Шел я как-то по местному Пущинскому Арбату, а навстречу – женщина с собачкой. Молодая, яркая, фигуристая (разумеется, женщина, не собачка). Увидела меня и радостно восклицает: «Ой, здравствуйте! Вы ведь, кажется издатель!?» - «Есть немного…» - «А можете напечатать мои стихи?» - «Нет проблем».
Назавтра она принесла мне свои опусы (другого слова я тут не смог подобрать). Стихи оказались настолько слабые и корявые, что я решил не браться за издание. Чтобы не обидеть горе-поэтессу, я максимально деликатно посоветовал ей ещё годик поработать над текстами. В ответ она решительно заявила, что всё уже давно готово и никаких доработок не требуется.
Я попытался мягко возразить: «Вот у Вас тут, например, странная рифма любовь / цветы. Если уж про цветы, то надо исправить: любовь / цветов». – «У меня белая рифма!» - «Но ведь, к примеру, Анна Ахматова не позволяла себе таких пассажей…» - «А кто такая Анна Ахматова?». У меня аж челюсть отвисла. Поэтесса была не просто аховая, она была дремуче необразованная.
Я захотел было съязвить, но добродушно-наивная улыбка молодой женщины меня обезоружила. «Вы заказываете всего сто экземпляров, это очень маленький тираж, книжка будет слишком дорогой», - попытался я уклониться от работы. «Назовите цену. Сколько?» - «Триста пятьдесят рублей», - брякнул я удвоенную цену за экземпляр, чтобы назойливая поэтесса от меня отстала. «Я согласна. Печатайте!». Тут моя челюсть отвисла повторно. Но слово не воробей, топором не вырубишь. Пришлось мне браться за эту стихогалиматью.
Скрипя сердце, я сделал макет и впервые напечатал книгу, за которую было малость стыдно. Счастливая авторша заплатила, забрала тираж и удалилась. А я постарался поскорей забыть эту историю.
Но не тут-то было. История любит повторяться, причём, в неожиданных формах. Гуляю я как-то по тому же Арбату, а навстречу шествует та самая поэтесса со своей собачкой. Я хотел было, бегло поздоровавшись, пройти мимо, но она (женщина, не собачка) ухватила меня за куртку и воскликнула с энтузиазмом: «Я написала несколько песен! Послушайте их!» Поскольку за спиной у неё виднелась зачехлённая гитара, я понял, что отвертеться вряд ли удастся, ибо она сейчас начнёт концерт прямо посередь улицы. «Тут слишком многолюдно…», - попытался я возразить. «А пойдёмте в Дом Учёных, вот он тут рядом!». И она потащила меня за собой чуть не силком.
В фойе сидели сонные вахтерши. Я понадеялся, что они нас вытурят. Но поэтесса, обворожительно улыбнувшись, сказала им: «Мы тут немного поиграем, а вы можете послушать». Они безропотно кивнули. Она расчехлила гитару. Я тоскливо вздохнул и приготовился потерпеть минут пять, после чего собрался вспомнить о неотложных делах и слинять.
Новоявленная бардесса энергично ударила по струнам и запела. Текст был, конечно, ерундовый. Но, к моему изумлению, играла она так лихо и пела так вдохновенно, что вся дурь стиха просто не замечалась. После первой же песни вахтерши зааплодировали, а я, приятно удивлённый, попросил сыграть ещё одну вещицу. После пяти песен я был в совершеннейшем потрясении: из пяти корявых стишков сделать пять музыкальных шедевров?! Это круче, чем у Крутого. Причём, когда эта золушка играла, она удивительным образом преображалась в прекрасную принцессу.
Вскоре в её репертуаре было уже 20 песен. На фестивале авторской песни в Звёздном городке она произвела фурор. Жури в полном составе (все космонавты, включая всегда сдержанную Валентину Терешкову, герои-лётчики и маститые барды) аж подпрыгивало в такт, а публика бурно аплодировала. Ей не дали первого места только потому, что песенки были про любовь, а не про космос.
У крутой бардессы появилось много фанатов, и я был в их числе. Когда она выходила на сцену, я любовался ею (женщиной, не сценой), такой она становилась красивой и талантливой.
Но вне сцены она своей (как бы это помягче сказать?) махровой дремучестью меня угнетала. Если бы она почаще молчала, то дала бы мне шанс влюбиться, но своими примитивными фразами, жуткой нелогичностью и дурным энтузиазмом она убивала во мне всё на корню. Мне нравились в ней пять параметров: музыкальный талант, шикарная гитарообразная фигура, доброта, доверчивость и улыбка. Но два параметра - легкомысленность поведения и примитивность мышления - перевешивали чересчур сильно в минус.
Она свято чтила гороскопы. Когда выяснилось, что мы оба Козероги да ещё родились в один день (хотя она на много лет позже), бардесса, чуждая смущения, пригласила меня к себе домой на чашечку чая. С одной стороны, конечно, мне хотелось провести ночь с такой фигуристой и энергичной женщиной. Но, с другой стороны, я понимал, что никаких серьёзных отношений возникнуть не может. И я уклонился от «чаепития».
Она обиделась и демонстративно продолжила свои любовные похождения с разнообразными парнями, причём, долго не задерживающимися. Внутренняя энергия из неё просто пёрла. Нет, я бы с такой чокнутой не справился. Пусть ей когда-нибудь с кем-нибудь очень терпеливым всё-таки повезёт!