Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1964-го года в небольшом волжском городке. Сын руководителя подразделения на одном из градообразующих предприятий, он окончил институт, женился и работал под покровительством отца. Но наступили лихие девяностые, и пришлось Виктору идти на фанерный завод, где он стал директором кооператива и нещадно эксплуатировал труд подчинённых – наказывал и увольнял людей за малейший проступок. А знающего, но мягкотелого энергетика Диму Силин целенаправленно изводил придирками, регулярно лишая премии. Бандиты из местной ОПГ «крышевали» эту так называемую «фанеру», внося криминальный оттенок в работу предприятия. А в личной жизни главного героя начались нелады.
Глава 13. Разрыв Силина с женой, работа сына Павла на «фанере», сумасшествие и смерть Димы, убийство прохожего Саши.
1.
После разрыва с женой Силин какое-то время жил один на съёмной квартире. Работа не давала расслабиться, но к женщинам лёгкого поведения он охладел, понимая, что до добра они не доведут. Прельстившись анонимностью, мужчина подал объявление в службу знакомств местной газеты. Однако в маленьком городке директор производственного кооператива был слишком заметной фигурой, чтобы остаться неузнанным. Слабые попытки вернуться в семью также не увенчались успехом.
После всего, что произошло, бывшая считала Виктора врагом номер один, предателем. Слишком много нелестных слов сказала она ему, чтобы после этого они могли жить рядом. Дочь её поддерживала, и противостоять этому тандему было практически невозможно. Светлана подала на развод, потребовав в суде, чтобы неверный муж содержал её и обоих детей. Будучи в расстроенных чувствах, он согласился на какие-то выплаты, переписал на жену свой шикарный особняк, после чего остался гол, как сокол – нормальное состояние для мужчины, только что оставившего семью.
Правда, работа на «фанере» приносила Виктору неслыханный по тем временам доход, и это вселяло определённый оптимизм в его издёрганную бесконечными семейными разборками душу. Оставшись один, Силин стал ещё более жёстким, скорее жестоким по отношению к подчинённым – штрафовал всех подряд за малейшую провинность. А безответный энергетик Дима окончательно превратился в штатного мальчика для битья, на котором как директор, так и прочие сослуживцы вымещали все свои обиды и неудачи.
Сын Павел в отсутствие отца совсем отбился от рук – забросил учёбу в техникуме, связался с уличной шпаной, начал выпивать. Виктор по-отцовски несколько раз делал ему внушения. Эффект, конечно, был, но для закрепления достигнутого пришлось на время летних каникул взять сынулю к себе на «фанеру» в надежде на то, что денег заработает и на глупости времени не останется.
На предприятии существовало несколько семейных кланов, и руководители беззастенчиво расставляли своих родственников и знакомых на ключевые должности, до заоблачных высот увеличивая их зарплаты. Вот и Силин, следуя неписаным традициям, без всякой предварительной подготовки принял сына на работу производственным мастером. Мол, научится по ходу жизни.
2.
Любому человеку для того чтобы утвердиться в новом коллективе, необходимо сразу, с первых минут поставить себя соответствующим образом. С тобой должны считаться, тебя должны бояться или по крайней мере уважать. И Павел, в одночасье перевоплотившись из заштатного студента в мастера, показал не знания и умение работать, а свой сволочной характер, переплюнув в этом отношении даже собственного отца-самодура. Легко подчинить себе тех, чей заработок зависит исключительно от твоего благорасположения. Новому сменному мастеру благодаря родственной поддержке удалось увеличить выпуск продукции, но работать с начальником – молодым парнем, который втаптывает тебя в грязь за малейший проступок, за пятиминутный простой – для многих это было просто невыносимо.
Аналогичным образом продвинутый сынуля вёл себя и с отцом: никого не стесняясь, посылал дорогого родителя матом прямо посреди цеха. Мастера, да и рабочие тоже, ужасно боялись этих стычек, стараясь в такие минуты не попадаться на глаза всемогущим Силиным, перечить которым не решался никто. Тем более что оба они находились под защитой пахана Штольца – главного инженера. Всё было предусмотрено, всё вокруг было схвачено истинными хозяевами бандитской «фанеры».
3.
С приходом на завод Павла психическое состояние энергетика Димы резко ухудшилось. Даже доза спиртного перед сном перестала спасать его от ночных кошмаров. Ведь директора он видел не так часто, а с его сыном приходилось сталкиваться постоянно, «отгребая» у того по-полной за малейшую техническую неполадку. Так же, как и другие мастера, Павел не упускал случая приписать энергетику лишние часы простоя техники, тем самым выгораживая себя перед отцом.
А Диме становилось всё хуже. Жена это понимала, но вмешалась слишком поздно. Врачи поставили неутешительный диагноз, и стал Дмитрий пациентом Катиной психбольницы. Сильнодействующие препараты успокоили издёрганную душу начинающего алкоголика и сделали его безразличным ко всему на свете за исключением зелёного змия. Каждый сходит с ума по-своему, и данный вариант помешательства оказался не самым худшим. После курса интенсивной терапии ночные кошмары перестали мучить шизофреническую голову Димы, с логическим мышлением у него тоже было всё в порядке. Но теперь он часами сидел без движения, уставившись в одну точку. И это состояние глубокой депрессии было неподвластно ни уколам, ни даже гипнозу.
К тому же, находясь в больнице, мужчина узнал от «доброжелателей», что жена ему изменяет. Поэтому, не до конца избавившись от одного кошмара-раздражителя, он тут же переключился на другой. С помощью лекарств удалось заглушить и эту новую боль, но после возвращения домой она вернулась. Дмитрий прокручивал всплывавшие из глубин памяти картины: их встреча с Катей, свадьба, рождение детей, бессонные ночи с маленьким орущим комочком на руках, первые шаги, первое слово, слетевшее с губ ребёнка... Неужели всё это позволительно забыть, предать? Неужели всему этому можно изменить?
Голова вскипала от навязчивых сновидений и вздорных мыслей, слёзы наворачивались на глаза. Но Катя вела себя как обычно - спокойно, ровно, без эмоций, будто перед ней был не близкий человек, а обычный пациент психбольницы. И вот однажды, пытаясь вернуть утраченные чувства, Дима подошёл к ней, обнял за равнодушные плечи, хотел сказать что-то тёплое, важное, нужное, но вдруг перед его глазами зримо, во всех деталях возникла сцена её близости с любовником. Видение было настолько осязаемо-реальным, что Дмитрий вскрикнул и отшатнулся от супруги, будто от бездны. Этот кошмар преследовал его по ночам, и только новый курс лечения транквилизаторами принёс бедолаге долгожданный покой, избавив его вообще от каких бы то ни было мыслей и чувств…
Катя перешла на ставку старшей медсестры, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Работала только днём. С очередным любовником она продолжала встречаться в стенах больницы, пока начальство не запретило эти свидания. Но женщина была без ума от своего обожателя, сгорая в пламени запретной страсти и наслаждений. Поэтому новым местом их встреч стала квартира друзей, уехавших на север за длинным рублём.
4.
Прошло полгода или около того, и Дима, более-менее придя в себя после болезни, явился пред ясные очи директора «фанеры». Должность энергетика была занята, и ему предложили другую работу. Трудно было начинать всё сначала. Грохот работающих станков давил на психику, тяготила до боли знакомая обстановка, мастера по сложившейся традиции всеми правдами и неправдами пытались списать свои промахи на ремонтников. А незабвенный Силин со своими регулярными обходами по-прежнему внушал «Диметрию» мистический ужас. Подобно смертоносно-неуязвимому танку он всё так же неспешно следовал по цехам – неотвратимый, будто сама судьба.
В душе Димы снова проснулся первобытный страх. Но теперь он понимал, что боится не мастеров, не всесильного хозяина, а, скорее, своего видения всех этих людей. Разговаривая с кем-то из сослуживцев, мужчина невольно представлял себе звериный оскал этого человека, а перед глазами, стоило их только закрыть, вырастало из темноты хохочущее рыло директора с окровавленной пастью и клыками саблезубого тигра. Поэтому, проработав всего две недели, несчастный снова «загремел» в психушку.
Катя, используя старые связи, оформила мужу инвалидность, и больше разговоров о поисках новой работы не было. Ведь в середине девяностых даже здоровый человек месяцами обивал пороги биржи труда, а уж больной – тем более. Подросшие дети учились в вузах областного центра, а их отец постепенно превращался в тихого алкоголика, регулярно увеличивая и без того значительные дозы успокоительного «лекарства». К супруге он охладел, впрочем, как и к иным особам женского пола. Она отвечала ему взаимностью.
Случилось так, что в самый разгар очередного романа Катя с любовником остались без пристанища – вернулись хозяева квартиры, в которой они встречались. И вот однажды вечером женщина привела своего друга домой. Дима спал, изрядно приняв на грудь. А одержимая страстью парочка, запершись в одной из комнат, занялась своими нечистоплотными утехами.
Так и повелось. Вернувшись с работы в день предстоящего свидания, жена выдавала Дмитрию необходимую дозу медицинского спирта с клофелином, иногда делала успокоительный укол. К назначенному часу муж засыпал сном праведника, а для его супруги наступала ночь запретной любви.
Но однажды под утро, пресытившись ласками и выпроводив до предела опустошённого любовника, Катя нашла в туалете остывающее тело своего благоверного. На его шее была затянута верёвочная петля, противоположный конец которой был прикреплён к водопроводному бачку. Он сидел на полу рядом с унитазом, и настолько велико было желание этого человека покинуть наш бренный мир, что сделал он своё дело, просто наклонившись всем телом в сторону. Предсмертной записки не было.
Когда ребята-электрики – бывшие подчинённые Димы – рыли ему могилу на городском кладбище, они, естественно, хорошо приняли на грудь, закусили и заспорили о том, что погубило столь умного, образованного, не старого ещё человека – водка, работа или жена? Мнения разделились, но, разливая самогон по стаканам, старший из них, татарин, философски заметил:
– Кого уж тут можно винить? Видно, судьба такой!
5.
Смерть Димы почти не отразилась на поведении, на самооценке обоих Силиных. Но, несмотря ни на что, остатки совести, сохранившиеся где-то в глубине сознания, подсказывали директору, кто истинный виновник случившегося. Ведь он вырос в стране, жители которой были убеждены, что «человек человеку – друг, товарищ и брат»! Однако за годы безвременья какая-то страшная сила выкорчевала из душ людских понятия о нравственности, совести, чести. А вместо них вложила в головы звериное: «Человек человеку – волк». Что касается Павла, то он, как и большая часть современной ему молодёжи, с молоком матери впитал в себя этот чуждый русскому человеку постулат. Тем более – перед его глазами был пример отца.
Незаметно подошло к концу тёплое лето, и младший Силин, оставив «фанеру», вернулся к учёбе в техникуме. Виктор был почти уверен, что теперь-то сын, наконец, возьмётся за ум. Но не тут-то было! После трёхмесячного плотного общения с родителем парень совсем перестал слушаться мать, а заработанные летом деньги утвердили его в мысли о том, что он теперь взрослый и не нуждается более ни в какой опеке.
Тёплая компания с выпивкой, картами, а порой и с наркотиками, бездумное шатание по городу, прогулки на машинах старших товарищей – всё это стало неотъемлемой частью разгульной жизни Павла. Учёба в техникуме была как бы между прочим и много времени не отнимала. Тем более что наш старшекурсник приноровился сдавать зачёты и экзамены… с колбасой, а ещё лучше – с коньяком, которого в отцовском продуктовом подвале оставалось немерено. Времена были суровые, и учителям, хочешь – не хочешь, приходилось принимать подарки от богатеньких студентов.
6.
Уже смеркалось, когда Саша возвращался с работы. Сегодня пришлось задержаться с разработчиками новой программы для заводской вычислительной машины. Американские персоналки в девяностых только-только начали внедряться в производство, а работали, в основном, на отечественных монстрах серии ЕС. Молодому человеку нравилось составлять, внедрять, отлаживать программы, с помощью которых ЭВМ за считанные минуты делала то, на что раньше уходили месяцы упорного труда больших коллективов.
– Эй, закурить не найдётся? – послышался окрик за спиной.
– Нет, я некурящий, – ответил Александр, полуобернувшись.
– Стой, не спеши, – вышли из темноты двое ребят уголовного вида. Один из них с наколками на обнажённых до локтя руках хозяйски оглядел Сашу и, ввернув пару матерных словечек, осведомился:
– Деньги есть?
– Я с работы иду. Вот яблочки есть, к родителям заходил, – ответил, внутренне напрягшись, но не подавая виду, молодой человек.
– А если найду? – ухмыльнулся грабитель, вынимая из кармана устрашающего вида нож.
– А ну, Сила, проверь у него карманы!
Саша, видя такой оборот дела, молча повернулся и быстро пошёл дальше. Хотел побежать, но сдержался.
– Стой! – в две лужёные глотки заорали сзади.
– Слышь, пацан, нам бы на опохмел души. Дай сколько есть, и разойдёмся! – пытаясь решить дело миром, крикнул вдогонку Павел Силин.
Да, это был именно он – сын директора «фанеры». Конечно, студенту не хотелось задевать незнакомца. Но его школьный дружок по кличке Мутный думал совсем по-другому. Звериная злоба мелькнула в глазах оскорблённого отморозка. И видя, что мужчина не боится, не останавливается и даже не хочет с ним разговаривать, громила в два прыжка настиг прохожего и вонзил отточенный до зеркального блеска нож в его открытую белую шею.
– За что? – прохрипел Саша, зажимая рану, и, не оглядываясь, бросился к гостеприимно распахнутым дверям заводской общаги – метрах в двадцати, совсем рядом.
Влетев в помещение, мужчина схватил трубку телефона, стоявшего на столе у дежурной, начал набирать номер скорой, но кровь толчками рвалась наружу, стекая по пальцам слабеющей руки. С каждой потерянной каплей сил становилось всё меньше, мысли путались. Оседая, он опустился на пол. С усилием попытался заглотить открытым ртом непослушный воздух, но свет в глазах померк, рука, зажимавшая рану, ослабела, и окончательно потеряв сознание, несчастный уронил голову в лужу вытекавшей из него алой молодой крови.
7.
– Как кабана сына зарезали, – плакал отец над гробом. – Двое детей у меня... двое... было... теперь один остался.
Молодая вдова молча вытирала слёзы платком. Бабушка держала на руках годовалую внучку и тоже причитала:
– Сирота ты моя, сиротинушка. Нет у тебя больше папки, убили папку твоего, убили...
Младший брат Саши Николай стоял поодаль. Он только что в очередной раз принял успокоительные сто грамм, ему было легче. Сослуживцы покойного, в основном женщины, толпились здесь же, глаза у всех были на мокром месте.
Сашу любили – за незлобливый нрав, за манеру общения – простую и искреннюю, за компетентность и готовность прийти на помощь всем без разбора. Да и должность у него была соответствующая – системный программист. А это значит, что он, хорошо разбираясь в нюансах общей для всех пользователей операционной системы, должен был помочь каждому внедрить свою компьютерную задачу без ущерба для работы других программ. Всегда спокойный, доброжелательный, Александр находил выход из любых, казалось бы, самых безнадёжных ситуаций. «Свет в окошке» – так называли этого классного специалиста те, кто с ним работал.
И вдруг его не стало. Свеча погасла, и коллегам, слабым в профессиональном отношении, оставалось лишь поминать добрым словом погибшего, который всегда готов был прийти на помощь. В своё время многие гуляли на его свадьбе, радовались рождению дочери. Однажды зашёл разговор о сексе. Закрытая в советские времена, тема эта теперь вышла из подполья. Александр, прислушиваясь к горячему обсуждению поз Камасутры, с улыбкой разнимал спорщиков:
– Да неважно всё это! Вот женишься – узнаешь. Главное – любить и понимать друг друга, а техника, позы – не в этом суть.
И он любил – жену, людей, весь наш непростой, но такой разнообразный в своих проявлениях мир. И вдруг по этой любящей душе полоснули ножом! Легко можно представить негодование окружающих. Сначала люди не верили ужасной новости, потом говорили, что у Саши и врагов-то не было, и лишь спустя какое-то время приходило осознание всей глубины, дикой нелепости случившегося, а затем – возмущение и желание наказать нелюдей, совершивших это поистине вселенское зло…
Мутный. Такое прозвище получил в тюрьме один из убийц. Попался он на грабеже по-малолетке, но так и не отсидел до конца назначенные судом два года – выручила вовремя подоспевшая амнистия. Выйдя на волю, молодой уркаган никогда не упускал случая получить кайф. Наркотики стоили дорого, но водку, самогон всегда можно было найти у друзей. Алкоголь стал сутью, смыслом его жизни. Несмотря на свои восемнадцать лет, пил он всё, что горит. Трезвым бывал лишь утром, да и то если нечем было опохмелиться.
Но приняв на грудь, Мутный чувствовал себя человеком – грубо шутил, смеялся, весь мир представлялся ему в розовых тонах. Однако часто случалось так, что выпивка заканчивалась. Вот тогда он полностью оправдывал свою лагерную кликуху. Тем, кто находился в такие минуты рядом, было противно и тягостно наблюдать мерзость мутных с застывшей флегмой глаз, видеть перекошенный рот запойного алкоголика и ощущать его звериную злобу на весь мир – по поводу и без повода.
В тот вечер водка, принесённая Павлом из отцовского подвала, закончилась, и молодой рецидивист пребывал в состоянии крайнего раздражения и озлобленности, цепляясь ко всем подряд, особенно к своему закадычному дружку Силину, которого ещё со школы прозвал Силой, а теперь «сватал» в местную ОПГ. Времена были тяжёлые, и многие одноклассники Павла стали тогда бандитами. Ведь достойной работы в городе просто не было…
Взяли друзей на удивление быстро. «Мокрые» дела были на особом учёте у милицейского начальства, поэтому их старались раскручивать в первую очередь. Вот и сейчас женщина, дежурившая в общежитии, вызвала милицию, а оперативники по горячим следам задержали преступников. Допросили, составили протокол, собрали необходимые подписи и отдали дело в прокуратуру. В общем, профессионально сделали своё дело.
Продолжение следует.
Все части смотрите на моей страничке. Первые главы внизу, а последние вверху.