Глава пятая
В родном доме отец занимался уборкой, которой хотел заняться два дня тому назад, да так и не смог. Включил пылесос, поелозил им по дивану и креслам. Засосал нечаянно крючком вязаные салфетки со стола и трюмо, когда перемещался по комнате. Испугался. Куда же делись? Разобрал пылесос. Увиденная картинка привела в ужас. И что с этим делать? Вспомнил, что жена выходила с этим на улицу. Сходил. Вернулся весь в пыли и в досаде, но салфетки достал. Постирать решил после. Пропылесосил пол. Можно даже и не мыть. Вон как чисто стало! Кошка перестала быть весёлой и куда-то спряталась. Её напугал вой пылесоса. Намочил тряпку, отжал, стал стирать пыль с мебели. Одни разводы! Устал. Пришла соседка и раскритиковала его работу. Предложила помощь. Чего-то, испугавшись, хозяин отказал. Она ушла. Кажется, обиделась. Кошка робко заглянула в комнату.
—Иди уже. Больше не включу.—
Кошка сразу же оказалась у него на коленях. Прикорнули оба. Звонок в дверь заставил кошку соскочить с колен, а его вздрогнуть.
—Хоть бы мои мальчики.—
Мелькнула мысль, после которой отец вскочил, и получил прострел в поясницу. Охнул и согнулся. Кошка приплясывала у двери. Она узнала голоса за ней, и призывно поглядывала на хозяина. Боль была не выносимой. С ним это было и не раз, но так остро ещё никогда. В дверь звонили и звонили.
—Ох, ты боженьки мои! Помру без тебя, Валюша!—
Думал отец, медленно передвигаясь вдоль стены.
Так и добрёл до входных дверей. Повернул ключ в замочной скважине и впустил своё счастье в дом. Счастье зачарованно разглядывало деда, круглыми карими глазами. Такими же глазами на него смотрела и молодая женщина, что была рядом со старшим сыном.
—Зачем корчишься? Я приехала!—
Девочка переступила порог квартиры. Кошка прилипла к её ногам.
—Пусти. Я к деду приехала.—
Кошку счастье не осчастливило. Зато Андрей подхватил кошку на руки. Его кошка, чистая, он знает это. Он сам её мыл. Анна держала под руку Матвея, и сына было не узнать отцу. Серьёзное выражение лица, спина выпрямлена, башмаки начищены, свежий ворот рубашки. Красивый какой! Боль притупилась, и отец попытался изобразить гостеприимство. Широко повёл рукой приглашая войти, да не получилось. Пришлось сыновьям тащить отца на диван, где он кое-как смог найти положение, при котором не так было больно. Озадаченный ребёнок, суетился между ними и как только дед улёгся, улёгся рядом с ним. Одну руку подставила себе под голову, второй, тихонько похлопывала деда по груди.
—У кошки пусть заболит, у деда перестанет.—
—Какое дитё разумное.—
Думал новоиспечённый дед.
Было стыдно старику за свою беспомощность. Во время приехали дети. Как нам уже известно, больной имел только сыновей. Тесного общения с девочкой ребёнком у человека не было. Так же, как и его сыновья при встрече с Валентинкой, отец поглупел лицом и как-то весь расплылся и размяк, и не с водил глаз с ребёнка. А та с серьёзным лицом, полностью осознавая свою незаменимую значимость, разыгрывала из себя доктора. Слушала, заглядывала в рот и в уши, пыталась истребовать градусник, ведь он должен быть у деда, и померить ему температуру. Мать, успевшая разложить деревенские гостинцы на кухне, осекла не в меру разыгравшегося ребёнка.
—Лучше обуй дедушку в шерстяные носочки.—
—Пусть его ногам станет тепло, и он выздоровеет.—
Анна достала две пары шерстяных носок, с высокими паголенками, которые связала сама. Девочка старательно натянула их на ноги деда. Тот совсем растрогался, и его посетила нежданная слеза. Стал утираться, а слёзы щипали глаза. Никогда не думал, что слёзы такие щипучие.
—Ты больной, а я не привезла слушалку.—
Сокрушался ребёнок, по-взрослому качая головкой, от чего тоненькая косичка моталась из стороны в сторону. И от неё вкусно пахло. Или это из кухни, где хлопотала сноха, и старший сын. А младший сын, закрылся в своей комнате и проверял электронную почту. Кошка там, где ей и положено быть. Возле своей тарелки. Она уже присохла к полу, но той это только на руку. Не двигается, когда из неё вытаскиваешь пищу на пол. Матвей убежал в аптеку, в надежде, что там ему подскажут, чем помочь отцу. А, что ж не заглянуть в холодильник, на самую верхнюю полку на его дверце? Там всё лежит, купленное про запас мамой. Туда заглянула Анна. Обнаружила «Фастум-гель», кое-как повернула свёкра на бок и нанесла мазь на поясницу, чем привела в восторг дочку. Она старательно скользила ручками по скользкой коже спины деда. Боль стала затихать. Таким счастливым и больным, больной себя никогда не чувствовал. Квартира наполнилась новыми людьми, их добротой, и заботой.
—Отче наш, сущий на небесах!
—да святится имя Твое;
—да приидет Царствие Твое;
—да будет воля Твоя и на земле, как на небе;
—хлеб наш насущный дай нам на сей день;
—и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;
—и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого.
—Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.
Выходит, что не забыл человек молитву, которую произносила вслух покойная жена каждый день перед сном. И пришёл покой. Он завернул в себя пожилого человека, и не было уже слышно лепета девочки. Только глаза её видели, и блуждали за ней следом по комнате. Весь он, сердце его прибывало в мире, покое и созерцании. Хлопнула дверь. Вернулся из аптеки встревоженный сын.
—Ну как он?—
Ботинки разлетелись по обе стороны коридора.
—Уже лучше. Нашла в холодильнике гель.—
Анна нагнулась и поставила ботинки на полочку.
Матвею показалось, что в коридоре мама. Он вздрогнул сердцем. Сколько же раз, она это делала, за свою жизнь с их обувью!
—Не делай этого больше.—
Ботинки будут стоять всегда на месте, мысленно пообещал он сам себе.
—Мне не трудно.—
Пожала плечами Анна.
—А то я не знаю.—
Рассердился Матвей.
—Ладно, ладно….—
Не поняла Матвея Анна, но почувствовав строгость в мужском голосе, решила не задавать вопросов.
Андрей окунулся в городской ритм жизни. Поел и назад к себе в комнату, за компьютер. Позвонила Лола, узнать, как доехали, как встретили. Ей хотелось спросить за Андрея. Что спрашивать? Раз они доехали хорошо, значит и Андрей доехал хорошо. По голосу подруги поняла, что та очень довольная всем с ней происходящим. Почувствовала себя раздосадованной. Причину не поняла, но было грустно. «Окей» тоже загрустил и всё ходил за калитку, смотреть на дорогу, по которой его привезли и по которой уехали его друзья. Пёс пожил уже на этом свете достаточно, и он знал, что люди возвращаются в свой дом. Потому, он просто скучал. Кошка, с первого дня не сводившая с «Окея» глаз и ходившая за ним как тень, а он в то время, сам был как собственная тень, продолжила это занятие. Плюхалась возле него на бок, и что только не вытворяла, играя со своим хвостом! Какие только позы не принимала, вылизывая шёрстку. Терпел пес, сидя на телогрейке, наблюдая за выкрутасами кошки. А что ещё делать? Оба сытые, оба при хозяевах. Забот никаких. Ну, только лишь чужаков гонять со своей территории.
Матвей предложил Анне погулять по городу, зайти в ювелирный отдел в супермаркете. Какой бы не была скромной женщина, не в состоянии отвергнуть такое предложение. Анна собралась быстро. Валентинка не пошла с ними. Она не всё ещё обследовала в квартире, да деда больной. Отец попытался дать денег Матвею, но получил отказ. Ну и не надо, он будет тратить их с Валентинкой. Потом…. Совпадение имени и даты рождения, так же потрясло отца, как и сыновей. Но то, что о ребёнке и Анне не знал никто, его смущало, и он неоднократно пытался завести разговор на эту тему, но молодые отшучивались.
В ювелирном отделе, полумрак. Освещены только витрины с драгоценностями. Холод, как в погребе. Пол скользкий, по нему стук каблуков продавцов консультантов. Их взгляды холодны и немного надменны. Ледяная вежливость в голосе.
—Какой суммой вы располагаете?—
Согласитесь, неуместный вопрос. Мужчина покупает радость для своей женщины, которая стоит рядом. Что он должен ответить? В какую сумму оценить радость. Ведь в «ювелирку», человек среднего достатка, каждый день не ходит. А к какому классу отнести наших молодых? У Матвея побагровела шея.
—Пойдём отсюда?—
Запаниковала Анна. Уж она то, знала цену деньгам, каждому рублику.
—Разрешите вам представиться….—
Из темноты вышел полный мужчина и пошел к ним по залу вдоль прилавка с протянутой рукой. Эта рука и остановила молодую пару, а то так бы и вышли не оглядываясь. Лысый, правильный череп, отражал все лампочки вмонтированные в натяжном потолке. На грузном теле, костюм сидел как влитой. Он назвал своё имя, мужчины пожали руки. Пожатие было крепким, и Матвей успокоился. Руку Анны толстяк только подержал в своих руках, а затем не отпустил, а бережно положил на стекло прилавка. Гладко выбритое лицо светилось добродушием.
—Позвольте мне….—
Это было адресовано снежной королеве, застывшей у ледяных сокровищ. Той тут же не стало.
—Что желаем украсить?—
Матвей был ещё растерян и руками помахал у воротника куртки.
—Мне нравятся тонкие, изящные украшения на женщинах.—
Продолжил лысый мужчина.
—Они подчёркивают их хрупкость.—
—Излишества, согласитесь, как бы это сказать, отягощают.—
—Да, и какие деньги приходиться выкладывать.—
В королевстве кривых зеркал потеплело.
Цепочка была выбрана быстро. К ней Матвей со своего барского плеча, прибавил крестик, с белыми камушками. Новый знакомый, достал из стеклянной витрины тяжёлую шкатулочку из светло зелёного камня.
—С каким событием вас поздравить?—
Лысый мужчина замер ожидая ответа.
Матвей тщетно пытался найти нужное слово. Свадьба. Не то! Бракосочетание. Тоже не то!
—Любите друг друга! Долгие лета вам и вашей любви.—
—Это для вас.—
Не дождавшись ответа, мужчина протянул шкатулку Анне.
Человек знал, на такие вещи, всегда нет денег у простых людей. Молодая женщина раскраснелась. Она была счастлива. Она была красива. Нежно звякнул колокольчик над прозрачной дверью ювелирного аквариума, когда они вышли.
Яркие цвета осени пожухли. Солнце пряталось за тучку. Матвею и Анне стало холодно. А может это контраст температур, ведь они так разгорячились в ювелирном салоне. Мужчина и женщина пошли по улице, тесно прижимаясь друг другу. Зашли в продуктовый магазин. Отоварились на два больших пакета. Возле цветочного киоска Матвей остановился.
—Какие цветы тебе нравятся?—
Анне понравились жёлтые, игольчатые георгины. Это сорт никак не приживался у них в посёлке.
—Чего выдумал! А то их у меня в палисаднике мало!—
Продавец за стеклом скорчила рожицу и закатила глаза, а Анна утащила своего мужчину с кошельком, в сторону дома. Дверь им открыл Андрей с кошкой на руках.
—Чего ты её таскаешь?—
—Полы ледяные, ей холодно.
—Вот, так и говорит, возьми меня на руки?—
Засмеялся Матвей.
—Я сам знаю.—
Вечер был наполнен разговорами. О чём только люди не говорили! Дошла очередь и до однокомнатной квартиры, купленной в центре города для Андрея ещё при жизни мамы. Молодые объявили о том, что будут жить в доме Анны. Мама хотела, что бы в квартире жил Андрей. Пусть так и будет. На том и остановились.
Матвей решил взять в отпуск. Дел много, сорок дней отвести по маме, службу в церкви заказать, поставить памятник. Андрея отправили на свои владения.
—Иди, разберись там.—
—Набросай список того, что там гоже, что негоже.—
—Привыкай, одним словом.—
По старой привычке Андрей стал сопротивляться, но сходить и проведать состояние собственной квартиры необходимо. Пришёл и загрустил. Эхо в пустом помещении особенно звонкое. Грязь, пыль, разруха! Когда вывозят вещи и мебель из квартиры, она оголяется и видны все изъяны. Руки опустились у парня, и он присел на перевёрнутое ведро. Потом встал и открыл окно. Спёртый воздух в комнате стал уходить, вытесненный прохладным воздухом со двора. На жестяной подоконник с грохотом, опустилась ворона. Удержать равновесие на металле ей не удалось, и она зацепилась лапками за деревянную раму. Замерла вполуоборот, уставившись на него круглым глазом.
—Первые гости.—
Подумал Андрей.
Со двора неслись звуки работающего двигателя машины. Он встал, чем спугнул птицу, выглянул в распахнутое окно. Во дворе врывали в землю, для чего-то столбики.
—Не припомню, что бы ворона садилась на подоконник.—
—Видно, какая-то особенная ворона.—
—И жизнь у меня пошла особенная.—
—Правда?—
Задал он вопрос только что приземлившейся снова на подоконник птице.
Она присела, что бы взлететь, но задержалась, и округлила глаз на нового жильца. Жилец не знал, что ворона очеловеченная, вскормленная и спасённая жильцами подъезда. Она не простая ворона. Она живёт в этом дворе вместе со всеми много и много лет. Вороне хочется, что бы новый жилец заговорил с ней, тогда бы она узнала его голос, и он автоматически был зачислен в список проживающих людей на её территории. Человек в квартире с распахнутым окном был сердит, как и ворона. Всё говорило об этом, и резкость в движениях, и частые перекуры, когда он садился на перевёрнутое ведро и отрешенно разглядывал стены. Видимо интересного ничего не будет, а пропустить событие, происходящее во дворе ворона не в силах, там люди буравили землю, вставляли столбики и заливали цементом для крепости. Догадливая и бойкая предприниматель, всё-таки добилась разрешения у городской администрации торговать с лотков во дворе дарами осени. Пенсионеров в близлежащих домах много, и эта затея им нравилась. Собравшись в стайки у подъездов, они бурно обсуждали новость и действия рабочих. Новый жилец в однокомнатной квартире на первом этаже нехотя стащил оставшийся хлам от прежних жильцов в одну кучу. Затем перетаскал всё это к двери. Открыл её. На коврике, прямо посерёдке, сидел слюнявый с кем-то там смешанный бульдожек. Голова и шея у него были одним целым. На всём этом красовался ошейник. Задрав морду с неправильным прикусом, от чего кожные складки в форме манишки на собачьей груди немного расправились, пёс красноречиво молчал. Андрей захлопнул дверь. Через какое-то время посмотрел в глазок, но коврик не попадал в поле зрения.
—Видно тут у кого-то живёт.—
—Ушел или не ушел?—
Прислушался. Тишина. Открыл дверь в тот момент, когда пришелец закончил её метить, и принял прежнюю позу. Собака сидела на прежнем месте, с прежним выражением на морде. Только свежий мокрый подтёк на двери говорил о содеянном поступке.
—Ты что гадишь своим же соседям?—
—Здравствуйте!—
Тут же раздался за спиной девичий голос.
Собака радостно отозвалась на него сопящим хрюканьем, виляя всем телом. По лестнице спускались двое. Парень, а впереди него девушка с потрясающей косой. Редкость, какая! Она опиралась на хромированный батик. Ступень за ступенью, очень осторожно. Парень делал шаг, только после того, как девушка опускалась на ступень ниже. Вперёд них проскакал подросший котёнок. За ним вслед ринулся слюнявый бульдожек с кем-то там смешанный.
—Вы теперь будете здесь жить?—
—Да. Здравствуйте!—
—Юля.—
Девушка остановилась и выпрямилась. Её спутник промолчал, но кивнул головой.
—Андрей.—
—Мы со второго этажа. Костя прямо над вами живёт, а я напротив его квартиры.—
Руки у Андрея заняты хламом. Со всем этим он шагнул за порог. Парень закрыл за ним его дверь. Его пропустили вперёд, и он пошел с мусором вниз по лестнице. Когда вернётся, его новые знакомые будут сидеть на лавочке у подъезда. Постоит с ними и поболтает, лишь потому, что они ему приятны, а он им тоже. За это время из подъезда выйдет рыжий папа с рыжим сыном. Он запомнит их по огненно рыжим волосам. Они так же пожмут друг другу руки и познакомятся. Жизнь налаживается! Честно говоря, Андрею ни то, что бы ни хотелось жить в этой квартире, он просто не мог представить, как это он один будет приходить и уходить, снова приходить и знать, что кроме него никого в квартире нет. Кто сделает так, что бы из кухни доносились звуки, а затем запахи, и что надо делать для того, что бы они появились. Сколько надо мебели, утвари, бытовой техники, вплоть до утюга! Ведь на всё надо заработать! Как родители смогли обставить свою квартиру, купить машину, гараж, дачу, ему квартиру! Сколько же они получали? Если отталкиваться от последних заработков Андрея, вывод напрашивается печальный и покупка необходимых вещей становится нереальной. Голова кругом идёт. И вот так, каждый раз, когда он приходит сюда.
Андрей оглядел двор, в котором будет жить. Чистенький. Мусорные баки свежевыкрашенные, возле них ворона, со странно торчащим пером на загривке. Точно такая же птица садилась к нему на подоконник. Сейчас она занята другим делом и другими людьми. На вкопанные столбики клали деревянные стеллажи и закрепляли их. Недавно выструганные доски притягивали взгляд белёсой новизной. Вокруг торгового места суетилась могучая женщина и двое рабочих мужчин. Женщина была настолько велика, что мужчины подле неё казались подростками. Судя по одежде, макияжу и причёске, запросы на жизнь у женщины зашкаливали и доходили до критической отметки. Наклеенные ногти, угрожающе торчали из рукавов дутого пальто, с высоким, таким же дутым воротником, от чего шея и без того короткая, не попадала в поле зрения и казалось, что её вообще нет. Два чурбана в колготках сеточкой, начинались сразу из-под нависшего живота, настолько коротка была юбка, были её ногами. Хорошо, что пальто до половины икры, но оно не застёгивалось, так как величавая грудь, обтянутая немыслимого цвета гипюром, могла раздвинуть всё что угодно. Грудь буквально нависала над животом с тремя складками. Если величавая дама нагибалась за чем-то, или кокетливо приседала, всё это богатство ложилось ей на колени, и женщина нешуточно багровела лицом. Наращенная грива волос, обожжённая перекисью, касалась земли в такие моменты. Видимо это занятие могучей женщине нравилось, и её не смущали неудобства. Рабочие каждый раз обращали взоры на эти реверансы, не забывая при этом, добросовестно стучать молотками по шляпкам гвоздей. Единственное, что соответствовало колоритной фигуре, это квадратные каблуки на туфлях, прочно удерживающую на земле свою хозяйку.
Андрея поразила женщина великан фантазийной внешности, развеселила даже немножко. Вспомнив свои насущные проблемы, вздохнул и вернулся в квартиру, старенькая дверь жалобно скрипнула за спиной. Сколько же ему придётся откладывать денег, что бы скопить хотя бы на входную дверь! Он попробовал считать на листке бумаги. Если откладывать все заработанные деньги, то не так уже страшно. В этом случае просматриваются горизонты! А вот если вычесть траты на питание, одежду и квартплату, получается слишком страшно и слишком долго. Хорошо было с мамой. Никаких тебе головоломок, ушёл из чистого, тёплого, полного дома и в такой же дом вернулся. Сколько тратится на него, он и не думал.
В квартире отца включили электрический обогреватель, ребёнок в доме! Все думки Андрея были написаны на лице, когда он вернулся, потому его забросали вопросами. Пришлось рассказать о своих сомнениях и расчётах. Весь вечер обсуждали этот вопрос. На семейном совете решил освежить квартиру Андрея косметическим ремонтом. Мебель из своей комнаты он заберёт. Телевизор ему подарит Матвей, на новоселье. Холодильник привезут с дачи, старенький. Летом попробуют продать дачу, и тогда уже можно будет решить остальные вопросы. А жалеть о даче не надо! У Анны и Матвея свой большой дом, большой двор, разведут птицу, скотину какую ни будь. Сад хороший, фрукты в яму сваливают, девать не куда! Овощей да зелени, всем хватит! И маму обижать не надо. Хотел человек, что бы младший сын жил самостоятельно, пусть так и будет. Вот и приблизился недосягаемый горизонт. Стало легче Андрею, повеселел вроде, но смирится с мыслью, что жить ему придётся одному трудно. Так и ушёл спать, думая о предстоящем одиночестве в собственной квартире.
За делами и хлопотами, незаметно пролетел сентябрь, затем октябрь стал на исходе. Квартира Андрея приобрела обжитой вид. Ему нравилось приводить в неё друга и чувствовать себя хозяином. А когда Андрей впервые приготовил другу галушки из творога, тот явно был шокирован, и во взгляде его он прочитал уважение к себе, как будто он был старше и опытнее. Теперь друзья часто собирались в квартире Андрея и как наседки сидели у компьютера. Дни стали короткими, солнце чаще подглядывало из-за облачков, чем светило. Отец, что бы занять себя взял часы на дневной охране детского сада. Теперь, он сторожил через ночь, и через день выходил охранником. Не станем скрывать, Андрей был чаще дома, чем в своей квартире. Старший брат выбрал всю свою переработку и отпуск, чтобы привести в порядок огород, двор и дворовые постройки у Анны. Провёл воду в дом. Это был праздник. Вместе с отцом, на его Жигулях, они ездили к Анне. Надо было видеть отца, как он преобразился, с какой энергией работал, сколько нужных советов дал, и с внучкой был, не разлей вода. Можно было забрать отца из города, но он бы скучал по дому, да и на могилу ещё часто ходит. Вернувшись в город от Анны, отец и старший сын заехали к Андрею, тот оказался дома. Перетаскали деревенские гостинцы в квартиру. Сметану, творог и яйца, сложили в холодильник. Овощи остались лежать в прихожей.
—У тебя этого добра во дворе валом.—
Сказал Матвей, разглядывая через окно, дворовую торговлю с прилавков.
—Зато деньги целые и всё своё, без всякой химии.—
Матвей явно гордился своим нынешним положением отца и мужа.
—Посмотри, что у тебя с тёплой одеждой.—
—Со следующей недели начнём работать.—
—Я выписал тебе комбинезон зимний.—
—Зайдешь, заберёшь свой и мой. Машину принимать будешь ты, и заедешь за мной к Анне.—
—Я обо всём договорился. Веди себя уверенно, много не болтай.—
—В квартире перекрывай газ и воду.—
—Из еды ничего не бери. Аня наготовит.—
—Ну, кажется всё. Пойдём, проводишь.—
Мужчины вышли во двор, закурили. Из подъезда выскочил молодой котик, заскочил на скамейку, затем на её спинку, сбалансировал свой вес и, свесив уши, стал ждать. Сначала раздался шорох когтей о цементный пол подъезда, затем из подъезда появился их владелец. Бочкообразное тело бульдога с кем-то там смешанного было велико для владельца, и нести тяжело, потому пёс громко сопел. Видно пёс знал уловки своего соседа. Не задумываясь, собака села у лавочки и выкатила глаза на Юлиного котика, восседавшего на лавочке. Тот спустился на скамейку с её спинуи и, согнув лапку половником замахал ею перед мордой бульдожки. Игры не получилось. От стены дома отделилась фигура крепкого и старого дворового кота, того что живёт в квартире слепой казашки. За ним вприпрыжку скакала ворона. Собака ринулась в его сторону, а тот и не думал убегать. Кот нанёс резкий, точечный удар лапой с растопыренными когтями, и собака, взвизгнув, присела возле мужских ног, как бы ища защиты. Задрала морду и ждала сочувствия.
—Весело живёте.—
Обронил Матвей.
К лавочке подъехала машина. Из неё вышла темноволосая девушка, улыбаясь водителю, пообещала приготовить, что ни будь вкусное на ужин и зашла в подъезд. Водитель был явно медицинским работником. На нём надет костюм хирурга, и с правого уха на плечо свисала маска. В открытую дверь были видны ноги в медицинских бахилах, синего цвета. Он явно выскочил на минутку из больницы, что бы отвезти свою любимую домой. Машина уехала.
—И люди весёлые.—
Взглядом Матвей проводил машину.
Ещё одна машина медленно проползла мимо них и остановилась у торговой точки во дворе. Ржавая газель была настолько стара, что боковая дверь её не работала и была закреплена огромными, такими же ржавыми болтами. Видимо в прошлой жизни она была маршруткой. В одном окне стекла не было, и в эту амбразуру подавались мешки и ящики с овощами. Великанша, вся в блёстках, как на лице, так и на одежде, долго выбиралась из своего авто, и долго обтряхивала себя, одергивала к низу то, что и юбкой назвать нельзя. Стеганое пальто застёгнуто только на одну пуговицу под могучей грудью. Об этом можно было только догадываться, так глубоко пуговица утонула в её теле. Дутый воротник торчал за головой над ушами как у королев, когда их рисуют дети. Две волосяные пряди не живых волос обрамляли слева и справа гигантскую грудь. Когтистая рука поправила их, как бы проверяя, на месте ли. Глаза задержались на Матвее.
—Спаси и сохрани….—
Шутливо поёжился тот.
—Молодые люди! Помогите двум слабым женщинам.—
Матвею надо было завести домой отца, а потом ещё на автовокзал, и он собрался сказать, что спешит. Из кабинки газели спрыгнул подросток, и оказался девочкой, которая стала старательно вытаскивать не большие ящички с виноградом, стоящие на полу кабинки. Великанша и бровью не повела в её сторону, она не сводила игривого взгляда с Матвея. Сразу стало ясно, что она хозяйка, а рядом с ней продавец.
—Надо помочь. Пойдём.—
Матвей попытался открыть задние створки газели, но они не открывались. Попасть внутрь можно было, лишь перешагнув пассажирское кресло, рядом с водительским местом, предварительно сложив его. Матвей в окно подал Андрею несколько сеток с шуршащим луком и картофелем.
—Как вы ездите? Вас не останавливают?—
Обратился он к великанше.
—У меня особенные привилегии.—
Великанша поиграла особенной интонацией в голосе.
—Да….?—
—Да.—
Почти шепотом выдохнула великанша, придвинувшись к мужчине вплотную.
Девочка шустро, волоком перетаскала мешки до прилавков.
—Зачем вы, мы бы донесли.—
Стал корить её Андрей.
Продавец молчал и что-то записывал в тетрадку. Грязные, обрезанные перчатки так, что бы кончики пальцев выглядывали из них, были одного цвета с ними. Волосы перехвачены резинкой, той, что деньги перевязывают. На голове вязаная шапочка, замусоленная по краю и вся в затяжках. Несколько кофточек китайского происхождения, надеты друг на друга, но они явно не согревали девочку подростка. Толстая безрукавная телогрейка, но такого большого размера, что и за воротом, и под мышками гулял холодный воздух. Затёртые джинсы, и резиновые цветные сапожки, как у детей младшего возраста. Она развязала узлы на веревках у сеток с луком, завернула горловины, что были видны картофелины и луковицы. Пока Великанша теснила Матвея могучей грудью к машине, успела незаметно кинуть несколько виноградинок в рот, на что второй продавец, торговавшая первую половину дня, никак не среагировала. Она сама, в течение дня, ела осыпавшийся с кистей не мытый виноград. Передачи товара, ни какой не было. Одна приехала, другая уехала. Хозяйка только деньги посчитает, да в тетрадь запишет. Андрею было интересно наблюдать за великаншей третирующей его брата. Нам всем интересно наблюдать за поведением людей, выпавших из рамок приличия. Без чувства меры во всём. Они следуют своей, ни на что не похожей моде и самим, для себя, придуманным правилам. Ровно так, мы любуемся обезьянками в зоопарках и попугайчиками в клетках. Живут себе и пусть, всем надо жить! Милое объяснение.
Наконец Матвей отбился от великанши и сел в машину, где его ждал ухмыляющийся отец.
—Если попадёшь такой даме в руки, не обрадуешься!—
—Ну….—
Оба добродушно рассмеялись.
Андрей вернулся в квартиру. С удовольствием оглядел посвежевшие стены, потолок, окна. Ботинки поставил под вешалку. За чем-то поправил пиджак на вешалке. Он и так висел ровно.
—Не так страшен кое- кто, как его малюют!—
Произнёс вслух для себя.
Вытер стол, на котором раскладывались деревенские продукты, перед тем как занять свои места в холодильнике. Выглянул в окно. Там великанша что-то разливала по пластиковым стаканчикам. Ежась от холода, продавец подросток отказывался, качая головой. Вторая с удовольствием приняла на грудь вместе с хозяйкой. Машина с трудом завелась и выехала со двора.
Он потом не один раз будет выглядывать в окно, что бы посмотреть, как идёт торговля, но сегодня она шла плохо. Продавец то и дело присаживалась на ящики, с тоской разглядывая пустой двор. Несколько раз к ней подбиралась ворона. Скок, да скок, то на сетку с луком, то на прилавок с виноградом запрыгнет. Старый котище, тот, что живёт в квартире бывшей слепой, захотел женского внимания и залез к ней на колени. Свернулся калачиком и приготовился вкусить человеческого тепла и вздремнуть. С балкона его намерения заметила буфетчица и востребовала домой. Тот нехотя спрыгнул на землю и поплёлся в подъезд. Иногда с продавцом заговаривали местные пенсионеры, особенно дедушки. Сердобольная бабушка вынесла ей горячего чаю с гренками и стояла рядом, пока та всё не съела и выпила. Продавец пробовал читать что-то, но сумеречный день не располагал к этому. Андрей залез в интернет и забылся в нём надолго. В глазах появилась сухость и резь. Пора ложиться спать. Когда особо делать нечего, находишь себе занятие из всего что можно и не делать в настоящее время. Мусорное ведро было практически пустым, но он всё равно взял его, и слегка размахивая им, вышел во двор. Прошёл мимо прилавка. Кроме вороны на Андрея никто не среагировал. Та поскакала следом за ним, что бы сделать ревизию его мусора. Возвращаясь, не зная зачем, подошёл к прилавку. Постоял, посмотрел на выложенные фрукты и овощи, его ни о чём не спросили.
—Взвесьте мне несколько кистей зелёного винограда.—
—Деньги я сейчас принесу.—
Он пошел в сторону подъезда. За спиной продавец загремел гирькой. Вернулся.
—Я обобрала весь негодный.—
—Спасибо. А вам его спишут?—
Ему не ответили. Андрей отсчитал озвученную сумму денег. Виноград в пакете холодный.
—И как она его ест, ещё сильнее замёрзнет.—
Думал Андрей, заходя в подъезд.
Помыл виноград тёплой водой, дал стечь оставшейся влаге. Положил в тарелку и забрался с ногами в кровать. Включил телевизор. На всех каналах, в новостях, господин Медведев радовался приезду госпожи Буш из Америки. Она также, находилась в восторженном состоянии, от того, что её сломанный локоток сросся как раз в тот момент, когда стали срастаться новые отношения между двумя великими державами. Так ничего и, не поняв, он задремал. Тарелка с оставшимся в ней виноградом сползла с кровати, и её стук об пол разбудил Андрея. Окно уже тёмное. Что бы разглядеть за ним что-то, он выключил свет. Прилавки, как и днём, завалены товаром, к их подножию притулились мешки с овощами. Скрюченный продавец сидел на ящиках. Под фонарным столбом его было хорошо видно.
—Не фика себе!—
Андрей бегом выскочил во двор.
—За вами не приехали? Я постою с вами.—
—Иди отсюда.—
Удивительно ровный голос продавца поставил стенку между молодыми людьми. Андрей послушался и отошёл к своему подъезду. Сел на лавочку, а про себя решил, что не уйдёт домой, пока за девушкой и товаром не приедут. После тёплой постели, холод особенно чувствовался, но замёрзнуть парень не успел, машина медленно заползла из арки во двор. Великанша была явно под «шафе». С мужчиной коротышкой и орлиным носом перетаскали товар в машину и уехали. Продавец пошла со двора пешком. Андрей проводил её взглядом, пока темнота полностью не поглотила девочку подростка. Ещё посидел какое-то время на лавочке, послушал мысли в голове. Сколько людей вокруг, и как мы все зависим друг от друга! Жить, оказывается не так легко, как жилось ему с мамой! От мысли, что он больше ни когда её не увидит, зашлось сердце. Так хотелось завыть в голос на весь двор! Обхватил руками голову, локтями упёрся в колени и стал раскачиваться. Так было легче.
—Доброй ночи сосед. Помощь не нужна?—
Голос доносился откуда-то сверху.
Андрей задрал голову. На балконе четвёртого этажа темнел силуэт.
—Иди отсюда.—
Тихо повторил слова девочки продавца Андрей, таким же ровным голосом и понял, как плохо было замёрзшему, одинокому человеку, подле таких же замерзших овощей и фруктов. Что-то же заставило её оказаться на этом месте, у такого вот работодателя! Наверняка обманет, ничего не заплатит и выгонит. Возьмёт нового работника, опять же, под стать ей, и вновь поступит так же. А время идёт, а время бежит, и теряют люди своё лицо, время, и стаж трудовой, а значит, теряют достойную пенсию в старости, если доживут в таких условиях.
—Хотел вмешаться и сказать пару ласковых слов хозяйке, да не успел.—
—Виктор Павлович.—
Мужчина стоял перед Андреем и протягивал руку.
—Андрей.—
Они обменялись рукопожатием.
Мужчина сел рядом. Андрею совсем не хотелось разговаривать, но человек и не ждал разговора. Он погрузился в свои собственные мысли. Они были вдвоём и обоим от этого, стало лучше. Не всегда нужны слова или действия, достаточно одного присутствия. Перед ними девяти этажный дом. Мужчины разглядывают окна в высотке, некоторые из них ещё светились. Сколько же их, сколько людей, сколько судеб! Плюс две судьбы человеческие на лавочке сидят, не безразличные к другим судьбам.
—Я в вашем доме новенький.—
Подал голос Андрей.
—Я тоже. Совсем недавно переехал из Нижневартовска.—
Ответил Виктор Павлович.
Заканчивался ещё один день в жизни добрых, не безучастных людей.
В этот вечер, отец Андрея не дежурил. Сидел дома в кресле, не включая света, и смотрел в ночное окно. Окна были чистыми, их вымыла и заклеила на зиму сноха перед отъездом. С улицы чистые стёкла и мужа разглядывала покойная жена Валентина. Теперь она знает, что муж оправиться от её смерти, и сыновья стали на свой жизненный, самостоятельный путь. Сорок дней прошло и можно ей отправляться в неведомый никому доселе путь в вечность. Прощайте любимые. Самое ценное, что оставляет мать на земле, это любовь к сыновьям и мужу. И это всё, что она может забрать с собой.
—Прости меня, моя любимая.—
Мужчина утирает одинокую слезу, сползающую со скулы на шею.
В ночном окне мелькнуло лицо покойной жены. Перекрестился человек и опустил веки с мыслью:
—Пойду в отпуск, заберу Валентинку к себе на это время.—
Скоро человек проснётся и ляжет в кровать, ещё немного поразмышляет о своей в жизни с женой, посетует на свои оплошности по отношению к ней, вспомнит о новоявленной внучке и его мысли станут светлее. Уснёт почти счастливым.
Андрей и сосед с четвёртого этажа посидели ещё немного на лавочке, беседа не развивалась, встали и зашли в подъезд. Пожелав спокойной ночи друг другу, разошлись по квартирам. Мать крестит спину младшего сына.
—С богом сынок.—
Рабочий посёлок утонул в ночи. Фонари только вдоль трассы. Кое-где горит одинокая лампочка во дворе ретивого хозяина. Именно таким хозяином оказался Матвей. Лампочка в их дворе не просто лампочка, а фонарь ажурной ковки. Задрав морду фонарём любуется собака «Окей». Луна лишилась внимания собаки, заревновала и прикрылась тучкой.
Матвей завернул после купания Валентинку в большое, предварительно прогретое горячим утюгом полотенце.
—Как это ты здорово придумал!—
Анна вытирает мокрый пол у его ног.
—Так мама делала с младшим братом.—
Помолчал.
—И со мной, наверное….—
Мать Матвея с нежностью прикладывает губы к влажному темечку ребёнка. Слегка взъерошивает волосы на голове старшего сына. Тот поднял руку, и положил её на то место, где только что была рука матери. Мать крестит сына, ребёнка и благословляет будущую сноху.
—Она у тебя…. У нас, крещёная?—
Анне неловко, она медлит с ответом. Матвей ждёт ответ.
—Как-то всё не до этого было.—
—Вернусь, будем крестить.—
—Хорошо.—
—Тоже мне….—
Забурчал мужчина и понёс ребёнка в кровать.
Входная дверь скрипнула.
—Опять не закрыли.—
Подумала Анна и направилась к ней. Но вместо того, что бы закрыть дверь, распахнула. Вместе со свежим, холодным воздухом, на неё хлынуло великое чувство любви и признательности к мужчине, который укладывал в этот момент её дочь спать.
—Господи! Как скудно я жила!—
—Как хорошо жить, Господи!—
Анна пожалела о том, что незнакома с матерью Матвея. Мысленно поблагодарила её за прекрасного сына. Пообещала всегда быть с ним и в беде и в радости. Мать Матвея в ответ поклонилась Анне и растворилась в ночном небе.
—Царство небесное вам.—
Анна трижды перекрестилась. Собака, задрав голову, разглядывает ночное небо.
—Звёзды считаешь Окей?—
—Спокойной ночи.—
—Агав…—
Ответила собака.
Завтра Матвей уедет с братом. Уедет, что бы вернуться туда, где без него уже не представляют дальнейшей жизни. Туда, где любят и ждут. Так же, как любила и ждала его мама.
Холода греют человеческие чувства. Люди зимой становятся более домашними, усидчивыми. В кабине машины тепло, и уютно. Два брата вместе. И как это они жили друг без друга до того? Сложно теперь представить. Младший брат, понемножку пробует вести машину. Разница между легковой машиной и этой махиной, существенная. Один руль, только что стоит! Ощущение власти над машиной, выбрасывает в кровь адреналин.
—Тише! Тише давай…. Раскипятился!—
—Видишь дома вдоль дороги, значит, и пешеход может выскочить.—
—Да не дай Бог, дитё.—
Старший брат пытается урезонить младшего брата.
—Кайф поймал!—
Отвечает Андрей.
—А то я не знаю….—
Матвей доволен успехами брата.
Младший сегодня расскажет старшему брату историю с продавцом овощей во дворе. Лица её он так и не разглядел. Братья будут гадать, сколько ей лет. Затем старший брат, чувствуя себя главой семейства, посетует на то, что Валентинка не крещёная, чем произведёт сильное впечатление на младшего брата. Сколько же дел на земле, и все их надо кому-то делать, да не забывать!
С братьями в этой поездке произошло событие. Вполне заурядное событие для старшего брата, но из ряда вон выходящее для младшего брата. Они сделали остановку у поста ГАИ. Не большой, стихийно образовавшийся рынок вдоль дороги заполнен покупателями. Это пассажиры из проезжающих мимо машин. И пирожки тут горячие, и беляши сомнительного качества, и чай и кофе, и шашлыки, всё есть! У каждой торговой точки свой продавец и зазывала одновременно. Каждый старается перекричать соседей, и обратить внимание покупателя на себя. Гвалт стоит неописуемый! Прибавьте к нему шум проезжающей техники, представили? Матвея в кабине машины нет, ушёл купить кофе и сигарет. Всё остальное наготовила с собой в дорогу Анна. Андрей устал разглядывать базар с высоты кабины и спрыгнул на придорожный гравий, со своей стороны кабины. Походил вдоль прицепа, проверил крепления. Заглянул в глаза стоящей рядом с машиной собаке. Пообещал дать, что ни будь поесть, чуть позже. Та поняла и прилегла ожидая. Увидев издали приближающегося брата с двумя кружками горячего кофе, решил забраться в кабину, что бы удобнее было забрать из рук брата кружки и не расплескать. Открыл дверцу со стороны пассажира, и глаза упёрлись в блестящие чёрным лаком сапоги на тонких шпильках. Парень обомлел. Поднял глаза выше и обомлел ещё пуще. Сапоги закончились, над ними белели женские бёдра в ажурных чёрных чулках на резиночках из кружев. Сердце ёкнуло и подпёрло кадык. Женщина, неопределённого возраста, наклонилась к нему и протянула руку. Обесцвеченные волосы повисли вдоль сапог. Лаковая куртка заскрипела, она была одета прямо на голое тело. Яркая алая вышивка по краю бюстгальтера, вместе с грудью, призывно манила взгляд.
—Погреемся?—
Со стороны водителя открылась дверца. Это Матвей вернулся с покупками.
—Забирай, давай.—
Женщина забрала. Матвей сел и уставился на гостью.
—А мы и не ждали.—
—Сюрприз!—
Захихикала та.
—Да уж….—
—Андрей, тебя что, съели? Ты где?—
Послышался голос старшего брата.
Женщина всучила назад Матвею кружки и завалилась на спальное место, освобождая кресло для Андрея.
—Место всем хватит.—
Она констатировала факт и была радостной и много обещающей.
—Ты сильно не вольничай! С братом я.—
Матвей с недовольным выражением лица, усаживался на водительское место.
—А что так! Не мужчина он у тебя, что-л.….—
А ведь и правда, стал размышлять Матвей, было ли у Андрея всё этакое в жизни, и зачем этакое, нужно было ему когда-то, а брату теперь? Радости то, с воробьиную пипку, а подцепить болячку, это запросто. Младший брат вопросительно смотрел на старшего брата.
—Как у вас тепло тут! Благодать!—
Гостья начала расстегивать молнию на сапогах.
—Есть хочешь?—
Спросил Матвей и, не дожидаясь ответа, стал разворачивать то, что собрала им Анна. Ели все трое. Братья запивали из одной кружки. Вторая была в руках гостьи. Андрей догадался, зачем забралась к ним в кабину девица, и ждал продолжения, сгорая от внутреннего напряжения. Ела девица много, и выпила всю кружку кофе, даже не побеспокоившись о том, что кому-то не хватило его. И не подумала даже, собрать оставшиеся продукты от трапезы, стряхнуть крошки.
—Наличных не имею.—
Вместо «спасибо», пошутила девица.
—А в натуре нет нужды.—
Мягко ответил Матвей. Спрыгнул на дорогу и помог придорожной путане сойти.
—Бывает.—
—И на том спасибо.—
Девица совсем не огорчилась. Поела, согрелась, теперь можно ещё подождать, покараулить «удачу».
—Вот, сучка!—
Андрей изобразил из себя повидавшего на своём веку мужика.
—Ну, зачем ты так. Мы же пользуемся иногда. Они так зарабатывают.—
Машина ровно гудела. После еды и волнительного напряжения во всем теле, Андрею хотелось вздремнуть. Матвей отпустил его поваляться на спальном месте, куда тот торопился за мужскими фантазиями, но вместо этого, вспомнилась замершая продавщица овощей.
—Злая.—
Охарактеризовал её Андрей и тут же нашёл причину этому.
—Будешь злой, в таких условиях.—
И заснул, весь взъерошенный изнутри.
Продолжение: Дела земные. Мама. Глава 6 - http://www.proza.ru/2016/12/04/2040