Таисия проснулась со смутным чувством, то ли страха, то ли испуга. Делая домашние дела, машинально, по привычке, она из-за всех сил старалась вспомнить сон. Воспоминания всплывали и тут же ускользали, как она ни старалась их ухватить. Она даже начала злиться сама на себя, решив выбросить их из головы. И тут она чётко увидела:
«Стая бабочек, исполнив свой ритуальный танец, сделала прощальный круг, и единым порывом поднявшись в небо, растаяла, слившись с синевой неба. А она осталась одна».
«Дурной сон», — решила она.
Столько лет рядом и… она попыталась, усилием воли, возродить ощущение их присутствия рядом. Но безрезультатно, бабочки не хотели возвращаться.
«Дурной сон»,— повторила она и выбросила его из головы.
Марек уехал, даже не предложив подбросить её до работы. А за окном лил дождь – мелкий, нудный. Осень брала права в свои руки.
Поверх асфальта разливались лужи, и как Таисия не старалась обойти их, когда она дошла до автобусной остановки туфли промокли насквозь. Автобус на удивление подошёл быстро. Свернув зонт, она села на свободное место, возле окна. Поёжилась, мокрые ноги начали замерзать. Села и стала наблюдать, как по стеклу стекали капли воды, оставляя после себя причудливые дорожки.
Вот одна капля, сделав крутой вираж, повернула резко в бок, а за ней, бежала, догоняя, вторая капля.
Таисия загадала, – если догонит и они встретятся и сольются в одну каплю, то бабочки вернуться, и мир вокруг засияет, как и прежде. Но тут автобус сделал резкий поворот, и вторая капля ушла в противоположную сторону.
Так и не встретились…
Настроение и без того неважное – ухудшилось.
«Дура», — обругала она себя мысленно,— загадывать судьбу на такой чепухе, ничего умней не нашла».
Но настроение от этого не улучшилось, вскоре кондуктор объявил нужную остановку, и ей пришлось протискиваться к выходу. Народу в автобусе набилось много, когда она выскочила из автобуса мокрые и замёрзшие ноги, ещё и отдавили. От этого обстоятельства ей стало невыносимо жалко себя.
Дождь лил, не переставая, а лужи стали ещё больше. Раскрыв зонт, она пошла, не выбирая дороги прямо по лужам.
«Ноги всё равно мокрые, а туфли не спасёшь, в офисе есть на замену», — за размышлениями она и не заметила, как дошла до офиса. Со временем чувство жалости к себе притупилось, и отодвинулось на второй план. Но работа всё равно не клеилась, как она не старалась. Поэтому когда стрелка часов остановилась на цифре пять, она искренне обрадовалась. Сунула ноги в высохшие туфли и поспешила на автобусную остановку.
Дождь прекратился, но воды от этого на асфальте не стало меньше. С деревьев ветер сдувал первые жёлтые листья, и они одиноко плавали в лужах.
«Печальна поздней осени пора», — пришла на ум странная фраза.
Автобус подошёл битком забитый народом, спешившим домой с работы. Весь путь до дома, Таисия стояла на одной ноге, вторая неестественно висела, зажатая между сиденьем и мужиком. От него несло, дешёвой туалетной водой. Он, то и дело, бросал игривые взгляды на Таисию, пытаясь неуклюже заигрывать. В другой день, это обстоятельство Таисию порадовало бы, или, по крайней мере, развеселило, но сегодня вызвало раздражение. Нога за долгий путь онемела, и когда, пришло время, выходить из автобуса, невольно пришлось ухватиться за соседа. Мужчина выходил на одной с ней остановке.
— Извините, — пролепетала она, — нога затекла, пошевелить не могу.
— Ничего страшного, давайте постоим немного, пока кровь не побежит, по вашей ноге.
Приятный голос, да и парфюм ничего, — отметила она, — и что я на него злилась, в автобусе…
—Давайте я вас провожу до дома, — предложил незнакомец,— что-то вид у вас не очень.
Он запнулся, не зная, что сказать дальше, и помолчав, спросил:
— Кто вас обидел?
Таисия удивилась, его вопросу, это слово ни разу не всплыло в голове, за весь день.
— Почему обидел?— Удивлённо спросила она.
И тут её прорвало, ей почему-то захотелось, рассказать первому попавшему человеку, проявившему к ней интерес, всё, что у неё накопилось, в чём она не признавалась даже себе.
— Бабочки, — замолчав на секунду, продолжила, — бабочки улетели. С сожалением сказала Таисия.
— Ну и что же, что тут странного? Давно пора, осень.
— Да нет же, мои бабочки, понимаете мои, из сна, взмыли ввысь и растаяли.
— Ну и как вам?— спросил он обыденно, как будто речь шла о простых насущных вещах.
— Что как? — Удивилась Таисия, до конца не поняв вопроса.
— Ну и как вам без них, тоскливо? Они для вас что-то значили, бабочки ваши? Оттого вы такие грустные? А без них никак нельзя? Продолжал сыпать вопросы.
— Никак… почти шёпотом ответила она.
— А если постараться и вернуть их.
— Да я пробовала.
— Ну и как?
— Да не возвращаются,— вздохнула Таисия.
— Пройдёт осень, зима и снова будет лето и они обязательно вернуться.
Но что-то мне говорит, что не это послужило поводом для печали. Он не пришёл или наоборот ушёл?
— Черновик, я, как черновик, — дважды повторяя одно слово, тихо сказала она.
— Как кто? — Не понял незнакомец.
— Черновик для него,— растягивая буквы, полушёпотом проговорила она.
— А, что это значит? — Теперь уже точно, удивлённо спросил он.
— Ну, как в школе, на уроке математике, уравнение с тремя неизвестными и ответа нет. Вот и думаешь; то ли слагать, то ли вычитать, а может лучше поделить или умножить. И пробуешь на черновик, на нём можно зачеркнуть, а потом готовый ответ переписать набело в тетрадь. Вот только в ответе знаменатели и числители могут поменяться местами или выпасть совсем. Но это цифры, они не живые, а тут люди…
Проговорила она на одном дыхании, а на последнем слове, запнулась и замолчала.
— Это он вам сам сказал?
— Да нет, пришло, вот только что.
Они давно стояли возле её подъезда, ноги окончательно замёрзли, но она этого не замечала.
— А вы спросите у него, и не придумывайте того, чего не знаете.
— Вы и правда, так думаете,— с надеждой проговорила она, и было, не понятно то ли вопрос, то ли утверждение прозвучало из её уст.
Тут она почувствовала, что замерзает уже вся. Мелкая дрожь пробежала по её телу, и она зябко потёрла руками лицо, хлопая по щёкам.
— Да вы совсем замёрзли, давайте быстрее домой, под одеяло, предварительно примите таблетку аспирина. А лучше, что покрепче, для согрева. А бабочки вернуться, обязательно,— проговорил скороговоркой незнакомец, пожав на прощание руку Таисии.
Таисия поспешила в подъезд, замёрзшие ноги плохо слушались.
Из-за закрытых дверей квартиры, раздавались трели телефона. Она долго искала ключи в сумочке, а потом не могла попасть в замочную скважину, а когда всё-таки дверь распахнулась – телефон замолчал.
Притупившиеся ранее, ощущение жалости к себе, всколыхнулось вновь и заполнило всё пространство вокруг. Походив бессмысленно по квартире, она решила воспользоваться советом незнакомца, выпила таблетку. Но дрожь не унималась, тогда она налила стакан красного вина, разогрела его в микроволновке и глотала маленькими глоточками, предварительно закутавшись в плед. Горячее вино сделало своё дело, волна тепла разлилась по её телу. Сознание провалилось в бездну, и она уснула.
А наутро проснулась с головной болью, кости ломило.
Вчерашние беседы во дворе, да ещё в промокшей обуви не прошли бесследно.
Она выглянула в окно, резкий ветер нёс по асфальту разноцветную листву. Прошлёпав в зал, долго искала термометр, хотя было и так понятно, температура выше нормы. Градусник она не нашла и решила вызвать врача на дом.
«Работник из меня сегодня никакой…». «Даже не позвонил», — два разных предложения, одновременно крутилось в её голове. И второй факт перевешивал, перекрывал всё остальное. Затмив и отодвинув на второй план всё, что окружало вокруг, делая менее ценным.
Как я вчера сказала:
— Черновик, надо же придумала, но, наверное, так и есть.
Налила себе чай, но он так и остался нетронутый, она сидела за столом, грустные мысли одолевали и без того тяжёлую голову. Не притронувшись к чаю, она встала и пошла, искать термометр. Он лежал за стаканами в шкафу, температура показала тридцать девять.
Ого, ничего себе,— достала и проглотила таблетку. Боль отпустила, она закуталась в плед и села ждать врача. Сидела тихо, смотря в одну точку. Раздался звонок, она вздрогнула, не сразу поняв, что звонит телефон. Подняла трубку и услышала голос сестры Марека.
—Привет, Марек уже уехал, или ещё дома? И не дождавшись ответа, задала новый вопрос. — Вещи он все увёз? Не может найти…
Таисия не дослушала, что он там не может найти, бросила трубку, открыла шкаф и замерла. Полки, где лежали его вещи, были пусты. Постояв минуту в раздумье, подняла снова трубку телефона.
— Ну, извини, я не знала, что ты не в курсе, — издалека донесся чужой голос. Он, что ушёл молча? И после минутного молчания сестра добавила, — ну дела.
Дальше Таисия ничего не слышала, слова из трубки слились в единый, мало различимый гул. Да ей, уже не нужен был смысл слов, ею овладело чувство одиночества и тоски. И ещё малообъяснимое состояние — нереальности происходящего.
—Это не со мной, а с кем-то другим… — повторяла она машинально одну и ту же фразу, но это не приносило облегчения.
Врач пришёл после обеда. Он долго возился в коридоре, кряхтя, снимал плащ, обувь, затем жаловался на погоду, бегло осматривая Таисию.
— Ну, что голубушка больничный лист надо? Задал вопрос, обращаясь формально.
Но внимательнее приглядевшись, заявил:
— Вижу, вижу, что плохо, больше пить чай, морс, можно минералки. Пожелав быстрее выздороветь, удалился, снова долго возился в коридоре.
Наконец, хлопнула дверь. И Таисия осталась одна.
Она села у окна и долго наблюдала, как порывы ветра, безжалостно срывают листву с деревьев, оголяя их. Оголившиеся ветви прощально махали им, под порывами ветра. Её взгляд зацепился за крохотный жёлтый листик, цеплявшийся за ветку. Если его не сорвёт, до ночи, то Марек вернётся, как это было раньше. И листик старался, не поддавался ветру.
Мысли подобно сырому, осеннему туману, расползавшемуся по земле, расползались в её голове, отключив сознание.
И она проваливалась в пропасть, где реальность соседствовала с нереальным миром. Она задремала на какое-то время, затем очнулась, оттого, что затекли ноги. Первым делом посмотрела в окно, за окном стемнело, и листика не было видно. Она легла на диван, и снова задремала, провалившись в пропасть. Сон был беспокойный и обрывочный, один сюжет сменял другой. Она уже не понимала, сон или явь окружают её.
Вот выпрыгнул чёртик-сомнение, нагловато ухмыльнувшись, скорчил рожицу и зловеще прошептал:
— А я ведь тебя предостерегал и ни раз. А ты?
А ты не хотела меня слушать, гнала прочь…
Скорчил рожицу и добавил:
— Как ты вчера сказала? Черновик. Мудро придумала. И захихикав, растворился.
Она сделала над собой усилие, отогнав наваждение, открыла глаза. Первым делом подошла к окну и глазами нашла тот листик. Он сиротливо качался на голой ветке, но, это уже не радовало.
«Надо же какой стойкий, молодец, цепляешься? Но это тебя не спасёт, глупыш. Ещё немного и ударят холода, придёт зима. А ты один», — продолжала рассуждать с собой.
Этот крохотный, жёлтый листик стал для неё – символом жизнестойкости. Каждое утро, просыпаясь, она первым делом шла к окну и искала его глазами. А он упорно не сдавался, цеплялся за ветку.
В конце недели опять пришёл врач. На этот раз он бодро, прошёл в комнату, не снимая обувь, в этом не было необходимости, так как на улице подморозило. Стояли ясные и холодные дни.
Мельком взглянув на меня, сделал заключение:
— Плохо выглядишь, хотя простуда прошла, температуры нет. Хандришь? А знаешь, — добавил он бодрым голосом, — одевайся-ка, голубушка и на улицу. Прогулка на свежем воздухе, будет для тебя лучшем лекарством.
Давай, давай отправляйся,— улыбаясь, приговаривал он.
Через минуту, дверь за ним захлопнулась, и Таисия опять осталась одна. Проходя мимо зеркала, она внимательно всмотрелась в своё отражение. Оттуда на неё смотрело осунувшееся лицо с впавшими глазами, тусклые волосы свисали грязными сосульками.
«Ужас,— пронеслось в её голове, — это я?»
Не веря отражению в зеркале, отправилась на кухню, налила чай, но пить не стала, поднялась и решительно отправилась назад в коридор, оделась и вышла на улицу. Она жадно, полной грудью начала вдыхать, морозный воздух, и от этого настроение её улучшилось, жизнь показалась ей чуточку прекрасней. Она уверила сама себя, что вечером обязательно позвонит Марек и объяснит, всё окажется просто и логично – очередная командировка.
Вернулась домой и сразу легла спать, уснула быстро и легко и спала крепким сном.
Проснулась рано и почувствовала себя бодро.
Но к вечеру всё повторилось, тоска нахлынула и накрыла её, она легла и долго лежала в неудобной позе, пока не уснула. С той поры, она стала бояться вечеров, они приносили тоску.