Часть шестая - судьба солдата

Александр Аввакумов
                ЧАСТЬ   ШЕСТАЯ
 
- Крылов, зайди в комнату мастера, – произнес Сергей Иванович.
- Зачем? Что ему нужно от меня?
- Это ты у него спросишь. Меня попросили тебя пригласить, я и передал тебе его приглашение.
 Я вымыл руки и, вытерев их чистой тряпкой, направился в комнатушку, в которой сидел мастер. Открыв дверь, я был немного удивлен, увидев молодого оперативника, который сидел за столом мастера и пил из алюминиевой кружки чифирь.
- Заходи, Крылов. Присаживайся. Хочешь чифирнуть?
- Спасибо, гражданин начальник, я чифирь не пью.
- Зря. У мастера неплохой чай.
Я молча сел на табурет и посмотрел на оперативника.
- Вот что, Крылов. Крутить вокруг я не буду. Тебе сколько еще лет чалиться?
- Мне? – почему-то переспросил я его, - Чуть более двух лет, гражданин начальник.
- Какие планы у тебя на будущее? Наверное, по-прежнему хочешь отомстить этому Грачеву? Ведь это он тебя упрятал сюда?
-  Почему вы так решили, гражданин начальник? Я об этом и не думал. Мне до «звонка» еще чалиться и чалиться. Срок большой, и его еще нужно пережить.
- Ты правильно рассуждаешь, Крылов. Срок большой, и не каждый заключенный доживает здесь до звонка. Видел за цехом холмики? Это могилы заключенных, которые так и не дожили до своего «звонка». Это я к чему тебе это все рассказываю, Крылов? Просто этот Грачев регулярно интересуется твоим здоровьем. Похоже, он очень боится тебя и не хочет, чтобы ты вышел отсюда живым.
- Вы зачем мне об этом говорите, гражданин начальник?  Хотите напугать или еще за чем-то другим? Если он боится чего-то, то это дело его.  Не я же его запрятал на зону, а он меня.
Лицо оперативника оставалось абсолютно спокойным. Лишь в уголках его небольшого рта мелькнула  едва заметная улыбка. Он достал из кармана сигареты и протянул их мне.
- Кури, – предложил он мне.
- Спасибо, я покурю свои сигареты. От ваших могу закашляться.
- Ты пойми меня правильно, Крылов. Ты должен навсегда оставить эти мысли о мести здесь, в зоне, если хочешь выйти на волю здоровым и в установленные законом сроки.
- И как вы определите, гражданин начальник, с какими мыслями я «откидываюсь»?
- Это твои проблемы. Иначе, ты просто можешь не выйти отсюда. Мало ли что может произойти здесь, в зоне. Можно случайно сломать позвоночник от непосильного труда, можно и сгореть на работе. Ты думаешь, что если это произойдет, кто-то будет разбираться во всем  этом?
- Для чего вы все это мне говорите, гражданин начальник? Пытаетесь меня напугать? Я не из пугливых людей.
- Зачем мне тебя пугать, Крылов? Я просто тебя проинформировал о превратностях жизни в колонии. А то, что вы, Крылов, не трус, я это хорошо знаю. Знает об этом  и полковник Грачев.
- Скажите, гражданин начальник, и каким образом я должен зафиксировать свою лояльность к гражданину Грачеву? Может, написать мне какую-то расписку, или еще как-то.
Выпустив очередную струю дыма в грязный потолок комнаты, он буднично произнес:
- Вы просто должны сотрудничать с администрацией колонии. Главное для вас, Крылов, это доказать свою лояльность к руководству, а также, что вы полностью смирились со своим сроком и не собираетесь сводить свои личные счеты с Грачевым.
- Значит, вы мне советуете, стать вашим осведомителем, я правильно вас понял?
- Мне, Крылов, не нравится это слово. Я бы заменил его совсем другим. Назвал бы его «помощник оперативника  по работе с осужденными», а не осведомитель. Мне от вас ничего не нужно. Давайте договоримся сразу. Вы можете мне ничего не рассказывать, я и без вас хорошо знаю, что творится в вашем отряде, кто с кем дружит, и кто о чем разговаривает. Так что ваша информация мне просто не нужна, здесь и без вас достаточно много людей, которые сотрудничают с администрацией колонии. Вы, по всей вероятности, забыли, что сидите в специальной колонии, а не в воровской зоне.
Здесь явно таился какой-то подвох. Для чего ему предлагать мне стать осведомителем, если его не интересует моя информация. Я смотрел на него, стараясь отгадать, где спрятаны эти подводные камни.
- Пойми, Крылов, твое согласие позволит тебе чаще получать письма и встречаться со своими родственниками, - продолжал уговаривать его, то, переходя на вы, то на ты, оперативник.
- Извините меня, гражданин начальник, вы совсем запутали меня. Для чего я вам, если я вам совсем не нужен и не интересен. Бежать я не собираюсь, от работы не отказываюсь. Вы просто пугаете меня своими загадками.
Он замолчал и пристально посмотрел на меня. В этот момент мне показалось, что он понял, что тоже заговорился, и тем самым напугал меня своим необычным предложением.
- Я больше говорить тебе ничего не буду. Мне нужен от тебя лишь ответ, да или нет. О последствиях этого шага я тебя проинформировал. А теперь иди, работай.
Я вышел из комнатки и направился обратно к себе на участок.

***
Сергей Иванович сморщил свой лоб и посмотрел на меня. Он долго цокал языком, прежде чем произнес:
- Ты об этом кому-то рассказывал или нет?
- Зачем рассказывать? Кроме вас, никому.
- Да, Крылов, плохи твои дела. Этот Антипов плотно сел на тебя. Гонит он тебя прямо на минное поле, где спасения практически нет.
- Постой, Сергей Иванович. Я что-то тебя не понимаю. Ты можешь мне все доходчиво объяснить. Какое минное поле, какое спасение?
- Не перебивай и слушай, что я тебе скажу. Ты, как я понял из твоего рассказа, ему лично не нужен. Ему главное - заставить тебя работать на администрацию колонии.
- Я что-то никак не могу въехать, Сергей Иванович?
- Антипову, ты как  мужик не нужен, ты работаешь и, насколько я знаю, с «отрицалами» не общаешься. Похоже, твой Грачев не успокоился, запрятав тебя сюда, и хочет, чтобы ты сгорел здесь, то есть погиб. Расклад такой:  ты соглашаешься с этим предложением, а затем он тебя просто сливает «отрицалам». Ты, наверное, знаешь, что бывает с людьми, которые сотрудничают с администрацией колонии. Их просто убивают. Теперь  понял, для чего ты ему нужен. Просто он хочет, чтобы тебя убили, но убили именно блатные, а не администрация. Это один из вариантов.
Теперь мне стала ясна суть этого предложения.
- Спасибо, Сергей Иванович, – поблагодарил я его. - Ты даже не догадываешься, как помог мне.
- Это почему я не догадываюсь. Как- никак, я на воле был начальником районного отдела милиции, а службу начинал оперативником в уголовном розыске. Если бы ты прошел ту же школу, что и я, ты бы сразу же понял всю эту комбинацию. Ну, и что ты сам решил?
- Чего, чего? Пошлю его подальше. Пусть других дураков ищет.
- Ты не спеши, Крылов, с этим. Есть еще один вариант. Можно дать и согласие на его предложение. Он доложит наверх, что все нормально, Крылов больше не опасен для Грачева, так как встал на путь исправления, помогает администрации выявлять отрицательно настроенных к режиму заключенных. Он, по всей вероятности, отказался от намерений отомстить полковнику Грачеву за то, что тот его упрятал сюда на три с лишним года. Как такой вариант? Он тебя устраивает?
- Нет. И вообще, я никому не собираюсь мстить. Почему ты меня всегда подводишь к этому вопросу, буду я мстить или нет?
- Потому, что хочу тебя понять, кто ты, Крылов? Человек или скотина, которую поставили в стойло? Он ведь правду тебе сказал, что в случае твоего отказа, администрация сама решит, что с тобой делать дальше. Похоже, в отношении тебя поступил конкретный заказ. Боится тебя этот полковник Грачев, вот и принимает все меры к твоему уничтожению.
Мы еще посидели с ним, покурили, поговорили и направились отдыхать. Всю ночь я не спал. Я уже догадывался, как может повлиять на принятие решения оперативник. Ему удобнее всего натравить на меня блатных, которые своей активностью заставили бы меня искать защиты у этого Антипова.
В углу, где группировались блатные, послышалась возня. Я приоткрыл газа и увидел, как двое мужиков в одних трусах  направляются в мою сторону. В руках одного из мужчин я увидел заточку.
«Вот они, первые ласточки Антипова, – подумал я. – Неужели ко мне?»
Мужчины остановились в метрах трех от моей койки и стали жестикулировать руками, объясняя друг другу алгоритм дальнейших действий. Наконец они договорились между собой и снова двинулись в мою сторону. Сердце мое учащенно забилось в преддверии драки. Когда они остановились около меня, я неожиданно для них набросил на одного из них свое одеяло и сильно ударил его в лицо ногой. От неожиданности он с криком упал на спящего внизу заключенного, который тоже вскочил на ноги и, не разбираясь, начал избивать упавшего на него заключенного. Второй заключенный, который был с заточкой, навалился на меня и несколько раз ударил ей, стараясь угодить мне в грудь. Мне удалось сбросить его с себя и сильно ударить ногой в пах. Он охнул и упал на колени. Из рук его выпала заточка и закатилась за прикроватную тумбочку. Это нападение блатных спровоцировало большую драку. Когда в отряд ворвался дежурный наряд, все было закончено. Группа избитых блатных валялась на полу в туалете.
Наряд быстро рассортировал избитых блатных. Одних отправили в больницу, часть - в штрафной изолятор, остальные вернулись обратно в отряд. Они забились в свой угол и не пытались больше нападать на разгоряченных дракой «мужиков».
Утром начался разбор «полетов». Меня вызвал к себе Антипов. В этот раз он уже не предлагал мне чая.
- Крылов! Все говорят, что эту драку начал ты? Это правда?
- Я спал, гражданин начальник. Когда проснулся, все было уже закончено. Поэтому  не могу сказать вам, кто  и с кем дрался.
- А ты оказался хитрей, чем я считал. Ты действительно опасный человек.
- Вы преувеличиваете мои возможности, гражданин начальник. Я действительно ничего не знаю, так как ничего не видел.
- Придется тебе посидеть в штрафном изоляторе, подумать немного о жизни. В администрацию обратилась твоя мать, просит краткосрочного свидания с тобой, но ты сам все испортил.
- Гражданин начальник, я действительно не знаю, кто начал эту драку. И, во-вторых, лишать заключенного свидания не совсем законно.
 - Ты меня не учи, что законно, а что - нет. Я хотел бы проинформировать тебя, что штрафной изолятор лишает тебя возможности выйти отсюда условно-досрочно. Ты понял меня, Крылов?
 - Понял, гражданин начальник, но я все равно ничего не видел и не слышал. Вы же не хотите, чтобы я оболгал ни в чем не повинного человека. Я вижу, что вы, гражданин начальник, этого не хотите и я тоже.
Лицо Антипова исказила совсем не добрая улыбка. Он достал сигарету, и не спеша, прикурил.
- Ты сам себе выбрал судьбу, Крылов.
- Я ее выбрал еще тогда, когда поехал воевать в Афганистан. Вам, видимо, приносит какое-то маниакальное удовольствие издеваться над теми, кто не разделил с вами вашу судьбу. Придет, наверное, время, и вы пожалеете об этом. Вам же нечего будет рассказывать своим сыновьям о своем героизме. Я не думаю, что вы им расскажете про наш с вами разговор.
Лицо его покраснело. Я видел, как его распирало желание ударить меня, но он сумел сдержать себя.
- Идите работать, Крылов. Мы еще с вами поговорим о героизме и патриотизме как-нибудь в другой раз.
Я встал с табурета и молча вышел из его кабинета в коридор, где меня уже ждали два прапорщика. Скрутив мне руки, они повели меня в штрафной изолятор.

***
Отсидев десять суток в штрафном изоляторе, я снова вернулся к себе в отряд. Все эти десять суток, что я там находился, меня не покидала лишь одна мысль, которая, словно гвоздь, застряла у меня в мозгу.
- Откуда оперативник узнал, что это я затеял драку тогда ночью в отряде? Кто ему об этом рассказал? Блатные - едва ли. Об этом ему мог рассказать лишь один человек, с которым я поделился утром, рассказав ему о том, что меня ночью чуть не зарезали блатные, и мне пришлось отбиваться. Этим человеком был Сергей Иванович.
 Мне не хотелось верить, что этот уже не молодой человек сдает меня администрации, так как я не видел мотивов, из-за чего он мог так поступать.
- Ну и как? – спросил меня Сергей Иванович, когда я повалился на свою койку.
- В каком смысле, как? – вопросом на вопрос ответил я ему. - Жить можно, даже в этих скотских условиях.
- Да, брат Крылов! Здорово тебя подставил Грачев. Я думаю, что блатные не просто так напали на тебя. По всей вероятности, на тебя поступил заказ, и думаю, что этим заказчиком является Грачев.
- Да, брось ты, Сергей Иванович! Ты все почему-то переводишь в плоскость моих отношений с Грачевым. Он наверняка уже давно забыл про меня.
- Смотри, Крылов! Эти люди ничего не забывают.
Я махнул на него рукой и повернулся на бок. Вскоре я крепко заснул.
Время шло, я немного свыкся с сознанием постоянной опасности и те моменты, которые раньше заставляли меня напрягаться, стали довольно обыденными. Мне казалось, что и мои враги устали от этого напряжения, но я, видимо, неправильно оценил их возможности.
Вскоре меня перевели с одной работы на другую. Теперь я  работал на формовке земляных форм для чугунного литья. Работа сродни каторжной, тяжелая и грязная. Как-то вечером я отложил в сторону лопату и, достав из кармана телогрейки тряпку, стал вытирать выступивший на лбу пот. Неожиданно из-за угла выскочил мужчина небольшого роста, в руках которого находился заостренный металлический штырь, чем-то напоминающий копье. Его появление было столь неожиданным для меня, что я на какой-то миг удивился и  растерянно посмотрел на него. Ни слова не говоря, он ловко ударил меня этим штырем. Сильная боль пронзила мой левый бок. Я почувствовал, как холодная сталь, вспоров мои мышцы, вошла в мой бок. Я схватился за бок и повалился лицом в кучу земли. Он хотел добить меня, но, услышав шаги, бросил свой штырь  скрылся за углом комнаты мастера. Я попытался подняться на ноги и  выпрямится, но сразу понял, что не могу этого сделать.
- Помогите! – закричал я. -  Помогите!
Шаги стихли, словно человек, испугавшись моего крика, спрятался за стоявшими в углу металлическими ящиками.
- Помогите! – снова закричал я в темноту.
Я расстегнул телогрейку и задрал вверх свой старый свитер.  Телогрейка и свитер уже успели набухнуть от крови. Я поднял с земли выроненную мной тряпку и заткнул ей рану, а затем, опираясь на правую руку, я медленно пополз к  каптерке. Прислонившись спиной к стене, я стал ждать рабочих, которые должны были вернуться с обеда. Дверь комнаты мастеров неожиданно открылась, и из нее вышел Сергей Иванович.
- Сергей Иванович! Помоги! – произнес я, чувствуя, что начинаю терять сознание. - Меня кто-то подрезал немного.
Он бросился ко мне и стал громко звать заключенных. Вскоре около меня образовалась небольшая толпа. Уложив меня на самодельные носилки, они потащили меня в больничный корпус.
Очнулся я через двое суток в больничной палате. Мне сделали операцию, и теперь моей жизни уже ничего не угрожало.
- Привет! Наконец-то очнулся! – произнес знакомый голос.
Я повернул голову и увидел знакомое лицо Сергея Ивановича.
- Как вы оказались здесь? – поинтересовался я у него. – Неужели дежурили?
- Договорился. У них не хватает людей, и начальник колонии разрешил мне в свободное от работы время приходить к тебе и помогать медперсоналу.
- Здесь так не бывает, чтобы начальник учреждения взял и просто так разрешил дежурить здесь.
- Все правильно. Меня попросили, чтобы я договорился с тобой на предмет получения ранения. Сейчас в колонии идет областная проверка. Приехавшие из управления люди пытаются найти человека, который подрезал тебя.  Завтра к тебе придет Антипов, и ты должен дать официальные показания по поводу полученного ранения. Пока ты здесь лежал, я все время хотел  тебя спросить, ты хорошо запомнил человека, который пропорол тебя металлическим штырем?
- Нет, – коротко ответил я. - Я его не помню. А вы его случайно не запомнили? Он должен был попасть вам навстречу. Как мне показалось, он тогда заскочил в комнату мастеров, где были вы.
- Ты что, Крылов? Ты что-то путаешь. В комнате мастеров никого, кроме меня, не было. Если честно, то я не только не слышал твоих криков о помощи, но и не видел, как все это произошло.
- Как - никого не было, кроме вас? Неужели мне все это показалось?
- Конечно, никого. Мастер ушел на обед, а я там просто закимарил с усталости. Если бы кто-то вошел в комнату, я бы видел.
Я смотрел на него непонимающим взглядом. Он не выдержал моего взгляда и отвел глаза в сторону.
- У тебя, по всей вероятности, возникли глюки, вот тебе это и показалось.
- Но этого не могло быть! Вы должны были столкнуться с ним в этой комнате. Там только один вход, а значит и выход.
Теперь он посмотрел на меня, словно я действительно сильно заболел головой.
- Вот тебе мой совет: завтра скажешь Антипову, что ты сам в темноте налетел на этот штырь, а иначе тебя закроют  в карцер.
- Он же мне не поверит? Он же не глупый мужик?
- Поверит. Он за этим и придет к тебе. Им ЧП в колонии тоже не нужно.
- Хорошо, я все понял.

*** 
- И так, заключенный Крылов, вы по-прежнему утверждаете, что сами по неосторожности упали в темноте и напоролись боком на заостренный металлический штырь.
- Все правильно, гражданин начальник. На участке никого не было, все обедали. Было темно.  Я решил чуть задержаться, и когда я направился в помещение для приема пищи, споткнулся и упал. Это я потом узнал, что напоролся на кем-то оставленный металлический штырь. Никакого нападения на меня не было, это был просто несчастный случай. Все это я могу подтвердить и членам комиссии, если они меня будут об этом спрашивать.
- Вот и хорошо. Я все записал.  Вот здесь распишитесь, – предложил мне Антипов и внимательно посмотрел на меня. - Скажите, Крылов, может, все было по-другому?
Я удивленно посмотрел на него.
- Нет, гражданин начальник. Все было, как я вам рассказал. Было темно, шел, упал…
- А вы живучий, Крылов. Другой бы на вашем месте «ласты» бы склеил от подобного ранения, а вам - ничего.  Я вот еще о чем: ваша невеста Горелова обратилась в администрацию и просит предоставить ей краткосрочное свидание. Несмотря на то, что данное свидание предоставляется только родственникам осужденного, администрация все же пошла ей навстречу и разрешила приехать в учреждение. Так что поправляйтесь, она приедет через две недели.
- Спасибо, гражданин начальник. Думаю, что я к этому времени восстановлюсь.
Я хорошо понимал, что это был жест доброй воли со стороны администрации колонии за мое молчание.
- Вот и хорошо, Крылов. Однако, мое предложение, которое я вам сделал до болезни, по-прежнему остается в силе. Если вы хотите с ней встретиться, и ваше свидание было не три часа, а трое суток, подумайте о моем предложении.
- Я и так все время думаю об этом, гражданин начальник. Спать ложусь, думаю, проснусь утром, тоже думаю.
Он ухмыльнулся и встал с табурета.
- Вы не смейтесь, Крылов. Смеется тот, кто смеется последним, а им буду как всегда, я.
- Я даже в этом и не сомневаюсь, гражданин начальник.
Он посмотрел еще раз на меня и направился к выходу из палаты.
«Орел! Можно подумать, что я не знаю, откуда растут эти ноги, – подумал я, провожая его взглядом. - Подпишись я, и ты меня сразу же «спустишь под сплав» блатным. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке».
В том, что в этот раз меня хотели завалить не блатные, я был уверен на все сто процентов. Попасть в рабочую зону никто из них просто так не мог. Здесь нужно было договариваться с оперативниками. А на это вряд ли кто из них пошел бы из-за меня. Следовательно, все, что произошло на этом участке, было спланировано самими же оперативниками. Желающих выйти досрочно достаточно много, и каждый из желающих мог легко подписаться под это дело.
Я закрыл глаза и стал думать, как мне сорваться с крючка оперативника. Однако, сколько я ни думал, ничего хорошего мне в голову не пришло. Почувствовав боль в голове, я бросил думать и решил немного поспать.
Утром меня разбудил санитар.
- Крылов! Ходить можешь? – поинтересовался он у меня.
- Что-то случилось? – спросил я его.
- Меня просили разбудить тебя. К тебе приехала какая-то баба из Москвы. Говорят, что жена большой шишки.
«Интересно. Неужели Катя? – сразу же подумал, так как других знакомых женщин из Москвы у меня не было.  - Интересно, что ей нужно от меня и как она смогла решить проблему со свиданием?»
Я быстро стал одеваться. Кое-как натянув на себя свитер, я надел телогрейку и, держась за стенку, медленно направился в административный корпус.

*** 
Меня остановил дежурный помощник начальника колонии.
- Крылов?
Я молча кивнул головой.
- Мне звонил начальник колонии и приказал организовать встречу с гражданкой Грачевой. Сам он, к сожалению, приехать не может, но это для тебя, не так уж и важно.
Я посмотрел на электрические часы, которые висели на административном здании колонии. Они показывали начало девятого утра.
«Рановато свиданьице», – подумал я.
Держась за стенку, я вошел вслед за помощником начальника колонии в комнату для свиданий и присел на табурет. Дверь вскоре открылась и в комнату вошла Катя. Она молча остановилась на пороге и внимательно посмотрела на меня.
- Что, изменился? – поинтересовался я у нее. - Да, здесь не курорт.
- Здравствуй, Крылов, – еле выдавила она из себя. - Ты действительно сильно изменился за это время. Если бы я встретила тебя на улице города, то просто прошла бы мимо, не узнав.
- Ты тоже сильно изменилась. Я помню тебя девчонкой, а сейчас ты стала настоящей женщиной. Скажи, Катя, что тебе от меня нужно? Я же знаю, что ты просто так бы ко мне никогда не приехала?
- Ты прав, Саша. Просто так я бы к тебе не приехала. Ты же знаешь, что я тебя никогда не любила, а замуж вышла за тебя лишь для того, чтобы избежать контроля со стороны родителей. Ты не обижайся на меня, что я сломала тебе жизнь, просто так получилось.
Она достала из сумочки носовой платок и приложила его к уголкам своих накрашенных  губ.
- Чего кружить, скажу тебе прямо,  привело меня к тебе следующее. Я хотела попросить у тебя прощение за все, что  сделала. Поверь, я не виновата в том, что произошло между тобой и Грачевым. Он сам решил тебя посадить, так как все время боялся, что ты когда-нибудь отомстишь за то, что он увел меня.
- Я что-то не совсем понимаю тебя, Катя. За что ты собираешься просить у меня извинения? Причем здесь ты? У меня к тебе претензий нет. Ты же сама только что сказала, что никогда не любила меня. За то, что ты сломала мою жизнь, извиняться не нужно, я давно уже простил тебя и забыл  все это.
Я невольно усмехнулся над ее словами. Заметив это, она пристально посмотрела на меня.
- Ты что, Катя, так смотришь на меня? Ты что, не веришь мне? Да, мне было очень больно, когда ты ушла от меня. Я думал, что не переживу этого, но вот видишь - я не только пережил, но и живу.  Я уже давно забыл про тебя. Мне совсем не интересно слушать о твоих взаимоотношениях с твоим мужем. Я могу сказать тебе лишь одно, что твой муж - трус и негодяй. Если бы я его убил там, в Афганистане, поверь, ты бы ничего не потеряла, а он  превратился бы из труса в героя. Но я пожалел его из-за тебя. Мне не хотелось лишать тебя этого ценного жизненного приобретения.
Я замолчал и полез в карман за сигаретами. Достав сигарету, я прикурил и выпустил струю голубого дыма в потолок комнаты.
- Фу! Какую гадость ты куришь, Крылов, – произнесла она, сморщив свой аккуратный носик. - Насколько я помню, ты раньше не курил?
- Других сигарет здесь в колонии нет, – отрезал я. - Ты мне все-таки скажи, почему ты приехала ко мне, договорилась об этой встрече с руководством колонии? Наверное, козыряла большими именами?
- Это не важно, чем я козыряла. Дело в том, Крылов, что я ухожу от Грачева. Я нашла человека, которого полюбила. Грачев боится тебя, боится твоей мести. Я тоже этого боюсь, хотя я не виновата в том, что ты оказался здесь в колонии. Поэтому я не хочу, чтобы ты, мстя  мне, мстил и моему дорогому человеку, которого я люблю.  Ведь он ни в чем не виноват. Скажу больше, Грачев договорился с кем-то из местных руководителей, чтобы они «раскрутили» тебя на новый срок или сделали так, чтобы ты погиб здесь.
- Я об этом знаю. Могу сказать одно, что ни ему, ни тебе тем более, я мстить не собираюсь. Живите, как хотите, как вам позволяет ваша совесть.
- Это ты говоришь правду или пытаешься притупить нашу с ним бдительность? Грачев мне все рассказал о том, что ты творил в Афганистане. Говорил, что от тебя пощады ждать не стоит.
- Катя! Там, в Афганистане, была война, и там действовали военные законы. Если враг не сдается, то его уничтожают. Нельзя воевать в белых перчатках, там вопрос ставится ребром - или ты его, или он тебя. Твой муж оказался трусом, неспособным не только защитить кого-то, но и защитить сам себя. Он отказывался брать оружие в руки, так как, если бы его ранили с оружием в руках, то моджахеды бы его убили на месте.  Он несколько раз предлагал мне сложить оружие и сдаться врагам. Когда мы вышли к своим воинским частям, то он испугался того, что я могу доложить начальству о нем,  и решил меня оклеветать. Теперь я здесь, а он в Москве.
- Ты знаешь, я об этом  не знала. Он ничего об этом не говорил. Он  лишь рассказал о том, что ты не выполнил приказ командира, что ты все это время пока вы были вместе, издевался над ним, угрожал ему убийством за то, что он увел меня от тебя.
Я снова ухмыльнулся. Я не верил ни одному ее слову, она просто спасала себя от возможной моей агрессии, почему-то думая, что я ей буду мстить.
- Скажи, Крылов, кто такая эта Горелова? Ты ее любишь или решил отомстить мне, встречаясь с ней?
- Ты глупая женщина. Я уже сказал, что давно забыл о тебе. Ты мне абсолютно чужой человек, и мне от тебя ничего не нужно. А Горелову я люблю. Она мне очень дорога. Она, в отличие от тебя, меня никогда не предаст, чтобы со мной ни случилось.
- Тогда я рада за тебя, Крылов. Бывай. Будь осторожен, Грачев сделает все, чтобы отравить тебе жизнь.
- Спасибо за визит. Живи, как хочешь. Мне ни ты, ни Грачев не нужны.
Она встала со стула и направилась к двери. Около двери она остановилась и посмотрела на меня. После этого я никогда ее больше не видел. Как сложилась ее судьба, я не знаю.

***
После свидания со своей бывшей женой давление на меня со стороны администрации, можно сказать, прекратилось. Я не знаю, встречалась ли она с начальником колонии или нет, но изменения были разительны.
Прошла неделя, и меня вызвал к себе директор производства колонии и предложил мне занять должность нормировщика в литейном цехе. Эта должность была мечтой каждого зека нашей колонии.
- Что молчишь, Крылов? Здесь люди готовы рвать глотку друг другу, чтобы занять эту должность, а ты молчишь?
- Извините меня, гражданин начальник, но это все так неожиданно для меня, что я даже не совсем все понимаю.
- Хорошо. Иди. Завтра дашь мне ответ, если не можешь это сказать прямо сейчас.
Я вышел из административного здания и молча направился в сторону здания, в котором располагался мой отряд.
- Как дела, Крылов? – неожиданно спросил догнавший меня Антипов. - Я слышал, ты в активисты собрался, хочешь стать нормировщиком. Это хорошо. Значит, будем работать вместе.
Активистами в нашей зоне считали заключенных, вставших на путь исправления. Они, как правило, занимали престижные места в трудовой иерархии заключенных, имели больше свиданий с родственниками, могли больше получать посылок с воли. При этом они должны были следить за порядком в отрядах, своевременно выявлять и докладывать руководству лагеря о нарушениях дисциплины и порядка не только в своих отрядах, но и на производстве.
- Вы знаете, гражданин начальник, я еще не принял окончательного решения для себя. Я совершенно далек от какого-либо учета, и поэтому не знаю, смогу ли оправдать предложенную мне руководством колонии должность.
- Не Боги горшки обжигают, – несколько казенно произнес он. - У нас здесь, как в армии. Не можешь, научим, а уж если не хочешь, то заставим.
- Вот этого я и боюсь, что могу не сработаться с администрацией. Мне осталось два года до «звонка», и мне бы не хотелось куда-то дергаться.
- Смотри сам, Крылов. Рыба выбирает, где глубже, а человек - где лучше.
- Я тоже так думаю, гражданин начальник.
Я свернул к зданию, а он направился дальше. Зайдя в отряд, я снял телогрейку и прошел к своей койке.
- Ну и как? – поинтересовался у меня Сергей Иванович. - Согласился?
Я настороженно посмотрел на него. О том, что мне сделали предложение, никто из заключенных не знал, и поэтому вопрос Сергея Ивановича насторожил меня.
- Пока думаю, – уклончиво ответил я ему.  - Как говорят мудрые люди, если не можешь победить противника, приблизь его к себе.
- Это все философия, – резюмировал Сергей Иванович. - Что думаешь делать дальше? Ты не думай, что мне абсолютно безразлична твоя судьба, я человек взрослый и не хотел бы, чтобы ты натворил глупостей.
- Интересно. Раньше вы, Сергей Иванович, почему-то проповедовали совершенно другую идеологию. Глаз за глаз, а кровь за кровь. Ведь вы мне это шептали по ночам, а теперь вы переживаете за мое будущее?
- А ничего странного в этом нет. Я просто понял, что ты, Крылов, гуманист, и мстить Грачеву не намерен. Однако все это не мешает мне общаться с тобой. Я бы на твоем месте согласился с  предложением администрации.
- Я подумаю, – коротко ответил я ему.
- Вот и я говорю, подумай.
Я лег на койку и закрыл глаза, стараясь вспомнить все то, что было перед моим ранением и после моего выхода из больницы. Я хорошо запомнил лицо напавшего на меня мужчины и сейчас я мог безошибочно сказать, что я его несколько раз видел до этого нападения. Он часто встречался с Сергеем Ивановичем и каждый раз, когда я направлялся в их сторону, тот моментально расставался с ним и быстро уходил. Вчера я снова увидел Сергея Ивановича с этим мужчиной, но сделал вид, что не заметил этого контакта. Мне не хотелось верить в то, что Сергей Иванович сотрудничает с администрацией колонии, и мой с ним контакт был специально подготовленным  актом.

*** 
Очнулся я от легкого прикосновения чьей-то руки к моему плечу.
- Крылов, вставай, пора идти на работу, – произнес бригадир.
Я молча встал с койки и, поправив одеяло на кровати, медленно побрел в сторону выхода. Как я ни хотел, но в голове прочно застряла мысль о том, что Сергей Иванович появился около меня не случайно, что это все дело рук администрации колонии.
- Бригадир! А где у нас Сергей Иванович? – поинтересовался я у него.
- А он чуть раньше ушел на участок. Говорит, что у него какие-то там дела.
Мы медленно прошли сквозь строй конвоя и, построившись по четыре человека в ряд, двинулись в сторону литейного цеха. При входе в промышленную зону нас снова остановил караул. Мы медленно прошли сквозь строй и лишь только после этого нас стали разводить по рабочим участкам.
- Интересно, как мог Сергей Иванович вне строя пройти в промышленную зону? Ведь перемещение по территории колонии вне строя запрещено! Выходит, у него есть какой-то документ, который позволяет ему спокойно передвигаться по территории колонии.  А это значит, что мои подозрения имеют под собой почву.
На воле я мало интересовался, кто меня окружает. Может, оттого, что я не сталкивался с плохими людьми, мне всегда казалось, что меня окружают вполне нормальные и адекватные люди. Здесь же, в колонии, где человек лишен не только свободы передвижения, но и свободы выбора общения, этого было явно недостаточно. Здесь требования к человеку намного ужесточались. Помимо вышеуказанных качеств, появлялось еще одно требование к человеку - его порядочность. Ты спишь рядом с этим человеком, делишься с ним куском хлеба, доверяешь ему свою жизнь, свои мечты и становится особо больно и обидно, если человек, с которым ты буквально сросся всеми своими мыслями, оказался «стукачом». Что не было между вами никакой дружбы и взаимопонимания, а было лишь только одно - корысть. Чем глубже этот человек проникал в твое сознание, тем обиднее был финал всего этого. Становилось страшно,  что все твои переживания и чувства его вообще никогда не волновали, и все, чем ты делился с этим человеком, нужно было администрации учреждения, а не ему. Что все это делалось лишь для того, чтобы больней ударить тебя, когда ты этого совсем не ожидаешь.
Я вошел на участок в надежде увидеть там Сергея Ивановича, но участок был пуст, его на месте не оказалось. Чтобы окончательно проверить свою версию, я разработал свою комбинацию. Утром я передал написанную мной записку от лица Сергея Ивановича, адресовав ее мужчине, который нанес мне ранение. В записке было указано место встречи.
 Зайдя в отряд, я увидел Сергея Ивановича, который сидел на койке и штопал свою телогрейку. Поздоровавшись с ним за руку, я произнес:
- Сергей Иванович! Меня попросили вам передать, что вас ждет какой-то мужчина за углом нашего здания. Он очень просил вас выйти и встретиться с ним.
Он быстро оделся и направился во двор. Я подошел к окну и стал наблюдать за их встречей. Сергей Иванович вышел из здания и, оглядевшись по сторонам, сразу же направился в сторону незнакомца. Они поздоровались за руку, и отошли в дальний угол локальной зоны. О чем они разговаривали, я могу лишь догадываться. Незнакомец достал из кармана записку и протянул ему. Сергей Иванович посмотрел на окна здания, рассчитывая, по всей вероятности, увидеть заинтересованное лицо, однако я успел вовремя укрыться.
Прошло минут двадцать, прежде чем он вошел в помещение отряда. Я за это время успел умыться и встретил его приход, лежа на койке.
- Ну и как? Увиделся с человеком или нет? – поинтересовался я у него.
- Нет, – коротко ответил он мне. - Во дворе никого не оказалось. Скажи, а кто тебя просил это мне передать?
- Мужик из соседнего отряда. Если хочешь, я тебе могу его показать?
- Не нужно. Если кто со мной хочет встретиться, пусть сам ко мне подойдет. Не буду же я бегать по отрядам и искать его?
- Хозяин – барин, – коротко ответил я ему и повернулся к стене.
- Значит, они знакомы и его слова о том, что он не знает напавшего на меня заключенного, не соответствуют действительности. Неужели это он навел его на меня. Наверняка, только он знал, что я остался на участке один, так как уходил с участка последним.
Я повернулся лицом к нему и внимательно посмотрел на него.
- Сергей Иванович! Скажите мне, как вам удается передвигаться по зоне в одиночку? У вас есть пропуск, или как-то по-другому?
Он усмехнулся и подозрительно посмотрел на меня.
- Кто тебе сказал о том, что я свободно передвигаюсь по зоне?
- А я сам вчера это видел.
- Ты сколько здесь сидишь, Крылов. То-то и оно, а я, брат, седьмой год. Меня здесь все уже знают и иногда дают такую возможность погулять по зоне одному.
Я повернулся на бок и закрыл глаза. Больше у меня к нему вопросов  не было.

***
На следующий день у меня состоялось свидание с приехавшей ко мне Гореловой. Она сильно изменилась за то время, что я ее не видел. Ее цветущее красивое девичье лицо приобрело настоящую женскую красоту, ту, которая бывает у молодых женщин в возрасте двадцати трех - двадцати пяти лет. Она была одета в легкое серое демисезонное пальто с ярким шарфом на шее. Когда она вошла в комнату для краткосрочных свиданий, в которой   уже находился я, девушка на какую-то долю секунды застыла на пороге, а затем бросилась мне на шею и стала целовать меня в губы.
- Наташа, не нужно плакать. Ну, я прошу тебя, прекрати, – шептал я ей в ухо, крепко сжимая ее в своих объятиях.
Когда она успокоилась, мы сели за стол и стали разговаривать.
- Крылов, у меня хорошая новость для тебя. Брат Белоусова, Игорь, живет в Москве и работает в Верховном суде. Мы на той неделе встречались с ним, и он подготовил для нас жалобу в Верховную коллегию суда. Мы просим коллегию пересмотреть решение военного суда в связи с тем, что во время процесса были нарушены твои конституционные права. Тебе не был предоставлен защитник, твои ходатайства о привлечении в качестве свидетелей Белоусова и других бойцов твоего подразделения, судом были проигнорированы. Он пообещал нам с Андреем, что сам передаст нашу жалобу Председателю Верховного суда.
Она замолчала и посмотрела на меня, как я отреагировал на ее сообщение?
- Спасибо Белоусову, бойцам, а особенно тебе, Наташа. Чтобы я делал, если  бы ты не помогала мне. На той неделе  сюда приезжала моя бывшая жена. Она сообщила мне, что уходит от Грачева.
- Неужели она на что-то рассчитывает? Я не отдам тебя ей! – вспылила Наташа.
- Ты меня неправильно поняла. Она боится, что я, когда выйду из колонии начну им всем мстить. Вот она и прикатила ко мне, чтобы объясниться по этому вопросу.  Она просила  не трогать ее будущего мужа, так как он ни в чем не виноват.
Наташа заулыбалась впервые за все время нашей встречи.
- А я-то подумала, что она хочет снова сойтись с тобой.
- Нет, я ей не нужен, как и она мне. С ее слов, ее муж Грачев, используя свои каналы, попросил местное руководство колонии создать для меня  здесь невыносимые условия.
- Что это такое? Если можешь, объясни мне?
- Это означает, заставить меня совершить какой-то поступок, за который мне могут увеличить срок моего пребывания здесь, а в худшем случае - искалечить или убить. Меня уже здесь подрезали, и я совсем недавно вышел из больнички.
Лицо ее побледнело.
- Прости меня, но я этого не знала. Мне никто об этом не сообщил.
- Ничего. Сейчас со мной все нормально. После того, что мне сообщила Екатерина, я буду крайне осторожен. Если администрация узнает об этом, у меня могут возникнуть большие неприятности. Что ни говори, Грачев еще при силе, вернее, его родственные связи и возможности. Здесь люди носят погоны, и многое здесь зависит от приказов руководства. Да ладно. Давай не будем говорить о плохом, лучше  расскажи мне о доме.
Она достала из сумки чай, сахар, продукты. Мы быстро вскипятили чайник и она, сев за стол, стала рассказывать последние городские новости.

*** 
Вечером, когда я собирался на работу в ночную смену, ко мне подошел Сергей Иванович. Он остановился за моей спиной и, коснувшись рукой моего плеча, тихо спросил:
- Крылов, что произошло с тобой?
Я повернулся к нему и совершенно спокойно заявил:
- Ничего, Сергей Иванович. У меня все нормально. Что вас беспокоит во мне?
- Ты мне не ври, я тебя вижу насквозь. Ты последнее время стараешься избегать меня. Я не мальчик, и все это хорошо вижу. Если ты не хочешь со мной общаться, так и скажи. А то все темнишь и темнишь.
- Вы ошибаетесь, Сергей Иванович. В моем отношении к вам ничего не изменилось. Если бы что-то произошло, то я вам бы об этом сказал.
По всей вероятности, он не услышал в моих словах искренности и поэтому снова стал задавать мне вопросы, схватив меня за рукав телогрейки:
- Не ври мне, Крылов! Если раньше ты сам искал меня, чтобы  поделиться своими проблемами, получить какой-то совет, то теперь ты замкнулся в себе, и я вижу, не хочешь общаться со мной.
- Вы правы, Сергей Иванович. На это есть ряд причин, – ответил я ему. - Да, я вам доверял, делился с вами, но вы меня обманули. Взяли и просто так, как малыша, обманули. Я имею в виду мое доверие к вам.
- Как я тебя обманул, Крылов? Ты не заболел ли случайно?
- Вы помните, когда меня подрезали на участке, я поинтересовался у вас, видели ли вы этого человека или нет. Что вы мне ответили тогда, помните? Вы мне сказали, что не видели этого человека, хотя он должен был столкнуться с вами в этой комнате мастеров. Несколько дней назад я свел вас с ним. Вы разговаривали с ним в локальной зоне. Помните этот момент?  Вы поздоровались с ним за руку и стали с ним беседовать. Он вам еще показал записку, которую я передал ему от вашего имени. Значит, вы его не только видели, но и хорошо знаете.
- Слушай, Крылов! Я что-то не пойму тебя? Это какой-то бред сивой кобылы.
- Не нужно притворяться, Сергей Иванович. Я не мальчик, и все понимаю. Это вы его страховали тогда, на участке. Только вы знали, что я один остался на формовке. Это по вашему указанию этот человек попытался убить меня.
- Это какая-то ошибка, Крылов! О каком мужике ты мне говоришь? Я здесь сижу семь лет и многих заключенных хорошо знаю. Что здесь удивительного, если я с кем-то здороваюсь?
Лицо его вдруг запылало. Ноздри его небольшого носа стали похожи на два небольших крыла. Он великолепно все понимал и знал, как это называется и как за это наказывают в местах лишения свободы. Скажи я кому-то слово - и жизнь этого человека оборвется в первую же ночь. Он схватил меня за грудки и прижал к стене. В его глазах царил страх, и не просто страх, а животный ужас.
- Не нужно меня лечить, Сергей Иванович. Это вы по приказу администрации стали моим покровителем в отряде. Вас интересовало лишь одно, готов ли я отомстить Грачеву за то, что он меня сюда упек, или нет. Вы - простой стукач, и если вы мне сейчас не расскажите все, то я вас просто сдам блатным, и тогда ваша жизнь в лагере не будет стоить и гроша.
Он вжал голову в плечи и испуганно посмотрел по сторонам.
- Ты не шуми, Крылов! Недооценил я тебя, парень, ты оказался умнее нас с Антиповым. Да, я действительно выполнял задание Антипова и наблюдал за тобой. Его интересовало буквально все, что было связано с тобой и Грачевым. В частности, его очень интересовал вопрос мести. Когда ты отказался от мести, он не поверил и решил сам переговорить с тобой и привлечь тебя к работе, а затем засветить тебя блатным.
- Зачем это ему?
- Его просили уничтожить тебя или раскрутить на новый срок. Да, это я навел на тебя этого человека, и если бы ты был менее удачлив, то просто умер бы  в формовочном отделении. Но ты выжил. Я не поверил тебе, что ты не запомнил этого человека, и когда ты так искусно свел меня с ним, то я понял, что ты меня вычислил. Тогда я сделал так, чтобы тебе предложили хорошую должность. Это позволило бы нам перевести тебя в другой отряд, но ты, похоже, отказался от этой должности. Сейчас ты знаешь все, и мне ничего не остается, как просто убить тебя, хотя я этого не хочу.
- Вот что, Сергей Иванович. Я не собираюсь сдавать тебя блатным и предлагаю тебе самому решить вопрос о переводе тебя в другой отряд, а если можно, то и на другую зону. Я буду молчать о тебе до тех пор, пока мне ничего не угрожает. Если я пойму, что меня хотят завалить люди Антипова, то я сдам тебя.
Он замолчал и посмотрел на меня. Я надел на себя рабочую робу и также молча направился на выход из отряда.

***
Время шло. Сергея Ивановича вскоре после нашего с ним разговора перевели в другой отряд. Мы с ним встречались лишь на вечерних проверках. Он старался держаться от меня подальше, всем своим видом показывая мне, что он меня не знает.
Наступила настоящая весна, и все заключенные, в свободные часы от смены, высыпали в локальную зону и, подставив свои лица под ласковое весеннее солнце, сидели на лавочках, ведя неторопливые разговоры.
- Крылов!
Я приоткрыл глаза и посмотрел на мужчину, который стоял передо мной, закрыв своей могучей фигурой солнечный диск.
- Есть тема, нужно перетереть, – произнес он и направился в здание отряда.
Я совсем не знал этого человека. Он пришел в наш отряд совсем недавно и сразу же направился в дальний угол, где обитали блатные.
«Что ему нужно от меня? – подумал я, вставая со скамейки. - Опять, наверное, что-то начнут мне предъявлять».
Последние полгода, что я жил в колонии, у меня не было ни одной стычки с блатными. Я работал на производстве, а они предпочитали сидеть в отряде и целыми днями играть в карты и рассказывать друг другу придуманные ими байки о серьезности их преступлений. И вдруг - на тебе, меня зовут к себе блатные.
Мужчина свернул налево и направился в сторону туалета.
«Что-то здесь не так?» – подумал я.
Я хорошо усвоил за время своего заключения, что в туалете  никаких серьезных дел не решается. Это место служило у блатных местом предъявления претензий и различных насильственных действий. Я крепко  сжал свои кулаки и внутренне приготовился к предстоящей драке.
В туалете на подоконнике сидел незнакомый мне молодой человек. Заметив меня, он встал с подоконника  и молча направился в мою сторону. Судя по его сломанным ушам и кривому носу, я сразу же догадался, что передо мной стоит настоящий боец,  в прошлом неплохой спортсмен.
- Посмотри, как там, – произнес он, обращаясь к новенькому парню, который пригласил меня сюда.
Тот выглянул в коридор и, повернувшись  к нам, произнес:
- Все в порядке, тихо.
Незнакомец достал из кармана сигарету и, прикурив ее, выпустил в мое лицо струю дыма. Я невольно закрыл глаза от едкого дыма, и замахал рукой, разгоняя, клубы голубого дыма.
- Зачем звал? – спросил я его, чувствуя, что задаю свой вопрос впустую, так как на него мне все равно не ответят. Это был туалет, а не вечер вопросов и ответов.
Неожиданно одна из кабинок открылась, и за моей спиной выросла фигура уже знакомого мне мужчины, а именно того, который напал на меня на формовочном участке. Я оглянулся назад и увидел в его руке сверкающую на солнце заточку.
«Что делать? – лихорадочно подумал я, автоматически меняя свое положение в пространстве, тем самым стараясь занять такую позицию, которая не позволила бы им ударить меня со спины.
Наконец за моей спиной оказалась покрытая светлой плиткой стена.
- Что вам от меня нужно? – еще раз тихо спросил я мужчину со сломанным и кривым носом.
Он промолчал. Его дыхание стало глубоким и прерывистым. Он, по всей вероятности, хорошо знал, с кем имеет дело, и поэтому не спешил бросаться на меня с кулаками. Наконец наши глаза встретились. У него были маленькие карие глазки с четкими желтыми крапинками, они больше походили на глаза животного, чем  человека, так как в них отсутствовала пощада, и я решил, что тоже не стану щадить их.
- А, а, а! – закричал знакомый мне мужчина и попытался заточкой ударить меня в бок. Я вовремя отскочил в сторону, и удар пришелся в бок кривоносого блатного. Он взвыл от боли и выронил из рук свою заточку. Свитер его моментально окрасился кровью, он стал медленно оседать на грязный пол туалета. В этот момент в туалет ворвался начальник отряда с двумя солдатами срочно службы.
- Что случилось? – спросил он меня.
- Да вот, гражданин начальник, захожу в туалет, а здесь вот такая канитель. Похоже, что они не поделили что-то между собой.
Солдаты быстро скрутили мужика и вывели его из туалета. Я стоял, все так же прижавшись к стене туалета, и смотрел на начальника отряда.
- Чего смотришь, Крылов? Делаешь вид, что случайно оказался в туалете? Только не нужно передо мной оправдываться, я таких людей как ты за версту чую. Что они тебе предъявили?
- Я не при делах, гражданин начальник. Я только вошел в туалет, а здесь идет разборка.
- Смотри, Крылов. Жить, как живешь ты, нельзя. Нужно прибиваться к какому-то берегу.
- А я не хочу, гражданин начальник, прибиваться. Меня не устраивает ни тот, ни другой берег.  Это государство оттолкнуло меня от себя и сделало из меня преступника.
- Но, но, Крылов. Ты мне антисоветчину тут не гони. Здесь нет случайных людей, и ты здесь тоже не исключение. Я знаком с твоим делом и хорошо знаю, за что ты сидишь.
Я замолчал, так как спорить с начальником отряда было бесполезно. У каждого из нас была своя правда.
- Разрешите мне идти, гражданин начальник,– тихо обратился я к нему.
- Свободен! – коротко ответил он мне и тоже направился к выходу из туалета.

***
Прошло еще два месяца ожиданий. Я ложился спать и вставал с одной лишь мыслью, что меня вызовут в администрацию колонии и сообщат дату рассмотрения моей жалобы.  Наконец, в конце июля меня вызвал к себе начальник учреждения. В моей душе все затрепетало, сердце громко застучало, и я на обмякших ногах направился в специальный отдел колонии. Зайдя в спецотдел, я сразу же прошел в кабинет начальника колонии.
- Здравствуй, Крылов, проходи, присаживайся, – произнес он и указал мне рукой на стул. - В спецотделе был?
Я прошел вперед и сел на предложенный им стул, кивнув головой.
- Кури, – предложил мне он и протянул пачку  болгарских сигарет «Интер».
Я давно не курил дорогих и престижных сигарет и поэтому протянул руку и взял сигарету.
- Кури, кури, не стесняйся, – произнес он и пододвинул мне коробок спичек.
Я прикурил и затянулся полной грудью. После сигарет «Памир», «Интер» показался мне травой. Я посмотрел на начальника и, загасив сигарету пальцами, положил ее в пепельницу.
- Что, не нравится? – поинтересовался он у меня.
- Не то, чтобы не понравились, просто не привык к этому табаку. Слабый он, да и вкуса у него нет. Так, трава, и не более.
- Ты знаешь, Крылов, почему я пригласил тебя к себе? Я вижу, ты догадался об этом. Завтра тебя перевезут в Москву. На следующей неделе состоится заседание Верховного суда по твоей жалобе, а вернее, по жалобе твоих бывших бойцов, которые посчитали, что ты был осужден незаконно.
- Извините,  гражданин начальник, судить воюющего человека по гражданским законам, наверное, неправильно. Поэтому я и хочу, чтобы суд поставил в этом деле свою точку. Можно еще один вопросик? Скажите, вы всех так провожаете на пересуд, или только меня?
- Ты знаешь, Крылов,  я  никогда практически не встречаюсь с заключенными, которых этапируют на пересмотр дел. Ты у меня первый. Я хотел посмотреть на тебя, на человека, которого, возможно, оправдают и от которого почему-то так дрожат  отдельные люди из Москвы.
- И как?
- Да, никак. Человек как человек, ничего особенного. Мне Антипов докладывал о тебе, и я представлял тебя совершенно другим. Ты знаешь, Крылов, что в колонии можно сломать любого человека. Можно запугать, можно обласкать - и он твой, но ты, по-видимому, действительно  честный человек и не стал хвататься за положение в зоне и за это я тебя уважаю. Постарайся, Крылов, не возвращаться сюда из Москвы.
- Спасибо, гражданин начальник.
- А сейчас иди. У меня много работы.
Я повернулся и вышел из его кабинета.