КАК РАБ на ГАЛЕРАХ
Всем известно это высказывание нашего национального Златоуста. А вот что это значит, мало кто понимает в точности - если бы понимали, то не хихикали бы по этому поводу, а заливались горючими слезами.
Итак, откуда это пошло? Вовсе даже и не из античности, эпохи рабовладения, а гораздо позже это изречение появилось в своём сокровенном смысле – конкретно в эпоху становления капитализма как системы. Капитализм (частная собственность и рынок) были и раньше, но в давние времена, до 15 века включительно, рынок не играл столь алчной роли, и частная собственность не была такой зловещей, как это повелось в Новое время (L`еpoque modern). Капитализм пришёл не на голом месте – абсолютизм уже подготовил, и не где-нибудь, а в самом сердце мировой политической лаборатории - Франции, самые необходимые институты рвущейся к монополии на власть буржуазности. Королём Франции Людовиком Солнце (XIV) (при нём) были заложены основы тоталитарного мышления: архитектура, искусство, поэзия - всё работало на тоталитарную идею. А когда всё необходимое, в этом смысле, было создано, и случилась Великая Французская буржуазная революция – в 1789 году, прошедшая под лозунгом – Свобода, Равенство и Братство. Однако уже через несколько лет Наполеон, благополучно узурпировав власть, послал Равенство и Братство куда подальше, учреждая, под надсмотром английских банкиров, лишь безграничную свободу чисто буржуазного толка, но и эта усеченная свобода, liberte, спустя некоторое время превратилась и вовсе во freedom, то есть полную свободу рук без каких-либо обязательств морально толка. Хотели как лучше, а получилось – как всегда…
Плодами революции воспользовались подлецы, а если корректно – предприимчивые люди всех мастей, создавшие в короткие сроки массовое поточное производство, конвейер.
Так вернёмся же к галерам и рабам, которые прикованы к этим галерам. Капитализм, придя во Францию, равно как и в другие страны Европы, в первую очередь, создал бюрократию и всё необходимые бюрократические институты (которые почему-то называются демократическими, хотя в демократии в смысле «власти народа» они имеют такое же отношение, как и электрошокер в руках полицейского, именуемый в народе демократизатором). В первую очередь была проработана в деталях репрессивная система - каторги, ссылки на заморские территории и галеры, как альтернатива тюрьмы, продержавшаяся почти без изменений почти до 19 века; это было выгоднее и проще, чем обычные тюрьмы, где надо охранять и кормить заключенного, а также содержать в относительном тепле и чистоте помещение заключения. Было и ещё одно преимущество новой репрессивной системы – теперь заключенный (осужденный судом) должен был работать, а не просто отсиживать свой срок на куче соломы в углу камеры.
Первое достижение народившегося капитализма: создание системы принудительного труда. Трудиться должны были все, даже больные и немощные – они могли хотя бы ощипывать битую птицу. Праздность была неизбежно наказуема. Таким образом, не протестантская этика, а именно репрессивная система, созданная в эпоху модерна, принудила и приучила людей работать не покладая рук. Протестантская этика лишь закрепляла этот навык.
На галерах, широко применяемых в Венеции и Генуе, торговых столицах мира, работали наёмные гребцы, но в 16 веке торговая активность этих городов снижается, так как мелкие ремесленники массово разоряются из-за поточного и очень дешевого производства, а те, кто выжил в конкурентной борьбе, переходят на изготовление штучного товара – класса «люкс».
Моряки=профессионалы увольняются, и на место наёмных гребцов приходится массово брать новую рабочую силу. Вопрос: а где же её взять? – решился сам собой. Всего во Франции в то время было 45 галер, на каждое весло надо посадить 3 человека, на одну среднюю галеру требовалось примерно 160 человек, причем во Франции галеры были крупнее, чем в Венеции.
Кольбер пошутил: «Власть, как в зеркале, отразилась в галерах»:
Судам (юридическим инстанциям) разных стран, где уже прошли буржуазные революции, было настоятельно рекомендовано давать как можно чаще наказание в виде принудительных работ на галерах.
За что и кого осуждали? Появилось в то время и такое понятие, как «шьюм» (реестр), смысл этого слова весьма схож со смыслом русского слова «шум», потому что это по факту была гремящая цепь – Ла шен, которой сковывали осужденных на галеры. Тащили в суд кого ни попадя: безработных, дезертиров из армии, гугенотов (с ними обходились совсем уж плохо), шли в ход также мелкие воришки, бродяги, плохие бедняки (хорошие бедняки, те, которые безропотно несли свой крест – терпели нужду и голод, им полагалось некое мизерное пособие, а плохие – те, которые деятельно пытались улучшить свой статус, возмущались и в любой момент могли стать бунтарями, вот их-то и отправляли на галеры - чтобы лишь всех прав, конкретно за бедность, не дожидаясь, пока они реально начнут бунтовать).
Всех осужденных на галеры собирали в Марселе, туда, скованные одной цепью за ногу, они, к кандалах, шли пешком, в жару и стужу, по 25 км в день из всех крупных городов Франции – Парижа, Дижона, Лиона, Авиньона… В среднем весь этот путь составлял 500 км. В пути погибало до половины осужденных. Тех, кого врач не отбраковывал по прибытии, распределяли по галерам и усаживали на лавки, на которых им придётся провести весь свой срок, если только раньше не умрут от работы, а смертельных исходов было тоже до половины – причём за очень короткий срок (2-3 года).
Прикованные намертво к своим рабочим местам, гребцы спали на тех же местах, лёжа на мокром месте по три человека на одной лавке. Те, у кого были деньги, могли заплатить надсмотрщикам, чтобы их не били палками за провинности или сбой в работе. Утративших работоспособность, но ещё живых осужденных вывозили в Америку и там выпускали на дикий берег. Начиналась игра на выживание. Что всё же было лучше, чем галеры: вмокрые, прикованные к лавке, полуголодные (пайка хлеба, 200 граммов варёного гороха в день и пара кружек питьевой воды – скудная суточная норма раба на галерах), в непросыхающей одежде, с окровавленными от лопавшихся мозолей руками, эти люди быстро теряли человеческий облик, превращаясь в полуживотных. За нарушение ритма гребли били палками нещадно даже тех, кто платил отступные надсмотрщикам...
Редкая птица долетит до середины Днепра, но ещё реже осужденные на галеры доживали до конца срока.
В 1748 году Марсельский Шьюм заканчивает своё существование, теперь реестры перебираются в Тулон и Брест. Процедура остаётся неизменной. Можно ли было сбежать с галер? Наверное, можно, но пройти через всю Францию к металлическим кольцом на лодыжке и выжженным клеймом – лилия на плече – незамеченным было практически невозможно.
Вскоре и сами галеры, как торговые суда, прекращают своё существование: наступает 19 век – век пара и электричества.
Однако новые технологии - это ещё не освобождение от рабского принудительного труда под надзором настоящих тюремщиков: вместо галер массово появляются новые места заключения, где осужденные или постояльцы занимаются всё тем же принудительным трудом: одновременно по всей Европе дружно учреждаются так называемые работные дома. Там также собирают самую разную публику, которая бесплатно трудится под надзором охранников с дубинками – после устного замечания те могли бить заключенных работников сколько душе влезет - всякого, кто совершил малейшее нарушение, пусть это будет даже во время еды, кто-то случайно уронил ложку под стол...
Надо отметить, что в работные дома приводили не только осужденных судами за какой-то проступок или за бедность и бродяжничество людей. Но и сами горожане могли приводить сюда как своих ненужных или больных родственников, так и не понравившихся соседей, правда, для этого надо было заранее подать заявление в городские власти с мотивированным доносом, конечно же, достоверность сведений никто особо не проверял. В работные дома также попадали и мужья-драчуны – по жалобе своих жён. Тут и суда не нужно было.
Надо заметить, что в 15 веке, после проведения религиозной реформы, закрылись многие монастыри, в их опустевших помещениях также повсеместно устраивали работные дома, и немало монахов поступали туда в статусе осужденных работников, которые трудились исключительно за еду и кров над головой, денег, даже самых минимальных, никому не платили.
В 19 веке, в связи с распространением в Европе критики капитализма, началась поспешная гуманизация буржуазного общества - в тюрьмах запретили пытки, которые ввела в практику святая Инквизиция. Но остались порки, и они практиковались вплоть до середины 20 века, в том числе, и в школах. Последняя публичная смертная казнь в Европе прошла в Версале, в 1938 году.
Так капитализм приобретал человеческие черты своей «морды лица», опасаясь как бы замордованные граждане не возалкали социализма, однако подло подложив Троянского коня под оный – в виде практики массовых репрессий и принудительного труда заключенных. Но именно социализм за это осудил весь продвинутый мир, однако истинную родину тоталитаризма и массовых репрессий в интересах капитала – Европу, никто даже и не помянул незлым тихим словом. А ведь это их самые сокровенные евроценности.
...Возвращаясь к нашим баранам, подумаем и ответим честно, положа руку на сердце:
стоит ли желать человеку, который искренне и не без горечи сам себя ощущает «рабом на галерах», отбывать на них и ещё один срок? Только лишенный сердца сухарь может желать такого.
Люди, будьте же милосердны и отпустите ВоВо ВосВояси.
Он на высшем посту нужен сейчас только тем, кто уже неплохо пригрелся в этой насквозь коррумпированной и бессильной существовать, не продавая государственную (если точно, общенародную) собственность или не залезая в стабфонд, системе, и боится потерять это своё тепленькое местечко в синекуре. Остальному же люду он давно уже осточертел. Его одинаково жалеют как простые, так и сложные люди в нашей великой стране. Но те, кто пишет рейтинги, неизбежно выдвигая Путина на первое место, на самом деле страшнее смерти боятся прихода в России на высший пост независимой от них личности.