешки у самой воды толстую «пенку», растянулся на ней. Глубоковато, конечно, но хорошо, тихо так… Снизу видно, что под елками и травы никакой нет, одна хвоя.
День был выбран не случайно. По сведениям Ростислава Петровича, лично курировавшего данное открытие, сегодня с тропы из ущелья можно было увидеть пирамиду. Ради чего я, собственно, в него и забрался со всеми «побрякушками»: посмотреть изнутри и «поймать» замедление хода времени, если получится. Вместо Влады, защищавщей именно сегодня очередную курсовую с показом новой модернизации своей Дебби, меня сверху «пасли» близнецы. Ну и, как у меня часто бывало, мирное и безмятежное состояние было нарушено прилезшим откуда-то воспоминанием Славиного сравнения, что берег останавливает волны времени: «Вот тихая река, чуть заметные волны, вот берег, пенек, упавший ствол. Время остановлено, время остановлено…»
Чушь, и еще раз чушь! Все не так! Простой пример. Скоростной электрокар несется по дороге. Если я стою на обочине, то он пронесется за мгновение. Если я отойду от дороги на расстояние, то успею проследить за ним взглядом. Он словно «поедет» медленнее. Так и время. Если я отойду от него на расстояние, то оно «замедлится»… Берег не замедляет время, он только отделяет меня от него. Если я стою рядом с речкой, то она течет быстро. Если отойду от нее, то мне будет казаться, что речка течет медленнее. Но только казаться! И только мне.
Пикнул коммуникатор.
- Начинается, - сказал голос Иона.
Я посмотрел вверх. Вот оно что! Из каких-то, не видимых мне за деревьями, точек в глубине ущелья поднялись вверх три полупрозрачных скрещивающихся луча, Там, в вышине, между ними образовывалась заметная на фоне неба дымка, а косое солнце создавало в ней видимость грани пирамиды. Все мое существо жаждало полета, я готов был бросить все, чтобы взлететь туда вверх, к вершине… Краем глаза я заметил, что медленный бег волн на изгибе речки совсем остановился…
Сколько это продолжалось – не знаю. И когда кончилось, то стало грустно. Я медленно скатал «пенку», собрал свои «предметы» и повел коптер наверх.
Наверху вместо двух близнецов и их коптера, «притертого» к скале, меня ждала мигающая огоньками аппаратура и альпинистская палатка, из которой на шум винтов выглянул Ростислав Петрович.
Увидев меня, он тут же схватился за коммуникатор.
- Вернулся, - передал он кому-то, - Жив-здоров вроде. Отбой тревоги.
Я отсутствовал три дня. По «моему» времени – час с небольшим. Я толком не успел ничего рассказать, как прилетела Влада с близнецами. И за что мне от нее тогда влетело, а?
Вообще, интересно. Как только возникла «пирамида», близнецы перестали меня видеть. И не только они – приборы тоже. Через контрольный срок (два часа) они подняли тревогу, но благоразумно не стали ее транслировать на дом, а оповестили Ростислава Петровича. Тот вскоре прибыл, наплел что-то успокоительное Марте и Владе. Ростислав Петрович настоял, что дежурить в палатке будет сам и один. Через три дня пирамида «растаяла» и я вернулся. Все очень просто.
Приборы зафиксировали возрастающую напряженность геомагнитного поля, подземные скрипы и эфирные помехи. Было такое впечатление, будто здесь «ворочалось» нечто огромное и неуклюжее. А я там, внизу, ничего не почувствовал. Там все тихо было.
Интересно, что приборы, установленные на вокзале в центре шестиугольника на полу тоже зафиксировали энергетический рост фона, причем строго по вектору на ущелье.
С меня потребовали подробный отчет, и я «убил» на его составление полдня. Влада от меня не отходила ни на шаг, словно боясь, что я опять исчезну. О Пусе и говорить нечего – так и диктовал с ним на коленях. После моего возвращения наша четверка «мушкетеров» меня тщательно обнюхала и решила переселиться от Марты со Славой в нашу спальню. Мне даже интересно стало, чем это я там таким «приворожительным» провонял?.. Смех смехом, а кровать пришлось нам менять на более просторную. На Дебби спали только Пусь и Джека, другим не полагалось, вот они и «присоседились» к нам с Владой.
На пару дней мы с Владой и Пусем переехали в город, где моя тушка и все, что к ней прилагалось, поступили в безраздельное распоряжение Саши Ивина и его лаборатории. Такого обследования я отродясь не помню! На второй день я просто взвыл от всего этого, и, видимо, настолько натурально, что был тотчас отпущен и привезен Владой и Пусем домой. За это время Влада успела «обжить» городскую квартиру, вернув ей уют и тепло дома, а Пусь вдоволь насладился соседством Витьки.
После наступило затишье.
Оно было нарушено только возвращением в Загорный Наташи, матери наших близнецов. Она оказалась очень симпатичной женщиной. Мы с Владой боялись, что ей тяжело будет видеть свой прежний дом в чужих руках, но она все восприняла легко и даже с интересом. Марта, как и хотела, предложила ей свой дом в поселке. Как я и предполагал, творческое наследие Петерса в тот дом не влезало никак, поэтому там разместили временную выставку, а под основную экспозицию мэрия заказала новый трехэтажный общественный блок. Это такой дом-трансформер. В ведение Наташи опять поступил учебный класс. Работы в нем было немного, поскольку жители поселка, хотя и вернулись сами, но детей возвращать не спешили.
В один из вечеров мы с Владой навестили Наташу. Сидя в низких креслах вокруг такого же низкого столика с настоящим медным «прадедовским» самоваром с гербом на пузатом боку, чашками ароматного чая из трав собственного сбора и вазочками с «плетеным» печеньем собственного приготовления, мы, наконец, услышали от нее историю орнамента на полу холла.
У прадеда Петерса по материнской линии был родич-краснодеревщик, который клал паркет во многих домах округи, возможно, что в гостинице и на вокзале тоже. В холле дома была точно его работа. Жил этот родич в Соловье, в заброшенном маленьком домике путевого обходчика, приютившемся около станционного тупика (Как раз, когда мы с Владой там были, то наш вагон сначала и стоял в том тупике напротив этого домика. Кто бы знал, заглянули бы обязательно!). Держал там нескольких кур и большого красного петуха бойцовской породы, с мощным клювом, этот петух дом лучше любой собаки охранял. «Пиней» его звали. Теплыми вечерами этот родич со своим Пиней на руках подолгу сидел на лавочке перед домиком и любовался закатами - в Соловье они особенно красивые.
С этим родичем и его курами была связана странная история. Он не пил, но уходил в длительные отлучки и пропадал порой несколько месяцев. Куры его с ним исчезали. Возвращался он из таких отлучек полным энергии и словно помолодевшим. Всем говорил, что «ходил в горы», а гор тут хватало. По заказу клиентов он выкладывал на полу особый орнамент, «притягивающий» в дом из гор гармонию, здоровье и долголетие. Такой орнамент был выложен и в холле дома Петерса.
И вот однажды он умер. Нашли его утром на полу в здании вокзала, лежал он на спине в центре шестиугольника и лицо у него было молодое-молодое, а рядом с ним сидел грустный-грустный петух. После похорон хозяина, хотели было кур и петуха забрать, но их уже в домике обходчика не оказалось. Только говорили, что несколько лет после в горных долинах иногда слышался голосистый петушиный крик…
- Так примерно мне Петерс и рассказал про него, - закончила Наташа и тихо улыбнулась. – Уехали мы из дома, вот и не стало быстро Петерса. Я бы не уехала, но так нужно было детям. Я сама настояла на том, чтобы увезти детей.
- А что такого случилось, Наташа? – осторожно спросил я. – В чем причины?
Она посмотрела на нас с Владой и опустила глаза. Было видно, что в ней идет какая-то борьба.
- Я стала бояться, - тихо произнесла она. – Старший сын, Олег, к тому времени уехал учиться, муж был поглощен только живописью и горами, а дети стали выходить из-под контроля. И когда нам вдруг предложили их обучать в колледже СБ, то поставили условие – отъезд в долину. А потом был один случай, я расскажу…
… В тот день Наташа раньше обычного пришла домой. Поднявшись наверх, она услышала голоса своих сыновей из комнаты, в которой была устроена мастерская Петерса. Они с кем-то разговаривали. Наташа тихо подошла к двери и прислушалась. Близнецы хором будто читали какое-то заклинание, упоминая про какой-то «круг» и обращаясь к «Вебсику». Про этого «Вебсика» Наташа в мэрии была наслышана. Слава Серегин, недавно переизбранный вновь мэром их поселка, высказывался по адресу присылаемых и подписанных Вебсиком «петиций» не раз, но – странное дело – так или иначе они выполнялись.
Вдруг голоса стихли. Марта заглянула в комнату. Дети в оцепенении стояли перед какой-то «нечеловеческой рожей», возникшей на картине, и очнулись только, когда она пропала. Все распросы ничего не дали, и в душе Марты поселился страх. И решимость уехать.
Мы с Владой переглянулись. Было видно, что наши офицеры так ничего матери и не рассказали.
- Вебсик существует, Наташа, поверьте мне, он спас Марту и Славу и нам сейчас много помогает. Это существо иного мира, мы не можем его вообразить даже, - сказал я. – Ваших детей он защищает, это сложно так сразу объяснить, но это так. У вас очень славные мальчишки. Кстати, эту «нечеловеческую рожу» они ему сами придумали.
- Тетя Наташа, - поддержала меня Влада, - Юра прав, Вебсик нам друг, не нужно его опасаться.
Вышло у нас наивно, конечно, но как есть. Мы твердо пообещали, что расскажем про Вебсика ей все, что можем, но позже. Наташа немного успокоилась. Отчасти ее убедило наше заверение, что Слава Серегин с Вебсиком теперь «дружит», а Марта вообще как к внуку относится. Но мы оказались в затруднительном положении: у нас тут по сути спецоперация СБ идет, о которой жителям поселка знать и не надо…
Наташа разрешила все сама:
- Вы ребята, не волнуйтесь, я не болтлива, понимаю, что не просто так мои дети тут служат. Только бы это для вас всех не опасно было. Не беспокойтесь.
Славная у близнецов мама.
Продолжение http://www.proza.ru/2017/01/07/1025