Суперкабинет

Александр Владимирович Клименко
Суперкабинет..

Ну, вот, наконец. Я занял свой собственный огромный кабинет. Раньше заходил и кланялся: «Иван Иванович, что Вы сказали? Есть!» Теперь мне будут говорить – «Есть!» и мчатся выполнять.
Как было противно смотреть на Иван Иваныча, когда он распластывался в кресле и свысока смотрел на остальных. Говорил через губу с нотками панибратства. Тьфу, какая пакость!
Я не такой.
Прошло три месяца. Ко мне постучали.
-Я занят, кто ещё там! – вскрикнул я, когда кто-то имея наглость стучал в мой кабинет.
Нажал на кнопку: «Мариночка, я просил меня не беспокоить!»
Откинулся на спинку кресла. А на столе уже минут пять заботливой рукой Мариночки готова поляна: коньяк, икра красная и икра чёрная, балычки, нарезка, грибочки и всякое такое. Обед. Мой любимый обед, хотя до перерыва ещё целый час. Но у меня, ведь, ненормированный рабочий день, мне можно.
Дверь, тяжёлая красивая дубовая дверь раскрылась резко и со стуком. Когда грибочек уже готов был раствориться в моём жаждущем рту. Рот этот так и остался открытым, когда какой-то «дядька», у которого из лица было видно только глаза, грубо тащил меня под руку, которая  крепко связана цепочкой наручников с другим таким же «шифоньером» с другого моего несчастного бока. Вот и я покидаю такой уютный, такой красивый и ответственный кабинет из-за какой-то паршивой взяточки. Ну, ладно, ладно: не одной и не паршивой, раз на каждую можно купить по порше…

-Владимир Владимирович, - докладывал полковник ФСБ, - Операция «Кабинет» проходит успешно. Уже шесть чиновников были проверены на лояльность закону и стране.

Вот опять кабинет освободился для нового проверяемого. И он не будет знать вначале, что этот кабинет специально напичкан аппаратурой для контроля и проверки.
-Но почему же слух даже не проник в народ об этом кабинете? - спросил я у такого же несчастного человека, прошедшего стены «моего» кабинета.
-Очень просто, - ответил он мне, - фээсбэжшники свято хранят эту тайну – это их хлеб и честь.
-А как же… - но я не успел доспросить.
-А мы с Вами и другие сможем что-то рассказать лет этак через десять.