Во время учебы в университете, судьба, с помощью лагерной восточно-европейской овчарки, ушедшей на пенсию вместе с хозяином, уготовила мне академический отпуск на втором курсе. Уже у самого моего дома овчарка делая обманчивый круг, неожиданно набросилась на меня. Сперва она вцепилась в мою правую голень(непередаваемое впечатление, захватила как в железные тиски, даже не было боли), затем отскочила и с места повторила прыжок. Она, видимо, целила на горло, но я бросил её перчатку, что держал в руке. И пока она схватила её, успел забежать в чужой подъезд. Я не мог там сидеть вечно, тем более текла кровь. На мой крик подошел пьяный хозяин и пытался оттащить её. Но от его фуфайки только вата полетела, известно, что собаки не любят пьяных. А эта посчитала, видно, меня своей законной добычей. Месяц наблюдали меня в СЭС(прививки делать я не дался), затем практически поправился, перевязывая ногу 10% синтомициновой эмульсией и мазью Вишневского; но следы-ямки пяти собачьих клыков на ноге гноились ещё несколько лет, особенно после сапог – на сенокосе, в лесу на военных лагерных сборах и т.д.
Год у меня пропал, как раз тогда шла зимняя сессия. В феврале, когда мне стало лучше, и когда смог свободно, чуть прихрамывая ходить, я пошел устраиваться на завод учеником токаря, т.к. в нашей школе нас немного учили на токарей, и мы даже проходили практику на заводе – отрезным резцом разрезали надвое бракованные выпрямители, для извлечения ценного селена. Семья была достаточно обеспеченной, но как я мог до первого сентября шататься без дела, когда родители работали, а товарищи учились?
На заводе меня прикрепили к учителям, токарям высокого класса – Виктору Ивановичу и Вячеславу Ароновичу. Виктора я почти не видел, т.к. они подменяли друг друга, а был в смене с Вячеславом Ароновичем Неизвестным. Был он детдомовским: помнил он только(а дело было в войну), что его звали Славой; отчество дал завхоз детдома, старый еврей, а фамилия, понятно – Неизвестный.
После детдома он учился в ПТУ, а потом - на завод. В армии, по причине уже тогда плохого здоровья, он не служил. На заводе всегда присутствует среди рабочих конкуренция, а в инструментальном цехе, особенно. Была работа выгодная, и не выгодная, хоть ты, убейся.
Вячеслава Ароновича рабочие постоянно ревновали к начальству, мол, блатник. Поэтому, сперва, предлагали делать детали всем желающим, а потом, если откажутся, ему. Помню, привезли алюминиевые заготовки, кольца. Токаря походили, повздыхали, но все отказались. Да их и закрепить-то в барабане невозможно!
Предложили Вячеславу Ароновичу. Он окинул взглядом, согласился, сделал какие-то особые оправки для крепления деталей и работа закипела. Через полчаса все завистливо вздыхали(работа была очень выгодной, в месяц вышло где-то около пятисот рублей – зарплата профессора, заведующего кафедрой.
В цехе были, как в армии, лагере, классе - свои "придурки", герои - мастер спорта по пожарно-прикладному спорту, стукачи, алкаши и пр. Стояли в цехе и автоматы с газированной водой, без сиропа - бесплатно, что радовало мужиков с похмелья. Пьющие часто бегали курить и пить дармовую водичку с газом. Мастер примечал таких и грозил кулаком. Впрочем, и мастера спивались, часто угощаемые рабочими, с целью получить выгодный заказ-наряд.
Цех часто простаивал, в ночную смену, особенно. Рабочим было невыгодно, но шумели в узком кругу. Зато в конце месяца, когда "горел" план, работали аврально, за аккордно- премиальную оплату, что покрывало простои. В ночную смену пили водку, пиво, играли в карты, развлекались, как могли. Однажды два токаря поспорили, что один из них ударом своего члена по столу(были такие столы в каждом дешевом кофе или столовой, с гигиеническим покрытием)разрушит, построенный из домино "домик". Я, как представитель уже тогда "загнивающей" интеллигенции, пошел к станку, чтобы не лицезреть такие грубые шутки. Но, раздавшийся хохот, вернул меня назад. Оказывается, не только домик из домино рассыпался, но и опрокинулся стол!
Каждый ночью располагал собой: кто делал малокалиберный ствол, кто вытачивал нож или какую-то бытовую, нужную для дома поделку. Ходили дежурные по заводу, из среднего начальства, тогда мы дружно запускали станки и делали вид, что работаем. Представляете, сколько электроэнергии "ест" токарный станок? Станки были ещё немецкие, 1936 года выпуска, вывезенные из Германии по контрибуции. У одного токаря, "аса", тоже был немецкий станок, но современный. Каково было моё удивление, когда я увидел такие же старые немецкие токарные станки через тридцать лет на одном оборонном заводе? Вот было качество! При мне горел цех, обгоревшие станки мы отмывали соляркой, электрики заменили обмотку, маляры станки покрасили, и они опять были, как новые.
Мне, как ученику приходилось выполнять почти ту же работу, что и учитель. И все удивлялись, как это я могу выполнять работу по 6-7 разряду, а по 3 не могу?
Конечно, я за полгода не стал настоящим токарем, но кое-чему научился и сдал на разряд. Помню, как на вопрос экзаменатора, (он показал мне наждачную бумагу), я ответил: «шкурка». И услышал в ответ правильный ответ с заводской прямотой: Шкурка на …, а это - наждачная бумага №5»
Старался, как студент, не выпендриваться, и даже несколько раз, как положено ученику, бегал для «проставы» за водкой и пирожками с ливером, которые тогда продавались повсеместно.
Уже позже, я встречался пару раз со своим учителем, поздравлял его с награждением Орденом Почета. Еще через несколько лет я прочитал о награждении вторым орденом - орденом Трудового Красного Знамени. Думаю иногда, а в наше время мог бы детдомовец стать таким выдающимся человеком, гордостью рабочего класса?