(Из цикла «Сны наяву» – записки майора Ковалева»)
Петров сидел напротив открытого окна, положив ноги на подоконник, и смотрел на серое декабрьское небо, когда к нему зашел Иванов.
– Привет! Чё дверь нараспашку-то?! – сказал Иванов и остановился, не зная куда себя деть.
– Кто-то ушел и не закрыл, – ответил Петров, достал еще одну сигарету, прикурил её и стал более внимательно рассматривать то, что рассматривал ранее.
– Тут тебе бумаги, какие-то… В двери торчали, – сказал Иванов, боясь нарушить что-то то, чем был занят Петров.
– Что на них и внутри написано? – спросил Иванов и плюнул на пол.
– От какой-то управляющей компании, – ответил Петров, перебирая листки.
– Засунь их в … Засунь их… куда-нибудь засунь! – с вздохом сказал Петров и опять плюнул на пол. – Суки! – сказал немного погодя, ни к кому не обращаясь. – Геморрой им… в дыхательные и пихательные… и дизентерия… неизлечимая… Суки!
– Кто? – спросил Иванов и сел рядом.
– Управляющая компания – это не правильно. Правильно – управляющая органмзация.
УО! …Умственно Отсталые… Дураки… разговаривал с дураками?
– Не приходилось, – сказал Иванов и внимательно посмотрел на Петрова.
– А мне пришлось! – сказал Петров и опять плюнул на пол.
– Повезло! – сказал Иванов и вздохнул.
– Дурак! – сказал Петров неизвестно кому и зачем.
– Так может их на стол положить? – робко спросил Петров.
– Ты их что… вынул что ли оттуда, куда я просил тебя их засунуть? – не поворачиваясь спросил Иванов.
– Не засовывал! – с обидой сказал Петров.
– Вот и попроси друга! – сказал Иванов, закурил следующую сигарету, окурок бросил на пол и вздохнул.
– Проблемы? – спросил Петров.
Иванов вздохнул и ничего не ответил.
– А я вот купил три фанфурика по ноль пять… думал: зайду… посидим… может яйца пожарим… – сказал Иванов.
– Фанфурики?.. А яйца зачем жарить?.. Чьи?.. А на хрена?.. Не пригодятся уже?.. – Петров повернулся и затушил сигарету о стул. – С чем и о чем фанфурики?
– Пенсию получил… думаю: кто-то сегодня умер… думаю: зайду к тебе – помянем… Не у каждого же есть те, кто его помянет. Жил, жил и умер! Бывает… А помянуть некому. А тут мы с тобой! Помянем. Глядишь тому там будет легче… как-никак, кто-то помянул…
– Кто? – спросил Петров.
– Мы! – скал Иванов.
– Кого? – спросил Петров.
– А нам – какая разница? – сказал Иванов и вздохнул. – Христиане… однако!
– Эт-т-т-т точно! Мать их! – сказал Петров, как всегда не уточнив, кого – «их». – Так что?.. Уже больше одиннадцати?.. А я чувствую… кашлять хочется!
– Уже три! – сказал Иванов.
– Где тебя черт носил? – грустно сказал Петров. – Сдох бы здесь… и всё! И всё! Дохлый бы был! И сидел бы ты со своими пузырями у бездыханного тела… И никто… Ты понял – никто! Тебе бы не помог… не протянул руку помощи…
Так я и зашел поэтому, – сказал Иванов.
– Какая… Кто заходит в гости и с порога не говорит, что у него три… Три… Три пузыря! Кто?.. Где только делают таких… вот таких… Я уже час стою, как встал со стула и стою с хрустальным фужером, который мне подарила бабушка… а он… Троцкий!
– А я чё?.. Я ни чё… к столу давай! – весело сказал Иванов.
– Давай… Сам давай… у меня это… щекотки боюсь. Ты тут, а стол то где? Во-о-о-н где стол-то… Видишь? Еле в дымке угол-то виден… – Петров показал на стол, чуть не сбив с него что-то стоявшее в кульке из газет. – Вот так… вот так… хотели все наши умереть! А умерли?..
– Кто? – спросил Иванов, доставая что-то из пакета.
– Маяковский… Есенин… на худой конец, Пушкин… Лермонтов… И не виском на дуло… сердцем… ты хочешь, чтоб я так же… – Петров всхлипнул.
– Не хочу! – скал Иванов, протягивая ему стакан и кусочек чего-то того, что было на столе.
– А себе?.. – гневно спросил Петров.
– Есть и себе, – ответил Иванов, показав на стакан в рук, в котором, похоже, недавно была рыба. Скорее всего, соленая.
– Будем! – сказал Петров и застыл.
– А то!.. – сказал Иванов, глядя на Петрова.
– Ты как тут? – сказал Петров.
– Да вот… зашел! – сказал Иванов.
– Раз зашел – заходи. Гостем будешь! А с фанфуриком… хозяином…
– Есть! Есть фанфурик-то… да не один! – обрадовался Иванов, подняв целлофановый пакет.
– А чё молчал?.. Про какое-то… про дерьмо про всякое с порога… Про умственно отсталых… Бумагу, какую-то мне перед носом крутил…
– Да!.. Это я так! – засмущался Иванов.
– Да не смущайся… заходи завсегда! Я сижу – ты рядом садись! Я лежу–ложись рядом!
…Интервал между первой и второй должен быть минимальным! Закон?.. Закон!
Этот, как его … эм це квадрат… что говорит? Правильно! …Минимальный!
Какая такая управляющая компания? По суду плачу ей… Зато не сам… не сам! По принуждению!.. Три, говоришь, фанфурика-то… Это здорово!
…Это здорово… Это здорово, это здорово. Это очень, очень хорошо…
– Целовать и горячо любить… – прохрипел Петров.
– Это значит – молодыми быть… – дополнил его Иванов.
«В бодром ритме петь и танцевать… Это значит скуке не бывать… Собирать в ладони солнца свет…» – слышали прохожие из открытого окна и опускали головы.
«...Целовать тугие паруса... Это значит верить в чудеса...»,– грустно думали они, вздыхая.