Ром и Юля. Подруга о первой любви

   

                " Меркуцио:

                ..вызвать заклинаньем!
                Ромео, страсть, любовь, безумец пылкий,
                Причудник! Появись хоть в виде вздоха!
                Бенволио:

                - Пойдём – искать того напрасно,
                Кто не желает, что б его нашли….»
                Из В. Шекспира.

- Вот ты – пишешь, и, наверное, задумывалась, как мы раньше получали знания из большого мира, не правда ли? – Заявила мне подруга на посиделках в нашем кафе.
- А мне предстоит лекция?- я так и не привыкла, к тому, что моё мнение важно для приведения чьих-то расстроенных нервов в равновесие с пейзажем за окном. С милой женщиной, когда-то частенько со мной выпускавшей стенгазету для школы, мы дружим по сию пору, имея своё пространство и маленькие секреты. То есть когда-то это розовое во всех отношениях существо было Зоей, Заей. А сейчас она,находясь в пропасти одиночества (чихуахуа Сенька не в счёт!), улучшает микроклимат фирмы, подвизаясь бизнес - психологом. А поскольку шлифовка этих интеллект-навыков должна быть периодична, мы обсуждаем жизнь наших знакомых. Хм, по-доброму.
 
- Вспомни, говорит Зоя - наступает время, и приходят незнакомые слова. Неведомо откуда, например, пришло слово имбирь. В детстве мы не знали, да и  позже не было. А сейчас тебе и имбирный пряник и джинджер, и имбирный, очищающий кровь напиток с лимоном. А смешной процесс рассматривания этого корня? Он по виду и человек и зверушка, «рогатый корень»! И нечто грязноватое, шершавое, и полезное, спасительное, в каком-то смысле.

 В общем, теперь как-то мы знакомы с этим словом. Его значения - шифр и это долгий, но неизбежный  путь слова, его вживления в память! И так с хурмой, авокадо и помело. Дикторша из телеящика, если помнишь, учила как снимать шкурку банана, что есть в этом фрукте, а мы потом долго с ребятами обсуждали как это похоже на наше масло! И слово "польза" каждый представлял по-своему. Оно не было главным!

Я не поняла о чём будет речь, а моя собеседница расположена была говорить о том, что не может уже никогда разрешиться по-другому. Но так хочется иногда повернуть время вспять и помочь близким к тебе, встретившимся на дороге Судьбы (случайно ли) людям не коверкать жизнь ещё до того, как наступает покорность главным законам Добра и Зла.
Были вещи посложнее имбиря и бананов, этой бытовой советской сдержанности в потреблении витаминов и микроэлементов! Например, помнишь, Шекспир, и его сюжеты, которые сейчас срослись с нами, входили в нашу жизнь не сразу. Вначале театр (!), где-то там, в волшебном здании города, как оказалось потом, когда-то это была Золотая синагога. И «Макбет» в театре, что в Александровском сквере. Театр всегда переживание! И ты думаешь эти переживания проходят бесследно?
        И Дома культуры, где жили Деды Морозы под каждый Новый год, и где давали призы, конфеты за стихи о Родине.  Где впервые  читались шотландские баллады Маршака и  сонеты. И всё-таки слышалось своё. Корни тихонько, незаметно переплетались!
 
       Осознание Шекспира  пришло уже потом, когда в соседнем дворе муж подкараулил жену с любовником и мы девчонками,  вместе с  мальчиками, бегали смотреть, как он нервно ждёт, курит под окнами. Высматривает что-то. А тётки со двора приносили ему поесть, выпить. Долго же любимой нет!
        Старая дева, тётя Вера, тогда вообще сказала:
 - Приходи, у меня чистый спирт есть! Поживи.
        Его, мужа, уговаривали образумиться, пусть, мол, не позорится. И было видно, что его жене, той тётеньке достанется, может даже он её задушит. А нам было интересно и запретно, и, в то же время такой жизнью повеяло постыдной. А у нас уроки, пионерские клятвы и  глаз-рентген у каждого учителя, родителя. Они знали всё, что думаем, делаем, и мечтать приходилось тайком. А это, как потом оказалось, тоже Шекспир, потому что тогда мечта, словно театр, была островком хаоса, свободой от диктата взрослых.

        - А вот у меня перед глазами до сих пор - сказала я, и  подруга насторожилась при этом, - Ром и Юлька, как они мечтали друг о друге! Я ничего не понимая вижу, что моя собеседница почему-то уже готова была расплакаться. Я продолжала и была безжалостна.
- Ну, помнишь, прозвища Ром, как Лоб, Коп, Ниф, Маг-Магик, Сил выводились из фамилий наших мальчиков. Фамилий, которых они не знали по-настоящему, не понимали, как, впрочем,  и не умели ими гордиться. И Рода своего не ведали. А Юля, наша подруга, была красива и легка в разговорах. Соседи видели взрослого мужчину, что иногда с этой девочкой появлялся рядом и прогуливал Юлю в парке.
Зоя смотрела на меня не мигая. А я предалась описаниям уже исчезнувшего мира.

- У неё были раскосые маленькие лисьи глазки, какой-то мягкий грудной смех, непокорные чёрные волосы и тайное обаяние тела, которое пряталось под коричневой, почти монашеской школьной формой. Грудь была пугающе, не по возрасту, красива. Твигги никогда не ценилась среди девчонок!
 Но Ром и Юлька были  парой, и это по - всему было заметно.
         В начале их прогулки вокруг дома  были знаком, который означал только…прогулки. Потом Ром часто рассказывал Юльке мультфильмы. Это видели все и не мешали. Она слушала, а он не мог оторваться от вида этих свежих губ, девичьих, слегка приоткрытых от любопытства.

Все замечали их стояние долгими часами на лестнице в нашем сталинском просторном доме и разговоры, завораживающие бессмыслицей, потом стихавшие до шёпота. А однажды и вовсе прикосновение. Вот последнее обсуждалось  в школе и долгие уговоры Юльки — ведь как близко стоишь, прижимаешься. Почему?

-- Ром, ты - дурак и счастливчик, говорила не старая, и совсем другими словами, учительница. Учительница, сама боровшаяся с собой долгие годы, не должна была простить эти встречи, потому что…

-- У вас всё будет,- говорила. Потом, не сейчас. Это время надо пережить. Именно этот смысл прятался за каждым  её словом о важном для школы (!). А было ещё что-то, важнее важного. Никто не мог  объяснить молодому человеку, почему он не должен желать, почему он не должен целоваться. А Юлька была так ошарашена знанием о себе, видом блестящих глаз, и настырный Ром был соединён в её повседневной жизни  со словом «нельзя» прочно и порочно.

-Ты решила, что у меня какой-то ретро бред? Что я про семидесятые? Не-а.
      Вчера, слышишь, вчера мальчик с девочкой, тут на набережной, недалеко, тоже держались друг за дружку. Она плакала. От кого эти-то прячутся, спасаются? К счастью, утром сегодня я увидела и славную сценку: целующихся прямо на платформе метро! Не замечая жизни! Зимой! Высокий парнишка и миниатюрная девочка с рюкзаком!

И это делает нашу историю нужной для обсуждения - а вдруг проникнет простая мысль о внимательности к настоящим чувствам?! Кто-нибудь, кроме Вильяма Шекспира, ввернёт невзначай?! Какой-нибудь гнилой романтик, тот, что не боится боли?
      Вечный сюжет несовпадения родителей, размеров, возраста. Вкусов, слов, цвета. Но тянет половинки друг к другу, соединяются и умирают, соединяясь или нет?!
     - Я не путаю, нет. Это жизненный театр, я только за рассказчика. Без рифмы и позы. Я просто люблю эту историю, особенно, когда кто-то находит противоядие. Новая встреча ведь яд для прежнего чувства! Находится же противоядие?! Чувство вновь появляется и живёт.

     - Однако о Роме и Юльке.- Подруга была и расстроена и  нетерпелива одновременно.
      Я вспомнила, что были вечерние встречи с пластинками, салатами и салями (шик!). Хлопотали мамы, отмечались дни рождения. По большей части это было разрешённое уединение. Мальчики, в первых джинсах (!) тайком курили, тискали и обнимали гитару и танцевали под нежную музыку битлз. На столе незаметно лежала стопка польских журналов, где на последней страничке всегда было что посмотреть для мальчиков! Это был кошмар недоразвития.

Так говорил ушлый Севка,  дворовые связи которого с парнями постарше делали его цинизм желанным и каким-то даже просветительским. И его рассказы как-то даже напоминали некие характеры  из  театральных сюжетов и были ими. И становились такой реальностью, которую мы черпали полными пригоршнями.

       Испили и горечь – старший на пять лет рабочий Костик с третьего этажа повстречавшись с зелёным чёртом, выбрал петлю из галстука, это при жене-то из очень хорошей семьи инженеров и маленькой дочери. Непонятно. И в Политех поступил. Живи и радуйся. Но Шекспир шептал другое.

       Как-то к больному Рому пришла всё та же учительница. С большой шоколадкой. И представьте - квартира у Рома ничем особенным не отличалась. И только одна была непохожесть, мама была у него особенная – цыганка, высокая, красавица. Смотрите-ка, вышла замуж за офицера! А дома у них меньше мебели, больше ковров, подушек, присесть-прилечь приятно.
 
И вот на ковре, полулежа, в естественной позе, как-то случайно так совпало, отдыхает, по-дружески болтая с одноклассником, Юлька. И, откусывая шоколадную конфету «Мишка на Севере», она та-а-к искренне заливисто смеётся, что  когда вошла гостья с приветом, в смысле с шоколадкой, старшая женщина не поверила своим глазам - фривольность была явно не случайностью. Не алгебру же с географией они повторяют! Ну не смеются так от синусов и цыркуля!

      В общем, в школе, на следующем педсовете, где четвёртым был вопрос о мелких нарушениях дисциплины учениками, сидела у всех на виду приглашённая мама Рома, и был долгий темпераментный спор физручки Валентины и математика Георгия. Они чуть не подрались из-за того, что физручка Валентина сказала о быстром развитии парня и его здоровье. Математик, живший строго по формуле, недавно выгнавший жену, артистку оперетты, за открытые платья, возмущался, плевался и кричал, что не потерпит!
- А если бы блузка на ученице, пришедшей в гости к парню, была прозрачная?
Господи, кто-то же назвал его Георгием?! Собрание учителей к счастью состояло из женщин и, это было главное. В конце концов, они любили детей и просто обсудили факт поведения, как говорится, просто отреагировали! Никто не пострадал. Только Юля стала задумчиво учить алгебру и чаще сидела дома. Больно и плохо было от первого опыта. Вести себя скрытно и тихо было безопаснее.

         Время – вот настоящий палач и отравитель! Рома я придумала для вас из фрагментов, как мы частенько придумываем мужчин, пишем для них роли. А вот Юлька была, живая и желанная, всем нам на зависть. Издали за всеми событиями наблюдал  Сил. Как удав. Сидел, сидел, смотрел, смотрел на Юльку этаким взглядом с поволокой и взял сокровище себе.

Большинство мальчиков того времени очень уверились, театрально выражаясь, в силе Короля, про  которого сейчас мы могли бы произнести: он волю нашу с мыслью разлучал! (король Лир). Не заметили они как распалось королевство! Ох! Опять образ из Шекспира! Извините за невольную путаницу. Слов и действий. Они пришли из времени Шекспира. Прошу, перечитайте и вы те, его незаконченные истории!
Знаменитый англичанин, автор, которого возможно и не было вовсе, вначале  воспринимал жизнь как комедию, а затем из - под его пера вышли бессмертные трагедии. Как в жизни.
 Я оглянулась на подругу, она сидела как каменная. О том, что когда-то Ром был лучиком первого чувства  для неё, я ни сном ни духом не знала. Щедрой щепотью я сыпанула соли на её рану, увидела реакцию и отметила, что в следующий раз кого - нибудь  буду щадить. Не сейчас.

P.S. Ни суицидов, ни юношеских унижений не вошло сюда- только коротко об аттестате о среднем для средней жизни. И любовь родителей, космический ресурс атомного ХХ века.

Памятник Ромео и Джульетте из Центрального парка Нью-Йорка(Milton Hebald,1977)-самый мой любимый.

А пёрышко - работа Настасьи Воротниковой.NVart