сто лет одиночества кончаются
прожитые как на эшафоте
утешаясь закоченевшими распятиями
обожёнными евангелиями
останками бога
присутствием Другого
тот который однажды наденет мою кожу
вскрывая вены столетних раздоров
вижу языки пламени
и взихряется и взрывается Иным душа
и суицид направленный на уничтожение сна
проявляется как отсечение всего что не есть моё вечное Я