Мой учитель имел вид старца, умудрённого жизнью. Восседал он на своём учительском троне не где-нибудь, а в особом месте. Место имело вид горного плато, на котором была сооружена монашеская келья. Внизу расстилались облака, ущелья и равнины, выстриженные козами до идеальной альпийской мятности, вверху было небо с зачатками чернильного горизонта. Учитель имел глаза, спрятанные в сетке морщин и одежду в сочетании двух цветов лилового и хвойного. Плащ лиловый, штаны хвойные.
Я долго шёл к нему, мне довелось узнать, что он даёт желанное таким мученикам, как я. Я готовил для него пространную речь, зная, что он не слушает речей. Для него важно лишь одно моё устремление. А своё устремление я знал наверняка точно. Намаявшись в жизненных бурях, я жаждал лишь одного – покоя. Я хотел безраздельного наслаждения покоем.
Вопреки моим опасениям, он не стал меня спрашивать ни о чём. Он сделал вид, что знает то, чего хочу я.
- Этот мир в твоём распоряжении, - сказал он. – Здесь то, что ты ищешь.
Он показал мне рукой, и я увидел в туманной дымке то, к чему подсознательно стремился. Дом, сад, мельницу… Показав мне мою обитель, учитель ушёл. Теперь я был стар, как и он, и я жаждал ласкового уединения.
Дом внутри был такой, каким мне и хотелось его видеть. Широкая кровать, каменная печь, письменный стол, полки с книгами. Во дворе навес и гамак для медитаций, а ещё тишина, полная пения птиц.
В этом месте не было долгой непогоды. Дождь наливал чистой воды в деревянную бочку. Вода пахла снежными кристаллами. Сам снег опускался лишь ненадолго. Здесь всегда весело цвела трава, и блистали яркие огни цветов. Пчёлы собирали мне нектар, пшеница склоняла тяжёлые стебли. За двором была мельница моей мечты, где я молол муку и пёк хлеб, который черствел очень медленно. Помимо того на моём столе сами собой возникали плоды моей фантазии - разнообразные блюда. Я обследовал плато и нашёл на нём озеро, в которое падали водопады с отвесного утёса. Озеро было наполовину горячее наполовину холодное. И я наслаждался этой разницей потенциалов.
Письменный стол был мне не нужен. Да и зачем? Я пытался погрузиться в книги. Но книги дразнились отсутствием смысла. Смысла не было и у меня. Я просто жил. В меня непрерывным потоком текло наслаждение абсолютного покоя… И. видимо, однажды моя чаша переполнилась наслаждением сверх предела. Пришло нежелание двигаться и скука. Я уже не выходил ни к контрастному озеру, ни к мельнице. Я уже не мог придумать какого-то нового блюда, что дало бы мне порцию свежего наслаждения. Наоборот, мне хотелось разбить наслаждение чем-то острым, горьким, жгучим. Пасхальная вечность начала потихоньку раздражать меня. Однажды я увидел в себе ростки ненависти. Я готов был разгромить дом и мельницу. Я готов был выть от отчаяния…
Я понял, что не смогу выдержать эту вечность и попросился у учителя обратно. В ответ он привёл меня к скалистому обрыву и столкнул вниз.
Я упал прямо в кровать с мягкими подушками, очнувшись в мире людей. Падение с обрыва вернуло мне утраченную молодость и безумный, суетящийся мир. В суете я нашёл странное успокоение. Всё вокруг меня кружилось, двигалось, трепетало… Тело моё было молодо и требовало глубоких впечатлений. Но жизнь могла предложить мне лишь нечто поверхностное. К тому же у меня уже был печальный опыт бесполезной жизненной суеты. Тогда я решил снова обратиться к учителю.
Новый учитель имел вид сластолюбца. На нём я увидел знакомую одежду – лиловое с хвойным. На этот раз - хвойные брюки, обтягивающие бёдра и лиловая сорочка с алмазными запонками. Он восседал в кресле владельца гранд отеля. Этот отель был городом в городе и имел внутри себя очень сложную структуру.
Я опять-таки чётко сформулировал своё желание – утоление страсти. Я как губка жаждал набраться впечатлений. И учитель надел мне на указательный палец перстень с рубином. Рубин окрасил огнём мою мятежную душу, и я стал дьявольски красивым.
В отеле жило много богатых женщин. Здесь были магазины, игровые заведения и внутренние дворики с бассейнами и открытым небом.
Я пользовался успехом. Ни одна из самых прекрасных женщин не могла устоять передо мной. Я был подсвечен огнём страсти. Я играл в карты, и удача была на моей стороне. Деньги и женщины любили меня. Я же любил приключения. Лабиринты и многоходовки отеля завораживали меня своей непредсказуемостью. Здесь всё было реально и любовь, и кровь. Страсть рождает ненависть, я это усвоил хорошо. Под фундаментом гранд отеля было кладбище для тех, кого сгубила страсть. В самом отеле сражались и на шпагах и стреляли пулями и резались ножами. Рубиновый перстень защищал меня от увечий и от горечи измен. Но он не защищал меня от страха. Страх придавал вкус моим приключениям. Люди вокруг меня рождались, зрели, убивали друг друга или естественно умирали. Я же оставался практически неизменным. Новые женщины были готовы любить меня, новые мужчины были готовы сражаться со мной за первенство. Но в один из дней я не захотел выходить из своего номера с пышными атласными подушками. Я переполнился страстью и приключениями. Внутри меня родилась скука. Эта «женщина» лишила меня страсти и азарта. Я ощутил себя беспредельно выжатым, выпотрошенным, неспособным ни на какие подвиги.
Я нашёл учителя и попросил у него выхода из города. Он повёл меня к выходу через нижние этажи, ведущие к подземному кладбищу. Там он резким взмахом ножа, отрубил мне палец с рубиновым перстнем и столкнул меня в вырытую могилу. Боль захватила моё существо. Я кричал, пока меня окончательно не засыпало землёй.
Очнулся я распластанный на кушетке. Надо мной склонились некрасивые удивлённые лица. Они сказали мне, что меня раскопали в виде мумии, но после удара электрическим током я ожил. Мне было всё равно, что они там говорили. Главное, что я знал сейчас свою новую цель. Мне уже не нужны были телесные наслаждения. Я жаждал знаний по устройству этого мира. И мне нужен был новый учитель.
Этот учитель имел вид короля или президента и восседал во дворце. Но зелёное с лиловым – так и осталось его визитной карточкой. Лиловый френч и изумрудные брюки. Форма новая, но с цветом всё как всегда. Мне нужно было утолить жажду знаний. Учитель на это заметил то, что тот, кто владеет информацией, тот владеет и миром. Я согласился с ним. И он приказал поставить мне на плечо клеймо избранного.
Знания полились в меня как река. И скоро я стал подобен океану знаний. Я легко поднялся по властной лестнице до поста президента. Но этот пост меня не удовлетворил и скоро я стал тем, кто владеет всем миром. Я ощущал себя подобным Богу. Я двигал фигурки людей и контролировал целые государства. Я строил, воевал, казнил и миловал. Я был в курсе всех научных разработок. Я мог залезть в мозги каждого человека, чтобы найти там новое знание.
Но чаще вместо знаний я находил в людях страдание. Любопытно было залезать в мозги гениев. Их бурные реки знаний вливались в мой океан. Но самым большим гением был я. Я властвовал надо всеми людьми. А они жили в муках и умирали. Я знал всё, кроме одного, зачем затеян этот процесс. Процесс ради процесса? Я чувствовал уже, что время скуки не за горами. Не просто скуки, а скучищи необъятного размера. И я понимал почему. Я потерял способность удивляться.
Новое знание как новый хлам стало доставлять мне невыразимые муки. Всё время надо было о чём-то думать, что-то решать… Моя голова не выдерживала всего этого груза.
И однажды я упал в ноги учителю с просьбой отпустить меня. В ответ он просто пнул меня ногой. Я покатился с лестницы далеко вниз и снова в подземелье.
Это подземелье было хорошо оборудовано и имело вид станции метрополитена.
Новый учитель вышел из-за мраморной колонны. На фоне потоков серой невразумительной толпы он выглядел очень ярко. Лиловое бархатное пальто и хвойные вельветовые брюки вызвали во мне забытые воспоминания о чём- то важном.
- Чего изволите? – спросил он тихо как контрабандист на явке.
- Верните мне желание жить.
- Просто жить? - спросил он, накинув мне на шею удавку в форме шарфа.
Я не сопротивлялся, и он начал медленно сдавливать узел. Мои рефлексы сработали независимо от моего измученного мозга. Я грубо оттолкнул его от себя. Кажется, даже швырнул его на рельсы. Всё вокруг загудело, зашумело, зашевелилось. А я пошёл прочь. Прочь… Прямо в открывшийся коридор.
В конце коридора был свет. И по мере моего приближения к концу, свет становился всё более жарким, нестерпимо горячим. Одежда истлела на мне, я остался совершенно голым. Нагота давала мне удивительные ощущения себя самого в пространстве. Жара сменилась ласковым ветром. Труба коридора оборвалась в первозданную изумрудную равнину с высокой травой. Над полем простиралось лиловое предзакатное или предрассветное небо. Трава оплела мои ноги, небо окутало мой торс.
Может быть, мне казалось, что я слышу восхищённый и одновременно умоляющий шёпот:
- Учитель…Учитель…Учитель…
Мне вдруг показалось, что я могу взлететь и покинуть границы притяжения этого мира. Но зелень на ногах держала меня цепко, укрепляясь глубокими корнями при каждом шаге. Лиловая мантия развевалась от лёгкого ветра космических странствий, которых я был лишён. Сейчас я это знал точно. Я учился сам у себя, я убивал сам себя. Я жаждал обрести нечто внутри неких границ. Я отрёкся от безграничности. Я думал о том, чего хочу я от мира, но не думал о том, что мир хочет от меня.
Сейчас этот мир смотрел на меня мириадами звёздных глаз. И под этим взглядом я становился всё больше и больше… Но не выше. Я растекался по равнине изумрудной травой и лиловыми водами моря. Я сферически замыкался сам на себя, выпускал из себя острые пики гор в горячей магматической жажде вырваться туда, наверх, в чарующий звёздный океан. Мой мозг сейчас был подобен цыплёнку, пытающемуся клювом пробить замкнутость пространства.
Да я и был цыплёнком. Стук-стук…
- Мама, смотри! Он вылупляется!
До того момента, как солнце брызнуло мне в глаза, я увидел всю свою будущую жизнь. От пушистого комочка до нелетающей птицы. Я знал, что в конце жизни буду съеден человеком и снова обрету его тело, плоть и кровь, чтобы… Чтобы …Нет! Родите меня обратно! Нет!
Я очнулся. Солнечный луч солнца бил мне в глаза. Я сидел в тени дерева, растущего недалеко от дороги. Впереди меня были горы, позади город. Я должен был идти вперёд, следуя своим желаниям найти некоего учителя, который даст мне то, чего во мне нет… Но я не мог идти, понимая, что во мне всё есть. И что мой самый главный учитель не сам я, ни другие люди, ни даже природа. Мой учитель – Вселенная. Она непостижима, удивительна, бесконечна. Она загадочна, притягательна и удивительна. Покой, Страсть, Власть, Жажда Жизни – всё это лишь мечты птенца, который не знает, зачем ему это надо. Если он птенец курицы, ему никогда не узнать радость полёта.
- Я, твой птенец, Вселенная… Я – твоя птица.
Зелёное распадается на жёлтое и синее, лиловое на красное и синее. Остаётся синее небо, жёлтое солнце и красный огонь моей жизни - трепетное сердце. Я знаю, зачем я живу. Я- Вселенная, я её клетка, я её любовь и ум, я её адепт. Она – мой учитель, моя возлюбленная и моя вечная непостижимая тайна, моя вечная жажда открытия неизвестного и неизведанного.