Я пришел

Лара Альм
  Я резко раздвинул гардины, вернул себе поднос, который до этого пристроил на прикроватной тумбочке, чтобы освободить руки, и величественно сообщил  крепко спящей  супруге:
- Я пришел к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало, что оно…
- С ума сошел что ли?! – скрипучим голосом перебила меня жена, она же аудитор-трудоголик, накануне вернувшийся из длительной командировки. Подоспела к самому Новому  году:  сегодня наступило тридцать первое декабря.
  Не удосужилась оторвать голову от подушки. Еще хорошо, что приоткрыла один глаз и увидела чашечку горячего  ароматного кофе на подносе и стакан  ледяного апельсинового сока. Но увиденное  никак на нее не повлияло. Как и мое  цитирование известного стихотворения Афанасия Фета. 
  Моя дражайшая супруга  Алевтина перевернулась на другой бок, прочь от светового пятна – окна, за которым валил мокрый снег, время от времени переходящий в дождь. Без всякого намека на встающее солнце.
  Серость кануна Нового года внезапно проникла внутрь меня, я вздрогнул и едва не выплеснул кофе из чашки. Успел сориентироваться и придержать чашку и стакан с соком, причем проделал все виртуозно – одной рукой с раскоряченными пальцами.  Остался доволен собой, расправил плечи и приступил к  дальнейшему растормашиванию Алевтины.
- Встань пораньше, встань пораньше, встань пораньше, только утро замаячит у ворот! Ты увидишь, ты увидишь, как веселый барабанщик в руки палочки… какие-то  берет! – задорно пропел я слова песни из далекой  пионерской юности.
- Кленовые, - прежним скрипучим голосом подсказала жена и натянула себе на голову мою остывшую подушку.
- Кофе подан! – хорошо поставленным голосом сообщил я, не желая сдаваться.
- Уйдешь ты, наконец, или так и будешь меня нервировать?! – взбесилась Аля, но из-под подушки не показала свое румяное личико, еще молодое,  без намека на глубокие морщины, несмотря на уважаемый возраст.
- Милая, пора вставать, - промурлыкал я, - уже девять часов.
- Ско-о-олько? Девять?.. Приходи через три часа, тогда поговорим.
- Но…
- Тебе напомнить,  в котором часу я вчера вернулась и во сколько легла спать? Ты-то мне только дверь открыл в полусонном состоянии и сразу отравился дрыхнуть дальше.
- Осознал, - покаянно сообщил я. – Спешу загладить свою вину, свое невнимание и… предлагаю тебе быстро выпить кофе, привести себя в порядок и отравиться на прогулку.  Я приготовил тебе сюрприз.
-  Шел бы ты,  Вася, сам на свою прогулку… за сюрпризами. Я хочу выспаться, а потом… мечтаю целый день провести на кухне, чтобы наготовить кучу блюд на новогодний стол, - с издевкой произнесла Алевтина, намекая на мою полнейшую беспомощность. И зря.
-  Могу и обидеться, - без намека на расстройство пробубнил я, еще находясь во власти стихийно возникшей бодрости.
- Испугал, - крякнула из-под подушки жена.
  И с этим человеком я живу  почти тридцать лет! Живу и терплю!
  Возможно, она тоже терпит. И молчит.
  Я тоже молчу.    Молчал. Но всему есть предел!
- Ну, знаешь, - задохнулся я от возмущения. Осушил стакан с соком. Подумал и выпил  остывший кофе.  Но спальню не покинул, топтался на месте.
  Не придумал ничего лучше, как тихим голосом затянуть:
- Я ты любви моей не понял, и напрасно, и напрасно, она, как радуга над полем… чего-то там и… погасла.
- Пора записаться в хоровой кружок, - поерничала супруга слабым голосом,  засыпая.
- Я обиделся.
- Прелестно, - сладко зевнула   безразличная жена.
- Может, ты меня разлюбила,  и я тебе стал не нужен? Нашла мне замену? Так и скажи!
- Разлюбила, нашла, - умирающим голосом  укоротила мои высказывания   законная супруга, которая клялась мне в любви и верности. И когда это было…
  Из-под подушки послышалось глубокое дыхание  еще молодой женщины.
  Автоматически я перевел взгляд в зеркало, чтобы оценить себя. Симпатичное лицо. Шевелюра каштановых волос с легкой проседью. Живот. Как ни втягивай, так и лезет наружу. А, вообще, я еще ничего. Девчонки на работе засматриваются, глазки строят. Но я ни-ни. Люблю Альку преданной любовью еще со школьной скамьи.
  А она? Сначала любила. Потом  любила мою любовь к ней. Надоело.
  Я себя накручиваю? От ревности?
  Мой взгляд уперся в голую пятку жены. Пятка игриво показывалась из-под одеяла. Захотелось  погладить и поцеловать эту розовую пяточку. Как в молодости. Алька  в такие моменты заливалась от хохота. А потом…
  Как давно это было… И как недавно…
- Я пришел к тебе с приветом, - шепотом повторился я. – Пришел с приветом, ушел с обидой в сердце.
  Развернулся и покинул спящую супругу, неверную и безразличную.
  Могла бы и  скрыть. Зачем ошарашивать меня новостью: разлюбила, нашла  замену. Кто ее за язык тянул?!  И когда? Накануне Нового года!
  Как я люблю этот праздник. Любил… Теперь всегда в этот день буду вспоминать ее  убийственное признание.
  Решено – я ухожу! Навсегда! Мало ли вокруг  одиноких женщин!
  Взять к примеру мою коллегу – Марию Вадимовну Краснощекину. Для меня просто Маша. Одинокая сорокалетняя женщина со своей жилплощадью. Давно делает намеки - «не против».
  Решено – пойду к Маше, а Марии Вадимовне.
  Я быстро облачился в новые джинсы, в новый джемпер, обулся, набросил теплую куртку, взял с тумбочки ключи от машины, подумал и вернул ключи на место – пусть автомобиль достанется бывшей жене, как и жилплощадь. Мне от предательницы ничего не нужно.  Знать ее больше не хочу. Адьес!
  Проверил содержимое своего бумажника – для начала вполне достаточно, зажал  в руке мобильный телефон и  попрощался взглядом с моей уже бывшей квартирой, где я так долго был счастлив. Обманывался.
   Сердце ныло, когда я  вышел из подъезда. Я подставил лицо падающему с неба полуснегу-полудождю, постоял  некоторое время, после чего важной походкой прошел мимо припаркованного на стоянке  бывшего личного  автомобиля, стараясь не смотреть в его сторону.
  У меня начинается новая жизнь…
  Шумная улица оживила меня. Вокруг метались люди,  которые хотели суматошно  решить все дела, чтобы расслабленно провести новогодние каникулы.  Я включился в суматоху, но быстро опомнился: куда я иду? Надо позвонить Маше и напроситься в гости. Прямо так и сказать? А чего вилять, не договаривать.
  Недолго думая, набрал номер Маши и бодрым голосом с намеком на искусственность пробасил:
- Машуня, привет!
- Вася? Ты! Привет!
-  С наступающим тебя!
- И тебя.
- Чем занимаешься?
- Хлопочу.
- Ждешь гостей?
- Честно? Никого не жду.
- Не хочешь никого видеть?
- Как сказать, - увильнулась она от прямого ответа.
- Предлагаю встреть Новый год вместе!
- А как же…
 Я не дал ей договорить.
- Я один, совсем один, - шутливо доложил я.
- А…
- Так могу я  к тебе нагрянуть?
- Прямо сейчас или ближе к… ночи? –  поинтересовалась Мария каким-то ошарашенным голосом.
- Прямо сейчас. Помогу тебе на кухне… Если ты не возражаешь?
- Вася, я буду очень рада…
- Ну, вот, - сказал я безрадостно, когда Маша отключилась.  – Меня ждут. А вы, Алевтина Георгиевна, думали, что  я никому не нужен.
  Симпатичная женщина ждет меня  у себя. Я ей  не навязывался, задал вопрос, получил положительный ответ, и сейчас… полечу к ней на крыльях… Вот только крылья мне давно подрезала моя Алька. Я сам этому способствовал.
  Быстрый шаг по мере приближения к дому Марии замедлялся – ноги отказывались удаляться от собственного жилья, уютного гнезда, свитого совместно с Алевтиной, самой лучшей женщиной на свете. Мне приятно рядом с ней молчать, просто сидеть, не смотреть на нее, но чувствовать ее присутствие спинным мозгом.
  Я никогда не привыкну к ее частым командировкам. Но не могу лишить ее любимой работы. Не имею на это права, хотя, имею на Альку все права, как законный муж.
  Да, я ее законный муж.   Был и буду им.
  Не раздумывая, вновь позвонил Марии Вадимовне Краснощекиной.
- Маш, извини,  я не приду. Планы изменились.
- Я несколько не сомневалась… С женой поссорился?
- Мы с ней никогда   не ссоримся, хотя, столько  лет вместе.  Но недоразумения и у нас случаются.  С наступающим? – почему-то с вопросительными интонациями произнес я.
- С наступающим тебя, Вася! Будь счастлив!
- И ты, Машенька…
  Домой я летел на крыльях любви, как ни по-книжному это звучит.
  Едва оказался в прихожей, услышал непонятные звуки. То ли кто-то смеялся, то ли всхлипывал.
  Я освободился от верхней одежды и обуви и осторожно, на цыпочках, приблизился к двери нашей спальни.
  Алька тихо поскуливала. Я резко дернул дверь на себя, подскочил к жене и сел рядом с ней на корточки.
- Что случилось? Что-то с детьми?
- Я… не… знаю… Они тебе звонили? Что сказали? –испуганно затараторила жена.
- Не звонили… Я подумал… А почему ты  плачешь?
- Проснулась, а тебя  нигде нет. Где ты был, Васька?!  Ушел и ничего не сказал!
- Я пришел, Алька.
- Пришел с приветом?  - сквозь слезы улыбнулась она.  – А почему  у тебя глаза  грустные? Я чем-то тебя обидела? Извини, ничего не помню. Так  устала за этот год, наверное, никогда не отосплюсь.
- Отоспишься. Сейчас я сварю тебе крепкий кофе, потом ты приведешь себя в порядок, прихватишь с собой самое необходимое, и мы отправимся…
- Куда? – спросила Алька, прожигая меня любящим взглядом, так и не дождавшись продолжения. Я интриговал, пусть и мелко мстил за ее сонное бубнение – обман.
- Алевтина, тебя ждет сюрприз!
- Уже страшно.
- Глупости, - отмахнулся я. – Это приятный сюрприз. Можно сказать, исполнение твоего давнего желания.
- Вася, я не сдвинусь с места пока ты мне не скажешь правду. Вася, ты меня знаешь.
- Аля, я купил небольшой домик за городом. Маленькую избушку, которая со временем превратится в загородный дом. Я на это очень надеюсь.  Чем нам еще на пенсии заниматься, как ни выращиванием цветов и сбором урожая.
- Внуками, - подсказала моя жена. – Когда-нибудь дети порадуют нас внуками.
- Без сомнения!.. Но не забывай, что у тебя  еще есть я. Есть и всегда буду.
- А у тебя есть я!.. Есть и всегда буду.
                Декабрь 2016г.