Прозрачные вещи время экскаваторов

Сагит Фаизов
Сагит Фаизов

Прозрачные вещи: время экскаваторов*


«Парни, парни, это в наших силах
Землю от пожара уберечь.
Мы за мир, за дружбу, за улыбки милых,
За сердечность встреч».


Если бы парни всей земли. Неофициальный гимн VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов 1957 г. в Москве. Музыка В. Соловьева-Седого, слова Е. Долматовского.

Отзыв В. Набокова.

«Бледный огонь», заявленный комментаторами «нелинейным» романом, - линейный, с очень простой внутренней хронологией (с одним смещением времени, о чем будет сказано дальше). «Прозрачные вещи» - роман действительно нелинейный, хотя видимый его текст подчинен вроде бы ясно читаемой композиции и несложной внутренней хронологии.

Первичная и соотносимая с внероманным календарем внутренняя хронология «Прозрачных вещей» прочитывается в обратном отсчете от маркированного в скрытом тексте 1956 г.: читатель должен отсчитать в обратную сторону движения времени восемь лет и десять лет. Таким образом он вначале выйдет к 1948 году, когда Персон-младший познакомился с Армандой, а Джулия собиралась в СССР, а затем к 1938 году, когда Персон-младший побывал в Швейцарии вместе с Персоном-старшим. Но рано или поздно он в этой «простой» хронологии, без помощи комментаторов-переводчиков, обнаружит лишний год: Хью Персон и Арманда Шамар прожили в браке не «немного» месяцев, а пятнадцать слегка замаскированных конечным автором; следовательно, Хью «должен» убить жену не в марте 1949 г., а в 1950 г., и в этом случае восемь лет после знакомства с Армандой (повествователь отсчитывает «восемь лет» от времени знакомства) истекут в августе 1957 г. Здесь повторяется ситуация со смещением времени или с его исчезновением, наблюдавшаяся в романе «Бледный огонь» [1]. Ситуация синхронная: и там, и тут исчезает целый год, один и тот же – 1957-й. Но в «Прозрачных вещах» наблюдается еще и попятное движение времени: Джулия собирается ехать в СССР для встречи с молодым советским поэтом, что могло иметь место либо в 1956 г., либо, скорее, в исчезнувшем 1957 г. (в первичной хронологии поездка датируется 1948 г. [2]). Тогда она попала бы на московский Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Фестиваль проходил с 28 июля по 11 августа, Джулия выехала, или вылетела, в СССР 2 августа 1957 г., в пятницу (ее беседа с Армандой и Хью приходится на четверг, первый четверг августа 1957 г., и она отправляется в СССР «завтра»).

И побывала на фестивале. Песчано-бурый окрас голубя на эмблеме фестиваля [3], который именуется «голубем мира Пикассо» (хотя фестивального голубя Пикассо не рисовал), получил оценку не одного только Хью: «Тут он пожалел, что не заказал кофе, как Арманда или Джулия. Шоколад оказался отвратительным. Вам подавали чашку горячего молока, отдельно — кусочек сахара и нарядно выглядевший пакетик. Отрываете верхнюю кромку пакетика. Добавляете бежевую пыль содержимого к безнадежно однородному молоку в чашке. Делаете глоток и спешите положить сахар. Но никакой сахар не в состоянии улучшить пресный, унылый, недобросовестный вкус. Арманда, следившая за всеми стадиями удивления и недоверия, улыбнулась и сказала: «Теперь вы знаете, до чего дошел в Швейцарии горячий шоколад. Моя мать, — продолжила она, обращаясь к Джулии, которая с разоблачительной бесцеремонностью общего прошлого (хотя сейчас она гордилась собственной скрытностью) сделала выпад ложечкой в направлении чашки Хью и взяла содержимое на пробу, — моя мать даже расплакалась, когда впервые ей подали эту гадость: видите ли, она с такой нежностью лелеяла воспоминания о горячем шоколаде своего приторного детства» [4]. — Весьма отвратно, — подтвердила Джулия, облизывая полные бледные губы, — и все же лучше это, чем наш американский сиропчик». Тот же цвет виден на ботинках мистера R.: «Газетный репортер, сидевший в Персоне, обратил внимание на то, что мистер R. носил ботинки цвета кофе с молоком, лимонную рубашку с лиловым шейным платком и мятый серый костюм, ничего не говорящий, по крайней мере, простому американцу». Лимонная рубашка и лиловый шейный платок репрезентуют цвета двух лепестков розы с эмблемы (лиловый лепесток у розы наверху). «Мятый серый костюм» - ничего не говорящий (в отличие от рубашки и шейного платка). Лапка голубя, сжимающая оливковую ветвь, отразилась в предложении: «Вы как первая девушка на Луне», — сказал он, показывая на ее ботинки, и если бы они не облегали ногу так плотно, она бы повела пальцами внутри, как делает женщина, когда хвалят ее туфли (смеющиеся пальчики, отзывающиеся на щекотку льстивых губ)».

Собираясь в поездку в Москву, Джулия не имела никаких корыстных интересов, но ей все-таки удалось отхватить там мужа – «лорда Икс»: «Какой бы воцарился хаос, если бы кое-кто из нас поддерживал мистера Икс, тогда как другие покровительствовали мисс Джулии Мур, чьи интересы, столь экзотические, как восточная диктатура, вошли бы в противоречие с интересами ее больного старого жениха, того самого мистера, нынче лорда Икс» («лорд» этого предложения  ретроинскрипция второй половины названия «Rock and roll», музыкально-танцевального стиля, который впервые был репрезентован в Москве в дни фестиваля – вместе с песней «Rock around the clock» [5]; с восточной диктатурой «больной старый жених» после фестиваля уживался с большим трудом; возможно, больной старый жених должен был  составить пару к той бабушке, которая «отложив вязанье», должна была научить внучку танцевать чарльстон в 1960-х годах).

Мемо-актуализация московского фестиваля сочетается в романе с припоминанием советского фильма, который был награжден на фестивале золотой медалью, – фильма «Высота».

Адресованное Хью предложение Арманды пройтись пешком до подъемника на горе, что оказалось очень трудным делом, находится в перекличке с строками песни «Марш высотников-монтажников»:

Не откажите мне в любезности
Со мной пройтись слегка туда-сюда,
А то погибнут в неизвестности да
Моя любовь и красота.

Первый поцелуй Хью и Арманды и первая близость состоялись на высоте, в согласии с другими строками песни монтажников:

Ты прекрати мои страдания,
Минуты жизни в пустоте не те.
И наше первое свидание да
Пускай пройдет на высоте, высоте.

В снятом специально для фестивального показа фильме постановщик Александр Зархи позволил себе некоторые вольности эротического свойства: монтажница Катя Петрашень снимает чулки, поставив ногу на садовую скамейку, и показывает зрителям и кавалеру свои бедра, жена одного из руководителей строительства Маша, соблазняющая руководителя рангом пониже, поднимается на строительный объект по крутой лестнице - перед соблазняемым и в просторной юбке. Набоков об этих застенчиво-конъюнктурных прорывах советского кинематографа к либидо: «Она позволила спустить их лишь настолько, насколько это было необходимо. И не дала целовать себя и ласкать ляжки».

Хронология «настоящего времени» романа выстроена в согласии с календарем фильма: начало фильма приходится на 28 июля (в тот же день начался фестиваль), - имя Джулия и то обстоятельство, что первый четверг августа 1957 г. приходится на 1 августа, подсказывают, что завязка отношений между Хью и Армандом состоялась в конце июля. Основные события как в фильме, так и в романе происходят в августе. В конце июля в фильме начальник строительства  объявляет, что ему не хватает двух дней (для какого-то дела, он разговаривает по телефону), - в романе и в действительности промежуток между первыми четвергами августа 1948 г. (4 августа) и августа 1957 г. (1 августа) составляет два дня. Начальник строительства по поводу недостающих двух дней говорит буквально следующее: «Но по моему календарю после июля сразу, без всякого перерыва начинается август. Нет у меня этих двух суток, нету, нету». По смыслу его заявления следующим днем календаря после этого разговора должно быть 1 августа. Однако по ходу фильма выясняется, что следующий день – 29 июля. То есть между заявлением о том, что завтра август, и началом августа обнаруживаются три дня. 28 июля 1957 г. было воскресенье, 31 июля приходится на среду. Но Хью впервые посетил виллу «Настя» («Воскресение»**, которым пренебрегают) в среду. И если создатели фильма самой датой заявления начальника строительства намекают на то, что в воскресенье в СССР «рабочий класс» не имеет выходного дня, то Набоков намекает на сталинские эксперименты с календарем – в 1930-е годы, когда воскресенье вообще было выброшено из календаря [6]. Злободневный в условиях СССР 1950-х годов намек авторов фильма он хорошо понял и показал это через швейцарский пейзаж, наблюдаемый Хью: «Комната тоже выходила на восток, но был еще и вид из окна: в огромном котловане кишели экскаваторы, затихающие по субботним вечерам и воскресеньям».

 
*Шестая статья из цикла «Прозрачные вещи». Предшествующие: Сагит Фаизов Прозрачные вещи: бледное пламя пожара // http://www.proza.ru/2016/03/28/1853; Он же Прозрачные вещи и бродячие сюжеты // http://www.proza.ru/2016/04/02/1801; Он же Прозрачные вещи и призрачная революция // http://www.proza.ru/2016/04/07/1762; Он же Прозрачные вещи: Джулия и Евтушенко; Он же Прозрачные вещи: отравительницы Персона // http://www.proza.ru/2016/04/09/908; см. также в ЖЖ sagitfaizov
**«Настя» - уменьшительная форма имени «Анастасия», означающего «воскресение», древнегреч.

Cноски и примечания.

1. См. об этом: Сагит Фаизов Бледный огонь: Нюй-ва в объятиях харит // http://www.proza.ru/2016/01/27/764; см. также в ЖЖ sagitfaizov
2. Cм.: Сагит Фаизов Прозрачные вещи и призрачная революция // http://www.proza.ru/2016/04/07/1762; см. также в ЖЖ sagitfaizov
3. Этот окрас соответствует окрасу груди исчезнувшей породы «странствующего» голубя.
4. Намек на связь «странствующей» породы голубей и девичьей фамилии матери Арманды «Потапова» («Патапиос» греческого языка – «странник»). Упоминаемый в романе вариант «Потапоф» относится к голубю московской эмблемы. Вторая фамилия «Шамар» происходит, преимущественно, из поэзии В. Маяковского. См. об этом: Сагит Фаизов Прозрачные вещи и призрачная революция // http://www.proza.ru/2016/04/07/1762
5. См.: Всемирный фестиваль молодёжи и студентов - Википедия
6. Что вспоминает и М. Булгаков в романе «Мастер и Маргарита». В частности, когда  Воланд предрекает Берлиозу смерть и говорит «Раз, два… Меркурий во втором доме… луна ушла… шесть – несчастье… вечер - семь», - в словах «шесть - несчастие» он, Воланд, под словом «шесть» подразумевает среду, «шестой день», он же «выходной» сталинской недели. Вполне возможно, что визит Хью на «воскресную» виллу в среду является частной реминисценцией эпизода встречи Воланда, Берлиоза и Бездомного. См. об этом эпизоде в скрытом тексте «Мастера и Маргариты», среди других статей: Сагит Фаизов Слова и буквы мастера: Меркурий во втором доме // http://www.proza.ru/2012/12/25/39; о сталинском календаре подробнее: Он же По дороге на край земли // http://sagitfaizov.livejournal.com/61106.html; статьи репрезентованы и в ЖЖ sagitfaizov

Иллюстрация: бабочка с автографом В. Набокова на крыльях, дизайнерская разработка С. Фаизова (исходные изображения, бабочки и подписи «В. Набоков», находятся в общественном достоянии).

Цитируемые в статье фрагменты романа «Transparent Things» извлечены из опубликованного в 2004 г. перевода Д. Чекалова (перевод опубликован под названием «Прозрачные предметы»).

Продолжение следует.

Опубликована 11 апреля 2016 г.