Поэт и графоман

Екатерина Адасова
Поэт и графоман

     На фоне высокой елки, что уже наряжена к Новому году, в зале, выходящем окнами на улицу Тверскую, стоял невысокий мужчина, с характерным  особенным лицом, на котором каждая деталь выделялась своей особенной формой, нос чуть с горбинкой, губы очерченные точно и четко, даже морщинки у губ ровные и одинаково глубокие.
- Здравствуйте, мы уже с вами встречались.
     Андрей, так звали поэта, которого и встретила несколько дней назад Вера Ивановна, смотрел внимательно на подошедшую к нему женщину, но отвечать не спешил. Можно было Вере Ивановне и хотелось отойти, но она не могла найти подходящую причину, оставалось только сказать о том, что если Андрей не хочет отвечать, то и она не  будет и ни о чем его спрашивать.
- Да, помню, на вечере вы сидели рядом с Николаем.
- Да, так и было, - ответила Вера Ивановна.
     Такое определение ее места среди поэтов так понравилось Вере Ивановне, что она с удовольствием, которое вновь появилось, решила даже немного о себе рассказать.
- Вот я не настоящий поэт. Можно сказать, что доморощенный.
- Что-то вы резко о себе говорите, - заметил Андрей, продолжая рассматривать «Журнал ПОэтов».
- Можно даже сказать, что я графоман, - решила Вера Ивановна усилить сказанное.
- Как-то о себе не принято так говорить, - заметил Андрей, не отрывая взгляда от ярких картинок в журнале.
- Это ничего. Уже об этом был разговор. Решали, что нужно несколько очистить ряды от тех, кто вовсе и не поэт. Вот и предложили как-то графоманов вывести из поэтической среды. Но, кроме меня графоманов в этой среде не оказалось. Не выводить же одного. Меня и оставили.
       Оторвав взгляд от страницы журнала, Андрей посмотрел на стоящую перед ним Веру Ивановну. Черные глазки, обычная внешность. Невысокого роста, несколько полновата.  Маленькая черная сумочка на плече. Взгляд, конечно, призывный, чувствовалось, что ей о себе хочется рассказать, или об Андрее что-то узнать.
- В тот вечер вы выступали не со стихами, а с маленьким эссе, маленьким рассказом. Это был не верлибр, как я понимаю.
- Да, - заметил поэт.
     После этого Вера Ивановна поняла, что можно больше ничего и не спрашивать. Вернулась на то место, где оставила на стуле фотоаппарат. Достала фотоаппарат из футляра и сделала несколько фотографий, и поэта Андрея тоже сфотографировала.
      Чем запомнилось то выступление Андрея, Вера Ивановна хорошо помнила. Сначала он сказал, что прожил в Америке десять лет.
- «Я не жила в Америке», так нужно начинать чтение стихов, своих стихов, - подумала Вера Ивановна.
     В рассказе поэта шла речь о покупке и поедании лобстера с друзьями в далекой той стране. Это был какой-то другой рассказ, чем пишут те, кто бродит по холодным, зимним улицам большого города.
- Он, наверное, там тосковал, - думала Вера Ивановна, слушая рассказ Андрея.
- Хорошо, что вернулся, - подумал она дальше, слушая рассказ.
- Не удалось пожалеть, - поняла она сейчас.
     Высокая зеленая елочка отвлекла внимание Веры Ивановны, среди игрушек на веточках она увидела стеклянного Деда Мороза, очень маленького, из того времени, когда елку украшали не одноцветными шарами с бантиками, а зверушками, человечками и сосульками цветными.
- Красота все же любой Новый год, - подумала она.