Быль.
Из цикла "Невыдуманные истории из кадетской жизни 60-х."
На фото Сердоликовая бухта
Я хочу показать тебе чудо в долине у моря,
Где струится в волнах золочёных небес канитель,
Где в горах даже воздух на счастье в веках заговорен –
Милый маленький рай на далёкой земле – Коктебель…
Алисса Росс
Это история произошла в августе далекого 1970 года, когда мы, трое выпускников Киевского суворовского военного училища сдали успешно нелегкие вступительные экзамены и стали курсантами высших военных инженерных училищ. Виктор и Сережа – Киевского высшего инженерного зенитно-ракетного училища, а я, киевского высшего инженерного училища связи *.
По существовавшим тогда правилам, поступившие в военные инженерные училища выпускники школ в августе проходили курс молодого бойца, то есть занимались элементарной военной подготовкой. Нам же, кадетам, предоставлялся очередной отпуск на 30 суток, не считая времени на проезд к месту его проведения и обратно. Отдохнуть мы заранее, в случае поступления в выбранные училища, договорились в Крыму, в Планерском, или как его иногда называли по старой памяти, Коктебеле. Там у Сережиной тетушки жил то ли родственник, то ли хороший знакомый, директор известного тогда в Союзе винного совхоза Коктебель. Кто в те годы не знал знаменитого крымского коньяка с таким названием? Или не слышал известной песенки самодеятельного певца, как их тогда называли, Юрия Кима:
В Коктебеле, в Коктебеле, у лазурной колыбели,
Весь цвет литературы СССР.
А читательская масса где-то рядом греет мясо –
Пляжи для писателей, читателям же – ..р.
Нам обещали подыскать съемную комнату по рублю с человека. В те годы отдых «дикарем»** в Крыму был настолько популярен, что сдавалось все, где только можно было поставить койку. Сами хозяева обычно переселялись в какие-нибудь стоящие рядом пристройки, или сараи и, естественно, старались, чтобы предназначенная к сдаче жилплощать не пустовала ни дня. Снять даже койку для проживания в популярных курортных местах Южного берега Крыма, таких как Ялта, Алушта, Алупка, и в том числе Коктебель, было весьма и весьма проблематично.
К несчастью, у нас не совпали даты сдачи вступительных экзаменов, и отъезд из Киева на несколько дней затянулся. А когда, наконец, веселые и радостные, опьяненные запахом моря, мы предстали перед глазами нашего доброго знакомого в Планерском, то оказалось что хозяева комнаты, не дождавшись нас, ее уже успели сдать. Найти тут же что-то взамен, даже для нашего влиятельного покровителя оказалось не под силу. Недолго подумав и кому-то позвонив, он предложил другой, необычный для нас вариант.
Оказалось, что в совхозе «Коктебель», расположенном рядом с Планерским, имелся свой летний трудовой студенческий лагерь, расположенный прямо на берегу моря. Мы могли бы переночевать несколько дней там, а за это время наш старший друг обещал подыскать для нас жилье в городке. Деваться было некуда, разумеется, пришлось согласиться.
На служебной Волге нашего нового знакомого уже минут через 20, мы оказались на месте. Студенты размещались в лагере в больших палатках, рассчитанных человек на 10-15. Нам выделили одну на троих. По сравнению с теми армейскими палатками с растяжками, центральным колом и нарами для сна, в которых мы жили летом в кадетском лагере каждый год с 11 и до 17 лет, это был почти настоящий дворец с возможностью стоять в полный рост, с вертикальными стенами, окнами, центральным освещением, металлическими кроватями, прикроватными тумбочками и столом. Удобства были на улице, но рядом. Недалеко, метрах в 50, находился прекрасный пляж, с чистым песком.
Что было интересно, нам не нужно было платить за постой, то есть мы еще и экономили на проживании по рублю в день с каждого, что по тем временам было большими деньгами и ощутимой добавкой в бюджет новоиспеченных курсантов.
Студенты питались в общей столовой - отдельной большой палатке невдалеке. В лагере было несколько отрядов студентов, и, что куда интереснее, студенток. У каждого отряда был свой воспитатель из институтских преподавателей. Ребята вставали очень рано, чуть ли и в пять утра, завтракали и отправлялись на работу. Но уже в 12 часов все были свободны и могли загорать и купаться на своем пляже.
Как объяснил нам шеф, от нас требовалось всего лишь не привлекать к себе особого внимания и вести себя прилично. Не согласиться на такие условия, было бы глупо. И мы тут же разместили свои вещи в палатке и отправились на прогулку в Планерское.
Добираться до него нужно было около полутора километров пешком, по грунтовке вдоль берега. Все пространство на несколько сотен метров в глубину от полосы прибоя было заставлено множеством легковых машин с раскинутыми возле них палатками, разнообразными самодельными пристройками, причудливыми халабудами, или просто натянутыми над машинами тентами. Возле них сновало множество автолюбителей и членов их многочисленных семей. Они готовили, ели, ходили купаться, играли в бадминтон, проводили техническое обслуживание своих машин, отдыхали на раскладушках и просто бродили взад и вперед. А на окраине этого импровизированного лагеря расположились палатки пеших туристов, в основном молодых людей обоего пола. В те времена у молодежи было популярно путешествовать по Крыму на своих двоих, ночуя в палатках и готовя на кострах.
Сухое вино тогда продавалось прямо на улице, почти на каждом углу, на разлив, как квас или пиво, из больших металлических бочек на колесах. Стоило оно совсем дешево, литр - рубль. Купив трехлитровую банку вина, вечером мы уже праздновали новоселье, радуясь удачному началу отпуска и обсуждая планы на ближайшее будущее. Все складывалось просто чудесно. просторный, почти безлюдный, особенно по утрам, чистый пляж, танцы по вечерам со студентками. Пылкое юношеское воображение уже вовсю рисовало заманчивые романтические встречи и интересные приключения.
Утром, когда мы проснулись, все студенты были на работах, лагерь пустовал и для начала мы решили познакомиться с центральным пляжем Планерского, гле, загорая и осматривая окрестный пейзаж, обратили внимание на высокую красивую гору на окраине города. Казалось, что она совсем рядом. Кто-то предложил от нечего делать сходить на ее вершину, посмотреть какой оттуда открывается вид на город и море.
На деле оказалось, что гора находилась не так уж и близко и подъем на нее потребовал значительно больше времени и сил , чем предполагалось. Вид с нее открывался действительно великолепный, но на самой вершине ничего интересного, кроме пожухлой от солнца травы и осколков пустых бутылок темного стекла из-под «Игристого»***, не было. Утомленные длительным восхождением, возвращаться решили, спустившись прямо к морю, которое вроде бы тоже было почти рядом. Этот путь, с виду совсем короткий, оказался еще длиннее и мы уже изрядно устали, когда, наконец, показался широкий ручей, возле которого расположилась палатка «дикарей». Один из них мыл в ручье грязную посуду, другой чуть ниже, намылив лицо, брился безопасной бритвой. Дальше по течению их спутница стирала белье.
Ручей, приближаясь к скале, под которой находилась окруженная скалами бухта, разветвлялся на множество тоненьких ручейков, падавших вниз с высоты метров 10-15. С трудом удалось спуститься со скалы, найдя крутой узкий спуск где-то сбоку.
В бухте как раз высадилась с морского прогулочного катера очередная группа экскурсантов. Они с энтузиазмом пили и набирали в пустые бутылки про запас «кристально чистую» «родниковую» воду ручья, так экзотично сбегающую вниз со скалы. Кто-то вполне серьёзно рассказывал, что она обладает даже целебными свойствами.
Бухта называлась «сердоликовой», по имени мелкого полудрагоценного камня, который энтузиасты могли найти в прибрежной гальке. Туристы добирались обычно в это место только водным путем – на прогулочном катере, так как выступающие в море крутые скалы не давали возможности сделать это пешком. К нашему удивлению эта экскурсия, к которой мы потихоньку примкнули, была последней, как и катер, который шел обратно как, оказалось, не до Планерского, а до Орджоникидзе. Этот поселок был в нескольких километрах дальше по побережью, чем нам было нужно.
Солнце тем временем ушло за гору, стало прохладно. Идти обратно тем же путем, которым пришли, было нельзя, перед нами была отвесная скала, по краю которой еще кое-как с большим трудом удалось спуститься, подняться было почти невозможно. Пробираться вплавь, огибая скалы вдоль берега, да еще в одежде, было рискованно, мы сильно устали, не знали расстояния, которое предстояло плыть и глубины воды в этих местах. К несчастью, еще и не взяли с собой денег, оплатить билеты на катер было нечем. Тем временем бухта опустела, экскурсанты и их сопровождающие оказались на катере, который вот-вот должен был отплыть. Не знаю, чем закончилась бы наша эпопея, если бы на счастье, рядом не оказался какой-то местный паренёк. Он предложил помощь, купил нам билеты и объяснил, что от Орджоникидзе до нашего лагеря можно будет легко и быстро добраться на попутке. Что мы позже и сделали.
Утомительная прогулка закончилась удачно и в целом отдых нам начинал нравиться. Очевидно, поиск съемной комнаты терял смысл, о чем мы, было, собирались в ближайшее время поговорить с нашим шефом. Но обстоятельства опять изменили наши планы. Оказалось, что наше появление в лагере студенты отчего то восприняли крайне негативно. Видимо, как и многие в те годы трудящиеся, тоже недолюбливали так называемых «блатных», то есть бездельников, живущих припеваючи в свое удовольствие, в то время, как вся сознательная студенческая масса изнемогала от непосильного труда. Чтобы пресечь эти разговоры, нам предлагалось два варианта: все-таки переехать в город на частную квартиру, или выйти, как и все студенты, на работу. При этом нас переводили на котловое довольствие и начисляли зарплату: где-то около 50 копеек в день за неквалифицированный труд. Естественно, после недолгих колебаний, мы решились на последний вариант. Конечно, подъем ни свет, ни заря и вместо долгожданного беззаботного отдыха, утомительный труд под жарким крымским солнцем особого энтузиазма не внушали. Но зато после обеда был пляж, а главное – мы становились полноправными членами студенческого трудового коллектива! Выходить на работу, чтобы не откладывать все в долгий ящик, нам нужно было уже на следующее утро.
И тут нас ожидал сюрприз! Оказалось, что отряд, к которому нас прикомандировали, оказался чисто девичьим. Больше 20 студенток 1 курса второго московского медицинского института возглавляла среднего возраста классная дама.
В известном в стране крымском винсовхозе, мы по наивности, конечно, размечтались попасть на работу в коньячно-винные закрома. Но, девочки сразу же разочаровали нас, рассказав, что ребят в подвалы, где хранилась основная продукция предприятия, давно не пускали. Здесь, как, наверное, тогда и на любом предприятии Союза, разрешалось в неограниченном количестве употреблять вовнутрь любую производимую и выращиваемую продукцию, но категорически запрещалось ее выносить с собой после работы. Естественно, что при таких условиях студенты в подвалах, где было вдоволь вина, шампанского и коньяка, себе ни в чем не отказывали и быстро теряли работоспособность. Тогда, чтобы выполнять необходимые работы в винных хранилищах, туда стали посылать только девушек. Но, как раз перед нашим приездом, группе студенток поручили сложить между двумя емкостями с вином стенку в один кирпич. К концу рабочего дня, когда работа была уже выполнена, девушки, успевшие продегустировать в достаточном количестве прекрасное мускатное коллекционное шампанское, которым славился совхоз (говорили, что оно и в открытой продаже никогда не бывало, его поставляли только за границу и в партийно-правительственные структуры) разошлись и безудержном веселье умудрились завалить всю возведенную за день кладку. После этого к работам в подвалах перестали допускать уже и девушек. Оставалось только сожалеть, что все это произошло до нашего приезда.
Поскольку в совхозе выращивали еще и фрукты, была надежда, что нас пошлют собирать персики, дыни или на худой конец виноград. Но и тут мы были разочарованы. Оказалось, что там было еще и достаточно много полей, на которых собирали обильный урожай картофеля и репчатого лука. Уборку последнего и поручили нашим трудолюбивым будущим медикам.
Поле находилось не так далеко от лагеря и наш славный отряд из 22 девушек и троих курсантов гурьбой под руководством классной дамы, отправился туда пешком. И хотя студентки уже перешли на второй курс, они оказались нашими ровесницами. Мы поступили на первый курс военных училищ, закончив в СВУ одиннадцать классов, в то время как в стране давно перешли на десятилетнее обучение.
На огромном поле уже лежали выкопанные луковицы. Девушки набирали их в плетеные корзины, а нам, как единственным представителям сильного пола, поручили сносить их в место сбора. Оценив ситуацию, мы сразу же договорились между собой к концу рабочего дня познакомиться и пригласить к себе на вечеринку троих из них. Реализации нашего плана способствовало то, что девушки работали в группах по трое – четверо и у нас была хорошая возможность, периодически подходя к каждой группе, забирая корзины, пообщаться со всеми.
Чувствуя на себе постоянно два десятка прекрасных, любопытных, оценивающих глаз, мы довольно энергично взялись за работу. И после нескольких часов утомительного труда, наконец, остановились на группе из трех симпатичных девушек, в которой каждому из нас понравилась своя. Они с удовольствием приняли наше приглашение.
В 12 часов классная дама объявила об окончании работы и все потянулись к сторожке в центре поля, где уже был накрыт стол, на котором стояла большая пачка соли, лежали нарезанные ломти черного хлеба, стояла пара ведер уже помытых помидор. Как оказалось, накануне девочки собирали их на соседнем поле и специально оставили немного для себя.
Совместная трапеза еще больше способствовала нашему духовному сближению и возвращались в лагерь мы уже вместе с нашими новыми знакомыми, немного отстав от общей группы.
В программу вечера входила легкая закуска из фруктов под сухое вино и танцы. Музыкальное сопровождение было обеспечено переносным отечественным магнитофоном «Орбита», который мы предусмотрительно прихватили с собой из дому.
Как оказалось, девочки приехали в лагерь не так давно и должны были работать до конца августа. А значит, впереди нас еще ожидал почти месяц совместной работы и отдыха. Таня, моя симпатичная, стройная знакомая, была коренной москвичкой, довольно скромной и интересной собеседницей. С ней было приятно танцевать под сентиментальную медленную музыку Битлз, при приглушенном палаточном освещении. Мы шутили, веселились и строили планы на ближайшее будущее. Время прошло просто потрясающе. Жизнь казалась прекрасной и удивительной.
Назавтра был выходной и, естественно, его вечер мы также планировали провести вместе, встретившись после обеда. А для пополнения запасов утром отправились втроем в Планерское. В приподнятом настроении, сделав необходимые покупки, и искупавшись на местном пляже, отправились обратно, оживленно обсуждая программу вечера. И только пройдя метров сто-двести от городка, мы вдруг обратили внимание на совершенно невероятные изменения на местности.
Все побережье, всего только час назад полностью заполненное массой автомобилей, палаток и людей, было совершенно безлюдно и пусто. Это было так удивительно, что поначалу я не поверил своим глазам. Сбиться с пути, заблудиться было невозможно! А в те времена, даже подумать о том, что у нас в стране, может произойти что-то такое необычное, было немыслимо. Ответ, куда могло так быстро пропасть огромное количество людей и машин, дать нам никто не мог. Вокруг на сотни метров не было ни души! Только где-то довольно далеко, в километре от нас, на пустынном песчаном берегу горел большой яркий костер, вокруг которого молчаливо стояли несколько человек, почему-то в военной форме. Непостижимо!
Подбежав к догорающему костру, мы, наконец, узнали потрясающую новость: в Крыму эпидемия холеры! Главные очаги в Керчи и Феодосии. То есть совсем рядом с нами. Весь этот «дикий» автомобильный лагерь немедленно по указанию властей ликвидирован военными. Догорающий костер - это палатка дикарей-студентов, один из которых был отправлен с диагнозом холеры в больницу, его приятели – в карантин, а все их вещи, что нас потрясло, были собраны в палатку и сожжены вместе с ней.
Ошарашенные этим известием, мы бросились к себе в лагерь.
Шеф был уже там и первым делом, отчитав нас за отсутствие, сообщил, что в городке объявлено чрезвычайное положение, наш лагерь уже закрыт, а всех студентов успели вывезти на вокзал и посадить на московский поезд. Наш, киевский оправлялся в самое ближайшее время. На сборы нам давалось буквально несколько минут. Шеф сам отвез нас на своей машине на железнодорожный вокзал Феодосии. Все произошло так неожиданно и стремительно, что мы не успели даже увидеться и проститься с нашими новыми милыми знакомыми. Поездка домой запомнилось лишь нестерпимым резким запахом хлорки, которой был насквозь пропитан вагон. Нам категорически запретили купить с собой с рук какие-то фрукты и еду. А на коротких остановках, которые сократили до минимума, по пути вагоны не открывали и к поезду никто из местных жителей не подходил. Как только на станциях объявляли, что прибывает поезд из Феодосии, перен мгновенно пустел.
В Киеве встречающих тоже не было.
Так грустно закончился, наш последний кадетский и первый курсантский отпуск.
___________________________
Примечания:
* - все мы впоследствии стали полковниками, Виктор Степанюк и Сергей Тиховский - ВС Украины, я - ВС РФ.
** - "Дикарь" - в переносном значении тот, кто отдыхает, путешествует, лечится самостоятельно, без путевки, проживая у частника.
*** - «Игристое» - распространенное в те годы сухое полусладкое шипучее очень дешевое вино, в бутылках из-под шампанского (0, 75 л) .