- Слушай, я сочту тебя за человека, но только выпей, ещё немножко. Ты же трезвый, как разведчик. С тобой даже разговаривать нет смысла...
- Не, не буду, - Василий отодвигает кружку с «ершом» в сторону. – Сказал, не буду. – он явно хотел произнести это громко, но увидел, как косо в их сторону поглядывает официантка, при этом, своим зорким взглядом обшаривает все углы: проверяет, кто принес с собой нелегальную водку. Ведь гастроном рядом и тянуть оттуда бутылки со спиртным, которые стоят всего ничего, да ещё под благовидным названием «Каждый день», очень просто. Что говорить: прозрачный напиток в их заведении был дороже и далеко не первого сорта.
«Лёгкое дыхание» - кто не знает этой забегаловки на Новокузнецкой. Кого здесь только нет: бомжи всех мастей, (правду сказать, их не пускают, но они просачиваются, выпрашивая у завсегдатаев глоток пива, а потом бесследно исчезают, также внезапно, как и появились). По углам толчётся подозрительная молодёжь и не только, а также «интеллигентные» люди, и так называемая художественная «элита», они здесь днями пропадают, подогревая горячительными напитками свой творческий потенциал.
В «Дыхании» всё просто: можно купить полстакана водки, пепси или ещё какого разбавителя... Самое главное, всё это смешать, и ты «поехал» ... Причём, всё это за сносные деньги. А что ещё надо люду простому и неприхотливому. Главное, чтобы никто не мешал наговориться всласть!.. Это такая благость - излить наболевшее в душе, другу, а если нет такового, то просто соседу - после кружки с "ершом", он обязательно станет таковым. Можно высказать своё твёрдое мнение по вопросу, волнующему общественность. И тебя слушают, а может, и нет, ведь глаза у многих уже стеклянные. Но какое это имеет значение, когда можно говорить и тебя никто не перебивает. Это тебе не с женой на кухне антимонию разводить...
Плохо тебе внутри помещения? Душно? Дыхание спирает? Да, оно действительно не всегда бывает "лёгким", - иди наверх. Там лавочки, правда, они не всегда чистыми бывают. На них некоторые несознательные элементы могут и лёгкую нужду справить, но это в основном по вечерам. А днём под солнцем это всё высыхает и, в общем, довольно сносно посидеть можно и поболтать: покопаться в сложных перипетиях современной политики, за глаза похвалить мэра за такие удобства, предоставленные простым гражданам, ведь ночью на этих лавочках и спать можно.
«Творческие», набравшись под завязку, покидают насиженное место, считая себя рангом выше. Идут к памятнику Адаму и Еве, превращенному в фонтан и стоящему как раз на месте бывшего кладбища. Вот так сидишь на гранитной плите фонтана, ноги в воду опустив, а там под землей своя жизнь протекает, о которой никто из нас и не догадывается. Ведь, когда сносили кладбище не до ритуалов было, сгребали все в грузовые машины и увозили куда-нибудь подальше - шла война и не до сантиментов было. Новых не знали где хоронить, а чего здесь о каких-то купчишках разговор вести. Метро это во время войны строили. Оно должно было служить для большого города ближайшим бомбоубежищем.
Мало кто знает, что на месте павильона метро «Новокузнецкая» раньше храм высился «Параскевы Пятницы». Что делать? Понятно, что… Мне ли вам объяснять. Снесли под корень. Ну, да ладно… Чего-то я разошелся. Ведь сейчас лето и так хорошо на улице, а в голове ещё лучше. Там всё тихо и спокойно. Ни о чём думать не хочется… Правда, лезет одна назойливая мыслишка в голову, пока мы ещё по костям своих предков ходить будем и на месте кладбищ увеселительные фонтаны будем строить, вкладывая в это деньги налогоплательщиков, не скоро в нашей стране жизнь наладится.
А водичка всё плещется. Люди фотографируются - гости, мать твою. Сейчас уже трудно разобрать, кто гость, а кто свой?.. Все на одно лицо. Все недовольные. Все чем-то озабочены. Наверное, работу ищут или, как проще деньги срубить без особой суеты, а тут у мольберта часами простаиваешь, коленки к концу дня подламываться начинают и хоть бы одна св… купила?! Чего им всем нужно. Совсем нюх потеряли. Нужно умереть, чтобы тебя после смерти признали. Не дождетесь… Пускай лучше неизвестным останусь. Зато живой буду!..
- Нет, ну послушай, ты продал хоть что-нибудь?! – вдруг восклицает Василий...
Выпячивает вперед нижнюю губу. Это он всегда делает, чтобы придать своему лицу особенную выразительность. Недаром за ним закрепилось прозвище «Суриков», хотя до великого Василия Сурикова, ему, как до своих ушей... Так, мазюкает какую-то абстракцию, краски только переводит, а потом жалуется, что денег на пиво не хватает. Лучше уж пиво пил, чем холсты впустую переводить. А вспомнил он мои пейзажи, которые я постоянно сдавал в одну местную галерейку. И те каким-то образом, втюхивали их неприхотливым заказчикам. Я получал с этого только жалкие проценты, остальное шло в карман хозяйки, которая нагло пользовалась нашим жалким положением.
- Знаете сколько вас, мазил таких, в Москве? Всего населения вместе с приезжими не хватит, чтобы у вас хоть по одной работе купить, - жаловалась она, при этом, всегда пересчитывая какие-то деньги и пряча их в секретер. - Ты пойми, «Левитан» мой милый, больше дать не могу. Знаешь, за аренду одну сколько денег уходит? А потом ведь, всю вашу мазню ещё раскручивать надо. Сейчас в кого ни плюнь, все пейзажисты. Говорю вам всем, чего мучиться зря. Все равно современный заказчик ничего не понимает, ему главное, чтобы гладенько было, да холст хороший не дешевый, а то у одного кошка по холсту пробежала, так лапищами своими вмятины оставила, ну как так можно? Что это за живопись? Все мечтают, что приобретенная именно ими работа останется в веках... Потом, им главное, чтобы пятно картины на стене гармонировало со всем интерьером. Ты пойми, - продолжала она. – Кому нужны твои чувства, русские пейзажи, переполненные сентиментальной грустью. Сейчас и так тоска одна – кризис. Понимаешь, людям чего-нибудь веселенького подавай. Пришёл с работы, сел на диванчик, денежки подсчитываешь и смотришь на картину, а там солнышко светит, оно и на душе легче становится, а у тебя одни облака серые и деревушки перекошенные. Я понимаю - море, пляж, закат и на берегу двое… а у тебя? Кому это понравится. Вот и не берут ничего. Ждут, когда в галерее солнце заиграет. Да они так и сказали: «Анна Павловна, как лучи солнца на стенах появятся, вот тогда и звоните»...
- Посмотри, опять эти музыканты приперлись, - Василий произнес это без раздражения, но с явной усталостью. – Сейчас опять свою бесконечную песню заведут. Как же это надоело. Чего люди не пожалуются. Нет, ты представь, каждый день — это нытье слушать. Конечно, когда выпьешь немного, вроде и ничего, но, когда на трезвую, - просто серпом по…
Он замялся, подыскивая более приемлемое слово, но, видно, не найдя ничего, отмахнулся, встал с парапета и пошел в сторону Пятницкой. Нужно было сходить в магазин за красками. Он давно уже говорил, что охра заканчивается.
Эх, Пятницкая, какая ты красивая стала! Арбату нос вполне утрёшь. Тут все тебе: и кафешек на каждом углу натыкано, хочешь - велосипед на прокат, хочешь- машинку, одно слово – пешеходная зона. Когда такое было? Кафе наружу вылезли, занимая своими столиками треть тротуара. Ну чем не Париж? Вот только художники не в чести. Разбежались все по своим подвалам. Шедевры кропают. А многие на современный подряд перешли. У кого компьютеры есть, а они сейчас почти у каждого, подбирают себе красивый пейзаж или другое изображение, их сейчас, сами знаете сколько. Так вот, делают приличный ксерокс в формате заготовленного холста, а потом спокойно продавливают контуры на белую поверхность. Ну, а дальше дело техники, что их зря по четыре года в институтах учили. Нужны горы? Пожалуйста… море – пять минут. Можно даже с цунами, если хотите. Ах, вам замки на песке подавай, и это сможем. Только закажите - привезём и повесим. Хотите комнату подметём и пол помоем, но только закажите работу.
- Эй, Василий, можно с тобой, подожди! – крикнул я.
Магазин красок находился в подвальном помещении, практически у Балчуга. Чего там только нет. Я не собираюсь здесь перечислять это пиршество красок всех мастей и художественных принадлежностей. Были бы деньги. А вот их, как нарочно, и нет.
- Ну и чего ты пришёл, коли в карманах пусто, - донимал я Василия, сам подумывая, хватит ли суммы, лежащей у меня в кармане, на сто граммов водки в «Легком дыхании», но это без закуски…
Эх, что-то потянуло в ностальгию. Помню, сидишь на лекции вдруг врывается кто-нибудь из параллельного потока - «Ребята, в «Чертежнике» ластики дают кохинуровские!» Тут же бросаем всё, собираем гонца. Он должен купить на всех и не по одному, а сколько дадут. Потом можно долго в целлофановом пакете хранить, а если сохнуть начнут, то в керосине отмачивать.
А сейчас, что хочешь на полках, хоть чёрта лысого, но дорого всё и никому этого не надо. Все в дизайнеры подались. Но их столько развелось, как бухгалтеров в девяностые, как юристов в начале нулевых. А художников? Этой братии всегда много было, так они хоть как-то востребованы были. А сейчас? Хочешь, голову твою вставят в рыцарский костюм и будешь ты Ричардом каким-нибудь, да хоть Петром Первым самим, верхом на коне, пожалуйста. Не нужным совсем изобразительное искусство стало. Все заменил компьютер. Электронные технологии, в общем.
Мы опять сидим на лавочках возле «Лёгкого дыхания». Конечно, добавили. Охры Василий не купил. Понимаете, все на водку пустили. Закуска – баранки солёные, сыр недельной давности, на большее денег не хватило. Посидим немного - и по мастерским. Они тут, в шаговой доступности. Писать, конечно, ничего уже не буду, лягу спать. Я люблю спать! Нет, я не соня. Мне просто нравится находиться в мире грёз, где всё по-другому. Много интересных сюжетов в голову приходит. А что тут, бомжи одни… Да, много молодых ребят, заросшие все, не знаю, моются ли. Как правило, в кожаных куртках, изношенные до серого цвета, за плечами рюкзаки. Откуда, куда они путь держат, я не знаю, но, при этом у прохожих деньги просят...
У кого просят? Знали бы они, кто мы. Такие же, как и они, только крыша над головой имеется да мастерская, за которую надо платить каждый месяц, а ещё жена без работы – на одной картошке сидим. Солью посыплю, огурец, если остался - вот вроде и обед готов.
Ну, вот только не надо о детях… Они, слава Богу, отдельно живут. У каждого своя семья. У нас с ними негласная договоренность – мы им проблем не создаем, а они от нас ничего не требуют. Вот так и живём, видимся раз в полгода и то на даче, мельком. Когда за яблоками приезжаем. Знаете, варенья наваришь, так хорошо с хлебом идёт. Чай без сахара, конечно. Вредно, сахар-то… Тут бы за квартиру заплатить. На всём экономим. Даже на воде холодной - не всегда воду в унитазе сливаем, понимаете – это, когда по-маленькому ходишь. Вот так экономия по копеечке, набегает "сумма"
- Слушай, в Союз художников надо сходить, - оповещает Василий.
- Зачем? – с горечью выдавливаю из себя.
- Ты художник или … с бугра?
Василий сегодня постоянно подбирает слова-синонимы, как будто готовится выступать на телевидении.
- Ну тебя, я пошёл, ты конченый субъект. Ты никому не нужен. Ты не вписываешься в вещательную сетку социума, - чувствовалось, как я начинал раздражаться. – Ты и Вальке своей не нужен. Ни денег от тебя, да и как мужчина ты больше на головастика стал похож. Вспомни, как в начале 90-х мы в Измайлове царили, с иностранцами за руку здоровались, а сейчас готовы своими картинами дырки в заборах на Рублевке забивать, лишь бы позвали.
- Да пошёл ты!
Василий стал проявлять свой сибирский характер. Я понял, что с ним "свитер не свяжешь". Я повернулся к нему спиной и пошёл. Из двух направлений выбрав, конечно, мастерскую. Она для меня, как спасительный остров для Робинзона Крузо, вот только место Пятницы, случайные попутчицы жизни занимают. Сколько их перебывало в моей мастерской. Жена раньше возражала, даже до развода доходило, а потом вдруг опомнилась – они же пользу приносят. Подкармливают меня, ну, а если я им какой-нибудь этюдик презентую, так щенячьим восторгам конца не будет. Вот так и живу, не пропадаю, а идти сейчас домой, подставлять свою голову под ураганный огонь тяжелой артиллерии я был не готов. Надо для начала хотя бы в мастерской выспаться, а потом дома с повинной головой появляться. Жена только и ждёт, на кого свои нервы сбросить. А я являюсь таким великолепным объектом для этого. Она вся истомится в ожидании меня.
А в это время Москва купалась в солнечных лучах, показывая всем, что не всё так уж всё и плохо, как это кажется на первый взгляд. Прошли очередные мои полдня, но это только пол, а впереди целый вечер. Я просплюсь и, может быть, придёт решение, что делать. Может за мольберт стану, вдохновение поищу. Только где его брать? Голова, как мотор гудит. Мозги на волю просятся. Заняться бы такой работой, чтобы думать не надо. К примеру, пиццу разносить. Может, охранником пойти в офис какой работать, всё постоянные деньги будут, а лучше, нарядиться ходячей афишей, тоже заработок, вот только почесаться нельзя – весь упакован, как щелкунчик.
Смотрю, на газоне ромашка растёт, откуда она здесь? Здесь трава и то из Голландии... Я сорвал. Потом пожалел, подумав, что нарушил природный баланс. Решил себя оправдать – всё равно затопчут, так лучше я ею полюбоваться успею. Ромашка, какая неземная красота и она красивая и звучит красиво.
Вдруг меня поразила одна мысль, что живя постоянно в городе, в этих каменных джунглях, начинаешь забывать о существовании многих вещей и предметов, которые повседневно не связаны с тобой непосредственно, что многие слова уже давно вышли из твоего обихода. И от этого ты начинаешь забывать их значение. Ну, к примеру – корова, а что это такое, иногда видишь ее изображение на пакетах молока... Но совершенно не придаёшь этому значения. Понимаешь, что в пакете белая жидкость и её добавляют в кофе, а что это на четырех ногах стоит, как-то странно становится...
Долго рассматриваю ромашку. Перед глазами всплыло ромашковое поле с васильками и синее-синее небо. Вспомнил начало своего творческого пути. Я, как маленький ребёнок, любил всё, всех и вся… Я мог часами рассматривать, залетевшую в дом бабочку.
Я был настоящим художником, а настоящий художник должен радоваться жизни, как дитя, только тогда он передаст на холсте истину, ту действительность, которую люди перестают замечать в суете. Иногда мы не замечаем, что живём. Нам только кажется, что перемещение из одного места города в другое - есть жизнь. Потом одни и те же слова, жесты, ужимки, постоянное вранье всем, но прежде всего себе, что всё будет хорошо... Мы, почему-то тоже называем жизнью. Мы врём, врём, врём, вот и сейчас я вру, что брошу пить. Завтра утром я опять буду «легко дышать» в излюбленном месте. И всё повторится сначала, как «День сурка». И так каждый день, а жизнь не останавливается ни на минуту, она течёт, как песок сквозь пальцы, а мы завороженно смотрим на это и не можем остановить нескончаемый бег времени. Если только успеть изменить что-то в жизни, но вот именно на это у нас, как правило, не хватает времени и сил...
- Солнце, прости меня, я тебя почти не вижу. Я хожу всегда с понурой головой, вверх не смотрю – глаза слепит. Я всегда пьян и это спасает мою нервную систему. Дает возможность уйти от насущных проблем, хотя бы на какое-то время. Прости меня, мне поспать немного надо, а потом я опять воскресну и буду нести людям радость!.. Напишу что-то необычное: ромашковый луг, весь залитый солнцем, а по нему идёт девушка в легком ситцевом платье и машет нам рукой, как бы говоря, что всё будет хорошо, что всё обойдётся, ведь так прекрасно жить на белом свете. И жизнь не так плоха, как кажется на первый взгляд. Чего там плата за квартиру, унитазы всякие, долги в банках, когда есть горы, реки, леса, поля и самое главное, что пока ещё светит солнце?! И хочется верить, что на наш век хватит...
2017 г.*+к