В метро я езжу от случая к случаю, и далеко не каждую поездку со мной что-то происходит. Но в ту поездку со мной произошло нечто, о чем я спешу поведать вам, дорогие мои читатели. Войдя в вагон, я увидел одиноко сидящую девушку, и сел не рядом с ней, а с промежутком в одно место, так как справедливо подумал, что сев рядом, я покажусь нескромным. В пустом метро люди рассаживаются порознь, так же, как электроны занимают свободные орбитали, помещаясь в одной ячейке только в том случае, когда все другие уже заняты. Итак, сев на свободное сиденье, я достал книгу и углубился в чтение. Учитывая дефицит свободного времени, транспорт - пожалуй, единственное место, где можно с пользой провести время.
Постепенно вагон заполнялся пассажирами. Между мной и девушкой сел молодой мужчина азиатской наружности. Вскоре боковым зрением я увидел, что он стал заглядывать в книгу (это была книга Владимира Воропаева "Однажды Гоголь..."). Вдруг он спросил меня, что означает слово "пичкал". В книге шла речь о том, что "каломелем пичкал Гоголя каждый приступавший к лечению эскулап". Скажу честно, мне не понравилось это подглядывание в книгу, а тем более такого рода вопросы. В таких случаях мне кажется, что без спросу заглядывают в святая святых - мою душу. Но, тем не менее, я ответил своему попутчику и объяснил ему значение слова. Через некоторое время он снова обратился ко мне с вопросом, что означает слово "напутствие". Это слово содержалось в названии главы "Последнее напутствие", где шла речь о напутствии, которое Гоголь незадолго до своей смерти дал Александре Осиповне Смирновой. Я объяснил ему и это слово. Мой сосед осмелел и спросил меня, как я отношусь к таджикам? По-видимому, он был этой национальности. Я ему сказал, что к таджикам я отношусь хорошо, что и среди русских могут быть нехорошие люди, если таджик не нарушает российских законов, то почему же я должен относиться к нему плохо. Мой сосед-таджик удовлетворился этим ответом и спросил, какую книгу я читаю. Я ему ответил, и следующим вопросом был "А Гоголь - французский писатель?" Я ответил, что Гоголь - русский писатель, хотя родился и на Украине. Следующий вопрос был: "А каких французских писателей Вы знаете?" Я ему ответил, назвав среди прочих Бальзака. Он меня спросил, что означает "женщина бальзаковского возраста". Я ему ответил и на этот вопрос. Казалось, вопросам не будет конца. Я с ним продолжал беседовать и во время остановок, когда шум поезда ослабевал, но при этом продолжал говорить по инерции громко. Мой сосед вдруг попросил меня говорить потише, "а то люди услышат". Я ему сказал, что "мы не разговариваем на запрещенные темы". Так протекала наша беседа с молодым таджиком, который проявлял необычайное любопытство к русскому языку и был рад, что удалось побеседовать с его носителем, а я был доволен, что появилась возможность расширить познания в области русского языка у представителя другой национальности. Вместе с тем я понимал, что рано или поздно наш разговор окончится, так как близилась станция, на которой мне надо было выходить. Наконец я встал, попрощался с моим попутчиком и посоветовал поговорить теперь с девушкой, которая сидела рядом с ним. Девушка недоуменно посмотрела на меня, а таджик жалобно произнес, что она занята, читает книгу. Чем у них закончилось дело, я не знаю, так как в этот момент поезд остановился, и я вышел из вагона. Ружье, висевшее в начале первого акта на стене, "выстрелило".