Одна из моих девчонок делает вид, что разбирается в алкоголе, сексе и чужих передрягах
Ее трясет от восторга, когда чья-то жизнь становится похожа на бульварный роман или минорную зарисовку со слезоточивым финалом
Только не ее собственная
Наверное, у нее что-то с головой
Ведь это глупо – радоваться чужому несчастью, не подозревая, что рано или поздно дерьмо может постучаться и в твою дверь
Я всегда ворчу: «Играть роль легко, главное – точно знать партнеров по сцене. Не суйся в чужой спектакль»
В духоте прокуренных баров она раскладывает каждого на смыслы
Не пощадит ни костюма, ни прически, ей есть дело даже до напитков,
которые пьют все эти уставшие люди, надеющиеся хотя бы на время забыть о проблемах или заняться с кем-нибудь сексом
Она считает, что пиво пьют лишь гопники и дешевые шлюхи,
мартини – лесбиянки и гомики,
шампанское и вино – восторженные дуры,
виски – мужланы и альфонсы,
коньяк – импотенты
Сама она в восторге от водки со льдом и клюквой, что ж, неплохой выбор
Напивается вдрызг, ее фигура так естественна среди конвульсий полупьяной массовки, и я уже представляю
Как сегодня мы
стыдливо укроемся от лунного света,
падающего на кровать у окна в дешевом мотеле, куда мы придем пьяные, измотанные и потные
Вывернем карманы, отдадим все до последней купюры, лишь бы не встречать рассвет в одиночестве
Начинаю нервничать, руки и ноги посторонних двигаются все быстрее, взгляды насквозь прожигают ткань, кожу и мясо
ненавистные, похотливые, безразличные, любые
Каждый стремится показать себя лучше, чем тот человек, в теле которого он проснулся с утра
Мне этого не надо
Меня ждут ее ласки да долгие разговоры в сигаретном дыму
Сегодня ты можешь зваться как угодно – Бесконечность, Вселенная, Сатана
Времена, когда ты должен платить за слова сполна, истлели вместе с прахом наших предков, обагрявших кровью и слезами ристалища и поля вооруженных схваток
Их вытеснили другие, мы втираем крема в кожу и помаду в губы
Вокруг одни шуты, но атмосфера почему-то не становится веселей
Вырождение
Откроем окно, пусть свежий воздух вытягивает табачный смрад
Ведь в нем так легко врать, что мы друг у друга единственные, а те, кому мы клялись под венцом – всего лишь статисты, пластмассовые манекены, бесчувственные и всепрощающие
Меня страшит гул поездов, ненавижу вокзалы
Стыдно возвращаться домой, так трудно лгать вновь
Ложь уже давно заменила мне правду – раз, и они поменялись местами
А между ними где-то в животе зияет пустота
Которую невозможно залить алкоголем, забить жратвой или заполнить чувствами чужих жен и дочерей, матерей и сестер, ведь все мы друг другу кем-нибудь приходимся
Утро приносит похмелье и раскаяние,
но уже поздно сдавать карты назад
Нам остается лишь молча стоять у светофора, когда шоссе еще бездвижно
Никаких объятий и поцелуев, мы обещали не устраивать сцен
Перейдем дорогу и, лишь слегка кивнув друг другу, разойдемся в разные стороны, я сверну налево – вокзал там, а ты пойдешь направо – там тебя ждет семья
А за нашими подлыми спинами мерцает тусклым красным светом вывеска мотеля, куда скоро придут другие